CC BY
2266
ной системы дает объективные критерии для отбора в различные виды трудовой, спортивной и учебной деятельности. К настоящему времени Е. П. Ильиным и его учениками изучены типологические комплексы волевых (смелость, решительность, упорство, терпеливость др.), двигательных (быстродействие, временя реакции, частота движений), интеллектуальных характеристик (различные виды памяти, креативность и др.).
Поражает разносторонность научных интересов ученого: общая и дифференциальная психофизиология, психология физической культуры и спорта, психология труда, возрастная и педагогическая психология, психология общения. В последнее время наметилась линия исследований, воплощаемых учениками Е. П. Ильина, посвященных изучению агрессивности, а также проблемам соотношения биологического и социального пола (гендера) в психологии. Как итог размышлений ученого в рамках данной научной проблемы появилось понятие «фенотипического пола», которое Е. П. Ильин детально обосновал в своей монографии «Пол и гендер».
В течение многих десятков лет Евгений Павлович является членом различных диссертационных советов, более 100 раз выступал в качестве официального оппонента на защите докторских и кандидатских диссертаций. Его учениками защищено 7 докторских и 47 кандидатских диссертаций.
Научно-педагогическая деятельность Е. П. Ильина отмечена рядом наград. Он является лауреатом Всероссийского конкурса психологов «Золотая Психея» в номинации «Патриарх психологии», лауреатом и обладателем золотой медали Всероссийского выставочного центра, награжден значком «Отличник просвещения СССР», Дипломом Олимпийского комитета России, медалью Международной академии психологических наук за научные заслуги «Человеческий фактор». Его книги неоднократно отмечались дипломами на различных конкурсах.
В настоящее время Е. П. Ильин продолжает свою педагогическую и научную деятельность на психолого-педагогическом факультете РГПУ им. А. И. Герцена. Его исследования посвящены решению наиболее острых, актуальных и практически востребованных проблем современной психологической науки. От всей души поздравляем Евгения Павловича с юбилеем и желаем ему здоровья, долголетия и новых творческих успехов!
Е. П. Ильин
НАСИЛИЕ КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН
В настоящее время феномен насилия стал все больше привлекать внимание как общества, так и специалистов из различных областей знания (юристов, психологов, педагогов). По поводу насилия пишутся статьи, книги и диссертации. Однако, как ни парадоксально, при этом без обсуждения остается вопрос — что такое насилие. Термин «насилие» используется настолько расширительно, что подчас становится непонятно, о чем уже идет речь.
Определение насилия. В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова дается следующее определение: «Насилие — применение физической силы к кому-нибудь; принудительное воздействие на кого-н. ». В этом определении главное — принудительное воздействие (принудить — заставить что-то сделать против желания самого человека), а какое оно по характеру (физическое или психологическое), это уже детали.
Так, к принудительным воздействиям С. И. Ожегов относит притеснение, беззаконие. Притеснение — это несправедливое ограничение свободы, а беззаконие — нарушение, отсутствие законности, т. е. попрание прав человека.
Психологи определяют насйлие как реальное или выраженное в форме угрозы преднамеренное применение физической силы или власти против личности, социальной группы или общества, приводящее к негативным последствиям, наносящим вред человеку (боли, увечью, смерти, психологической травме, нарушению развития или депри-вации). Здесь ключевым является «преднамеренное (неслучайное) нанесение вреда». Если кто-то случайно или по неосторожности ударил локтем стоящего рядом человека, это нельзя расценивать как акт насилия, так как никакой преднамеренности совершить это действие и тем более умысла причинить этому человеку вред у него не было [1].
Психологическое определение насилия отличается от бытового. В первом указываются последствия применения насилия, а во втором о них не говорится, причем психологи рассматривают насилие как безусловно отрицательное явление, оказывающее на личность деструктивное влияние. В определении С. И. Ожегова вопрос о последствиях насилия разумно не заостряется (почему разумно будет видно из дальнейших моих рассуждений), но подчеркивается принудительный его характер. Однако оба определения не противоречат, а скорее дополняют друг друга. Поэтому целесообразно объединить их и определить насилие как преднамеренное и принудительное физическое или психологическое воздействие одного человека (группы, общества) на другого человека (группу, общество). Главная цель насилия — заставить человека что-то испытать (например, чувство унижения, страха) или совершить действие или поступок (или не дать это сделать) против его желания.
Необходимо различать акт внешнего воздействия и восприятие этого воздействия как насилия. Воздействие, со стороны кажущееся как насилие, может не восприниматься человеком-объектом воздействия как таковое. Все зависит от субъективного восприятия физических или психологических воздействий на себя. Если они идут против его желаний сохранять свою телесную и моральную целостность, и тем более имеют намерение унизить его, то он расценивает эти воздействия как насилие. Парадоксально, но даже проявление родителем ласки может восприниматься ребенком как насилие и вызывает у него протест.
Если же воздействия соответствуют желаниям человека (как, например, при мазохизме [2], при желании ребенка учиться), или не противоречат принятым им нормам поведения (соблюдение дисциплины), то не расцениваются как насилие (по крайней мере, как психологическое).
О видах насилия. Выделяют физическое, психологическое и сексуальное насилие.
Физическое насилие, связанное с побоями, физической изоляцией, похищением. Чаще всего под физическим насилием имеют в виду любое неслучайное нанесение повреждения. Эти повреждения могут привести к смерти, вызвать серьезные (требующие медицинской помощи) нарушения физического, психического здоровья или отставание в развитии.
Психологическое (эмоциональное) насилие — периодическое длительное или постоянное психическое воздействие на человека, вызывающее психическую травму или приводящее к формированию у него патологических свойств характера или же тормозящее развитие личности.
Иногда из психологического насилия выделяют психическое насилие — воздействие на психику человека путем запугивания, угроз, с тем чтобы сломить волю потерпевшего к сопротивлению, к отстаиванию своих прав и интересов.
Однако с точки зрения объекта насилия, такое разделение, очевидно, не совсем адекватное, так как при физическом и сексуальном насилии человек испытывает и психологическое насилие. Поэтому нужно признать, что с психологической точки зрения чисто физического и сексуального насилия не бывает. Рассмотрим, например, пощечину. Без-
условно, звонкая пощечина — акт физического воздействия, но когда в прежние времена ее давали перчаткой или платком для вызова на дуэль, то скорее это было проявлением морального насилия, так как символизировало оскорбление личности. Следовательно, по внешнему признаку пощечина — физическое насилие, а по внутреннему смыслу — психологическое (оскорбление чести и достоинства).
Отношение общества к насилию. Насилие в массовом сознании расценивается как отрицательное явление, поэтому все помыслы психологов и работников правоохранительных органов, социальных служб и педагогов направлены на предупреждение и искоренение этого социально опасного явления. Вот, например, в Лондоне заместитель комиссара местной полиции Пол Браун был рад, что в какую-то среду не было зафиксировано ни одного преступления с применением физического насилия: никого не убили, не изнасиловали, не ограбили, никто не подрался. И действительно, есть чему радоваться. Однако полицейский ни одним словом не обмолвился о случаях психологического насилия. Очевидно, он не стал бы говорить и о случаях насилия со стороны полицейских, когда ими использовалась физическая сила при задержании преступников.
Как видим, подчас подход к насилию лишь как к преступлению (а оно безусловно заслуживает осуждения и наказания, кстати, с использованием все того же насилия!) слишком узок и не охватывает все стороны проявления насилия. Отсюда и односторон-ня оценка роли насилия только как негативного явления. Ведь когда родители заставляют своего ребенка делать домашние задания, это тоже акт насилия. И когда насильно раскрывают ему рот, чтобы он принял лекарство, это тоже акт насилия. Так что же, из-за того, что это насилие, не учить и не лечить? Что должны делать родители, чей ребенок в 10 лет собрался участвовать в Антарктической экспедиции? Собрать ему в дальний путь вещички или проявить насилие (запрет), ибо ребенок еще не понимает, что творит. А сколько музыкантов благодарны своим родителям, которые принудили их в детском возрасте продолжить обучение в музыкальной школе!
Говоря о роли насилия в общественной и личной жизни, следует учитывать не только само агрессивное действие, а кем, с какой целью, насколько регулярно и в каких обстоятельствах оно используется. Тогда вопрос может быть поставлен в иной плоскости: не всякий акт насилия является негативным явлением, часто он является просто необходимым для блага личности и общества. Взгляды, что пережитое в детстве любое насилие затормаживает развитие личности, далеки от истины. Может в определенных условиях и затормаживает (когда постоянное насилие приводит к развитию у ребенка апатии, депрессии, невроза, отставание в психическом развитии), но почему-то не у всех. Вот Алешу Пешкова дед нещадно порол каждую субботу, но, вопреки взглядам современных психологов, он почему-то стал Максимом Горьким. Я не призываю пороть всех детей ради того, чтобы они стали талантами и знаменитостями, упаси Бог! Но и делать огульные выводы и превращать каждый шлепок родителя по мягкому месту своего чада во вселенскую катастрофу, очевидно, не стоит. Разумно и оправдано и этически, и юридически насилие педагога над учащимся, когда он заставляет его учиться [3], насилие тренера над спортсменом, когда он заставляет его терпеть наступившую усталость, насилие родителя над своим ребенком, когда он требует от него выполнения определенных правил поведения, и т. д. Поэтому насилие по своему воздействию на личность может носить и конструктивный характер, а не только деструктивный.
Не следует ориентироваться на примеры с Запада, когда после упоминания ребенком в разговоре с учителем, что мама или папа ударили его как-то раз по попке, родителей лишают родительских прав. Эти псевдозащитники прав ребенка не понимают, что они совершают тем самым еще большее насилие, лишая ребенка родительской любви и заботы. Что же теперь, ради искоренения насилия в обществе дойдем до абсурда и будем
пропагандировать вседозволенность и безнаказанность? Ведь любое наказание тоже насилие!
Границы понятия «насилие». Иногда бывает трудно различить, где дружеское подтрунивание, а где издевательство, где порка, а где простое замахивание, воспринятое как тяжелейшее оскорбление и насилие. Поэтому подчас даже в научных публикациях насилие рассматривается слишком расширительно, когда теряется главный его критерий — принудительность. Это приводит к неадекватности понимания явления насилия, что не может не беспокоить, так как при этом не только размывается предмет научного обсуждения, но и делаются неверные выводы в исследованиях, посвященных поискам критериев психологической защищенности от насилия, даются неверные ориентиры для практической деятельности, в частности при обучении и воспитании детей. Одно дело относить к деструктивному физическому насилию побои, похищения, физическую изоляцию, издевательства, которым постоянно подвергается ребенок дома или в школе и с которыми безусловно необходимо бороться, и другое дело расценивать как акты насилия такие, например, суждения (оценки) родителями действий ребенка: «У тебя руки не из того места растут — лучше ничего не трогай! Все равно ничего хорошего не получится!» Это ведь скорее совет, предупреждение, а не запрет (сравните: «Не смей это трогать!»). В результате как насилие расценивается выставление двойки ученику, упреки, споры между людьми.
В связи с этим необходимо рассмотреть, что относят к психологическому насилию.
Унижения:
обвинение, упрек, критика, неуважительное отношение, оскорбления или обзывания, вообще все, что вызывает обиду.
Равнодушное, небрежное обращение:
равнодушие по отношению к чувствам человека, оказавшегося жертвой насилия; небрежное обращение; нарушение принципов равноправия и равного обращения.
Попытки подчинения:
угрозы, шантаж или запугивание; отслеживание и ограничение действий (например, в семье вы должны отчитываться перед супругом о том, куда вы идете и что делаете, и не можете принимать самостоятельных решений); требования или принуждения поступать так, как желает другой; социальное изолирование, принуждение к одиночеству (например, путем влияния на взаимоотношения либо их запрещением). Очевидно, что сюда следовало бы отнести все виды наказания, но почему-то психологи этого не сделали.
Кроме того, психологическим насилием считают:
— отвержение, открытое неприятие;
— предъявление требований, не соответствующих возможностям субъекта;
— ложь и невыполнение обещаний;
— обвинение (брань, крики);
— принижение успехов;
— длительное лишение любви, нежности, заботы;
— подвергание ребенка аморальным влияниям;
— выставление ученику неудовлетворительной отметки.
Многие пункты из этого перечня вызывают сомнение в том, можно ли относить их к насилию (принуждению). Не все, что приносит человеку вред, наносит душевную травму, можно рассматривать как насилие. Например, где просматривается принуждение в случаях принижения успехов, равнодушного или плохого отношения, лишения любви и ласки, открытого неприятия человека, невыполнения обещаний и лжи, критики, замечания, обвинения, упрека, выставления неудовлетворительной отметки и т. д.
Или возьмем подчинение. Одно дело подчинение, которое бывает похоже на рабство, и другое дело подчинение, оправданное естественным распределением ролей (например, взрослый компетентнее ребенка и это порождает естественное подчинение последнего). Да и случаи ограничения прав и свободы, принятые человеком как норма поведения в цивилизованном обществе или семье, вряд ли тоже можно рассматривать как насилие. Например, то, что родители беспокоятся, как ребенок проводит свободное время, спрашивают его, куда он намерен идти, вряд ли может расцениваться в большинстве случаев как акты насилия, да и сам ребенок, если он воспитан, должен понимать беспокойство родителей и сообщать им о своих намерениях, а не считать свой отчет как акт принуждения со стороны родителей. В противном случае любую просьбу при желании можно будет расценить как акт насилия.
Отнесение к насилию всех случаев, которые вызывают обиду, тоже неправомерно. Во-первых, наши поступки или слова могли значить нечто другое, чем то, каким образом их интерпретировал другой человек. Во-вторых, отказ в просьбе может вызвать обиду, но при чем здесь насилие, принуждение?
Более адекватный, хотя и не идеальный, подход, с моей точки зрения, имеется у западных психологов, психотерапевтов и педиатров (в связи с проблемой насилия над детьми). Наряду с понятием «насилие» они используют английское слово abuse — абьюз, которое означает плохое обращение с кем-то, его притеснение, использование против его желания, причинение вреда. Различают физический, сексуальный и психологический абьюз. Абьюз включает в себя широкий спектр, начиная от неодобрения и бестактности, не говоря уже об оскорблении или издевательстве, и заканчивая крайним физическим и сексуальным насилием.
Однако многое из того, что причиняет людям вред, не укладывается в четкие рамки плохого обращения (абьюза). Особенно это касается психологического обьюза. Дело в том, что многое из плохого обращения носит ситуативный, случайный характер, связанный с определенной обстановкой. Например, совершение в присутствии ребенка насилия по отношению к супругу или другим детям может вызвать у ребенка душевную травму. Поэтому бывает трудно отличить единичный случай неприемлемого воспитания или бестактности, когда говорят что-то неодобрительное, от того, что можно расценить как акт абьюза. Все же считается, что о случае абьюза свидетельствует повторение таких ситуаций. Под это попадают случаи, когда, например, дети неоднократно вынуждены чувствовать себя нелюбимыми или нежеланными, или даже случаи бездействия. Последние включают в себя отрицание детской эмоциональной восприимчивости, или же отчуждение и отвержение.
О насилии же говорят лишь при крайней степени выраженности абьюза, причем сопряженного с физическим воздействием. Поэтому согласно британским и американским исследованиям, только 8-9 % женщин и 4 % мужчин утверждают, что подвергались жестоким формам психологического абьюза в детстве. Сравним теперь эти данные с отечественными. Утверждается, что 40 %> детей подвергаются насилию в семьях и 30 %> — насилию в школе. Разница колоссальная и обусловлена она, вероятно, тем, что в России учитываются и те акты воздействия на детей, которые настоящим насилием не являются. А это создает иллюзию, что мы живем в обстановке всеобщего насилия.
Насилие бывает разной степени жестокости, имеет разные цели и это непременно надо учитывать, в том числе и при создании инструментария для изучения этого вопроса. Ведь ничего, кроме недоумения, не вызывает опросник ICAST-R, одобренный в какой-то инстанции ЮНЕСКО, в одном из пунктов которого говорится: «Когда люди оскорбляли меня или угрожали мне,... это было разумно и справедливо». После этого возникает вопрос: разумно ли и справедливо бороться с хамством начальников, учителей и прочих власть имущих?
Соотношение насилия и агрессии. Нельзя не отметить то странное обстоятельство, что говоря о насилии, психологи нередко обходят понятие «агрессия» стороной. Между тем возникает ряд вопросов: изучая насилие — с одной стороны и агрессию — с другой стороны, не рассматривают ли психологи одно и то же явление? Может ли насилие быть без агрессии? Является ли любой акт агрессии насилием?
На первый вопрос можно ответить: да, во многих случаях так оно и есть. Вот, например, несколько определений агрессии, показывающих ее сходство с насилием:
— агрессия — мотивированное деструктивное поведение, противоречащее нормам сосуществования людей, наносящее вред объектам нападения, приносящее физический ущерб людям или вызывающее у них психологический дискомфорт;
— криминальная агрессия обозначает поведение, нацеленное на умышленное причинение физического и морального вреда другому живому существу, в силу чего действия агрессора вступают в противоречие с нормами уголовного права;
— поведение может называться агрессивным при наличии двух обязательных условий: а) когда имеют место губительные для жертвы последствия; б) когда нарушены нормы поведения;
— агрессию можно определить как любой поступок или поведение, которое причиняет боль другому человеку физически или психически;
— агрессия — вид поведения, физического или символического, которое мотивировано намерением причинить вред кому-то другому;
— форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения;
— под агрессией понимается активное действие или решительные меры, в особенности с намерением силой добиться господства или завладеть чем-либо;
— агрессия понимается как проявление в чувствах и действиях индивида (социальной группы) враждебности — антагонизма, недружелюбия, неприязненного отношения, ненависти;
— агрессия — обидное общение, словесное выражение негативных эмоций, чувств или намерений.
Если бы я не поставил перед этими определениями слово «агрессия», какое бы слово поставили вы, читатель, — насилие или агрессия?
Как видим, и прямая физическая или прямая вербальная агрессия [4], и физическое и психологическое насилие характеризуются одинаковыми признаками: нанесение физического или морального вреда, физической или душевной боли, неподобающее обращение с человеком, оскорбления и т. д. То есть и то, и другое рассматриваются чаще всего как отрицательные социальные явления.
Однако сейчас все чаще можно встретить точку зрения, что агрессия может быть конструктивной, т. е. направленной на благо человека, или, по крайней мере, не деструктивной, приносящей другому человеку вред. Эрих Фромм, например, выделял игровую агрессию, которая используется в целях демонстрации своей ловкости, умения, а не в целях разрушения. В ряде работ агрессия рассматривается как инструмент успешной эволюции, самоутверждения, адаптации. В агрессии видят специфически ориентированное поведение, направленное на устранение или преодоление всего того, что угрожает физической и (или) психической целостности организма. И такое рассмотрение агрессии как конструктивного явления аналогично выделению конструктивного насилия.
Таким образом, насилие — это преднамеренное и принудительное физическое или психологическое воздействие одного человека (группы, общества) на другого человека (группу, общество).
Основным критерием насилия следует считать наличие при воздействии на кого-то принуждения. Ни плохое отношение, ни причинение вреда не являются безусловными признаками насилия, так как, во-первых, не всегда сопровождают принуждение и, во-вторых, не всегда расцениваются объектом воздействия как насилие (например, случаи проявления мазохизма). Также и взаимный обмен оскорблениями во время ссоры может рассматриваться в рамках абьюза (плохого отношения друг к другу). Ведь этот обмен легко прекратить, удалившись от партнера по общению. Здесь никто не заставляет общающихся выслушивать эти оскорбления. А вот то, что человек вынужден против своего желания выслушивать оскорбления, не имея возможности ответить на них или прекратить их, следует рассматривать как психологическое насилие.
Не бывает чисто физического или сексуального насилия. И то, и другое сопровождаются психологическим насилием. Поэтому любое насилие всегда психологическое, но может сопровождаться и физическим насилием. Психологический характер любого насилия подчеркивается и тем, что человек сам решает, является ли воздействие на него насилием или нет.
Следует выделять деструктивное и конструктивное насилие (принуждение). Первое приводит к негативным последствиям для человека, второе совершается во благо человека (в тех случаях, когда у него недостаточна мотивация или отсутствует понимание необходимости совершения чего-то).
Насилие является частными случаями проявления прямой физической или вербальной агрессии, воспринимаемые человеком как принуждение.
Примечания
1. В связи с этим вызывает недоумение рядоположность в одном из опросников на насилие (¡СЛБТ-Я — Ретроспективный опросник наличия фактов насилия в детстве) таких действий, как битье и удар (буквально вопрос звучит так: «Когда меня били или ударяли...»). Во-первых, битье — целенаправленный акт наказания, а удар может таковым и не быть. В хоккее или футболе, например, часто бывают случаи непреднамеренных ударов локтем в лицо соперника или когда два футболиста ударяют друг друга головой в борьбе за верховой мяч. Следует ли все это расценивать как акт насилия? Во-вторых, удары бывают разные. Шлепок родителя по месту ниже спины своему ребенку в качестве одобрения при удачном выполнении им какого-то действия — это тоже насилие? С физической точки зрения это, конечно, ослабленный по силе удар. А с психологической точки зрения — жест одобрения, поощрения, а не насилие. В нем нет признака последнего — испытываемого человеком унижения. В-третьих, нелепо после вопроса о битье спрашивать еще и об ударе. Что же такое битье как не ряд преднамеренных ударов?
2. Мазохизм (от имени Леопольда фон Захер-Мазоха) — в широком смысле — склонность к насилию, получение удовольствия от унижения и мучения со стороны других людей. Термин был введен в 1886 г. психиатром и неврологом Рихардом фон Крафт-Эбингом в изданной в 1886 г. монографии «РБусЬора^а БехиаНБ» и связан с натурой и творчеством писателя Леопольда фон Захер-Мазоха, у которого эта девиация заочно, по его романам, была диагностирована.
Сексуальный мазохизм — форма сексуального поведения, при которой средством получения возбуждения и наслаждения являются страдания, причиняемые партнером. Психологический мазохизм (моральный мазохизм, пси-мазохизм) — форма мазохизма, при котором жертва испытывает не физические, а психологические, морально-нравственные страдания (в виде унижения, оскорбления, угроз и т. п.), но, опять-таки, ей это нравится.
3. Еще К. Д. Ушинский писал: «Приучите же ребенка делать не только то, что его занимает, но и то, что не занимает, — делать ради удовольствия исполнить свою обязанность» (Ушинский К. Д. Собрание соч. М., 1952. Т. 6. С. 252).
4. Имеются еще косвенная физическая и косвенная вербальная агрессия, которые к насилию над человеком не имеют отношения. Вследствие этого можно сказать, отвечая на второй и третий поставленные выше вопросы, что любое совершаемое насилие — это агрессия, но не любая агрессия является насилием.
Т. А. Круглякова
вехи на пути развития онтолингвистических исследований:
к юбилею с. н. цейтлин
Своя история есть у каждой науки, но подчас ученым приходится проводить специальные исследования, чтобы установить, когда возникли и как развивались научные идеи и представления. Историю молодой науки онтолингвистики (отрасль знания об овладении языком в онтогенезе) проследить проще, и во многом ее зарождение и развитие проходило в стенах Герценовского университета.
Имена многих пионеров онтолингвистических исследований связаны с РГПУ им. А. И. Герцена: здесь читали лекции Л. В. Щерба и Л. С. Выготский, А. М. Леушина возглавляла кафедру дошкольной педагогики, К. И. Чуковский встречался с ленинградскими учителями. Но, к сожалению, традиция пристального внимания к речи детей в нашей стране оказалась прерванной на многие годы, а ее возрождение связано с именем Стеллы Наумовны Цейтлин.
С. Н. Цейтлин окончила историко-филологический факультет МГПИ им. В. И. Ленина и в 1967 г. поступила в аспирантуру ЛГПИ им. А. И. Герцена. Ее диссертационное исследование «Субстантивные предложения в современном русском языке и их темпоральная характеристика», выполненное под руководством А. В. Бондарко, до сих пор не потеряло своей актуальности. В 1969 г. С. Н. Цейтлин начала преподавать на кафедре русского языка Герценовского института, с самого первого дня работы она искала точки пересечения интересов языковедов и студентов педагогического вуза, поэтому занялась проблемами освоения языка ребенком. Вела лингвистический кружок, на заседаниях которого анализировали книгу К. И. Чуковского «От двух до пяти» и на основе веселых глав этой книги делали серьезные выводы об основных путях освоения языка ребенком. Так в сотрудничестве со студентами зародилась новая наука — наука о языке ребенка.
В эти же годы Стелла Наумовна стала собирать коллекцию удивительных детских словечек: «Жил король со своей королицей», «Полетел вверх кармашками», «Я на лавочке сидю, кашку манную едю». Работала с архивами К. И. Чуковского, прислушивалась к речи дочки, общалась с молодыми матерями — студентками ЛГПИ. На материале серьезнейшего анализа фактов детской речи в 1989 г. С. Н. Цейтлин защитила докторскую диссертацию на тему «Детская речь: инновации формообразования и словообразования (на материале современного русского языка)». По словам самой Стеллы Наумовны, в то время она была «чистым лингвистом»: в детских ошибках в первую очередь искала ответы на вопросы, волнующие языковедов: как устроена, функционирует и развивается система русского языка. И детская речь действительно открывает широкие просторы для размышлений, помогает объяснить многие языковые факты. Но, изучая детскую речь, С. Н. Цейтлин не могла не повернуться к самому ребенку. Сегодня С. Н. Цейтлин и ее
