CC BY
226
УДК 82-4
АРХИТЕКТОНИКА ТЕКСТА КАК ПОКАЗАТЕЛЬ ЖАНРОВОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ «КРОХОТОК» А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА)
С.Я.Г ехтляр,О.В.Пугачева
Анализ языковых средств, обеспечивающих малоформатным произведениям содержательную полноту и выразительность, позволяет характеризовать специфические для определенного жанра приемы, доказательно декодировать смысловой план инновационных форм художественных произведений.
Ключевые слова: текст, архитектоника, идеологема, окказионализмы, инверсия, риторический вопрос, парцелляция, стаккато.
А.И. Солженицын, один из известнейших русских писателей современности, свидетельством своего открытого и честного взгляда на окружающую действительность оставил не только крупные произведения, но и малоформатные «Крохотки», жанровая природа которых вызывает немалые споры.
Одни исследователи (например, Б. Кодзис) считают, что Солженицын «возродил жанр лирической миниатюры [или стихотворения в прозе], которая в русской литературе советского периода долгое время была в опале, и, творчески используя опыт Тургенева, Пришвина, Бунина, искусно сочетая беллетристику, элементы публицистики, мемуаристики и документа, придал ей свежий и весьма мобильный характер» [2, с. 8]. Другие (например, Л. Колобаева) причисляют «Крохотки» к малому эпосу: ««Крохотки» - «это чаще всего «сгущенные» до грани афоризма рассказы, самый малый эпос» [4, с. 40].
Однако, учитывая, что для второй половины 20 века характерно возрастание удельного веса повествований от первого лица, в которых за счет уплотнения, сокращения дидактических и описательных элементов усиливался компонент афоризации, строились философские размышления, отталкивающиеся от частного случая, - учитывая эти и другие факторы, о которых
- несколько ниже, жанр «Крохоток» А.И.Солженицына можно характеризовать как одну из разновидностей эссе. Это проявляется в каждом из непритязательных набросков, некоторые из которых - в духе чеховских зарисовок для «Осколков», в средствах доведения до сознания читателя важной для автора мысли, проявляется в сюжете, композиции, на всех уровнях организации текстового материала.
При видимом разнообразии идейной проблематики идеологема («основная авторская идея, имеющая политическое, экономическое или социальное значение, ради которой создается текст» [3, С. 52]) «Крохоток» отличается цельностью. Говорит ли писатель об особом вкусе и запахе свободы («Дыхание»), о единственности созданного природой («Утенок»), о праве на жизнь, радости жить и дышать, о путях освобождения от страха («Ночные мысли»), о красоте творчества («Утро») - он размышляет о возможностях и препятствиях любви: к человеку, земле, Родине, о естественности боли и путях ее преодоления.
Каждым из маленьких текстов, выдвигая на авансцену, казалось бы, случайную частность, писатель наделяет ее свойством зеркала, раскрывая спрятанное в ней всеохватно обобщающее, символическое, наполненное национально-историческим или философским содержанием. Причем ключевая образная деталь освещает подобные всеобщие смыслы именно потому ярко и выпукло, что ощутимо в ней проглядывает связь с личностью автора, причем не только с биографией, но с мировоззрением.
Так, острота в ответ на сообщение, что могилу поэта Я.Полонского из тюремной зоны перенесли в другое место: «Освободился, значит!» («Прах поэта») обретает особый смысл не
только потому, что фразу произносит надзиратель, но и потому, что услышал ее и вспоминает бывший арестант.
Присутствующий в каждой из «Крохоток» образ автора - неотъемлемая часть произведения, воплощая одно из специфических свойств жанра эссе: изоморфизм творца и творимого. Повествователь «Крохоток» как центр сплавляет воедино разнообразные смысловые и языковые пласты , благодаря чему одновременно осуществляет функции участника описываемого события , фрагмента действительности - и наблюдателя; личности, постигающей в компании с читателем тайны жизни, - и отстраненного комментатора; философа-мыслителя - и судьи.
Есть в этих произведениях и характерная для жанра эссе фрагментарность, осколочность структуры текста «Крохоток», намеренная отрывочность ритмического рисунка, чем-то
напоминающая музыкальное стаккато (от итал. staccato — «оторванный, отделённый»), «
... штрих, предписывающий исполнять звуки отрывисто, отделяя один от другого паузами».
Важно подчеркнуть, что как внутри отдельного произведения, так и для цикла в целом осколочность архитектоники не препятствует созданию идейно-содержательного единства. Каждый элемент крохотки участвует в процессе создания законченного произведения, а все их объединяет глубоко субъективное авторское начало, формируя в качестве композиционной основы все внешне раздробленные элементы. Что ещё приближает «Крохотки» к эссе как публицистическому жанру, так это изоморфизм творца и творимого, т.е. совпадение образа автора и героя: «Я стою под яблоней отцветающей — и дышу. Не одна яблоня, но и травы вокруг сочают после дождя — и нет названия тому сладкому духу, который напаивает воздух. Я его втягиваю всеми легкими, ощущаю аромат всею грудью, дышу, дышу, то с открытыми глазами, то с закрытыми — не знаю, как лучше» («Дыхание»). Образ автора в приведенном отрывке ярко выражен и совпадает с образом героя, наслаждающегося жизнью с обжигающей полнотой и напосредственностью.
Языковой объективации идеологемы способствует мировоззренчески насыщенное обобщающее слово, чаще всего это яркие образы, созданные с помощью эпитета, метафоры, обладающих мощной суггестивной силой. Назовем некоторые:
1) В «Крохотках» буквально искрятся неожиданные, свежие эпитеты: <Благодатные
крупные мысли» («Ночные мысли»), «исконная мягкость» («Колокольня»),
«израненные, грустные уцелевшие улочки» («Колокольня»); «Изневольный Китеж»
(«Колокольня»), «нерастреблённый смысл» («В сумерки»), «безмысло и корыстно правящие» («Позор»), «унизительное чувство, неотстанное» («Позор»); Высокостройная колокольня» («Колокольня»), «мягко-печальная улыбка» («Старение») и др.
2) Языковой строй «Крохоток» нельзя представить без окказиональной лексики, которая выступает маркером чувств и переживаний автора. Так, вместо «запустение» автор предлагает «запусть» («Колокольня»), что, по меткому замечанию Л.Колобаевой, «звучит энергичнее и более явственным делает заложенное в корне ощущение пустоты и запущенности» [4, с. 42]; «бесколышность» («Утро») - от глагола «не колыхать» («не качаться слегка, мерно», т.е. не нарушать зыбкого равновесия поэтического вдохновения утра).
3) Одним из способов реализации в анализируемых текстах «определенной заданной идеи (идеологемы)» является «авторская оценочность, интерпретация действительности, номинации» [3, С. 53]. В крохоте «Способ двигаться» образ человека и вещи проецирует с необычайного ракурса авторскую оценку. Звучит ироническая насмешка над современным способом передвижения, гротескный образ нашего всеобщего любимца, автомобиля — «безобразнейшего из творений Земли, на резиновых быстрых лапах, с мертвыми стеклянными глазами, тупым ребристым рылом, горбатого железным ящиком». И вызывает неутешительное обобщающее заключение: «Что ж, каковы мы — таков и наш способ двигаться» («Способ двигаться»).
В этой связи автор «Крохоток» широко использует выразительные возможности синтаксиса. Широко используемыми приемами являются инверсия, риторический вопрос, парцелляция.
Инверсионный порядок слов («Я иду по деревне этой». «На родине Есенина») самой своей ритмической близостью к молитве обнажает философски обобщенный смысл текста, что подкрепляет и лексика, в частности, характерные для библейских текстов предлоги, союзы, частицы: «...да ослепил молненный блеск» («Молния»), «И отпущено каждому живущему...» («Лихое зелье»), «даже вовсе не тронули, как заповедную бы («Колокол Углича»),
Риторический вопрос, кроме стимулирования читательского внимания и роли диалогизации, выполняет в текстах «Крохоток» и функцию своеобразного «провокатора», что тоже сближает их с архитектоникой эссе. По справедливому замечанию Е. Н. Зарецкой, у Солженицына «вопрос не просто провоцирует внимание, он провоцирует потребность в размышлении. Как только человек слышит вопросительную интонацию, ему интуитивно хочется ответить, а для этого требуется, как правило, раздумье и формирование точки зрения» [1, с. 63].
А.И. Солженицын широко использует прием риторического вопроса, отражающий огромный и напряженный диапазон чувств: от нежной любви и благодарности до горькой иронии, боли, горечи: «Что за диковинное дерево! («Лиственница»); «Среди высочайших сосен избрала молния и не самую же высокую липу - а за что?» («Молния»); «Да еще и на шпиле - каким чудом?
- крест уцелел» («Колокольня»); «Что происходит за ночь с нашей душой?» («Утро»); «И - своё земное тепло посылаешь им в обмен: может, и мы чем-то пособим?» («Поминовение усопших»).
Обратим внимание и на выразительную функцию тире. Как правило, А.Солженицын ставит его в середине предложения, чтобы второй его частью пояснить и выделить в первой части наиболее важное: «Те раскатные колокольные удары - клич великой Беды - и предвестили Смуту Первую» («Колокол Углича»). И в большинстве случаев тире позволяет усилить прежде всего эмоциональную окраску высказывания, маркируя при этом отдельные наиболее значимые смысловые компоненты субъективно-авторской модели повествования. Подобные выделительные тире встречаем у М. Цветаевой и Вл. Маяковского, они становятся и у Солженицына средством придания тексту неповторимо-авторской интонации.
Например, в предложении: «Ведь - и люди такие есть» («Лиственница») авторское тире призвано усилить созданное частицей ведь противопоставление людей, подобных героине (лиственнице): способные поддержать более слабых, излишне мягких или твердых (в зависимости от ситуации), готовые к беспрестанному обновлению, признательные небу за каждое мгновение жизни.
В другом случае ( «Как - и бросили мы стольких и стольких ...» .«Старение») тире останавливает наше внимание на авторском недоуменном вопросе о непонимании большинством людей миссии завершающего жизненного этапа, когда важна каждая минута подаренного судьбой дня.
Уже отмечалось, что встречается в текстах и такой экспрессивный синтаксический прием, как парцелляция. Как и другие приемы, парцелляция вполне уместна, участвуя, во-первых, в конструировании впечатления импровизации, впечатления, что перед читателем своего рода отпечаток процесса формирования мысли, живые фрагменты - и путь к обобщению, например: «И нам из него не выбиться - никогда, никакими благими издумками, никакими земными прожектами. До конца человечества» («Лихое зелье»); «И для них тут, и для всех, кто однажды увидел это диво: ведь стоит колокольня! Как наша надежда. Как наша молитва: нет, в с ю Русь до конца не попустит Господь утопить ...» («Колокольня»); «Садились тихо - один, другой, третий, как бы в задумчивости. И подолгу молчали» («В сумерки»).
Уже представленные здесь особенности анализированных текстов (специфическая архитектоника, возникающая как результат умалчивания о ненужных подробностях описываемого события фрагментарность; средства преодоления осколочности повествования, элементы изобразительности) позволяют отнести цикл «Крохотки» А.И.Солженицына к произведениям жанра эссе.
Можно предположить, что «Крохотками» представлена одна из современных, развивающихся разновидностей эссе, когда смысловое содержание наполняется, дополняется за счет имплицитно присутствующей информации (степень известности автора, «отблеск» содержания написанного ранее и т.п.), но чтобы точнее выявить набор признаков этой разновидности, необходим дополнительный анализ.
The linguistic analysis of the means which secure the substantive completion and expression to the small-format literary forms enables the researcher to evaluate devices specific to the particular genre and to logically decode the plane of the meaning of the innovative belles-lettres literary formats.
The key words: text, architectonics, ideologeme, occasionalisms, the inversion, the rheutorical question, the parcellation, staccato.
Список литературы
1. Зарецкая Е.Н. Универсальные потребности бессознательного и коммуникативный акт // Доклады международной конференции Диалог 2003 г. М.: «Олма-Пресс», 2003, с. 61-63.
2. Кодзис Б. Лирические миниатюры Александра Солженицына // Литература: Приложение к газете «Первое сентября», 1997, № 30, с. 3-4.
3. Клушина Н.И. Язык публицистики: константы и переменные// Русская речь. 2004. №3.
4. Колобаева Л. «Крохотки» // Литературное обозрение, 1999, №1, с. 51-54.
5. Нива Ж. Солженицын. М.: «Высшая школа»,1992, с. 87.
6. Солженицын А.И. Рассказы. Крохотки. М.: «АСТ-Астрель», 1998.
Об авторах:
Гехтляр С. Я.- доктор филологических наук, профессор; Пугачева Ольга Витальевна, аспирант кафедры "Теории и истории русского языка" Брянского государственного университета им. Академика И.Г. Петровского; эл.адрес: oliaPy@yandex.ru
Gehtlar S. Ya., Pugachova O. V.
Text Architectonics as a Genre Indicator (on the example of «Krokhotok» by A. I. Solzhenitsin)
