CC BY
9
УДК 81-25[81L16L1:81L512.37] DOI: 10.53315/1995-0713-2023-58-2-73-80
Э.Б. Манджиева, Э.В. Эрдниева
Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова
НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА РЕЧЕВЫХ ЖАНРОВ ПОВСЕДНЕВНОЙ КОММУНИКАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ КАЛМЫКОВ)
В статье анализируется национально-культурный компонент некоторых речевых жанров повседневного коммуникативного пространства калмыков-билингвов, а также определяется функциональная специфика калмыцких вербальных и невербальных проявлений в русском разговорном дискурсе двуязычных информантов с учетом жанрового своеобразия языкового материала.
Ключевые слова: коммуникативное поведение, речевой жанр, повседневная коммуникация, языковая личность, национальный характер, национальный компонент, разговорный дискурс.
E.B. Mandzhieva, E.V. Erdnieva
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov
NATIONAL-CULTURAL SPECIFICITY OF SPEECH GENRES
OF EVERYDAY COMMUNICATION (ON THE EXAMPLE OF SPEECH BEHAVIOR OF KALMYKS)
The article analyzes the national-cultural component of some speech genres of the everyday communicative space of Kalmyk bilinguals. The authors also determine the functional specificity of Kalmyk verbal and non-verbal expressions in the Russian colloquial discourse ofbilingual informants, taking into account the genre specificity of the language material.
Key words: communicative behavior, speech genre, everyday communication, linguistic personality, national character, national component, colloquial discourse.
Межкультурное и межнациональное общение - интереснейшая сфера, привлекающая внимание ученых, работающих в русле антропоцентрического направления лингвистики (неолингвистики). Переориентация с традиционного сопоставления языковых систем на выявление национально-культурной специфики речи в разных ситуациях, сферах общения с принятием во внимание ментальных ценностей, национального характера языковых личностей, открыла обширные перспективы для обнаружения и изучения особой коммуникативной компетенции индивидов.
Наблюдения доказывают, что присутствие в русской речи нерусских национального компонента есть ее устойчивая характеристика, проявляющаяся с разной степенью активности и обнаруживающая себя на разных языковых уровнях (фонетическом, лексическом, грамматическом). Подобного рода наблюдения (явления интерференции) представлены в научной литературе полно и подробно [15].
Неолингвистика же обратилась к коммуникативной компетенции языковой личности, объединив в своем пространстве прагма-, психо-, социо-, когнитивную и дискурсивную лингвистику, неориторику и многие другие, что дало возможность развитию новых ее направлений. Так появилась генристика (жанроведение), теория речевых жанров (ТРЖ) как конкретное направление дискурсивной лингвистики. По мнению К.Ф. Седова, речевой жанр (РЖ) - одно из «ключевых понятий, структурирующих новую научную
парадигму». Универсальность данной категории, ее инструментально-методологический потенциал дают возможность вести речь о жанровом пространстве коммуникации (в том числе и повседневной) «как о зоне самопрезентации и самораскрытия» идиостиля личности, ее коммуникативной компетенции, в том числе и жанровой [1, с. 3-4].
Цель статьи заключается в выявлении функциональной специфики национального компонента в неофициальной устной русской речи калмыков, то есть информантов, «принадлежащих к иной коммуникативной культуре» [13, с. 47]. Под коммуникативным поведением понимается «поведение (вербальное и сопровождающее его невербальное) личности или группы лиц в процессе общения, регулируемое нормами и традициями общения данного социума [13, с. 42]. Особенностью языковой ситуации калмыцкого региона является объективное функциональное доминирование русского языка практически во всех сферах его жизни [8].
Анализ идет с опорой на предложенную Ю.А. Прохоровым и И.А. Стерниным ситуативную модель описания коммуникативного поведения, что в вербальном плане предполагает учет конкретных коммуникативных ситуаций и сфер [14, с. 3]. Стандартные коммуникативные ситуации (например, благодарность, знакомство, поздравление, комплимент, соболезнование) предполагают и коммуникативные сферы (общение с друзьями, старшим поколением, знакомыми или незнакомыми и т.п.). В работе принята классификация РЖ, представленная в «Антологии речевых жанров» [1].
РЖ признается в качестве одного из наиболее эффективных объясняющих механизмов при исследовании разных ситуаций использования языка, процессов порождения и интерпретации речи с учетом ряда важнейших параметров (сферы, ситуации, стиля, интенциональности, формы речи, стратегии и тактики ведения коммуникации). «Жанровое оформление коммуникативного поведения», - по утверждению В.В. Дементьева, - «один из основных постулатов коммуникативной лингвистики» [5, с. 7]. Отметим, что в жанровое оформление во многом вносит свою специфику национально-культурная составляющая коммуникативного (речевого) поведения индивида. Однако в современной лингвокультурологии «РЖ - явление скорее периферийное или малопредставительное» по той причине, что на уровне речи, в отличие от уровня языка, концептуализация значений и значимостей не достигает такой степени завершенности, представительности и убедительности [5, с. 270].
Любой дискурс имеет интерактивную природу, проявляющуюся в национально-этнической, социально-типической (жанровой), речемыслительной, формально-структурной и других особенностях. Каждая из них может стать основанием для выделения конкретного аспекта анализа дискурса языковой личности. В соответствии с поставленной целью представляет интерес интеграция двух аспектов - жанрового и национально-культурного.
Обращение к разговорному дискурсу не случайно: устный по форме, это самый быстрый способ выражения информации и обмена ею, по своей природе спонтанный, непосредственный, он обнаруживает реальные механизмы коммуникативного поведения человека, представляющего национально-этнический социум, ситуативный по характеру общения, он дает коммуникантам значительную свободу в построении внутрижанровой интеракции.
Каждый национальный язык представляет когнитивные структуры и словесно оформляет концепты в характерной только ему форме, отражающей совокупность знаний культурно-языкового плана этноса в разных своих функционально-стилевых разновидностях. Прежде всего, это фразеологические единицы, занимающие особое место в концептосфере каждого национального языка: во-первых, подобно любому
концепту, это единицы, отражающие социальный опыт и мировосприятие народа, когнитивную, мыслительную, творческую деятельность людей, уводящую в древность; во-вторых, они обладают ярко выраженным национальным своеобразием вербальной объективации окружающей действительности, реальности: это подлинное «богатство памяти, унаследованное личностью и племенем, бодрствующее сознание которого напоминает и предостерегает» [9, с. 131]. Очевидность ценностных этнолингвистических компонентов в семантике фразеологических единиц бесспорна [17].
В последнее время в теории концептов наблюдается интеграция функционального и когнитивного подходов. Удобной теоретической базой для таких исследований может стать ТРЖ. «Без использования понятия речевого жанра когнитивная лингвистика не может выполнить свою главную задачу - осмысление языкового и коммуникативно-речевого сознания»: жанр - «содержательно ориентированная единица», он важная часть «тех смыслов, которые включаются в концепт» [4, с 9].
Рассмотрим жанр семейной беседы (субжанр убеждение), характеризующийся наличием прецедентных текстов (ПТ). Вряд ли это случайно: «именно в семейном общении, как ни в каком другом, наблюдается повышенное внимание к речи», «именно в семье начинается процесс обучения языку» [7, с. 290; 16, с. 272].
Участники диалога: А. (тетя) 68 лет, Б. (племянница) - 28 лет.
Б: Я буду увольняться/ постоянно придирается этот ... начальник отдела/я типа ничего не делаю в срок//А кто делает?//Думает, я молчать буду!/Не буду!// Только меня и видит...
А: Подожди, куда пойдешь?// Сначала найди работу!// ... Работы нет, все уезжают...
Б: Да не могу уже// Поругалась с ним...
А: Так нельзя, подумай/ где-то лучше? Вряд ли... На других посмотри/ терпеть надо//ради детей... Подумай, цв кел, ол сан (меньше говори, больше думай)/7 Может ты сама виновата?/ Вот ругаешься/ залу кун (мужчина) он же/ Килнц (грех) на.// мужчину кричать ...//
Б: Ну Вы даете! Молчать что ли?//А я женщина, нечего на меня орать!//
А: Келэн бYЛYдсн гергн маля уздг (женщина, точащая лясы, получит кнута), понимаешь? II (Утхан бYЛYдсн залу мах иддг, келэн булудсн гергн маля уздг - Мужчина, точащий нож, будет есть мясо, а женщина, точащая лясы, получит кнута).
Б: Вы так думаете?.../Пока потерпеть?...//
Очевидно, что это статусно-неравноправное одностороннее Вы-общение, подчиненное определенным социальным нормам, достаточно строгим и обязательным. Исходя из того, что фреймы речевой фатики в значительной мере определяются культурными традициями, овладение которыми - главным образом, «результат воспитания, следствие социального опыта говорящего», можно утверждать, что здесь имеем дело с социально-культурным стереотипом речевого поведения [3, с.77]. Тема беседы -конфликт на работе. Со стороны старшей собеседницы исходит нравственное начало: она, преследуя определенную коммуникативную цель - побудить племянницу изменить свое решение и более - поведение, транслирует доброжелательную, социально-этическую тональность, подводя к кооперативной коммуникации (паузы, вызванные подбором слов, формы побуждения подожди, посмотри, подумай). В ситуации убеждения старшая собеседница приводит рациональные прямые, оценочные (килнц - грех, нельзя так) и непрямые аргументы (дети, которых надо содержать; нет работы, все уезжают в ее поисках, надо потерпеть). Происходит обращение к коллективному опыту - прецедентным единицам, концептуализирующим культурно маркированные
понятия мужчина-женщина с точки зрения их социальной значимости. В калмыцкой лингвокультуре концепт залу (мужчина) имеет особую коннотацию с ценностными компонентами «самостоятельность», «мужественность», «честь» и т.п. В патриархальной калмыцкой семье глава семьи, будучи кормильцем, имел непререкаемый авторитет. Женщина же, хранительница очага, обязана была проявлять исключительное терпение, неизменную скромность, что находит отражение в паремии (Куукн ^н бYTY эс болсн хеен - ду угань сэн - Девушке, если она не скрытна, лучше быть молчаливой) [2, с. 184].
Образная основа фразеологизмов отражает уникальные народные традиции, ценности, в том числе и этикетного свойства, потому приведенные ПТ - изначально поучительные жанры: дают косвенную (имплицитную) этическую оценку обсуждаемой ситуации (уважай мужчину, будь мудрой, проявляй терпение в любой ситуации). Это рационально-эвристический тип коммуниканта, привычно опирающегося на здравый смысл как ценностную базу межличностного общения, а оценочные ПТ дают четкое представление об отношении старшей родственницы к сложившейся ситуации: она реализует нарративную стратегию преимущественно фатического общения с установкой на кооперативную коммуникацию. В калмыцкой семье авторитет старших родственников был высок. Детей же традиционно воспитывали на своем примере. Жаловаться было не принято ни при каких обстоятельствах. Показательно, что до сих пор на традиционное приветствие «ямаран бээнэт?» (как живёте?) калмыки, как правило, отвечают «гем уга» / «му биш» (хорошо) и т.п. [11, с. 140]. Об особом «этикете уважения» в калмыцкой семье писал И. А. Житецкий: «Подобным требовашямъ обычая слъдуютъ и всъ члены семьи, наблюдая во всёмъ старшинство» [10, с. 34]. Вероятно, дидактический характер статусно-неравноправной коммуникации (старшие-младшие) является традиционно общепринятым, а ПТ в данном типе общения можно определить как элементы «ритуализованного дискурса», так называемые «явления речемыслительного стандарта» [12, с. 192]. Безусловно, в современной действительности моральные ценности претерпевают изменения далеко не в лучшую сторону, но наблюдения подтверждают, что в общем «этикет уважения» в калмыцкой среде скорее соблюдается, чем нет.
Коммуникативной целью жанра «осуждение» является отрицательная, негативная оценка объекта (лица, факта, события). Так, в диалоге дается оценка человеку, его неблаговидным качествам. Информант - женщина 60-ти лет, образование высшее: Когда учился, так приходил постоянно// Мама его кормила/ обстирывала, когда и ночевал... А сейчас ни слуху ни духу//Как-то видела, мимо прошагал//Да-а...//«мал асрхла - амн тоста, ^ асрхла - толка цуста»// (Когда воспитываешь скотину -рот в масле, когда воспитываешь человека - голова в крови).
Здесь ПТ - аргумент, выражающий эмоциональное отношение к неблагодарному человеку, противопоставляемому полезной скотине: структура пословицы представляет собой антитезу и направлена на реализацию коммуникативной цели высказывания.
В этикетном жанре поздравление (близком к национальному фольклорному жанру йорял-благопожелание) калмыки нередко используют понятие цакан хаалк (белая дорога). Данный жанр - реакция на событие, и его коммуникативной целью является усиление позитивного эмоционального состояния адресата. Например: «Я поздравляю тебя с днем рождения... и как у нас говорят, цакан хаалк (белой дороги) всегда и во всем». Это фразеосочетание в конкретной конситуации вербально выражает один из двух базовых концептов калмыцкой лингвокультуры - дорога (путь) и судьба (жизненный путь). Ценность последней метафоры обоснована культурой «движущегося этноса» [6, с. 50]. Они концептуализируют суть понятия благополучие с устремленностью в будущее. В калмыцкой культуре белый цвет сакрален - это олицетворение
счастья, благополучия, чистоты, благородства, честности, добра, почета и высокого положения в обществе [11, с. 201]. Дорога (и в первом, прямом, и во втором, метафорическом, значениях) олицетворяет движение в будущее, в целом «белое», чистое, -без препятствий. В пространстве повседневной коммуникации фразеосочетание цакан хаалк представлено 1) как самостоятельный этикетный жанр пожелания и 2) как тактика (субжанр) в рамках последнего:
1) Счастливого пути тебе, белой дороги!//;
2) Поздравляю с новосельем вас, дорогие!// Поздравляю от души/ мы все долго ждали исполнения этой заветной мечты/ крыша над головой// это же здорово!// Своя крыша!.. желаем от души белой дороги вам в этом прекрасном доме!/Цакан хаалк ар йовтн гем-шалтг уга (идите белой дорогой без болезней и неприятностей) Пусть дом будет полной чашей/пусть исполняются все желания.//
Субжанр пожелания довольно часто обнаруживает себя в жанре болтовни. На наш взгляд, эта тактика довольно типична для калмыков и может быть реакцией на любое приятное событие в жизни собеседников:
А.: Какой я у тебя супер просто кошелёк!//
Б.: О! Доча подарила на день рождения/это «Кочинелли», Италия, кажется//
А: Сян (хорошо)/ YYн^с улм сээниг авч йовхичн олн деедс хээрлщ йовтха! (пусть еще лучше этой вещи ты будешь иметь с благословения бурханов)//
Б.: Ой, байрлжанав, тигтхэ! (радуюсь, да будет так)//
Пожелание в подобных случаях можно определить как этикетный РЖ, являющийся реакцией на событие/ситуацию с так называемой футуральной перспективой, как правило, транслируемой глаголом-перформативом желаем (-ю). Предшествующее пожеланию положение дел располагается в сфере адресата и «непосредственно с ним связано» (значимое событие, предстоящая поездка и т.п.). Чаще это субжанр в жанре поздравления [6, с. 51].
РЖ ссора представляет в вербальных и невербальных формах ситуацию бытового социально-психологического конфликта. Механизм ссоры несложный: отправной точкой, как правило, служит состояние психологического дискомфорта (фрустрация) одного из коммуникантов, возникающее по причине невозможности реализации некой цели [1, с. 259]. Охваченный чувством обиды, раздражением, возмущением и т.п., он ищет разрядку, достигаемую через речевую агрессию, направленную на собеседника. Понятно, что следует ответный выпад и ситуация накаляется. В бытовой ссоре речевая агрессия встречается или в виде субжанра (самостоятельного жанрового образования), или внутрижанровой тактики (сюжетного поворота) в развитии речевой интеракции. Так, реализуя тактику инвективы (оскорбления), характерную для кульминации конфликтного общения, инициатор обращается к соответствующей национальной лексике - от зоосравнений до табуированной: 1) Что тебе повторять бесконечно одно и то же?!/Все равно не понимаешь или делаешь вид/ или тупой, а? Махлата мал!!!//(букв.: «скотина в шапке», то есть тупица, недалекий, недотёпа);
2) Ты не мужик, надень юбку!/Ноха кевтэкэр (как собака) гавкаешь, хуже бабы.. .II;
3) Да ты вообще шора (пыль) под ногами на самом деле/только одни понты...//
Тактика отсыла в резкой форме встречается чаще у информантов помоложе, у старшего поколения она может быть не столь агрессивна: 1) Хватит! Уга бол цааран!!! (букв.: «уйди прочь»); 2) Ну все, все/ Уга бол цааран//(примерно эквивалентно фразе «ну тебя»).
Тактика грубого прерывания имеет устойчивые вербальные национальные формы: 1) - Аман ха! (закрой рот, заткнись)/ Дотуры (внутренности) застудишь!/1; 2) - Бичэ хуцада! (груб.: не гавкай); 3) -Ду таср!//(букв.: «прерви голос, замолчи»).
Тактика возмущения характерна для фазы начала ссоры, обычно это негативная реакция на действия, поступки собеседника: 1) Ты вообще что несешь?/ Адрщанач?// (с ума сходишь, взбесился); 2) Тебе неудобно, видите ли???//Ичлгод!!! (от ичх - стесняться, примерно «ишь, застеснялся!»).
Тактики упрека, обвинения близки, но различаются степенью негативной интенции, усиливающейся тактикой оскорбления: 1) Ты как всегда/ очень удобно/ в своем репертуаре, типа не помню, не говорила ... чикн уга толка (букв.: «голова без ушей», примерно «в одно ухо влетело, в другое вылетело»); 2) Я могу сказать тебе,/что происходит/ ты гемтэ (больной)!/ Не смей пить!/Не понимаешь, что эркд орщанач, гад такой!!!// (в пьянство втягиваешься, становишься пьяницей).
В данных тактиках конфликтной природы усугубление эмоционально-психологического состояния собеседника ожидаемо, прогнозируемо. Имеет место прямая речевая агрессия как результат нескрываемого негативного посыла, выражаемого в том числе и эмоционально-оценочными национальными языковыми единицами (лексемами, фразеологизмами), возможно, воспринимаемыми говорящим как наиболее экспрессивные по сравнению с русским эквивалентом или же просто являющимися этническими маркерами.
Отметим, что приведенные примеры диссонансной фатики также имеют этнокуль-турологическую специфику: это статусно-равноправное взаимодействие (с женой/ мужем, братом/сестрой и т. п., но не со старшими по возрасту и статусу). Последние более сдержанны в проявлении негативных эмоций, причем с их стороны заметна тенденция изначального и далее неоднократного обращения к тактике прерывания коммуникативного контакта при конфликтном общении, особенно со стороны мужчин, например, в ссоре с супругой: - Болх говорю! (хватит).../ Болх, болх!/ Не надо ... айстан (попусту) всякое болтать.//
Женщины старшего возраста часто прибегают к тактике семантического молчания, транслирующей обиду/упрек. Это типично именно для пожилых информантов, воспитывавшихся в строгом соответствии с национальным семейным этикетом. Так, в ойратском литературном памятнике «История Усень Дебесекрту-хана» перечислены пятнадцать признаков высоконравственной женщины, среди которых есть следующие: «стыдлива, немногословна», «не докучает соседям», «умеет размышлять и хранить тайну», «совершенна в деяниях, помыслах и почитает мужа, как бога» и т.п. [13, с. 5-6]. До сих пор во многих калмыцких семьях актуально ВЫ-общение с главой семьи, прагматика которого представлено в калмыцкой паремии (Та гисн таалснла эдл, чи гисн чичснлэ здл - «Вы» звучит как ласка, «ты» - как толчок).
Такое поведение представителей старшего поколения опирается на народные нравственные идеалы, здравый смысл, ответственность за произнесенное слово и действие: буддисты по вероисповеданию, калмыки осознавали кармическую ответственность за мысли, речь и действия. Кроме того, такое поведение поддерживается традиционным семейным этикетом, принципом воспитания на собственном примере подрастающего поколения, что и определило преобладание рационально-эвристической стратегии речевого поведения пожилых калмыков. Отметим, что грубой, нецензурной лексики в их речевом поведении практически нет. В традиционной калмыцком общении (вплоть до революции) табуированная лексика отсутствовала, да и позже любители крепкого словца были далеко не в почете. Калмыки верили в магию слова и считали, что подобная лексика имеет силу проклятья и привлекает несчастья не только к сквернословящему человеку, но и ко всей семье, роду в целом.
В конфликтном же общении молодежи, являющемся статусно-равноправным, превалирует инвективная стратегия (зоонимы, брань): Молчи, нохан баасн (собачий помёт)// и т.п. Статусно-неравноправный конфликт, как правило, имеет пассивную форму демонстрации агрессии со стороны младшего (жанр ссоры, статусно-неравноправное общение (родители (А,Б) - сын (В)):
А: - Где ты был?
В: - .
А: - Я тебя спрашиваю! На часы смотрел?/ Позвонить нельзя было?//
Б: - Разрядился//
Б: - Еще бы не разрядился!/ Целый день и полночи гулять!/ Как так можно?//
В: - .
А: - Так где был?//
В: - Ну все. Больше не буду. Хватит//
Б: - И с кем?/ Мы тут переживаем, что случилось// Хоть бы извинился//
В: - Ну все, извините, ладно//
А: - Извините, видите ли!/ Как будто на ногу наступил/ извините ему.../
В: - . (тактики молчания до конца).
Коммуникантом выбраны две тактики - прерывание контакта и трансляция нежелания в него вступать (молчание как проявление неловкости от чувства вины, нежелания погружаться в конфликт). В традиционной калмыцкой семье детей воспитывали в исключительной строгости и духе исключительного почитания старших [10; 13, с. 6, 164-165].
Таким образом, присутствие национального компонента (вербального и невербального) в жанрах повседневной коммуникации, реализуемых калмыками-билингвами, направлено на реализацию коммуникативной цели речевого жанра и усиление интенциональной составляющей речи (воздействие на жизненную ситуацию собеседника, побуждение к правильным действиям, объективная оценка создавшегося положения, актуализация позитивных/негативных эмоций, трансляция национальной этикетной, гендерно обусловленной специфики речевого поведения коммуникантов и т.д.), усиливая прагматику дискурса и создавая его самобытность.
Список литературы
1. Антология речевых жанров / под общей редакцией К.Ф. Седова. - М.: Лабиринт, 2007. - 319 с.
2. Бичеев Б. А. Свадебный обряд как отражение представлений о смерти // VI конгресс этнографов и антропологов России: Тезисы докладов. - СПб: МАЭ РАН, 2005. - С. 184.
3. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. - М.: Лабиринт, 2004. - 316 с.
4. Дементьев В.В., Фенина В.В. Когнитивная генристика: внутрикультурные речежанровые ценности // Жанры речи - 4: Сб. науч. статей. - Саратов: Издательство ГОС УНЦ «Колледж», 2005. - С. 5-34.
5. Дементьев В.В. Теория речевых жанров. - М.: Знак, 2010. - 594 с.
6. Джушхинова К.А. «Белая дорога как прецедентный знак калмыцкой лингво-культуры» // Вестник калмыцкого института гуманитарных исследований РАН - Элиста, 2013. - С. 48-52
7. Дьякова Л.Н., Стернин И.А. Жанр разговора по душам и русская авторская песня // Жанры речи - 4: Сб. науч. статей. - Саратов: Издательство ГОС УНЦ «Колледж», 2005.- С. 273-292.
8. Есенова Т.С. Русский язык в межкультурном общении. - Элиста: АПП «Джан-гар», 2005. - 366 с.
9. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Зарубежная лингвистика в 3 т. - М.: Прогресс, 1999. - Т.1. - С. 131-256.
10. Житецкий И.А. Очерки быта астраханскихъ калмыковъ. Этнографические наблюдешя 1884 - 1886 гг. - М.: Типография М.Г. Волчанинова, 1893. - 75 с.
11. Жуковская Н.Л. Кочевники Монголии: культура, традиции, символика. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2002. - 248 с.
12. Караулов Ю.Н. Показатели национального менталитета в ассоциативно-вербальной сети // Языковое сознание и образ мира. - М., 2000. - С. 191-206.
13. Куукн эрднь. Девушка-драгоценность (Идеал женщины в калмыцком фольклоре) / авт.-сост. И.О. Дензинова. - Элиста: Изд-во Калмыцкий научный центр РАН, 2020. - 176 с.
14. Прохоров Ю.Е., Стернин И.А. Русские: коммуникативное поведение. - М.: Флинта-Наука, 2011. - 326 с.
15. Речевое общение в условиях языковой неоднородности / под ред. Л.П. Крысина. -М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 221 с.
16. Шалина И.В. Коммуникативно-речевая дисгармония: ее причины и виды // Культурно-речевая ситуация в современной России. - Екатеринбург, 2000. - С. 272-287.
17. Blum-Kulka S., House J., Kaspar G. Cross-cultural pragmatics. - Norwood, 1989.
18. Lazersfeld P.F. Personal Influence, the Part Played by People in the Flow of Mass Communications / P.F. Lazersfeld, K. Elihu. - N-Y: Transaction Publishers, 1966. 400p.
