CC BY
37А. Г. Закржевский
НАЦИОНАЛЬНАЯ И ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКАЯ КУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ В СРЕДЕ ВЫСШЕГО ДУХОВЕНСТВА В ПЕРВЫЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ «СИНОДАЛЬНОГО ПРАВЛЕНИЯ»
Церковные реформы Петра Великого коснулись в первую очередь епископов и настоятелей крупных монастырей. Открытого протеста против синодальной реформы Петра не было. Страх духовенства перед силой государства являлся не единственной причиной этой ситуации. В XVIII в к руководству Церкви пришло новое поколение священнослужителей. В силу своего образования и воспитания они восприняли обе культурные традиции — и национальную, и западноевропейскую — и тем самым менее болезненно отнеслись ко всем петровским преобразованиям. Отношения государства и Церкви рассматривались новым поколением архиереев с прагматических позиций — существование Синода не затрагивало догматики православия. Это было одной из важных причин безгласности Церкви по отношению к синодальной реформе.
Церковные реформы Петра Великого прежде всего коснулись представителей высшего духовенства, именно архиереи и настоятели крупнейших монастырей вынуждены были первыми приспосабливаться к новым условиям церковного управления. Синод, созданный на принципах, чуждых каноническому, законному устройству Церкви, не мог не вызывать недовольство в церковной среде. Однако открытого протеста против действий государства ни в 1721 г., ни в другие первые годы синодального строя мы не находим.
Среди причин, породивших подобную ситуацию, исследователи обычно называют две. Во-первых, позиция духовенства трактуется как обычная трусость — слишком крут и скор на расправу был царь-реформатор1. Во-вторых, указывают на кадровую политику госу-
1 См.: Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви: В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 348-349, 363, 370.
дарства, которая сводилась к тому, что на важнейшие церковные должности и на архиерейские кафедры специально подбирались слабохарактерные и неспособные к активной деятельности люди2.
Думается, что такой принцип кадровой политики государства к Церкви не применялся. Наоборот, власть в лице Петра I усиленно пыталась обрести в духовных кругах активных, деятельных последователей. Конечно же, страх духовных персон, как и роль государства являлись важными, но далеко не единственными причинами отсутствия активной оппозиции церковников. На мой взгляд, существует еще один немаловажный фактор, определивший бесконфликтный ход реформ.
С 1654 г. сменилось поколение священнослужителей. Священнослужители-современники Никона еще хорошо помнили времена достаточно жесткой ориентации на национальную церковную традицию, проводимую патриархом Филаретом. Духовенство (как высшее, так и приходское) активнейшим образом проявило себя в годы раскола и «дела Никона». Отношение к переменам в Церкви и в обществе стало более толерантным как раз после времен церковного раскола, который и в конце XVII, и в начале XVIII века не был воспринимаем столь трагически и казался преодолимым. Сыграли свою роль и возобновившиеся активные контакты Русской Церкви с другими православными патриархатами. В Москве появились образованные выходцы с соседней Украины. Среди русских епископов стали попадаться люди, прагматично, не полностью огульно относившиеся к переменам в обществе. Здесь стоит назвать Маркела Псковского, одного из кандидатов в патриархи, и святителя Митро-фания Воронежского. Наиболее колоритной фигурой среди этой группы является Афанасий Холмогорский3.
Наиболее активно смена поколений в Церкви пошла, когда на архиерейские кафедры стали повсеместно назначаться выходцы с Украины, а точнее, воспитанники Киево-Могилянской академии. Вопрос о так называемом малороссийском влиянии на русскую церковную жизнь во многом дискуссионен и требует современных
2 См.: Там же. С. 255.
3 См.: Фруменкова Т. Г. Хозяйство и быт архиерея переходной эпохи (к портрету Афанасия Холмогорского) // Феодальная Россия: Новые исследования. СПб., 1993. С. 58.
исследований. Однако можно сказать совершенно точно, что даже на момент подписания манифеста о создании Духовной коллегии в 1721 г. среди влиятельнейших церковных особ России было немало малороссов. Это и митрополит Стефан (Яворский), епископ Феофан (Прокопович), архимандрит Феодосий (Яновский), митрополит Сильвестр (Холмский), епископ Варлаам (Коссовский).
В последующие годы XVIII столетия количество выходцев из Киевской академии продолжало расти. К. В. Харлампович насчитал только около 70 архиереев за весь XVIII в. Немало исследователей полагали, что в руководстве Церковью сложилась так называемая «малороссийская партия», которая сознательно препятствовала назначению на посты выходцев из великороссийских областей4. Одним из главных аргументов подобных высказываний считается знаменитый елизаветинский указ 1753 г. об избрании кандидатов в архиереи и архимандриты не только малороссов, но и представителей великороссийской нации5. А. В. Карташев увидел в этом проявление межнационального противостояния, при котором правящие круги обратили внимание на то, что великороссов среди архиереев очень мало, а самодержавная власть встала на защиту господствующей в империи нации. Думается, даже указ 1753 г. не может служить доказательством украино-русского противостояния на церковно-административном поле. Елизаветинское время изобилует фактами внимания «дщери Петровой» к проблемам и нуждам Украины. В церковной среде это возвышение Амвросия (Юшкевича) и святителя Арсения (Мацееви-ча) и возвращение киевскому архиерею сана митрополита6. Даже сам факт исполнения данного повеления императрицы можно считать косвенным доказательством отсутствия «малороссийской партии». Например, в 1755 г. Синод предложил Германа, архимандрита Раиф-ского монастыря, и Иосафа, настоятеля Антониево-Новгородского монастыря, на Сибирскую митрополию, специально оговорившись, что они из великороссиян7. Ведь если бы «партия» существовала, указ
"См.: Карташев А. В. Очерки... Т. 2. С. 424, 454.
5 См.: ПСП. Т. 4 (Царств. Елизаветы). № 1380. С. 71.
6 См.: Харлампович К. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т. 1. С. 482.
7РГИА. Ф. 796. Оп. 36. Д. 368. Л. 4 об.
постарались бы забыть или же «затереть» другими постановлениями — спустя три года это бы не составило никакого труда.
Недоверие к ученым малороссийским монахам безусловно было реальностью культурной жизни первой половины XVIII в. Чего стоят, например, слова Михаила Аврамова, написанные им по поводу возможного выбора патриарха в 1730 г.: «...потребно быть в России паки святейшему патриарху самому благоговейному мужу не от польских и малороссийских людей... чтобы оное духовенство в прежнее ввесть благочестие и доброе житие...»8 Однако природа данного недоверия коренилась не в национальном неприятии малороссов, а в боязни «латинского духа», каким было пропитано киевское ученое монашество, подчас критически относившееся к великорусским традициям благочестия. К власти в Церкви действительно пришли не просто представители нового поколения, но люди, в мышлении которых сочетались две культурные традиции: православная и западноевропейская. Получившие неплохое по тогдашним меркам образование в академии, принципы которого почти полностью были скопированы из иезуитской системы образования, воспитанники впитывали в себя европейские культурные черты.
Корпоративность малороссов можно объяснить тем, что подавляющее большинство епископов и архимандритов учились в Киевской академии и «протаскивали» на вакантные места «своих людей». А где же обзаводятся «своими» людьми, как не в юности, это прежде всего друзья детства, земляки, соученики. Определяющим моментом корпоративного мышления высшего духовенства стала не национальность, а «ученость». Никакой «малороссийской партии» в Русской Церкви не существовало. Нельзя отрицать огромного вклада в культуру, литературу, церковную жизнь украинского духовенства. Однако о малороссийском влиянии можно говорить только в том случае, когда мы понимаем под ним культурное влияние корпорации ученого монашества, чье коллективное сознание и культурные идеалы сформировались не национальной принадлежностью, а самоидентификацией, выстроенной на основе единых образования и воспитания.
8 Цит. по: Савлучинский П. Русская духовная литература первой половины XVIII века и ее отношение к современности (1700—1762). Киев, 1878. С. 89. См. подробнее: Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1-2. СПб., 1862.
С другой стороны, академия создавалась с целью противостоять нараставшей католическо-униатской экспансии на Украине, и поэтому все обучение студентов строилось на идеалах верного служения Православию. Таким образом, ученое украинское монашество, которое стало кадровым резервом Русской Церкви, в культурном плане можно считать маргинальным: в их мышлении гармонически сочетались черты европейской и национальной (православной) культурной среды. Изучая историю епископата, можно встретить немало примеров проявления сочетания двух традиций.
В 1736 г. епископ Аарон, находившийся на покое в Ниловой пустыни, написал письмо императрице Анне Ивановне о трудном положении монастыря, рассчитывая на древнее право епископов напрямую обращаться к государям с просьбами. Аарон не мог не знать, что нарушил принцип бюрократизма, поскольку «до пенсии» являлся викарием Новгородской епархии, то есть тесно общался с Феофаном (Прокоповичем)9. За этот проступок архиерею полагалось суровое наказание. Но по высочайшей милости заточение в дальнем монастыре для Аарона отменялось. По причине его старости он был оставлен в Ниловой пустыни «под условием не писать, в монастырские дела не входить, чернил и бумаги не иметь»10.
В елизаветинское царствование прошла череда конфликтов между епископами из-за мест в диптихе. Роспись степеней епархий существовала тогда лишь формально, как остаток древности. Он постоянно нарушался, поскольку на степени еписко-пий назначались архиепископы, а на митрополии — епископы и архиепископы. Даже при богослужениях уже в 1720-е гг. архиереи стояли не по степеням епархий — первые места занимали члены Синода11.
В 1744 г. разгорелся спор между епископом Суздальским Симоном и архиепископом Тверским Митрофаном12. После того как Митрофану было высочайше дозволено именоваться архи-
9ПСП. Т. 9. № 3005. Стб. 339.
10Там же. Стб. 340.
"ПСП. Т. 3 (Царст. Елизаветы). № 1373. Стб. 62-63.
12 Там же. Т. 2 (Царст. Елизаветы). № 699. Стб. 185.
епископом, он стал настаивать на том, чтобы ставить свою подпись на синодальных документах выше, чем епископ Суздальский Симон. Синод постановил отказать Митрофану на том основании, что, хотя он и архиепископ, его епархия степенью ниже, чем Суздальская13. Второй подобный спор произошел в 1761 г. между епископом Псковским Вениамином и епископом Крутицким Амвросием14.
Одним из примеров «нового мышления» является синодальное решение по делу суздальского диакона Якова Тихонова в 1732—1733 гг. Диакон заявил, что не видит разницы между троеперстием и двуперстием: «Токмо де в сердце вера была». По резолюции Синода диакону Якову Тихонову «в священнослужении велеть быть по-прежнему понеже... не токмо никакова погре-шения не признается, но еще и тщание того дьякона в книжном чтении...»15. В ответе Синода проявляется влияние нового времени, идей Просвещения. Вряд ли подобная участь ждала диакона в патриаршее время.
Таким образом, в XVIII в. к руководству Церкви пришло новое поколение священнослужителей, которые в силу своего образования и воспитания восприняли обе культурные традиции и тем самым менее болезненно отнеслись ко всем петровским преобразованиям. Отношения государства и Церкви рассматривались новым поколением архиереев не только со стороны сохранения «древлего московского благочестия», но и с прагматических позиций — существование Синода мыслилось как неканоническое, однако не затрагивающее догматики Православия. Это было одной из важных причин «безгласности» Церкви по отношению к синодальной реформе.
Ключевые слова: епископат в синодальную эпоху, реформы Петра I, русская культураXVIII в., церковная иерархия в XVIII в., духовное и светское в русской культуре.
13Тамже. Т. 2 (Царст. Елизаветы). № 699. Стб. 185.
14Там же Т. 4 (Царст. Елизаветы). № 1731. Стб. 493-496.
15 РГИА. Ф. 796. Оп. 14. Д. 179. Л. 1, 4-5,11 об.
THE NATIONAL AND WESTERN EUROPEAN CULTURAL
TRADITION IN THE LIFE OF HIGHER ORTHODOX CLERGY IN THE EARLY DECADES OF THE "SYNODAL EPOCH"
A. Zakrzhevskii
In the first place Church's reforms of Peter the Great touched on bishops and abbots of the large monasteries. There was no open protest against the reform of the Synod. Fear of the clergy before the state power was not the only cause of this situation. A new generation of priests came to the leadership of the Church in the XVIII century. By virtue of their education and training they perceived both cultural traditions: national and European, and thus treated of Peter's transformations less painful. Relationships between the state and the Church considered the new generation of bishops in terms of the pragmatic positions — the existence of the Synod did not affect the Orthodox dogma. This was one of the important reasons of «voiceless» of the Church in relation to the Synod's reform.
Keywords: The episcopate of synodal era, The reform of Peter I, Russian culture of the XVIII century, Church hierarchy in the XVIII century, ecclesiastical and the secular in the Russian culture.
