CC BY
125
2013
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 2
Вып. 4
ПУБЛИКАЦИИ ПО ДИССЕРТАЦИОННЫМ ИССЛЕДОВАНИЯМ
УДК 94(47)07 А. А. Бландов
КОМПЛЕКТОВАНИЕ РОССИЙСКОГО ФЛОТА ПРАВОСЛАВНЫМ ДУХОВЕНСТВОМ В XVIII в.
Несмотря на то, что в течение последних двух десятилетий в отечественной исторической науке наблюдается стабильный интерес к истории военного духовенства, тема комплектования флота священнослужителями до сих пор не нашла достойного освещения в историографии. При этом наименее изученным периодом остается XVIII в., в своих исследованиях его затрагивали лишь немногие авторы [1-3].
Очевидно, институт флотского духовенства формировался в России постепенно, на протяжении не одного десятка лет. Потребность введения священников в штаты военных судов стала ощущаться в российском флоте уже в первые годы Северной войны. С увеличением численности корабельных экипажей и продолжительности морских плаваний, а также ростом смертности на море в военное время присутствие на судах священников, которые могли бы совершать таинства и требы, становилось и вовсе обязательным. Современники объясняли острую необходимость нахождения священнослужителя на судне страхом православного христианина умереть без причащения и исповеди (большинство российских военнослужащих на протяжении всего XVIII в. исповедовали православие). Хотя священники стали включаться в расписания экипажей военных кораблей с 1704 г. [4, ч. III, с. 7], первый документально подтвержденный факт отправления священнослужителя на флотскую службу датируется лишь 1708 г. [5, ч. 1, л. 409]. В последующие десять лет назначения подобного рода имели случайный характер, еще не сложилось единого принципа комплектования флота духовенством. Одни священники призывались из Москвы, другие — из ближайших к Санкт-Петербургу церковных приходов; некоторые определялись в морской флот на «вечное обывательство», другие — на неопределенный срок.
Систематическое же комплектование военных кораблей священнослужителями началось в 1718 г. С этого времени вся ответственность за отправку священников во флот была возложена на Феодосия Яновского, архимандрита недавно учрежденного в Санкт-Петербурге Александро-Невского монастыря. В письме от 21 апреля 1718 г., адресованном Феодосию, было написано: «Сего ж месяца, 5 дня царское величество указал... в российском флоте содержать на кораблях и других военных судах по регулу священников тридцать девять, а ныне на лицо четыре, в добавку надобно тридцать
Бландов Алексей Александрович — аспирант, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: vap_87@inbox.ru © А. А. Бландов, 2013
пять». Архимандритом Феодосием были тут же предприняты меры для исполнения этого указа. Он повелел, чтобы в Александро-Невский монастырь для отправления на флот приводили всех «безместных» священников, а в Новгородскую, Псковскую и Тверскую епархии были отосланы приказы о немедленной присылке в Санкт-Петербург от каждого епископа по десять священников, «дабы за неприсылкой в кампании остановки не учинилось» [6, л. 1-4; 7, т. 2, стб. 454-455].
Впрочем, уже в том же году стало ясно, что отрывать священников от их постоянного места службы в приходских церквях нецелесообразно, и в следующем 1719 г. было принято решение назначать во флот представителей не белого, а черного духовенства, а именно иеромонахов. Последних следовало выбирать из братии Александро-Невского монастыря, за что стал отвечать упоминавшийся уже архимандрит Феодо-сий. В 1721 г. обязанность комплектования кораблей священнослужителями перешла к только что учрежденному Синоду, но непосредственным их направлением во флот еще долго занимался преимущественно Александро-Невский монастырь.
Сложилась такая ситуация, что ежегодно монастырь должен был подбирать несколько десятков иеромонахов для флота, а также несколько человек на вакантные архиерейские должности в епархиях. Поэтому обитель постоянно запрашивала новых монахов, и с назначением духовенства на корабли периодически возникали определенные трудности. Например, в 1719 г. велено было в Александро-Невский монастырь «взять в прибавок доброжелательных иеромонахов и иеродиаконов из других монастырей 40 человек, из которых... [к концу марта] прибыли 28 человек, а оставшие 12 человек не явились. А зачем оные в Невский монастырь не прибыли, о том известия не получено, а за неприбытием их во отправление на корабли будет недостаток», — сетовала монастырская администрация [8, л. 10-11; 7, т. 2, стб. 986-987; 1, прил., с. 24-25]. Также и в апреле 1722 г. Феодосий сообщал Синоду, что в монастыре служащих иеромонахов обреталось «и с наместником 9 человек, зачем оного во флот требуемого иеромонахов числа удовольствовать будет некем» [9, л. 79-79 об; 10, т. I, стб. 168].
Согласно Морскому Уставу, на каждом крупном корабле было положено иметь одного иеромонаха [11, с. 15]. Священнослужители назначались на боевые, транспортные, госпитальные суда и на брандвахты. Иногда один иеромонах назначался сразу на несколько судов. Общее же количество определяемых во флот священнослужителей варьировалось год от года и зависело в основном от числа готовящихся к кампании судов.
Так как с поставкой иеромонахов из одного только Александро-Невского монастыря в первые же годы обнаружились определенные трудности, то во флот определялись и белые священники (в первую очередь из Санкт-Петербурга), имевшие сан не ниже иерея. При этом старались набирать священников либо вдовых, либо «от таких церквей, где их по два и по три». Например, в 1746 г. рекомендовалось брать священников из тех церквей, «где их имеется по 3 и по 4, а где и по 2, да приходы малые» [10, т. XXVI, стб. 85]. Порой при вызове того или иного священника руководствовались, однако, совсем другими принципами. Например, в 1723 г. во флот был отправлен Тимофей Семенов, который до этого жаловался Синоду, что ему тяжело ежедневно переправляться через Неву к своей церкви [12, л. 13-15; 10, т. II, ч. 1, стб. 1132-1133]. Возможно, при наборе духовенства имели место и некоторые злоупотребления. В 1742 г., когда на морскую службу хотели отправить санкт-петербургского священника Симеона Лукина, он заявил присланному за ним синодальному служащему: «Вы-де мздоим-
цы, и берете меня из денежной корысти; кто-де вам что даст, тех вы отпускаете, а я-де вам ни полушки не дам, и не выторгуете ничего» [10, т. XXII, стб. 248].
Тему назначения во флот белых священников затронул в своей статье С. И. Опа-тович. По его мнению, белому духовенству «служба во флоте была просто невозможна»: приходилось на все лето отказываться от прихода, а следовательно, и от средств к пропитанию семьи. Поэтому священники применяли все методы, чтобы избавиться от определения на корабли. В первую очередь прибегали к ходатайствам важных персон [13, с. 138-139].
Сначала, впрочем, представителей белого духовенства во флоте было немного. Так, например, священник петербургской Симеоновской церкви Василий Корженец-кий, которому еще в 1718 г. было приказано каждое лето бывать на кораблях, оставался невостребованным вплоть до 1721 или даже 1723 г. [14, л. 50; 15, л. 3а об; 10, т. I, стб. 370-371]. Затем из-за ежегодного недостатка иеромонахов в Александро-Невском монастыре число белых иереев во флоте стало постепенно возрастать. В 1726 г. на Кронштадтскую эскадру требовалось прислать 22 священнослужителя. Из Невского монастыря («за оскуднением иеромонашеского чина») смогли отправить только 10, поэтому еще 8 человек велено было взять из обретавшихся при санкт-петербургских церквях священников. Но даже там по разным причинам удалось найти только 6 [16, л. 42 об., 47-47 об., 61; 17, л. 36-36 об., 46; 10, т. V, стб. 160].
Долгое время приоритет отдавался представителям черного духовенства. Синод неоднократно указывал настоятелям Александро-Невского монастыря оставлять в обители «только то число иеромонахов, которое потребно для совершения службы Божьей», остальных же отправлять в Адмиралтейскую коллегию. Приведем конкретный пример. В марте 1725 г. Адмиралтейская коллегия потребовала прислать 17 священнослужителей на корабли и брандвахты. Синод предполагал взять их из Алексан-дро-Невского монастыря, но наместник Илларион ответил, что выслать сможет лишь 13 человек. Тогда Синод настоял, чтобы из Невского монастыря взяли при любых обстоятельствах еще 2 иеромонахов [17, л. 1-4; 10, т. V, стб. 157-158].
Но, по крайней мере с 1740-х годов, уже не считалось более желательным отправлять во флот именно монашествующих лиц. Во всех документах начинает фигурировать формула: «определить иеромонахов или белых священников». Впрочем, отметим, что служившего во флоте белого иерея иногда могли называть «бывшим во флоте иеромонахом». Более того, сан иеромонаха перед вступлением в должность порой получали вдовые священники, рядовые монахи и иеродиаконы.
Как свидетельствуют источники, монахов Невского монастыря и столичных священников вместе взятых не хватало для удовлетворения нужд флота. В 1720-х годах, по мнению И. Г. Дурова, обычным явлением был недокомплект духовенства на кораблях [3, с. 265, 267-268]. Несмотря на все предпринимавшиеся меры, назрела необходимость привлекать священнослужителей из других епархий. Здесь возникли проблемы другого рода. В 1734 г. решили вызвать по 5 человек из Псковской, Новгородской, Тверской и Смоленской епархий, но к назначенному времени прибыли «за дальностью расстояния» не все, и дополнительно несколько священников пришлось снова взять из Санкт-Петербурга [18, л. 7 об., 41-43, 60-60 об; 10, т. XIV, стб. 120-121].
В кампанию 1735 г. во флот было отправлено 20 иеромонахов, из которых 7 было взято в Александро-Невском монастыре, 1 — в Московской епархии, по 4 — в Тверской и Новгородской, 3 — в Псковской [10, т. XV, стб. 140]. В 1736 г. флоту требовалось
в дополнение к имевшимся уже 7 иеромонахам (по указу 1720 г. треть священнослужителей оставалась на зиму при флоте) [19, л. 314; 10, т. V, стб. 602] еще 12 человек: 7 было отправлено из Александро-Невского монастыря, 2 — из Новгородской епархии и 3 — из Псковской [10, т. XVI, стб. 153]. Также на два судна, направлявшихся в экспедицию по Оби, был определен иеромонах Никита Кремлев из Тобольской епархии [20, л. 1-6; 10, т. XVI, стб. 28].
В 1742 г. требовалось в Кронштадтскую эскадру 22 священнослужителя, в галерный флот 2 и в Архангельск 5, а в Александро-Невском монастыре имелось только 8 свободных иеромонахов. Синод решил отправить в Кронштадт этих 8 человек и 16 человек туда же из монастырей Новгородской епархии, а в Архангельск —5 священно-иноков из монастырей Архангелогородской епархии (в случае нехватки — из Устюжской или Вологодской) [21, л. 1-7; 10, т. XXII, стб. 247; 22, л. 1]. Наконец, в 1744 г. вышел указ, в котором отразилась уже существовавшая к тому времени практика: «Буде в Александро-Невском монастыре иеромонахов недостаток, отправить от Санкт-Петербургской епархии от соборов и церквей тех, при коих по 2 и по 3 священника находится, а чего недостанет, то велеть отправить из тех епархий, где те корабли. находятся, яко то буде в Ревеле — из Псковской, а буде у города Архангельского, то из Архангельской» [23, с. 115].
Действительно, экипажи судов, находившихся при Архангельске, как правило, комплектовались священнослужителями из близлежащих епархий. Так, в 1735 г. выбор двух иеромонахов для строившихся в Архангельске кораблей возложен был Синодом на архиепископа Архангелогородского и Холмогорского Германа [10, т. XV, стб. 200]. А его преемник архиепископ Аарон выбирал священнослужителя для судов, участвовавших во Второй Камчатской экспедиции и направлявшихся к устью Оби (выбор тогда пал на иеромонаха Арсения Мациевича, хотя тот и не относился к Архангелогород-ской епархии, а находился там временно «для неких своих нужд» и жил в Соловецком монастыре) [24, л. 1-30; 10, т. XV, стб. 603; т. XVI, стб. 117-118].
В 1754 г. Архангелогородский архиепископ Ворсонофий доносил, что в Архангельскую над портом контору он ежегодно поставлял по 5-6 человек. В связи с тем, что в иеромонахах и вдовых священниках в его епархии «состояла крайняя скудость», он просил Синод «для ежегодных на корабли отправлений» прислать на жительство в Архангельск 20 священнослужителей из Вологодской, Вятской, Костромской и Устюжской епархий, а если это окажется невозможным, то повелеть прислать хотя бы в предстоявшую кампанию по первой вешней воде 7 человек из Вологодской и Устюжской епархий. Синод удовлетворил только последнюю просьбу [25, л. 1-2 об; 10, т. XXXIV, стб. 128-129, 423].
Свои источники комплектования духовенством имела и Каспийская флотилия. В 1722 и 1723 гг. священники для так называемого Низового корпуса отправлялись из Москвы [26, л. 33-33 об., 74-74 об., 102; 27, л. 481-481 об., 483 об.]. Но общее их число было невелико. В апреле 1724 г. обер-иеромонах Давид Скалуба писал: «В Низовом походе великая скудость есть в священниках в заморских городах и во флоте, который в разные места кампаниями ходит, а ни едина [не] имеет священника своего, который бы духовные нужды отправлял, а епархия Астраханская невелика, чтоб их отсюда требовать» [26, л. 112; 10, т. I, стб. 105]. О том же в январе 1726 г. сообщал командир Астраханского порта капитан К. фон Верден [16, л. 11-12].
Наконец, в Астраханский флот были назначены 6 священников из Москвы. Но
к апрелю 1731 г. 5 из них умерли, а шестой был болен. Астраханская контора над портом стала требовать 2 священнослужителей от местной духовной консистории, но оттуда прислан был только один. В марте следующего года Адмиралтейская коллегия обратилась уже к Синоду. Тогда 5 священников в Астраханский морской флот было велено назначить из своей епархии Питириму, архиепископу Нижегородскому и Ала-тырскому [16, л. 17; 28, л. 1-20 об; 29, л. 2 об., 11 об; 10, т. VI, стб. 114; т. XI, стб. 204-205; т. XII, стб. 95-96].
Донская флотилия, существовавшая в 1723-1739 гг., как свидетельствуют источники, снабжалась священнослужителями из Воронежской епархии. В 1734 г. для строившихся в Таврове судов оттуда требовалось направить 9 иеромонахов, которых должен был содержать в готовности Воронежский и Елецкий епископ Иоаким . В 1735-1736 гг. все они были отправлены на корабли [4, ч. VI, с. 41, 52-53; 10, т. XIV, стб. 105; т. XV, стб. 311; 30, л. 1-5; 31, л. 1-19 об.].
Комплектованием Черноморского флота духовенством, судя по отрывочным сведениям, занимались Черниговские, Киевские, а возможно, и Екатеринославские архиереи. Именно с ними по разным делам сносились служившие на кораблях иеромонахи [32, л. 179-180; 33, л. 86-86 об; 34, л. 132; 35, л. 11].
Однако до конца XVIII в. больше всего священнослужителей поставляла во флот учрежденная в 1742 г. Санкт-Петербургская епархия. Она полностью обеспечивала потребность в иеромонахах и священниках Кронштадта и частично Ревеля. Например, в 1778 г. архиепископ Санкт-Петербургский Гавриил должен был поставить в Кронштадт и Ревель 13 человек, а архиепископ Псковский Иннокентий — только 4 человека в Ревель [36, л. 132, 133]. В следующем году на корабли и фрегаты Ревельского порта 3 священнослужителей было указано отправить из Санкт-Петербургской епархии и лишь 1 — из Псковской [37, л. 28].
В срочных случаях Санкт-Петербургскому преосвященному указывалось высылать в Адмиралтейскую коллегию священнослужителей «прямо от себя без замедления». Так, в 1785 г. на отправлявшиеся из Кронштадта суда требовались два иеромонаха, и «за скоростью» одного решено было взять «прямо из Санкт-Петербургской епархии» [38, л. 140].
И все же в отдельные годы Санкт-Петербургский архиепископ (с 1783 г. — митрополит) не мог поставить необходимое число священнослужителей. Скажем, в 1770 г., после сообщения преосвященного Гавриила, что в его епархии «не найдется требуемого числа иеромонахов», Синод решил определить во флот из Новгородской епархии 8 человек, из Псковской 3, а из Санкт-Петербургской 4 человека [10, т. L, стб. 217].
Особенно внимательно укомплектовывались эскадры, направлявшиеся в дальние плавания. Так, в феврале 1788 г. Екатерина II приказала Санкт-Петербургскому митрополиту Гавриилу снабдить эскадру, отправлявшуюся в Средиземное море, церковной утварью и священниками (в том числе знавшими греческий язык) и велела по этому поводу снестись с адмиралом С. К. Грейгом. Грейг, в свою очередь, предложил назначить в эскадру одного «главного духовного начальника», 25 священников для флота, 5 священников для сухопутных войск, а также двух иеродиаконов [39, стб. 1580-1584]. Найти знавших греческий язык священнослужителей оказалось непросто. Так, из десяти иеромонахов, назначенных из Тверской епархии, лишь один человек «греческому языку несколько обучался». Поэтому в последний момент в список решено было включить знавшего язык иеромонаха Ниловой пустыни Иоасафа [40, л. 5 об.-6 об.].
А. М. Кузнецов отмечает, что в целом имело место «назначение лучших представителей Русской Православной Церкви для службы на флоте» [41, с. 15]. Также и по мнению И. Г. Дурова, «флотские священники по своим достоинствам и знаниям заметно выделялись из среды всего остального духовенства. Высшие иерархи, стремились укомплектовать флот лучшими клириками» [3, с. 264]. Но, как свидетельствуют источники, ввиду постоянного недокомплекта священнослужителей требования к отправляемым на корабли были не очень высокими. Для флота старались подбирать священнослужителей «состояния честного и лет не престарелых». Случалось, правда, что в списки включались пожилые и больные иеромонахи и священники. Так, в апреле 1749 г. синодальный канцелярист засвидетельствовал, что назначенный во флот московский священник Никита Михайлов «лежит превесьма в тяжелой болезни и глазами мало видит, почему ныне ехать ему во флот никак невозможно» [42, л. 19-20; 10, т. XXIX, стб. 139].
Известны случаи, когда иеромонахи попадали во флот в качестве наказания. Например, в 1725 г. вместо штрафа на бессменную службу в морской флот был отправлен иеромонах Паисий (в миру — Павел Бартенев), бежавший из математической школы и без указа постригшийся в Иосифо-Волоколамском монастыре [17, л. 17-19 об; 10, т. V, стб. 159]. Также в 1724 г. «беспеременно» служить во флоте было приказано бывшему воронежскому архимандриту Исайе Волошину, которому за прошлые прегрешения запрещалось возвращаться к себе на родину, в Волошскую землю [43, л. 11; 10, т. III, стб. 644-645; т. V, стб. 603-604]. А служившему в 1751 г. во флоте священнику Архан-гелогородской епархии Сергею Петрову было разрешено отправлять таинства и требы только на кораблях, «а по отпуске. за некоторые по делам винословия отнюдь не отправлять» [10, т. XXXI. стб. 267]. Видимо, имели место аналогичные примеры и во второй половине XVIII в. Не случайно в 1800 г. Павел I указал, «дабы строго наблюдаемо было, чтоб никто из священнослужителей в наказание не был посылаем во флот» [44, л. 1]. Важно, однако, подчеркнуть, что речь идет лишь о единичных случаях, и заявление Е. М. Лупановой о том, что «отправка во флот была для обладателя духовного сана наказанием за серьезные правонарушения, злоупотребление алкоголем или развратный образ жизни», а «оказавшемуся на корабле священнику редко удавалось завоевать авторитет у паствы» [45, с. 106], вряд ли обоснованно.
При комплектовании флота духовенством Адмиралтейская коллегия и Синод постоянно сталкивались с недостатком иеромонахов. Но случалось, что священнослужители сами изъявляли желание служить на кораблях. Так, в 1721 г. уволенный из Ростовского архиерейского дома иеромонах Иона Медведев обратился с прошением к Синоду поместить его в братство Александро-Невского монастыря «для посылки к служению в морской флот» [46, л. 1б; 10, т. I, стб. 187]. В 1727 г. просился во флот, ссылаясь на болезнь гортани, иеромонах Петр Котляревский, певший в Александро-Невском монастыре на клиросе. В следующем году на корабли просились уже три иеромонаха, ссылаясь на то, что в монастыре они имели «во одежде и обуви крайнюю нужду» [47, л. 21-22, 26; 1, с. 458]. Возможно, некоторых священнослужителей привлекало жалованье, выдававшееся флотскому духовенству (иеромонахам — по 10 руб., а белым священникам — по 5 руб. в месяц), которое было хотя и весьма скромным, но все же выше, чем у многих провинциальных приходских священников [48, с. 26-31].
Для успешного выполнения задачи комплектования флота духовенством необходимо было четкое взаимодействие между Адмиралтейской коллегией, Синодом, Алек-
сандро-Невским монастырем и архиереями различных епархий. Назначением священнослужителей обычно начинали заниматься в марте-начале апреля. Хотя иногда соответствующие указы датируются началом мая и даже концом мая-началом июня. В 1720-х годах еще до начала кампаний по согласованию между Александро-Невским монастырем и Адмиралтейской коллегией определялось будущее место службы (корабль) каждого иеромонаха. Но в отдельных случаях священнослужителей отправляли в ту или иную эскадру «на прилучившиеся суда». Также имели место перемещения иеромонахов с корабля на корабль перед началом и во время кампаний. Поэтому вскоре от предварительной росписи священнослужителей по судам отказались вовсе.
Каждый год в кампании назначалось разное число судов, и соответствующие решения принимались Адмиралтейской коллегией порой слишком поздно, чтобы епархии успели прислать нужное число священнослужителей. Но в то же время известны и противоположные случаи, когда в Петербург приезжало слишком много иеромонахов. Так, в 1735 г. в Адмиралтейскую коллегию было прислано 19 священнослужителей. Из них коллегия приняла только двух, остальных же «за ненадобностью» возвратила в Синод. Но последний возражал, ссылаясь на то, что присланные из разных епархий иеромонахи «не могут иметь в Санкт-Петербурге места пребывания и содержания... а Святейший Синод содержать их не должен». Поэтому 3 мая все иеромонахи вновь были отосланы в коллегию. Но уже 19 мая Адмиралтейство, сообщив, что по высочайшему указу в кампании будет потребно только 6 иеромонахов, возвратило 11 человек в Синод с обещанием выдать им жалованье с момента присылки синодального указа [10, т. XV, стб. 140-141].
Как видим, на протяжении всего XVIII в. при комплектовании флота священнослужителями возникали разнообразные трудности: несвоевременные указы, отсутствие должного числа иеромонахов на местах, сомнительные моральные качества некоторых представителей духовенства и т. д. Решить эти проблемы была призвана реформа института флотского духовенства, проведенная в период правления Павла I.
Источники и литература
1. Рункевич С. Г. Александро-Невская Лавра. 1713-1913. СПб.: Синод. типогр., 1913. 999, 62, 45 с.
2. Смирнов А. История флотского духовенства. Ч. 1. История флотского духовенства в царствование Петра Великого. Пг.: Типогр. «Сельского вестника», 1914. 76 с.
3. Дуров И. Г. Провиантское обеспечение флота в эпоху Петра Великого: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ им. Н. И. Лобачевского, 2002. 718 с.
4. Материалы для истории русского флота. Ч. I-XVII. СПб.: Типогр. Морского министерства, 1865-1904. Ч. III — 1866, XX, 727 с.; ч. VI — 1877, IV, 771 с.
5. Российский государственный архив Военного-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 177. Оп. 1. Д. 28.
6. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 815. Оп. 2. 1718 г. Д. 39.
7. Описание архива Александро-Невской лавры за время царствования императора Петра Великого. Т. 2. СПб., 1911. X с., 1928 стб.
8. РГИА. Ф. 815. Оп. 2. 1719 г. Д. 68.
9. РГИА. Ф. 815. Оп. 4. 1722 г. Д. 255.
10. Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода. СПб.; Пг.; М.: Синод. типогр., 1868-1915.
11. Книга Устав Морской. О всем, что касается к доброму управлению в бытности флота на море. М.: Новатор, 1993. 15, 212, 215, 30 с.
12. РГИА. Ф. 796. Оп. 2. Д. 744.
13. Опатович С. [И. ] История Санкт-Петербургской епархии с учреждения 1-го сентября 1742 года единоличной епископской кафедры до наших дней // Историко-статистические сведения
о С. -Петербургской епархии. Вып. 5. СПб.: С.-Петерб. епарх. историко-статистический комитет, 1876. С. 91-165.
14. РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 11. 1720 г. Д. 43.
15. РГИА. Ф. 815. Оп. 4. 1721 г. Д. 92.
16. РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 11. 1726 г. Д. 18.
17. РГИА. Ф. 796. Оп. 6. Д. 96.
18. РГИА. Ф. 796. Оп. 15. Д. 100.
19. РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 11. 1720 г. Д. 11.
20. РГИА. Ф. 796. Оп. 17. Д. 21.
21. РГИА. Ф. 796. Оп. 23. Д. 311.
22. РГИА. Ф. 815. Оп. 5. 1742 г. Д. 141.
23. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской Империи. Царствование государыни императрицы Елизаветы Петровны. Т. 2. СПб.: Синод. типогр., 1907. 26 стб., 476 с.
24. РГИА. Ф. 796. Оп. 17. Д. 89.
25. РГИА. Ф. 796. Оп. 35. Д. 141.
26. РГИА. Ф. 796. Оп. 1. Д. 125.
27. РГАВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 222а.
28. РГИА. Ф. 796. Оп. 12. Д. 165.
29. РГИА. Ф. 796. Оп. 13. Д. 55.
30. РГИА. Ф. 796. Оп. 15. Д. 81.
31. РГИА. Ф. 796. Оп. 16. Д. 252.
32. РГА ВМФ. Ф. 197. Оп. 1. Д. 60.
33. РГА ВМФ. Ф. 197. Оп. 1. Д. 61.
34. РГА ВМФ. Ф. 245. Оп. 1. Д. 82.
35. РГИА. Ф. 806. Оп. 1. Д. 216.
36. РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 10. Указы II отд. Д. 48.
37. РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 10. Указы II отд. Д. 49.
38. РГА ВМФ. Ф. 212. Оп. 10. Указы II отд. Д. 55.
39. Из бумаг митрополита Новгородского и С. -Петебургского Гавриила. (Неизданные материалы для биографии его, собранные и объясненные Н. И. Григоровичем) // Русский архив. 1869. № 10. Стб. 1569-1650.
40. РГА ВМФ. Ф. 200. Оп. 1. Д. 113.
41. Кузнецов А. М. Православное духовенство морского ведомства России и его роль в укреплении флотских традиций (XVIII-начало ХХ века): автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2000. 24 с.
42. РГИА. Ф. 796. Оп. 30. Д. 81.
43. РГИА. Ф. 796. Оп. 4. Д. 595.
44. РГИА. Ф. 806. Оп. 1. Д. 19.
45. Лупанова Е. М. Офицерский корпус русского флота: норма и девиация повседневной жизни. 1768-1812 гг. СПб.: ЛЕМА, 2011. 252 с.
46. РГИА. Ф. 796. Оп. 1. Д. 186.
47. РГИА. Ф. 815. Оп. 4. 1727 г. Д. 124.
48. Бландов А. А. Материальное обеспечение флотского духовенства в XVIII в. // Вестник молодых ученых Санкт-Петербургского государственного университета. СПб.: Изд-во СПбГУ 2012. С. 26-31.
Статья поступила в редакцию 11 апреля 2013 г.
