CC BY
214
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 5 (259).
Филология. Искусствоведение. Вып. 63. С. 147-151.
И. В. Сироткина
НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ЭМОЦИИ «ПЕЧАЛЬ» ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИМИ СРЕДСТВАМИ В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ
Статья посвящена проблеме связи языка и культуры. Рассматриваются понятия «картина мира», «фразеологическая картина мира». Подчёркивается, что фразеологизмы являются важным источником информации о мире, культуре, человеке, эмоциях. Анализируются русские и английские фразеологизмы, выражающие печаль, выявляется национально-культурная специфика осмысления данной эмоции в двух лингвокультурах.
Ключевые слова: языковая картина мира, национальная специфика языковой картины мира, фразеологизм, фразеологическая картина мира, лингвокультура, эмоция «печаль».
Взаимосвязь языка народа и его национального сознания волнует лингвистов на протяжении последних двух столетий. К вопросу о национально-культурной специфике языка обращались многие учёные в разных отраслях лингвистики, начиная с Гумбольдта в XIX веке и заканчивая представителями таких сравнительно молодых лингвистических наук, как когнитивная лингвистика, лингвокультуроло-гия и теория межкультурной коммуникации (см. работы В. Фон Гумбольдта, Э. Сепира, Б. Уорфа, А. Вежбицкой, Н. Д. Арутюновой, Ю. С. Степанова, Е. С. Кубряковой, А. П. Бабушкина, З. Д. Поповой, И. А. Стернина, В. И. Карасика, А. Д. Шмелёва, С. Г. Ворка-чёва, В. Н. Телия, В. А. Масловой, С. Г. Тер-Минасовой и др.).
Развитие контрастивных исследований, активизация интереса к проблемам «язык и культура», «язык и мышление», расширение когнитивных, этнолингвистических наблюдений в современной науке о языке, развитие экспериментальных и психолингвистических исследований в сфере соотношения национальных языков и национального сознания привели к заметному повышению внимания исследователей к проблеме национальной специфики языка и национальной картины мира.
З. Д. Попова, И. А. Стернин под картиной мира предлагают понимать «упорядоченную совокупность знаний о действительности, сформировавшуюся в общественном (а также групповом, индивидуальном) сознании» [3. С. 51].
Каждый естественный язык отражает определённый способ восприятия действительности и создает свою картину мира, специфичную и уникальную для каждого языка и, соответственно, для народа, этнической группы, рече-
вого коллектива, пользующегося данным языком как средством общения. «Слово отражает не сам предмет реальности, а то его видение, которое навязано носителю языка имеющимся в его сознании представлением, понятием об этом предмете» [5. С. 40]. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так как носители разных языков видят мир немного по-разному, через призму своих языков, что обусловлено различиями в истории, географии, особенностями жизни этих народов и, соответственно, различиями развития их общественного сознания.
Наиболее ярко языковая картина мира отражается в идиоматике языка. Природа значения фразеологической единицы тесно связана с фоновыми знаниями носителя языка, с практическим опытом личности, с культурно-историческими традициями народа, говорящего на данном языке. В. Н. Телия пишет, что фразеологизмы возникают в языках «на основе такого образного представления действительности, которое отображает обиходно-эмпирический, исторический или духовный опыт языкового коллектива, который безусловно связан с его культурными традициями, ибо субъект номинации и речевой деятельности - это всегда субъект национальной культуры» [4. С. 214].
Фразеологическая единица - это «след, отпечаток материальной культуры носителя, отражающий действительность через переносное значение некоторых слов, привычные метафоры, сравнения, свободные сочетания и другие лексические коннотации» [6. С. 147]. Такое своеобразное восприятие окружающего мира и представляет собой фразеологическую картину мира, ассоциативно закреплённую в созна-
нии этноса. Фразеологическая картина мира выступает как совокупность знаний о мире, прежде всего на уровне обыденного сознания, и поэтому представляет собой «наивную картину мира».
Важным элементом выявления языковой картины мира является сопоставление языка с другими языками. Исследование фразеологического фонда нескольких языков в сопоставительном аспекте позволяет получить достоверную информацию об отношении к тому или иному факту действительности у представителей разных лингвокультур. Это определяет актуальность данной работы.
Для нас представляло интерес выявить в русском и английском языковом сознании характер корреспонденций психического, внутреннего мира (мира эмоций) с фрагментами реального мира на примере фразеологизмов, выражающих эмоцию «печаль». Представляя собой одну из фундаментальных человеческих эмоций, печаль является неотъемлемым компонентом духовной культуры. Эмоция печали при всей своей универсальности проявляет в разных языках определённую специфику вербализации, обусловленную присущей говорящим субъективностью интерпретации окружающей действительности, что представляет несомненный интерес для лингвистики.
Целью данной статьи является изучение специфики образного компонента русских и английских фразеологизмов, выражающих эмоцию «печаль», что поможет установить национально-культурную специфику осмысления и психической обработки различных проявлений эмоции «печаль» в двух лингвокуль-турах.
Лингвокультурологический сопоставительный анализ номинаций эмоции «печаль» в русском и английском языках может оказаться особенно интересным, так как обе нации известны своей любовью к скуке. Существует стереотип, согласно которому отличительными чертами русского народа считается его «природная склонность к пассивности, фатализму, пессимизму, глубокому унынию, беспричинной тоске и грусти, повышенной эмоциональности» [2. С. 33]. Англичане также склонны к ипохондрии, тоскливому настроению, происходящим большей частью от пресыщения жизнью.
Печаль, признаки подавленности, удручённости проявляются во внешнем виде человека. Руки и голова опечаленного человека опущены, что находит отражение в следующих рус-
ских и английских фразеологизмах: вешать / повесить нос, вешать / повесить нос на квинту, вешать / повесить голову, опускать / опустить голову, с опущенной / поникшей головой, опустить руки, hang one ’s head (повесить голову), droop one’s head (повесить голову), have one ’s head down (повесить голову). В образе данных фразеологизмов сочетаются универсальная архетипическая (характерная для древнейших форм сознания) символика жестов и противопоставление «верх - низ». Неудача и вызываемые ею чувства связываются с представлением о падении, о пребывании внизу. В образе фразеологизма вешать / повесить нос находит отражение телесная метафора, т. е. тот или иной жест отождествляется с внутренним состоянием человека. Положение носа как выдающейся вперед части лица в образе фразеологизма метонимически обозначает положение головы; опущенная голова - знак скорби, печали [1. С. 113-114].
У опечаленного человека уголки рта опущены, на этой черте построен английский фразеологизм down in the mouth (в унынии). В печали лицо человека выглядит поблекшим, лишённым мышечного тонуса, глаза кажутся тусклыми. Об отражении эмоции печали на лице человека говорят русские и английские фразеологизмы: согнать с лица улыбку, печаль туманит / застилает глаза / лицо, a face as long as a fiddle (мрачное, унылое лицо), a long face (грустное лицо; печальный, унылый вид), make a sad face (иметь печальный вид). У опечаленного человека плохой аппетит, что подтверждает и английский фразеологизм be off one’s feed (буквально: не иметь аппетита), употребляющийся в значении «грустить, быть в плохом настроении».
При печали происходит сужение кровеносных сосудов, что приводит к оттоку крови из лёгких, в результате ухудшается поступление кислорода в организм и человек начинает ощущать недостаток воздуха, стеснение и тяжесть в груди, о чём говорят следующие фразеологизмы: стеснить грудь / сердце, печаль теснит / щемит грудь / сердце, тоска сжимает / давит / теснит сердце / грудь / душу, wring smb ’s heart (сжать, сдавить чьё-либо сердце).
В основе некоторых русских и английских фразеологизмов лежит представление о печали как тяжёлом, гнетущем душу или сердце эмоциональном грузе. Фразеологизмы камень на душе / на сердце, с камнем на душе, с тяжёлым сердцем, a heavy heart (камень на сердце),
with a heavy heart (с тяжёлым сердцем), with a leaden heart (с тяжёлым сердцем), weigh upon smb’s heart (лежать камнем на сердце у кого-либо) содержат стереотипные представления о тяжёлом эмоциональном состоянии, связанном с угнетающими человека переживаниями. Фразеологизмы образованы метафорой, уподобляющей тяжёлые переживания, угнетённость, подавленность камню.
Компоненты душа и сердце в составе фразеологизмов угнетать сердце / душу, сокрушать / сокрушить сердце, сосать за душу, сердце / душа тоскует, сокрушённое сердце, с поникшим сердцем, с тяжёлым / сокрушённым / стеснённым / упавшим сердцем, with a sore heart (с тяжёлым сердцем), with a sad heart (с грустью на сердце), be sick at heart (тосковать, томиться), lose heart (приуныть, впадать в уныние), out of heart (в унынии, в подавленном настроении) соотносятся с представлениями о душе и сердце как о средоточии внутреннего мира человека, его истинных чувств и желаний. А. Д. Шмелёв отмечает, что «душа в наивно-языковом представлении воспринимается как своего рода невидимый орган, локализованный где-то в груди и “заведующий” внутренней жизнью человека» [7. С. 137].
Сочетания с номинантами эмоции «печаль» указывают на сходство этого чувства с физической болью, с болезнью: ср. мучительная / невыносимая / нестерпимая тоска, острая / жгучая тоска, глухая / тупая / тяжёлая тоска, смертельная тоска / уныние, сердечная грусть, приступ тоски, припадки ипохондрии, удар хандры, болеть тоской, страдать тоской / меланхолией, тоска начинается, тоска утихает, грусть / печаль / уныние / тоска проходит. Аналогичные употребления можно найти и в английском языке: a fit of the blues / depression, bouts of depression, a twinge of sadness, a sharp attack of the blues, a bad case of the blues, a history of depression, cure for the blues.
Согласно представлениям русских и англичан, печаль имеет отношение к демоническим, тёмным силам. Об этом говорит фразеологизм падать / упасть духом, который употребляется в ситуации, когда человек подавлен какими-либо обстоятельствами, утратил бодрость и надежду, ни в чём не находит утешения. Компонент дух во фразеологизме соотносится с религиозными представлениями и символизирует духовное начало в человеке, направленное на общение с Богом. Компонент падать /упасть связан с наиболее древним противопоставле-
нием «верх - низ». В религиозном восприятии «верх» ассоциируется с небом, божественным миром, а «низ» - с преисподней. Фразеологизм образован метафорой, уподобляющей физическое падение утрате естественного для духа состояния полёта, парения (ср. с выражением опустить крылья). Образ фразеологизма в целом соотносится с христианским представлением об унынии и отчаянии как о греховных состояниях, связанных с ослаблением или даже с утратой веры в Бога, в Его благой промысел [1. С. 511-512]. Аналогичные примеры находим и в английской лингвокультуре: be a victim to a morbid devil (буквально: быть жертвой дьявола) в значении «впасть в меланхолию», blue devils (буквально: синие чёртики) в значении «уныние, тоска, меланхолия, хандра», smell hell (буквально: почувствовать запах ада) в значении «хлебнуть горя».
Вода с древнейших времён обладает неоднозначной символикой, которая связана, с одной стороны, с её природными свойствами - со свежестью, прозрачностью, способностью очищать, с другой стороны - с мифологическими представлениями о воде как о «чужом» и опасном пространстве, которому приписывается магическая сила. Водное пространство осмыслялось как граница между «этим» и «тем светом», путь в загробный мир, место временного пребывания душ умерших и среда обитания нечистой силы (в воде живут водяной, русалки, черти). Эти представления о воде проявляются в целостном восприятии фразеологизма как / будто /словно /точно в воду опущенный. Данный фразеологизм имеет значение «растерянный, удручённый; с потерянным отстранённым видом» и отображает стереотипное представление о состоянии душевной подавленности и отстранённости от окружающего мира. В основе фразеологизма лежит метафора, в которой вода, водные глубины символически связываются с неизведанным, непонятным, мистическим и опасным пространством, негативно влияющим на человека, а компонент опущенный создаёт стереотипное представление о погружении субъекта вглубь, вниз и о непротивлении последнего производимому действию. Данная метафора уподобляет удручённое, подавленное состояние человека результату отрицательного магического воздействия на него воды как враждебной стихии, под которое он попадает не по своей воле [1. С. 293-294]. Подобное представление о воде существует и в английском языковом сознании: be in deep
water(s) (буквально: быть в глубокой воде) в значении «горевать, тревожиться».
Согласно наивным представлениям русских и англичан, средством избавления от тоски и печали является алкоголь: заливать / залить тоску, заливать тоску вином, топить / утопить горе в вине, drown grief in wine / drown sorrows (заливать горе вином, утопить горе в вине).
Совпадение представлений англичан и русских об эмоции печали, однако, не значит, что образное мышление носителей двух языков, представителей разных лингвокультур, во всём имеет идентичную ассоциативную направленность. Толкование эмоций не исключает значительного своеобразия используемых ассоциативно-образных и оценочных представлений.
Характерным признаком образного осмысления печали является её ассоциации с цветом в русской и английской лингвокультурах: тоска зелёная, тёмное уныние, чёрная меланхолия / тоска / хандра, blue funk (эмоциональная депрессия из-за разочарования), blue devils (уныние, депрессия, грусть, печаль). Фразеологизм тоска зелёная употребляется для выражения гнетущего тягостного чувства, душевного томления от безделья, от отсутствия интереса к окружающему, невыносимой скуки. Эпитету зелёный в речи носителей русского языка свойственна негативная эмоциональная окраска. Специфика употребления прилагательного зелёный в русском языке обусловлена его исторической связью со словом зелье, которая связывает это цветообозначение с понятием горечи, чего-либо ядовитого, с тематикой пьянства. В русском языковом сознании зелёный цвет также ассоциируется с цветом мха, тины, ряски, болота. Тоска затягивает, как болото. Раньше считалось, что в болотах живут девы, которые нагоняют на человека тоску.
Фразеологизмы чёрная меланхолия, чёрная тоска, чёрная хандра выражают очень мрачное подавленное настроение. Чёрный цвет в европейской культуре соотносится с «тьмой» в противопоставлении «белый - чёрный» : «свет
- тьма». «Тьма» воспринимается как пространство демонических, а в христианском сознании
- греховно-дьявольских сил [1. С. 99]. Как мы отмечали ранее, в христианском понимании уныние считается грехом.
В английской лингвокультуре печаль соотносится с синим цветом: blue funk (эмоциональная депрессия из-за разочарования). Англичане полагают, что депрессию, печаль,
тоску вызывают синие демоны, что нашло языковое воплощение во фразеологизме blue devils (уныние, депрессия, грусть, печаль), что буквально переводится как синие чёртики.
Эмоция «печаль» в русской лингвокультуре не только метафоризируется, но и часто персонифицируется. Состояние печали в русском языке репрезентируется образом живого существа, обладающего властью над субъектом, о чём говорят следующие фразеологизмы: печаль / тоска угнетает, тоска берёт / находит / наваливается, уныние охватывает / овладевает, хандра находит / накатывает. Печаль в русской языковой картине мира предстает как некий хищный зверь, о чём свидетельствует употребление лексем тоска, печаль, хандра в составе фразеологических единиц: тоска гложет / грызёт / нападает / наваливается / заедает / одолевает, тоска сосёт сердце, тоска поедом ест, печаль снедает/точит сердце, хандра нападает.
Интересным с лингвокультурологической точки зрения представляется тот факт, что печаль, тоска в русском языковом сознании предстаёт в образе кошки, а в английском - в образе чёрной собаки: кошки скребут (на душе), the black dog is on one ’s back / have the black dog on one’s back (хандрить, находиться в состоянии уныния, меланхолии). Фразеологизм кошки скребут (на душе) выражает состояние щемящей тоски, беспокойства. В представлениях большинства европейских народов кошка ассоциировалась с тёмными, злыми силами. Эту ассоциацию подкрепляет компонент скребут, вызывающий в сознании образ кошачьих когтей. Образ фразеологизма образован метафорой, уподобляющей состояние тоски, тревоги переживанию, возникающему при нанесении человеку мелких болезненных ран [1. С. 334].
На образование некоторых фразеологизмов оказывают влияние особенности географического положения. Национально-маркированным является английский фразеологизм channel fever (тоска по дому). Компонент channel в структуре фразеологизма обозначает канал Ла-Манш, отделяющий Великобританию от континента, который в сознании англичан является границей между родными местами и чужой землей и ассоциируется с домом, родиной.
Национальной спецификой характеризуется фразеологизм be in the doldrums (хандрить, быть в плохом настроении), который выражает состояние печали, сопровождающееся апатией, бездействием. Благодаря особенностям
географического положения, Англия в своё время была великой морской державой, и слова, связанные с морской тематикой, вошли в состав многих фразеологизмов. Компонент фразеологизма doldrums, имеющий значение «экваториальная штилевая полоса или зона затишья», обозначал место в море, где парусные корабли не могли плыть из-за отсутствия ветра. В основе данного фразеологизма лежит метафорический перенос: эмоциональное состояние человека сравнивается с физическим состоянием моря.
Анализ русских и английских фразеологизмов, выражающих печаль, позволил выделить некоторые общие черты в образном осмыслении данной эмоции русскими и англичанами: во-первых, эмоция «печаль» имеет одинаковое соматическое выражение в двух лингвокульту-рах; во-вторых, общим является представление о печали как эмоциональном «грузе», обременяющей, гнетущей сердце тяжести; в-третьих, печаль ассоциируется с болью; в-четвёртых, местом локализации печали является сердце, душа, являющиеся, согласно наивной анатомии, «вместилищем эмоций»; в-пятых, в противопоставлении «верх - низ», восходящем к архетипическим формам видения мира, печаль соотносится с «низом» и имеет отношение к демоническим, тёмным силам, что осуждается христианским сознанием; вода также обладает неоднозначной символикой и может явиться источником удручённого, подавленного состояния человека. Национально-специфическим является соотнесение эмоции печали с зелёным и чёрным цветами в русской лингвокуль-туре и с синим в английской. Образы, стоящие
за метафоризуемой эмоцией (хищный зверь, кошка в русской лингвокультуре, чёрная собака - в английской), также характеризуются национальной спецификой. Национально-маркированными являются в английском языке фразеологизмы, связанные с особенностями географического положения Великобритании.
Список литературы
1. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / отв. ред. д-р филол. наук В. Н. Телия. М. : АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2006. 784 с.
2. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание. М. : Рус. слов., 1997. 416 с.
3. Попова, З. Д. Когнитивная лингвистика / З. Д. Попова, И. А. Стернин. М. : АСТ; Восток-Запад, 2010. 314 с.
4. Телия, В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М. : Языки рус. культуры, 1996. 288 с.
5. Тер-Минасова, С. Г. Язык и межкультур-ная коммуникация : учеб. пособие. М. : Слово, 2000. 264 с.
6. Хоменко, О. Е. Моделирование синонимической парадигмы с доминантой «Страх» : дис. ... канд. филол. наук. Ставрополь, 2006. 184 с.
7. Шмелёв, А. Д. Дух, душа и тело в свете данных русского языка // Ключевые идеи русской языковой картины мира. М. : Языки слав. культуры, 2005. 540 с.
