CC BY
54
УДК 72.03
И.И. Атапин
Томский государственный университет ivatapin@gmail.com
Научный руководитель: канд. ист. наук, доц. кафедры археологии и исторического краеведения О.В. Богданова
«Настоящие конструктивисты»: борьба за «новую архитектуру»
в Томске в конце 1920-х годов
Аннотация
В статье рассматривается ситуация, сложившаяся в конце 1920-х гг. в Сибирском технологическом институте (СТИ). Она была связана с критикой преподавателей института, в том числе профессоров А.Д. Крячкова и К.К. Лыгина, со стороны студентов и участников местного отделения Объединения современных архитекторов (ОСА). Крячков и Лыгин, — представители дореволюционной архитектурной школы, не поддерживающие авангардное направление конструктивизм, — обвинялись в «инакомыслии» и «индивидуализме». В состав томской группы ОСА, в свою очередь, входили Н.С. Кузьмин и Д.М. Агеев, ставшие впоследствии выдающимися сибирскими архитекторами. Политизированная полемика о преподавании в СТИ, которая развернулась на страницах журнала «Современная архитектура», оказала определенное влияние на творческий подход А.Д. Крячкова.
Ключевые слова: история советской архитектуры, конструктивизм, Томск, СТИ, ОСА
В 1920—1930-х гг. Томск утратил былое административное значение и переживал годы экономического упадка. Тем не менее в городе не прекращалась научная и культурная жизнь, которая сосредоточилась в государственном университете (ТГУ) и Томском технологическом институте (с 1925 г. — Сибирском, СТИ). Инженерно-строительный факультет СТИ являлся центром сибирского архитектурного образования, его выпускники активно участвовали в градостроительном процессе Западной и Восточной Сибири, Урала и Дальнего Востока [Богданова, 2016, с. 43]. Культура института в 1920-х гг., по словам французского историка архитектуры Жана-Луи Коэна, «заслуживает особого внимания» [Невзгодин, 2013, с. 7].
«Старую», «буржуазную» архитектурную школу в СТИ представляли прежде всего А.Д. Крячков и К.К. Лыгин — крупнейшие сибирские архитекторы, авторы множества зданий в Томске, Барнауле, Ново-николаевске (Новосибирске) и других городах. После 1917 г. Лыгин занимался преимущественно преподаванием. Крячков, помимо педагогической работы, проектировал значительные административные сооружения в Новосибирске (здания Сибревкома, Тек-стильсиндиката, «Сибирского подворья» и др.).
Критические нападки в адрес Крячкова и Лыгина начались со стороны томской группы-отделения московского Объединения современных архитекторов (ОСА, СА). Ее наиболее деятельными участниками были студенты СТИ А.С. Огородников (председатель отделения), Д.М. Агеев (заместитель председателя) и Н.С. Кузьмин. Они отстаивали позиции конструктивизма — одного из авангардных направлений новой советской архитектуры. Если зодчие, получившие образование до революции, «были открыты для профессионального диалога», то молодых конструктивистов отличала «эмоциональность и непримиримость позиции» [Духанов, 2015, с. 148—149], которая зачастую доходила до полного игнорирования опыта других архитекторов и агрессивной травли
«инакомыслящих».
В 1927 г. печатный орган ОСА — журнал «Современная архитектура» — опубликовал заметку о ситуации, сложившейся в СТИ: «Работами студентов по курсам архитектуры и архитектурного проектирования руководят проф. А.Д. Крячков и К.К. Лыгин. Среди студенчества замечается желание работать в плане новейших архитектурных течений, но только единичные работы приближаются к московскому конструктивизму, который представляет ОСА. Объясняется это инакомыслием руководителей и отсутствием литературы... Во время зимних каникул, арх-секция, при поддержке правления института, организовала экскурсию в Ленинград и Москву, для детального ознакомления с архитектурной жизнью центров. После экскурсии стало ярче проявляться приближение массы студенчества к московским архитектурным направлениям...» [Архитектурное отделение..., 1927]. Однако в институте оставались «убежденные противники плоских крыш, больших площадей стекла и т. п. для наших сибирских условий» [Там же]. Одним из них был А.Д. Крячков: он, как известно, негативно относился к «стекломании» и призывал учитывать природно-климатические особенности Сибири при строительстве зданий [Духанов, 2015, с. 147—148].
Летом того же года работы студентов СТИ были представлены на Первой выставке современной архитектуры РСФСР, организованной ОСА и Главнау-кой в Москве [Хан-Магомедов, 1996, с. 415]. И хотя в статье журнала «СА» торжественно утверждалось, что «единый фронт современной архитектуры протягивает теперь свои нити от Парижа, Дессау и Берлина, Праги и Брюсселя к Москве, Ленинграду, Киеву и Томску» [Первая выставка., 1927], основания критиковать преподавателей института никуда не исчезли.
Во втором номере «Современной архитектуры» за 1928 г. в статье «Как не надо строить» был помещен «образцовый проект» томского почтамта в
неоклассицистическом стиле. «Рекомендуем студентам не следовать образцу», — гласила редакторская подпись [Nevzgodin, 2003; Как не надо строить, 1928, с. 45].
Уже в следующем номере журнала появились две обширные статьи Н.С. Кузьмина: «О рабочем жилищном строительстве» и «Конструктивизм и конструктивисты на местах: Письмо из Томска» (из-за опечатки авторами указаны «В. Кузьмин» и «В.К.» соответственно). Первая была посвящена строительству домов-коммун в промышленных районах [О рабочем жилищном строительстве, 1928]. Кузьмин, будучи стипендиатом союза горняков, занимался проблемами жилищного строительства в шахтерских поселках Анжерка и Судженка (будущий г. Анжеро-Судженск). Дипломный проект студента, жилой комбинат для рабочих Анжеро-Судженского каменноугольного района, вошел в историю советской архитектуры благодаря крайне радикальным идеям полного «обобществления» и регламентации жизни [Хан-Магомедов, 2001, с. 132—137].
Вторую статью Н.С. Кузьмин посвятил «обличению» А.Д. Крячкова и теоретическим вопросам конструктивизма. «В Сибирском технологическом институте (СТИ) приходится почти ежедневно сталкиваться с тем архитектурным направлением, которое возглавляется проф. А.Д. Крячковым... Эти архитекторы считают себя "настоящими" конструктивистами... На самом деле творчество этих архитекторов насквозь пропитано характерной самовлюбленностью, оно мелкобуржуазное. Каждый в отдельности стремится удовлетворить свою архитектурную страстишку, которая выражается в нескрываемой погоне за "красивой" внешней формой архитектурного сооружения в ущерб и экономике и его внутреннему содержанию».
Далее Н.С. Кузьмин приводит слова А.Д. Кряч-кова о конструктивизме: «Это явление временное, наподобие последней моды — коротких дамских юбочек; через несколько лет от конструктивизма СА останется одно название, и современные лидеры от многого откажутся» [Конструктивизм и конструктивисты..., 1928, с. 103].
«Мне кажется, идеология конструктивизма не настолько сложна, чтоб ее не понял инженер с большим практическим и педагогическим стажем, — продолжает Кузьмин. — Смешно об этом говорить. Нет, он принципы конструктивизма как функционального метода прекрасно понимает, но только они идут вразрез с его взглядами на архитектуру. Они ему кажутся нелепыми, грубыми, антихудожественными. Он их просто недолюбливает, потому что эти ясные принципы жестоко хлещут его представления о красоте, об эстетике, о гармонии и пр.».
Наконец, автор завершает статью ярким определением «формулы» нового стиля: «Конструктивизм — стопроцентный марксизм. Архитектор-конструктивист непременно должен быть прежде всего марксистом-общественником, а не индивидуалистом — прелюбодеем архитектуры» [Там же, с. 104].
Письмо Кузьмина не могло остаться без внимания Крячкова. По меткому замечанию С.О. Хан-Магомедова, «ошарашенные мастера, читая подобную критику, с удивлением узнавали, что они, оказывается, стоят на позициях определенных, не-
приемлемых советским людям философских школ, о которых многие из них отродясь не слышали» [Хан-Магомедов, 1996, с. 611]. На общем собрании архитектурной секции научно-технического кружка студентов СТИ Крячков высказал предположение, что в подготовке «письма "В.К."» участвовала вся томская группа ОСА, и получил в октябре 1928 г. следующий ответ: «...[Томское ОСА] в составлении и посылке письма в журнал участия не принимало, а потому ответственности за него никакой не несет. Одновременно доводим до Вашего сведения, что Томское о-во СА организация совершенно самостоятельная и в случае могущих быть вопросов просим обращаться к нам непосредственно, а не в институтские организации, которые за нашу работу не ответственны» [МИАС им. С.Н. Баландина. Фонд А.Д. Крячкова. Инв. № 1600]. Это достаточно резкое заявление было подписано Огородниковым и Агеевым23.
В апреле того же 1928 г. в Москве прошла первая конференция ОСА. На ней А.С. Огородников выступил с докладом о положении дел в Томске. Отмечались некоторые изменения в творческой атмосфере СТИ: «У нас архитектурная жизнь сосредоточена вокруг института... Нужно сказать, что старые архитектора, старая сила, большой квалификацией не отличаются, но их влияние до сих пор является решающим, имеющим главенствующую роль... Нам удалось изменить программу на 80%, что поведет к быстрейшему и скорейшему развитию архитектуры в новом направлении. Это говорит о том, насколько сильно влияние нашей группы в вузовских стенах и вместе с тем это показывает, как преподаватели начинают идти вместе с нами, в ногу, не желая от нас отставать... Нам нужно проявить себя как работающих вполне четко по направлению группы ОСА, и поэтому мы посчитали необходимым выступить на конкурсе, объявленном в одном из городов Сибири. На этом конкурсе выступило 7 человек, работающих в этом направлении. Результаты этого конкурса неизвестны, но факт тот, что мы смогли лишний раз показать, насколько мы работаем в совершенно ином направлении, чем те, которые не примыкают к группе ОСА» [Первая конференция., 1928, с. 116].
По-видимому, настойчивые действия «современных архитекторов» всё же принесли свои результаты: в конце 1920-х — начале 1930-х гг. под руководством А.Д. Крячкова студенты создавали курсовые и дипломные работы в «весьма эффектном» конструктивистском ключе [Духанов, 2015, с. 149; Невзгодин, 2013, с. 272].
Однако уже в скором времени дискуссия о преподавании в СТИ сошла на нет в связи с переездом томских конструктивистов. После окончания института Д.М. Агеев стал работать в Новосибирске. В 1929 г. инженерно-строительный факультет окончили А.С. Огородников [Автографы.] и Н.С. Кузьмин. Огородников уехал в Омск, где начал преподавать в Художественно-промышленном техникуме (Худпро-ме) [Черноок, 2011, с. 99]. Таким образом, томское отделение ОСА, потеряв лидеров, фактически свернуло свою деятельность. В 1930 г. СТИ разделили на пять институтов; один из них, Сибирский строи-
23 Автор выражает благодарность Д.Д. Гаркуше за помощь в поиске и предоставлении документа.
тельный (Сибстрин), в 1933 г. был переведен в Новосибирск. А.Д. Крячков стал штатным профессором кафедры архитектуры. На этой же кафедре вместе с «индивидуалистом» Крячковым работал преподавателем архитектурного проектирования Н.С. Кузьмин.
Изменения коснулись и советской архитектуры в целом. Усталость населения от суровой бытовой среды 1920-х гг. и политическое вмешательство стали толчком к началу «освоения классического наследия». В 1930 г. прекратился выпуск журнала «Современная архитектура». ОСА вошло в состав Московского областного отделения Всесоюзного архитектурно-научного общества (МОВАНО), которое, в свою очередь, в 1932 г. влилось в Союз советских архитекторов. Как отмечает С.С. Духанов, «стремление к творческой самоизоляции и ослепление уверенностью в собственной профессиональной исключительности сыграло с самими конструктивистами злую шутку» [Духанов, 2015, с. 152], многие из них не были психологически подготовлены к «творческой перестройке».
Слова А.Д. Крячкова о временности конструктивизма и «отказе» его лидеров оказались пророческими. Сам архитектор благополучно пережил полемику конца 1920-х — начала 1930-х гг. и окончательно укрепился в статусе ведущего сибирского зодчего, возглавив в середине 1930-х гг. Новосибирское отделение Союза советских архитекторов. В 1937 г. Крячков был избран делегатом на первый Всесоюзный съезд советских архитекторов; в том же году он получил Гран-при и Золотую медаль Международной выставки искусств и техники в Париже за свои последние проекты («Стоквартирный дом» в Новосибирске и др.).
Но нельзя не выделить и вклад молодых конструктивистов-выпускников СТИ в развитие сибирской архитектуры в конце 1920-х — начале 1930-х гг. Их интенсивная проектная деятельность не являлась «утопической» и была напрямую связана с актуальными проблемами жилищного и общественного строительства. Томские «современные архитекторы» со студенческих лет также участвовали в местных и всесоюзных конкурсах и выставках, занимались сложными теоретическими вопросами архитектуры; полученный во время обучения опыт, несомненно, имел большое значение для дальнейшей творческой карьеры выпускников.
Так, Д.М. Агеев стал известным новосибирским архитектором и занимал должность председателя правления местного отделения Союза советских архитекторов в 1939—1940 гг. [Невзгодин, 2013, с. 300]. К числу его осуществленных проектов относятся жилой дом Сибметаллтреста, жилой комплекс «Кузбассуголь» (совместно с Б.А. Биткиным и Б.А. Гордеевым), здание штаба СибВО (совместно с А.Н. Ширяевым), Краевая сберкасса (совместно с Я.Е. Кузнецовым).
А.С. Огородников вместе с коллегами-преподавателями Худпрома С.М. Игнатовичем и П.И. Русино-вым организовал новую группу ОСА — уже в Омске. Несмотря на ее кратковременное существование, конструктивистские идеи и проекты оказали влияние на учащихся техникума, среди которых были будущие омские архитекторы Е.А. Степанов и Г.А. Капустин [Черноок, 2011, с. 100].
Н.С. Кузьмин по злой иронии судьбы сам стал мишенью критики: его дипломный проект, поддержанный в свое время властями, в середине 1930-х гг. был заклеймен как «пример вульгарно упрощенческого понимания социалистического быта» [Невзгодин, 2013, с. 299]. Поразительно, но Кузьмину удалось избежать репрессий, в 1937—1938 гг. он даже работал главным архитектором Новосибирска и спроектировал ряд жилых и общественных зданий, выполненных в стиле постконструктивизма (в том числе жилой дом Крайплана на Красном проспекте и морфологический корпус городской больницы). Со временем сгладились и былые разногласия. «Я всегда вставлял палки в колеса Андрею Дмитриевичу...» - признался Кузьмин, выступая на награждении Крячкова орденом Красного Знамени в 1947 г. [Стребкова, 2007, с. 34].
Список литературы
1. Автографы старого Омска // Исторический архив Омской области. — URL: http://iaoo.ru/page98.html (дата обращения: 27.03.2017).
2. Архитектурное отделение Сибирского (Томского) технологического института // Современная архитектура. — 1927. — № 3. — С. 110.
3. Богданова О.В. Роль российских инженерно-технических кадров в истории градостроения Западной Сибири в конце XIX — начале XX в. // Вестник Томского государственного университета. — 2016. — № 406. — С. 40—44.
4. Духанов С.С. Новые архивные документы о борьбе архитектора А.Д. Крячкова за «сибирскую архитектуру» на рубеже 1920—1930-х гг. // Баландинские чтения: сб. ст. науч. чтений памяти С.Н. Баландина.
— Новосибирск: НГАХА, 2015. — Т. X. — Ч. 2. — С. 147—158.
5. Как не надо строить // Современная архитектура.
— 1928. — № 2. — С. 41—47.
6. Конструктивизм и конструктивисты на местах: Письмо из Томска // Современная архитектура. — 1928. — № 3. — С. 103—104.
7. Невзгодин И.В. Конструктивизм в архитектуре Новосибирска. — Новосибирск: [Б. и.], 2013. — 319 с.
8. О рабочем жилищном строительстве // Современная архитектура. — 1928. — № 3. — С. 82—83.
9. Первая выставка современной архитектуры // Современная архитектура. — 1927. — № 3. — С. 96.
10. Первая конференция Общества современных архитекторов в Москве // Современная архитектура. — 1928. — № 4. — С. 116—121.
11. Стребкова А.Е. Воспоминания о деде // Проект Сибирь. — 2007. — № 28. — С. 31—34.
12. Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда. В 2 кн. Кн. 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. — М.: Стройиздат, 1996.
— 709 с.
13. Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда. В 2 кн. Кн. 2: Социальные проблемы. — М.: Стройиздат, 2001. — 712 с.
14. Черноок С.В. Новая школа Красной Сибири (2011 г.) // Баландинские чтения: сб. ст. науч. чтений памяти С.Н. Баландина. — Новосибирск: НГАХА, 2011.
— С. 96—103.
15. Nevzgodin I.V. "Press — Fight for Socialist
Cities!" Perception and Critique of the Architecture of Novosibirsk, 1920—1940. // Cloud-Cuckoo-Land. — 2003. — Vol. 7. — No 2 (Grasping Architecture: A Critique of the Critique). — URL: http://www.cloud-cuckoo. net/openarchive/wolke/eng/Subjects/022/Nevzgodin/ Nevzgodin.htm (дата обращения: 27.03.2017).
Список источников
1. МИАС им. С.Н. Баландина НГУАДИ. Коллекция «Фонд архитектора А.Д. Крячкова»: документы справочного характера, рабочая переписка. Инв. № 1600.
Список сокращений
МИАС им. С.Н. Баландина НГУАДИ — Музей истории архитектуры Сибири им. С.Н. Баландина Новосибирского государственного университета архитектуры, дизайна и искусств. СибВО — Сибирский военный округ. ТГУ - Томский государственный университет.
I.I. Atapin Tomsk State University ivatapin@gmail.com Scientific adviser is O.V. Bogdanova
True Constructivists: The Struggle for New Architecture in Tomsk in the Late 1920s
Abstract. The article deals with the situation that developed in Siberian Technological Institute (STI) in the late 1920s. It was related to ideological disputes between STI professors A.D. Kryachkov and K.K. Lygin, and STI students, members of the Tomsk group of OSA (The Organization of Contemporary Architects). Representatives of pre-revolutionary architectural school Kryachkov and Lygin were accused of dissidence and individualism. Tomsk group of the OSA included N.S. Kuzmin and D.M. Ageev, who later became prominent Siberian architects. This politicized dispute, which was highlighted by OSA's Sovremennaya Architektura (Modern Architecture) magazine, had an influence on A.D. Kryachkov's creative approach.
Key words: history of Soviet architecture, constructivism, Tomsk, STI, OSA
