CC BY
60
Национальная идея в контексте размышлений о судьбе русского народа (на примере «Дневника писателя» Ф.М. Достоевского и цикла «Крохотки» А.И. Солженицына)
The national idea in the context of reflections on the fate of the Russian nation (On the example of the «Diary of the writer» by F. Dostoevsky and the cycle «Tiny» by A. Solzhenitsyn)
Шаповалова К.А.
Студент 1 курса магистратуры, ф-т журналистики и массовых коммуникаций, Санкт-Петербургский Государственный университет,
РФ, г.Санкт-Петербург e-mail: shapovalova1994@yandex. ru
Shapovalova K.
student of the first year of a master's degree, Faculty of journalism and mass communications, St. Petersburg State University, Russian Federation, St. Petersburg e-mail: shapovaloval994@yandex. ru
Аннотация.
В статье рассматривается проблема восприятия русского народа и проблема создания национальной идеи на примере публицистического творчества Ф.М. Достоевского и А.И. Солженицына. Достоевский четко формулирует национальную идею. По его мнению, это «православное дело», связанное с общечеловеческим единением. Солженицын настолько четко не формулирует национальную идею. Но, проанализировав цикл «Крохотки», ее также можно назвать «делом веры». Достоевский писал о народе, который стоит на пороге страшного преступления (революция, потеря веры), но еще есть надежда, что народ сможет отказаться от насильственного изменения устоев. Солженицын пишет о народе, который уже совершил нравственное преступление и которому необходимо выйти из духовного кризиса.
Annotation.
The article states the problem of perception of the Russian nation and the problem of creating a national idea on the example of publicism of F. Dostoevsky and A. Solzhenitsyn. Dostoevsky clearly articulates the national idea. In his opinion, this is the «Orthodox cause», connected with universal unity. Solzhenitsyn so clearly does not formulate a national idea. But in the cycle «Tiny», it can also be called a «matter of faith». Dostoevsky wrote about the people who are on the verge of a terrible crime (revolution, loss of faith), but there is still hope that the people will be able to abandon the violent change of the foundations. Solzhenitsyn wrote about a people who have already committed a moral crime and who need to get out of the spiritual crisis.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, А.И. Солженицын, «Дневник писателя», «Крохотки», национальная идея, русский народ.
Key words: F.M. Dostoevsky, A.I. Solzhenitsyn, «The Diary of a Writer», «Tiny», national idea, Russian nation.
Творческое наследие Ф.М. Достоевского (1821-1881) и А.И. Солженицына (1918-2008) в настоящее время широко изучается и в нашей стране, и за рубежом. Многочисленные монографические исследования, отдельные статьи, докторские и кандидатские диссертации касаются различных аспектов художественного и публицистического творчества этих авторов.
В 2014 году состоялась выставка «Достоевский и Солженицын» в Литературно-мемориальном музее Ф.М. Достоевского при поддержке русского благотворительного фонда А.И. Солженицына [1]. Организация подобных мероприятий доказывает не только то, что судьбы и творческое наследие писателей схожи, но и то, что к этому наследию современный человек не потерял интерес.
Одной из ведущих тем в публицистике Достоевского и Солженицына является тема России и судьбы русского народа. Интересно, что оба писателя творили во время духовных кризисов российского общества. Достоевский пытался предотвратить бурю революций и предупредить современников об их пагубности, Солженицын старался найти выход уже из нового мировоззренческого постреволюционного кризиса, связанного с тем, что революционные преобразования в стране погубили практически все нравственное, что было в душе
человека.
Современные люди до сих пор находятся в стадии выхода из этого мировоззренческого кризиса. Актуальность исследования публицистики Солженицына в сопоставлении с его великим предшественником заключается в том, что наследие обоих писателей может помочь выйти из этого кризиса, так как оно является напоминанием о высших ценностях, о подлинном назначении человека. Прислушаться к размышлениям публицистов разных эпох о судьбе России и ее народа важно сейчас, потому что это может помочь по -новому взглянуть на судьбу страны, определить, что такое патриотизм и сформулировать национальную идею, поиском которой пока безуспешно занято современное российское общество.
Достоевский в «Дневнике писателя» и Солженицын в цикле «Крохотки» обратились к малой форме, в которой, однако, рассматриваются серьезные философские проблемы, среди которых есть и формулирование национальной идеи. Образ автора в «Дневнике писателя» схож с образом автора в «Крохотках» патриотической идеей, болью за судьбу России, миссией служения стране и народу, попыткой осмыслить ход российской истории в небольшом очерке-эссе.
Жанровая форма «Дневника писателя» и «Крохоток» обусловлена идейным подходом консерваторов к своим текстам. Все представители консерватизма представляли свои размышления в виде небольших очерков-эссе. Это «Маленькие письма» А.С. Суворина, «Опавшие листья» В.В. Розанова, «Дневник писателя» Ф.М. Достоевского, «Крохотки» А.И. Солженицына. Оппоненты могли писать глубокие аналитические статьи, чего консерваторы не могли себе позволить. Дело в том, что это направление довольно иррационально: невозможно, например, рассуждать о Боге в строгой аналитической статье. Тексты консерваторов всегда поэтичны, эмоционально насыщенны и метафоричны, в них нет четко выверенной логики.
Для воплощения своих идей авторы выбирают небольшую полублоговую форму повествования, рассчитанную на доверительный разговор «по душам» с читателем. Таким образом, эта малая жанровая форма отражает содержание материалов. Нельзя не отметить того, что такая форма организации текстов актуальна в наше время, характеризующееся стремительным развитием блогосферы, где авторы также эмоционально выражают свои мысли по волнующим их проблемам в небольших по объему текстах, которые не претендуют на звание глубоких аналитических статей.
Вопрос, касающийся сравнения творчества Солженицына и Достоевского, привлекал внимание некоторых критиков и литературоведов, но эпизодично. В частности, написан ряд статей Л. Сараскиной, Ю. Сохряковым, В. Захаровым. В них речь идет о некоторых аспектах сближения Солженицына с Достоевским: говорится о современности многих проблем, повторно поставленных Солженицыным вслед за Достоевским, о роли интеллигенции в истории России, о значении православия в мире в целом, о сущности культуры, о роли научно-технического прогресса.
На сходство судеб писателей обратил внимание В. Бушин, выпустивший книгу «Неизвестный Солженицын», в которой отдельную главу уделил описанию параллелей в жизни и творчестве Достоевского и Солженицына [2]. Однако В. Бушин акцентирует внимание скорее на биографическом сходстве и не раскрывает подробно литературные параллели в наследии писателей. Другой исследователь В. Краснов в книге «Солженицын и Достоевский: искусство полифонического романа» [3] обращается, напротив, не столько к сходству судеб писателей, сколько к сходству их художественного творчества, акцентируя внимание на ряде романов, но не останавливаясь на публицистике.
Ряд научных статей посвящен отдельным аспектам не только художественного, но и публицистического творчества обоих авторов. Так, Н.Н. Ступницкая в статье «От Достоевского к Солженицыну» пыталась выявить общность мировоззренческой позиции писателей. В работе заявлено, что художественный мир, созданный Солженицыным, опирается на отечественную и мировую этико-философскую и эстетическую мысль, выявлены биографические и литературные сходства Солженицына и Достоевского. Автор пришла к выводу, что, «несмотря на определенную близость двух писателей, Солженицын не копирует слепо Достоевского, а осмысливает его идеи, перерабатывает их и дает им собственное воплощение» [4].
Можно также обратиться к диссертациям, в которых авторы пытались сопоставить творчество Достоевского и Солженицына. Так, А.С. Сашина в работе «Достоевская» тематика и форма в публицистике А.И. Солженицына» утверждает, что Солженицын является продолжателем христианской традиции русской литературы [5]. В работе затронуты проблемы народа и власти, российской интеллигенции, кризиса гуманизма, роли православия в России, рассматриваются перспективы развития страны в публицистике обоих авторов.
Значение этих личностей, сходство их судеб и творчества подчеркивали и современные писатели. Так, Д. Быков в интервью газете «Комсомольская правда» после смерти Солженицына заявил: «Солженицын - это реинкарнация Достоевского». Он утверждал, что Солженицын, как и Достоевский, «слушался совести, писал, что считал нужным, вступался за бесправных, касался самых больных вопросов (не только политических, но и религиозных), был принципиален и тверд» [6].
Что касается малой публицистической формы в творчестве Достоевского и Солженицына, можно отметить, что «Дневник писателя» подробно изучен исследователями в области литературы и журналистики. Ему посвящена, например, книга О.Ю. Юрьевой «В мире Достоевского». Детально изучил публицистику Достоевского И. Волгин, которым написаны следующие работы: «Достоевский и царская цензура: К истории издания «Дневника писателя», «Нравственные основы публицистики Достоевского: Восточный вопрос в «Дневнике писателя», «Дневник писателя»: текст и контекст», «Поверх барьеров. Загадка «Дневника писателя».
«Крохотки» Солженицына изучены в меньшей степени и часто оказываются незаслуженно забытыми рядом с «Архипелагом ГУЛАГ» и «Красным колесом». Одна из немногочисленных научных статей, посвященных «Крохоткам», была опубликована О.С. Макаровой в журнале «Мир русского слова». Автор обратила внимание на структурно-смысловое единство миниатюр цикла «Крохотки» А.И. Солженицына [7]. «Крохоткам» также посвящены работы Б. Кодзиса «Лирические миниатюры Александра Солженицына», К.Д. Гордовича «Искусство малой формы: «Крохотки» А. И. Солженицына», Л. Колобаевой «Крохотки».
Несмотря на то, что сейчас многие исследователи обращаются к художественному и публицистическому творчеству этих авторов, сравнивают их судьбы и творческое наследие, эти исследования эпизодичны и носят далеко не системный характер. На сегодняшний день не существует труда, в котором были бы разносторонне изучены разные аспекты сближения Достоевского и Солженицына, в частности, сходство их малой публицистической формы и раскрытие в этой форме темы России, национальной идеи и судьбы русского народа.
Обращаясь к рассмотрению национальной идеи в публицистике Достоевского и Солженицына (на примере «Дневника писателя» и «Крохоток»), следует обозначить, что оба публициста подразумевают под понятием «народ». И. Волгин утверждал, что большинство читателей «Дневника писателя» уловили в нем самое главное: «именно то, что вопрос о народе ставится Достоевским во главу угла и с разрешением этого вопроса связывается все будущее России» [8].
Достоевский явно разграничивает понятия «народ» и «интеллигенция». Например, в эссе «О любви к народу. Необходимый контракт с народом» (1876) Достоевский задается вопросом: должен ли народ пойти за интеллигенцией или же интеллигенции лучше пойти за народом. По мысли автора, эти две совершенно различные группы русского общества должны объединиться. Сам себя Достоевский признает частью интеллигенции: «мы должны преклониться перед народом и ждать от него всего, и мысли и образа; преклониться пред правдой народной и признать ее за правду, даже и в том ужасном случае, если она вышла бы отчасти и из Четьи-Минеи». Но влияние народа на интеллигенцию не должно быть односторонним. Как утверждает Достоевский, нужен и обратный процесс: «чтобы народ и от нас принял многое из того, что мы принесли с собой».
Такого разграничения русского общества на «народ» и «интеллигенцию» нет в публицистике Солженицына, им народ рассматривается в целом. Это обусловлено историческими причинами. После революции рухнула сословная система русского общества, существовавшая при Достоевском, теперь все бывшие сословия были равны. Солженицын не признает истинной интеллигенцией выходцев с рабфаков, поэтому вместо условного деления людей на «интеллигенцию» и «народ» публицист в некоторых миниатюрах делит общество на тех, кто живет в больших городах, и на тех, кто остался в глубинке.
В крохотке «Позор» Солженицын пишет: «Но Позор висит и висит над нами, как жёлто-розовое отравленное облако газа, - и выедает наши лёгкие. И даже сдув его прочь - уже никогда не уберём его из нашей истории». Можно отметить, что автор осмысляет собственное бытие как часть бытия всего народа. Таким образом, если Достоевский проводит черту между собой как представителем интеллигенции и народом, то Солженицын с народом слит, является его частью.
Отношение Достоевского к народу противоречиво. Так, в эссе «О любви к народу. Необходимый контракт с народом» (1876) публицист утверждает: «Я вот, например, написал в январском номере «Дневника», что народ наш груб и невежествен, предан мраку и разврату, «варвар, ждущий света». В этой же работе говорится, что «идеалы народа сильны и святы, и они-то и спасли его в века мучений; они срослись с душой его искони и наградили ее навеки простодушием и честностью, искренностию и широким всеоткрытым умом, и всё это в самом привлекательном гармоническом соединении».
Такое отношение Достоевского к народу можно объяснить тем, что обстоятельства русской истории сложились так, что народ постоянно был «развращаем, соблазняем и постоянно мучим», поэтому удивительно, что он дожил, «сохранив человеческий образ, а не то что сохранив красоту его». Публицист не идеализирует народ, но он уверен, что нужно извинить «всю непроходимую наносную грязь, в которую погружен народ наш, и суметь отыскать в этой грязи бриллианты». Достоевский считает, что народ нельзя судить по тому, каким он является в настоящий момент: «Нет, судите наш народ не по тому, чем он есть, а по тому, чем желал бы стать». Совсем другое отношение у Солженицына. Он полагает, что народ нужно судить именно по современному его состоянию и положению.
О бедственном положении народа и страны в настоящем говорится в крохотках Солженицына, завершающих оба цикла. Это миниатюры, стилизованные под молитвы. Таких приемов нет в «Дневнике писателя». В первом цикле «Крохоток» молитва строится с основой на авторское «я», и молитва эта по большей части о себе самом, а не о народе и стране:
Как легко мне жить с Тобой, Господи! Как легко мне верить в Тебя! Когда расступается в недоумении или сникает ум мой, когда умнейшие люди не видят дальше сегодняшнего вечера и не знают, что надо делать завтра, -Ты снисылаешь мне ясную уверенность, что Ты есть и что Ты позаботишься,
чтобы не все пути добра были закрыты.
Неблагополучная обстановка в стране обозначена лишь в одной фразе: «умнейшие люди не видят дальше сегодняшнего вечера и не знают, что надо делать завтра». В себе Солженицын видит некоего пророка, который должен донести до народа мысль о том, что нужно делать «завтра». В этой молитве публицист ставит себя выше народа.
Во второй миниатюре даже само название («Молитва о России») говорит о том, что просить автор будет не за себя, а за всю страну и народ. В этой крохотке Солженицын слит с народом:
Отче наш Всемилостивый!
Россиюшку Твою многострадную
не покинь в ошеломлении нынешнем,
в её израненности, обнищании
и в смутности духа.
Господи Вседержитель!
Сколько прямодушных сердец
и сколько талантов
Ты поселил в русских людях.
Не дай им загинуть, погрузиться во тьму, —
не послуживши во имя Твоё!
Из глубин Беды —
вызволи народ свой неукладный.
Если в первой молитве говорится о народе в негативном ключе: люди не знают, что делать дальше и как развивать страну, то в данной миниатюре о народе говорится с теплотой и любовью: «сколько прямодушных сердец и сколько талантов ты поселил в русских людях». Если в первой молитве Солженицын говорит больше о себе (обилие личных местоимений «я», «мне», «мой»), то во второй - о стране и народе, которого надо вызволить из глубины беды (отсутствие местоимений с отсылкой на самого автора).
Оба публициста, рассуждая о России и народе, испытывают два противоречивых чувства. С одной стороны, это гордость русской историей, талантами и силой духа народа, его способностью противостоять развращению. С другой стороны - это чувство позора. Одна из крохоток Солженицына носит именно такое название («Позор»). Публицист пишет: «Какое это мучительное чувство: испытывать позор за свою Родину. В чьих Она равнодушных или скользких руках, безмысло или корыстно правящих Её жизнь. В каких заносчивых, или коварных, или стёртых лицах видится Она миру. Какое тленное пойло вливают Ей вместо здравой духовной пищи». Это чувство позора унизительное и вовсе не беглое, оно не сменяется так легко, как чувства повседневные: «Нет, это - постоянный, неотступный гнёт, с ним просыпаешься, с ним проволакиваешь каждый час дня, с ним роняешься в ночь. И даже через смерть, освобождающую нас от огорчений личных, - от этого Позора не уйти: он так и останется висеть над головами живых, а ты же - их частица».
Достоевский, как и Солженицын, тоже испытывает чувство стыда. Но этот стыд связан исключительно с поведением интеллигенции, которая оторвана от народных основ. В эссе «Сбивчивость и неточность спорных пунктов» (1876) Достоевский говорит: «Мы, сравнительно с народом, развились духовно и нравственно, очеловечились, огуманились и что тем самым, к чести нашей, совсем уже отличаемся от народа». «Мы о вере народа и о православии его имеем всего десятка два либеральных и блудных анекдотов и услаждаемся глумительными рассказами о том, как поп исповедует старуху или как мужик молится пятнице». Публицист уверен, что оторванность интеллигенции от народа нужно преодолеть, и тогда исчезнет стыд из-за того, что две части русского общества совершенно оторваны друг от друга и не способны понять одна другую.
Достоевский в эссе «Post scriptum» (1876) четко формулирует национальную идею. По его мнению, это «православное дело», то есть «жертва, потребность жертвы даже собою за братьев, и чувство добровольного долга сильнейшему из славянских племен заступиться за слабого, с тем, чтоб, уравняв его с собою в свободе и политической независимости, тем самым основать впредь великое всеславянское единение во имя Христовой истины, то есть на пользу, любовь и службу всему человечеству, на защиту всех слабых и угнетенных в мире».
В эссе «Примирительная мечта вне науки» (1877) Достоевский утверждает, что русская национальная идея связана с общечеловеческим единением. В эссе «Мы в Европе лишь стрюцкие» (1877) заявлено, что нужно сделать для этого единения: «Если общечеловечность есть идея национальная русская, то прежде всего надо каждому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу всё изменится. Стать русским значит перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать».
Достоевский уверен, что русский народ может сплотить борьба за эту национальную идею, чем самостоятельнее будут развиваться русские в их национальном духе, тем сильнее отзовется их национальная идея в европейской душе, тем понятнее они будут для иностранцев, которые начнут уважать русский народ: «Став самими собой, мы получим наконец облик человеческий, а не обезьяний. Мы получим вид свободного существа, а не раба, не лакея, не Потугина; нас сочтут тогда за людей, а не за международную обшмыгу, не за стрюцких европеизма, либерализма и социализма».
Интересен тот факт, что Достоевский утверждает, что европейцам будут понятнее слова из народной
среды: «Мы и говорить будем с ними умнее теперешнего, потому что в народе нашем и в духе его отыщем новые слова, которые уж непременно станут европейцам понятнее». Достоевский считает, что многое из того, что презиралось в простом русском народе - не тьма и глупость, а свет и ум. Ведь именно народ воплощает в себе идею братства: «Мы убедимся тогда, что настоящее социальное слово несет в себе не кто иной, как народ наш, что в идее его, в духе его заключается живая потребность всеединения человеческого, всеединения уже с полным уважением к национальным личностям и к сохранению их, к сохранению полной свободы людей и с указанием, в чем именно эта свобода и заключается, - единение любви, гарантированное уже делом, живым примером, потребностью на деле истинного братства, а не гильотиной, не миллионами отрубленных голов...»
Солженицын четко не формулирует национальную идею. Но она все же присутствует в крохотках. Ее также можно назвать, если не православным делом, то делом веры. Человеку, который ни во что не верит, незачем беречь свою страну, уважать интересы других людей. Страна, по мнению Солженицына, только тогда поднимется с колен, когда народу будет возращена вера.
В крохотке «Колокольня» публицист рассказывает о городе, затопленном большевиками: «И никакой же провидец не предсказал тогда, что древний этот город, переживший разорения жестокие и от татар, и от поляков, на своём восьмом веку будет, невежественной волей самодурных властителей, утоплен на две трети в Волге: всё бы спасла вторая плотина, да поскудились большевики на неё».
От затопленного города осталась только колокольня: «Собор взорвали или растащили на кирпичи ради нашего будущего - а колокольню почему-то не доспели свалить, даже вовсе не тронули, как заповедную бы. И -вот, стоит из воды, добротнейшей кладки, белого кирпича, в шести ярусах сужаясь кверху (полтора яруса залито), в последние годы уж и отмостку присыпали к ней для сохранности низа, - стоит, нисколько не покосясь, не искривясь, пятью просквоженными пролётами, а дальше луковкой и шпилем - в небо! Да ещё на шпиле - каким чудом? - крест уцелел».
Этот город Солженицын называет «полузамершим, переломленным, недобитым». В этом запустении у людей нет выбора, как и где жить: только здесь и сейчас. Как и многие другие крохотки, эта построена с помощью развернутой метафоры. Полуразрушенная, затопленная, но все-таки живая, не покосившаяся колокольня - олицетворение всей России, погубленной большевистскими революциями «ради нашего будущего». Солженицын пишет об обществе, которое утратило национальную идею, выдвинутую Достоевским, но призывает к тому, чтобы национальная идея - дело веры - была вновь в центре внимания.
С духовным кризисом российского общества может помочь справиться именно народная вера. Уцелевшая колокольня - надежда на то, что «делом веры» можно сохранить полуразвалившуюся страну: «И для них тут, и для всех, кто однажды увидел это диво: ведь стоит колокольня! Как наша надежда. Как наша молитва: нет, всю Русь до конца не попустит Господь утопить...»
Народ у Солженицына не является единой силой и не осознает свое могущество. Над современной Россией, по мысли Солженицына, после революционных потрясений вист желто-розовое отравленное облако позора. Но публицист верит, что народ еще в силах с этим справиться. Это не интеллигенция в больших городах, а народ в глубинке: «Нет, другая глубь - той четверть сотни областей, где побыл я, - вот та дышит мне надеждой: там видел и чистоту помыслов, и неубитый поиск, и живых, щедродушных, родных людей. Неужель не прорвут они эту черту обречённости? Прорвут! Ещё - в силах» (крохотка «Позор»).
Достоевский, напротив, пишет о народе как о великой силе, сплоченном организме, осознающем свое могущество. Так, например, в эссе «Слизняки, принимаемые за людей. Что нам выгоднее: когда знают о нас правду или когда говорят о нас вздор?» (1877) публицист рассуждал о Восточном вопросе: «Вообразить, что в Европе поняли наконец, что война эта для России есть национальная война в высшей степени и что народ наш вовсе не мертвая и бездушная масса, как они всегда представляют его себе, а могущественный и сознающий свое могущество организм, сплоченный весь как один человек и нераздельный сердцем и волею с своею армиею, - о, какой бы страх и какое повсеместное волнение возбудило бы у них это сведение! И, уж конечно, это скорее способствовало бы к действительной и явной уже коалиции против нас Европы, чем столь любезные им клеветы на наше слабосилие и падение».
Интересные идеи, касающиеся народа и войны, выдвинуты Достоевским в эссе «Парадоксалист» (1876). Если Солженицын в «Крохотках» выступал как пацифист, не принимал войну, считал ее противоестественной натуре человека, то Достоевский не отрицал необходимость войны и даже доказывал ее положительное влияние на страну и народ. Публицист протестует только против гражданской войны: «Один только вид войны ненавистен и действительно пагубен: это война междоусобная, братоубийственная. Она мертвит и разлагает государство, продолжается всегда слишком долго и озверяет народ на целые столетия. Но политическая, международная война приносит лишь одну пользу, во всех отношениях, а потому совершенно необходима».
Достоевский считал, что народ идет на войну не убивать людей, а приносить себя в жертву ради своих братьев и своего Отечества. Более того, публицист доказывал, что народ любит войну: «Кто унывает во время войны? Напротив, все тотчас же ободряются, у всех поднят дух, и не слышно об обыкновенной апатии или скуке, как в мирное время».
В периоды долгого мира гибнет великодушие, зарождается цинизм, равнодушие и скука, глохнут наука и искусство. Достоевский, являясь человеком верующим, тем не менее, убежден в необходимости войны: «Христианство само признает факт войны и пророчествует, что меч не прейдет до кончины мира: это очень замечательно и поражает. О, без сомнения, в высшем, в нравственном смысле оно отвергает войны и требует братолюбия. Я сам первый возрадуюсь, когда раскуют мечи на орала. Но вопрос: когда это может случиться?
И стоит ли расковывать теперь мечи на орала?». Публицист уверен, что теперешний мир хуже войны: нечего ценить, нечего сохранять.
Таким образом, в ходе работы нами были проанализированы такие публицистические произведения авторов, как «Дневник писателя» Ф.М. Достоевского и «Крохотки» А.И. Солженицына. Мы отметили, что оба писателя обратились к малой жанровой форме: поэтичной, эмоционально насыщенной, без четко выверенной логики и рассчитанной на «диалог по душам» с читателем. Это типично для представителей консерватизма. Подводя итог, можно отметить, что Достоевский разграничивает понятия «народ» и «интеллигенция». Себя автор соотносит с интеллигенцией. Солженицын не разграничивает эти понятия, он слит с народом, является его частью. Отношение обоих публицистов к народу противоречиво. С одной стороны, они восхищаются стойкостью, мужеством, несгибаемым характером народа. С другой стороны - испытывают чувство позора. Но если Солженицын стыдится за весь народ, то стыд Достоевского связан исключительно с поведением интеллигенции, которая оторвана от народных основ. Достоевский считает, что народ нельзя судить по тому, каким он является в настоящий момент. Солженицын, напротив, полагает, что народ нужно судить именно по современному его состоянию и положению. Достоевский четко формулирует национальную идею. По его мнению, это «православное дело», связанное с общечеловеческим единением. Солженицын четко не формулирует национальную идею. Но она присутствует в крохотках, ее также можно назвать «делом веры». Народ у Солженицына не является единой силой и не осознает свое могущество. Достоевский, напротив, пишет о народе как о великой силе, сплоченном организме. Солженицын отрицает любую войну как нечто противоестественное натуре человека. Достоевский отрицает только гражданскую войну и утверждает, что войны оказывают положительное влияние на страну и народ.
Сформулированная публицистами национальная идея, которую можно назвать «православным делом» или же «делом веры», может помочь четче сформулировать национальную идею сегодня, так как русский народ до сих пор находится в стадии выхода из мировоззренческого кризиса, о котором писали оба публициста, живших в разные эпохи.
Список используемой литературы:
1. Выставка «Достоевский и Солженицын». Литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.md.spb.ru/events/list/n982/
2. Бушин В.С. Неизвестный Солженицын [Электронный ресурс] / В.С. Бушин. - Режим доступа: http://profilib.com/chtenie/104723/vladimir-bushin-neizvestnyy-solzhenitsyn-9.php#t1
3. Krasnov V. Solzhenitsyn and Dostoevsky: A Study in the Polyphonic Novel. — Athens, GA: University of Georgia Press, 1979.
4. Ступницкая Н. Н. От Достоевского к Солженицыну / Н.Н. Ступницкая // Науч. записки Харьк. нац. пед. ун-та. Вып. 1(69). Харьков, 2012. С. 160.
5. Сашина А.С. «Достоевская» тематика и форма в публицистике А.И. Солженицына. Научная библиотека диссертаций и авторефератов [Электронный ресурс] / А.С. Сашина. - Режим доступа: http://www.dissercat.com/content/dostoevskaya-tematika-i-forma-v-publitsistike-ai-solzhenitsyna
6. Солженицын - это реинкарнация Достоевского // Комсомольская правда. 2008. [Электронный ресурс] -Режим доступа: http ://www. spb .kp.ru/daily/24140.5/358929/
7. Макарова О.С. Структурно-смысловое единство миниатюр цикла «Крохотки» А.И. Солженицына // Мир русского слова. 2011. №4. [Электронный ресурс] / О.С. Макарова. - Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/strukturno-smyslovoe-edinstvo-miniatyur-tsikla-krohotki-a-i-solzhenitsyna
8. Волгин И. Л. Поверх барьеров. Загадка «Дневника писателя» // Достоевский «Дневник писателя». В 2-х томах. М.: Книжный Клуб, 2011. С. 27.
