CC BY
177
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 94(47).084.8
Д.Е. Комаров
д-р ист. наук, профессор, Филиал ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет технологий и управления им. К.Г. Разумовского»
в г. Вязьме Смоленской области
Аннотация. В статье на примере Смоленской области рассматривается демографический состав населения оказавшегося в годы Великой Отечественной войны на оккупированной территории. Анализируется процесс расслоения общества по отношению к захватчикам на различные группы. Делается вывод, что жители оккупированных районов, заняв позицию борьбы и саботажа мероприятий, проводимых оккупантами, поставили себя под удар германского карательного аппарата. Патриотическая позиция смолян явилась основной причиной катастрофических демографических последствий в военный и послевоенный период.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, демография, коллаборационизм.
D.E. Komarov, K. G. Razumovsky Moscow state University of technologies and management - Vyazma branch
THE POPULATION OF THE OCCUPIED TERRITORIES: BETWEEN COLLABORATION AND
RESISTANCE (ON THE MATERIALS OF SMOLENSK REGION)
Abstract. The demographic structure of Smolensk region population being on the territory occupied by the enemies during the Great Patriotic War is considered in this article. The stratification process into different groups of the society related to the occupants is being analyzed. It is concluded that the inhabitants of the occupied territories sabotaging the occupants' measures were in the danger of the actions of German troops punitive actions. The patriotic position the Smolensk region inhabitants was the basic reason catastrophic demographic consequences within the war and after war periods.
Keywords: Great Patriotic war, demography, collaboration.
История российского народа является наглядным примером борьбы этноса за свое существование. Географически и геополитически историческое ядро нашего государства складывалось не просто на территории с острым континентальным климатом, оно формировалось на стыке двух культур «европейской» и «кочевой». Именно эти и другие обстоятельства определяли экстремальные условия существования российского этноса, который многократно подвергался агрессии и с запада, и с востока. На протяжении столетий наши предки вырабатывали различные механизмы, позволяющие выживать русским людям в критические моменты своей истории.
До XX века в многочисленных войнах, в которых принимала участие Россия, наши противники никогда не ставили перед собой цель уничтожить российский этнос. Только в XX веке, когда СССР подвергся агрессии со стороны гитлеровской Германии, встал вопрос о самом существовании нашего народа. Согласно имеющимся в нашем
НАСЕЛЕНИЕ ОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЙ: МЕЖДУ КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМОМ И СОПРОТИВЛЕНИЕМ (НА МАТЕРИАЛАХ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ)
распоряжении многочисленным документам, разработанным идеологами нацизма, в будущем послевоенном устройстве не было места ни россиянам, ни России.
Тяжелейшие удары, нанесенные гитлеровскими войсками, как по советской армии, так и по мирному населению, поставили вопрос о выживании народа как такового. В наиболее критической обстановке оказалась та часть русского населения, которая проживала на территории, оккупированной захватчиками. Согласно имеющимся на данный момент официальным данным, на оккупированных гитлеровцами и их союзниками советских территориях осталось не менее 70 млн советских граждан. Кроме Прибалтики, Украины, Белоруссии и Молдавии врагом было полностью или частично оккупировано 24 области, края и республики, входившие в состав РСФСР, где до войны проживало 30 млн человек. Именно этой социальной группе необходимо было выработать механизмы не просто самосохранения, но и сопротивления захватчикам, как того требовали партия и правительство, инициируя развертывание во вражеском тылу народной борьбы.
Проанализировать борьбу социума с захватчиками, а также за свое выживание в границах всей оккупированной зоны крайне сложно. Слишком неоднозначна история народов западного региона Советского Союза, и развитие коллаборационизма в странах Прибалтики, Западной Украины, и даже открытое выступление с оружием в руках на стороне гитлеровской Германии связано не только с враждебным отношением к советской модели, как это пытаются преподнести отдельные историки и политики. Это являлось одной из форм борьбы за выживание для незначительных по численности народов и социальных групп, оказавшихся втянутыми в молох мировой политики. Одновременно с этим в распоряжении ученых просто отсутствует необходимое количество источников, позволяющих проследить этот процесс в рамках всей оккупированной территории. Но у нас имеется возможность детализировать вопрос о борьбе за выживание социума в критических условиях войны и оккупации на примере конкретного региона - Смоленской области.
В предвоенный период Смоленщина представляла собой типичный регион центральной России с численностью жителей, согласно уточненным данным 2751 тыс. человек [14, с. 24; 5, Лл. 3,4,17; 20, Лл. 6, 6 об.] (в современных границах 2050 тыс. [19, Л. 2; 18, Лл., 2-3]) и абсолютным преобладанием крестьянского населения (82 %) [14, с. 24]. Уже к 10 октября 1941 г. область полностью оказалась под властью захватчиков. На оккупированной территории, по уточненным данным, проживало около 1850 тыс. человек [22, с. 312; 10, Л. 78]. Начавшаяся война и боевые действия, развернувшиеся на территории области, буквально через три недели после начала агрессии кардинально изменили структуру социума Смоленщины. В большей степени это коснулось городского населения, ввиду того, что эвакуация там была проведена в больших объемах, чем в сельской местности. Основываясь на данных по трем крупнейшим городам Смоленщины (Смоленск, Рославль, Вязьма), можно утверждать, что в период оккупации в городских поселениях Смоленщины проживало чуть более 20 % довоенной численности (немногим более 90 тыс.). Основная масса населения, включая и тех, кто в поисках пропитания и самосохранения переселился из городов, проживала в сельской местности.
Жители оккупированных областей практически сразу оказались под перекрестным давлением двух непримиримых сил. С одной стороны оккупантов, с другой - советского государства, которое практически с самого начала войны инициировало развитие движения сопротивления на оккупированной территории. В рамках сформулированной проблемы особое значение приобретет вопрос о потенциальных демографических возможностях социума Смоленщины к активному развитию партизанского и подпольного движений.
Благодаря информации, содержащейся в документах смоленских оккупационных администраций, мы можем приблизительно воспроизвести социальную структуру смоленской деревни оккупационного периода.
Таблица 1 - Численность сельского населения Смоленской области в период вражеской оккупации*
Район Население до оккупации На начало 1943 г. Мужчин Женщин Дети до 14 лет
Смоленский 102594 82192 18398 32836 30958
Краснинский 46376 39763 8910 16256 14599
Руднянский 64809 57304 14319 22881 20104
Кардымовский 51467 41843 8880 16762 16201
Касплянский 43869 28379 4816 12946 10617
Всего 309115 249483 55323 101682 92479
% 100 81 22 41 37
* Таблица составлена по: Административно-территориальное деление Смоленской области. Справочник. Смоленск, 1993. С. 134; Государственный архив Смоленской области (ГАСО). Ф. 2573. Оп. 1. Д. 237. Л. 78.
Как видно из приведенной таблицы, абсолютное большинство жителей оккупированной области составляли женщины и дети - 78 %. К сожалению, отсутствует возможность изучить возрастной состав мужчин, но мы, пользуясь довоенными советскими данными, постараемся определить численность мужского населения, теоретически являвшегося основной силой для развития движения сопротивления на занятой врагом территории. Однако у нас есть основание считать, что и эти 22 % мужского населения имели ограниченные физические возможности (не беря во внимание нравственный и политический аспекты) для активного участия в движении сопротивления на оккупированной территории. Во-первых, большая часть здоровых призывного возраста мужчин была призвана в ряды РККА. Так, по данным Смоленского обкома ВКП(б), до 15 сентября 1941 г. было призвано 153 тыс. человек [7, Л. 47]. Во-вторых, основываясь на данных переписи населения 1939 г. более 13 % мужского населения составляли граждане старше 55 лет [20, Лл. 6, 6об].
Основным выводом данной таблицы является то, что Смоленщина располагала достаточно скромными возможностями для развития широкомасштабной партизанской борьбы. Данный вывод, на первый взгляд, противоречит утвердившейся в науке и об-
щественном мнении характеристике Смоленской области, как одного из центров развития партизанского движения на территории нашей страны. Однако в этом утверждении никакого противоречия нет. Смоленщина являлась тем регионом, где в результате оборонительных операций (Смоленское сражение и Вяземская оборонительная операция октября 1941 г.) в окружении оказались значительные силы Красной Армии. Именно эти солдаты-окруженцы, не сумевшие пробиться на «большую землю» и не пожелавшие сдаться в плен составили основу многочисленных партизанских частей и соединений в 1941-1942 гг. К лету 1942 г. доля солдат-окруженцев в партизанских отрядах Смоленской и других областей составляла до 60% [15, с. 426].
В период развития партизанского движения гитлеровцы на захваченной территории начали активно создавать новые оккупационные органы управления. Этот процесс был невозможен без принудительного вовлечения в него местного населения. Использование сложившихся за годы советской власти некоторых форм местного управления, а также привлечение лиц, ранее работавших в советских учреждениях, по мнению захватчиков, временно освободили бы от создания своей системы управления и сэкономили бы много сил и средств. Кроме того, на оккупированной территории гитлеровцы столкнулись с незнакомой для них формой административного, хозяйственного и политического управления, что делало осуществление руководства над захваченными областями без привлечения местных кадров невозможным.
В такой критической ситуации неизбежным являлось расслоение общества, как минимум, на три группы: на тех, кто пошел на активный контакт с оккупантами; тех, кто вступил с ними в борьбу, и тех, кто стремился сохранить нейтралитет. Следует отметить, что процесс расслоения общества произошел довольно быстро. Этот вопрос достаточно детально рассматривался в отечественной науке, но цифры, фиксирующие это расслоение, никогда озвучены не были. Провести подобное исследование в масштабах всей оккупированной зоны просто невозможно, ввиду серьезных отличий в истории, культуре, особенностях социального и политического развития отдельных регионов оккупированной зоны. Но ряд документов, обнаруженных не так давно, позволяет проследить этот процесс на примере Смоленской области.
В Российском государственном архиве социально-политической истории хранятся ранее секретные материалы по общему количеству семей, представители которых служили бургомистрами, старостами и полицейскими в период оккупации по 4-м районам Смоленской области. Эти материалы представляют собой отчеты районных и областных властей Смоленщины в ЦК ВКП(б). В 1944 г. в Центральный комитет от жителей Смоленской области стали поступать жалобы о том, что на разоренной территории области «допущена обидная несправедливость». Оказывается, многие семьи партизан и военнослужащих живут в страшной нищете, «а те, кто работал на немцев, до сих пор пользуются скотом и имуществом, полученным от оккупантов». ЦК поручил Смоленскому обкому разобраться с этим вопросом, учесть весь имеющийся в частном владении скот, и «восстановить справедливость». Конечно, вопрос о поголовье скота для нашего исследования имеет второстепенное значение, но в результате проверки были учтены все семьи, проживавшие в отдельных районах в период оккупации, и определены их связь и отношение к оккупантам.
Таблица 2 - Показатели расслоения смоленской деревни по степени участия в сопротивлении немецко-фашистским захватчикам в 1941-1943 гг.*
Район Всего семей Семей военнослужащих % Семей партизан % Семей старост, бургомистров и полицейских % Прочих колхозников %
Ельнинский 9762 7611 78 1184 12 869 9 98 1
Глинковский (по 5 сельским советам) 1611 907 56 66 4 250 15,5 388 24,5
Касплянский 9272 6113 66 827 9 567 6 1765 19
Руднянский 9655 4617 48 1050 11 1605 16,5 2383 24,5
Всего (средний процент) 62 9 11,75 22,25
* Таблица составлена по: Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 88. Д. 638. Л. 1,3; Д. 623. Л. 9.
Как видно из таблицы, около 12 % семей, проживавших в сельской местности Смоленской области, были тесно связанны с оккупационной администрацией (члены этих семей работали на запущенных захватчиками производствах, избирались старостами и бургомистрами и служили в отрядах местной полиции).
Приведенные цифры позволяют определить крайние точки двух непримиримых явлений - коллаборационизма и партизанского движения. Как видим, численность и тех, и других была практически уравновешена. Но надо отметить, что сравнивать коллаборационистов и партизан мы можем только условно, так как партизанские действия в большинстве своем являются осознанной борьбой против захватчиков с оружием в руках, а участие в работе и функционировании оккупационных органов зачастую носило вынужденный и принудительный характер.
Усредненные данные по указанным районам позволяют нам экстраполировать представленную информацию на всю территорию Смоленщины, так как выборочная совокупность районов по отдельным характеристикам сопоставима с генеральной, т.е. Смоленской областью. Указанные районы географически расположены в разных точках пространства области; по численности населения составляют 10 % от общей численности сельского населения Смоленской области до войны [1, с. 134; 14, с. 24]; по социальному составу и демографическим характеристикам сопоставимы между собой, с другими районами и Смоленщиной, в целом.
В то же время, анализируя выше приведенную информацию, следует учитывать тот факт, что три из четырех районов (один частично) являлись в годы войны центрами
партизанского движения и входили в состав партизанских краев: Касплянский район -в Северо-Западный партизанский край; Ельниский и Глинковский районы - в Дорогобужский партизанский край. В других районах Смоленщины процент «партизанских семей» был ниже, а доля «семей старост, бургомистров и полицейских» и «прочих колхозников» будет возрастать.
Данные таблицы показывают, что все население области разделилось на три лагеря: коллаборационисты, партизаны и пассивное большинство. Причем силы крайних враждебных друг другу - коллаборационистов и партизан - были практически уравновешены. В значительной степени почва для развития коллаборационизма была подготовлена самой политикой советской власти в предвоенный период. И результаты ее, наряду с другими факторами, нашли выражение в той численности населения области (12%), которая пошла на контакт с оккупантами.
Мы можем предположить, что численность коллаборационистов могла быть намного больше, но против лиц, пошедших на контакт с оккупантами, активно вели борьбу партизаны. Для них это было одним из основных направлений деятельности. Эта борьба сопровождалась чрезвычайной жестокостью и была действенным средством в борьбе с проявлением коллаборационизма. Сохранились документы об «актах возмездия» партизан на территории Смоленщины. Согласно ним, репрессиям подвергались не только коллаборационисты, но и члены их семей, без различий в поле и возрасте. Так, анализ «расстрельного списка» отряда 25-й годовщины Октября в период с 15 октября 1942 г. по февраль 1943 г., проведенный исследователем И.П. Щеровым, показал, что из 42 расстрелянных было 2 женщины, 4 старшины, 4 старосты, 10 полицейских, 16 карателей, 4 шпиона. В списке присутствовали и 67-летние старики, и 17-летние юноши [24, с. 102].
Более детальное представление о самом механизме репрессивных действий смоленских партизан дает «расстрельный список» отряда им. С. Лазо, действовавшего в Ельнинском и Дорогобужском районах. Список датирован 11 апреля 1942 г., и в нем содержится информация о 52 расстрелянных, из которых 7 женщин, 13 старост и бургомистров, 5 полицейских, остальные - бывшие военнослужащие (надо полагать, дезертиры, отпущенные из плена и уклонившиеся от участия в партизанском движении -прим. Д.К.). В списке после каждой фамилии указано основание для вынесения смертного приговора. Приведем отдельные из них:
«Павлович Вера Алексеевна, полячка, жена военного коменданта Мутищенской волости, как шпионка...
Саполков, быв. кандидат в члены ВКП(б), бургомистр Мутищенской волости.
Фильченкова Акулина, расстреляна за угрозу семьям партизан выдать их немцам.
Синюхин З.Е., сын старосты, расстрелян как антисоветский элемент.
Староста деревни Щербинино, расстрелян за активную доставку всех немецких поставок и участие в грабеже населения.
Староста деревни Молеево, расстрелян за умышленный обман командира партизанского отряда о местонахождении немецкого бургомистра.» [3, Лл. 65-68].
Формулировки приведения смертных приговоров показывают, что партизаны,
осуществляя казни «предателей», придерживались тоталитарных принципов советской карательной системы. А само партизанское движение выступало важным инструментом советской власти на оккупированной территории.
Как свидетельствует отчет-анализ «Создание партизанского края», на территории, впоследствии вошедшей в Дорогобужский партизанский край, такое направление патриотической борьбы, как «уничтожение ставленников фашизма», зимой-весной 1942 г. стояло на первом месте. Террором против ставленников новой власти было охвачено более половины районов юго-востока Смоленщины [4, Л. 17]. В этом же отчете встречается интересная информация о результатах этой деятельности: «.после избрания старосты, вслед уезжающим немцам бежал и новый правитель, или он бежал к партизанам» [4, Л. 21 ]. Всего по данным, предоставленным Западным штабом партизанского движения, партизаны с 1941 по 1942 гг. уничтожили около 11 тыс. полицейских, бургомистров, старост и т.д. [2, Л. 1]
Очень сложную структуру имело «пассивное большинство» - те 80% жителей Смоленщины, которые не принимали активного участия ни в мероприятиях, проводимых оккупантами, ни в действиях партизан. Эти люди в тяжелейшей военно-политической обстановке стремились сохранить нейтралитет. Социум испытывал на себе политическое, идеологическое и экономическое давление, как оккупантов, так и патриотических сил, действующих во вражеском тылу. Сопротивление этому давлению неминуемо влекло за собой репрессивные действия с обеих сторон.
В начальный период оккупации определенная часть этого сообщества испытывала даже симпатии к гитлеровцам. Так, например, в дер. Загудаевка Ельнинского района население встречало гитлеровцев хлебом и солью [4, Л. 2]. Во многом это объяснялось обещаниями немцев распустить колхозы. К моменту начала войны колхозная система существовала чуть более 10 лет, и в памяти крестьян были еще очень свежи и ликвидация частного землевладения, и обобществление скота и личного имущества, и голод. Но дальнейшая грабительская политика германских властей раскрыла всю сущность проводимых мероприятий на завоеванной территории. Мы вправе утверждать, что те симпатии, которые испытывала определенная часть населения к гитлеровцам, со временем таяли, и в конечном итоге оккупационные власти перейдут от политики «заигрывания» с местным населением к репрессиям и грабежу.
Стремление выжить диктовало необходимость соблюдения нейтралитета. Особенно той части семей смолян, которые отправили своих мужей и сыновей в Красную Армию (62 %). Но весь ход развития социально-политической обстановки показывает, что большинство смолян поддерживало и оказывало содействие партизанам. Это проявлялось как в явной, так и в скрытой форме: неуплата налогов оккупантам и саботаж их мероприятий, снабжение партизан информацией и продовольствием и т.д. Именно этот факт стал решающим в процессе превращения Смоленщины в центр партизанского движения, развитие которого без прочной социальной базы и поддержки было просто невозможным.
Сделав выбор, народ поставил себя под удар безжалостного и преступного по своей сущности гитлеровского карательного аппарата. По неполным подсчетам, на территории Смоленской области вместе с жителями было сожжено около 200 дере-
вень и сел [13, с. 53].
В общей сложности, за период господства «нового порядка» область потеряла около 400 тыс. человек. Из этой общей цифры 87626 смолян были уничтожены захватчиками, 81621 человек были угнаны на принудительные работы [6, Л. 202; 8, Л. 2]. Остальные, более 230 тыс. человек, умерли в период вражеской оккупации от голода, тяжелого труда и сопутствующих этому болезней. Напомню, что естественная смертность населения в довоенный период при общей численности населения в 2751 тыс. составляла 46 тыс. в год [5, Л. 3]. Отдельные районы, где в наивысшей степени было развито партизанское движение, просто превратились в «зону обезлюживания». В Ярцевском районе в начале 1944 г. по сравнению с 1939 г. осталось всего 28,6 % жителей, в Пречистенском - 28,7%, Сафоновском - 26,8% [9, Л. 2].
Сопоставляя данные о численности жителей Смоленщины, оставшихся в оккупации, и их численности после освобождения мы можем утверждать, что по числу убитых, угнанных и умерших в период оккупации граждан Смоленская область занимает печальное лидирующее место, уступая только Ленинградской области [6, Л. 202; 23, Сс. 3-7].
В заключении необходимо определить ту жертвенную лепту, которую внесло население Смоленщины на общий алтарь Победы, и проанализировать, каким образом это отразилось на демографическом развитии региона в послевоенный период.
Численность населения Смоленщины на 20 октября 1943 г., когда ее территория была практически полностью освобождена, насчитывала 1267261 человек, что составляло 47% от довоенного уровня. Данный факт выделяет Смоленскую область из общего числа территорий РСФСР, подвергшихся оккупации. Ни в одной области, освобожденной в 1943 г., не наблюдалось такого резкого сокращения числа жителей. Например, население Ростовской области после освобождения сократилось на 31%, Сталинградской - на 30%, Северной Осетии - на 17,2%, сельское население Курской области сократилось на 20,6%, Воронежской - на 25,2% и т.д. [11, с. 118 ]. Положение со снижением численности населения более характерно для тех территорий страны, которые находились под властью захватчиков более длительное время и были полностью освобождены только в 1944 г. В первую очередь, это касается отдельных областей Украины, Белоруссии и Ленинградской области. Например, сельское население Новгородской области после освобождения сократилось с 880 тыс. человек до 456 тыс. (почти на 50%) [22, с. 275].
1 января 1946 г. в Смоленской области было зафиксировано 1240,8 тыс. жителей. В сравнении с довоенной численностью население области сократилось на 40 %. (с учетом нового районирования 1944 г.). Потери в годы оккупации дополнились колоссальной гибелью смолян на фронтах Великой Отечественной войны. По данным Областной книги памяти, на фронте погибло более 200 тыс. жителей области, почти 10% от всего населения Смоленщины в современных границах [13, с. 4].
Общий подсчет демографических потерь Смоленской области в годы войны, как прямых, так и косвенных (погибшие, умершие от голода, не вернувшиеся из насильственной мобилизации в Германию и другие страны, не вернувшиеся и умершие в оккупации, вернувшиеся после демобилизации в другие регионы, не вернувшиеся из эва-
куации и т.д.) дает нам право утверждать, что Смоленщина среди всех субъектов Российской Федерации понесла самые тяжелые демографические потери.
Дальнейшее развитие социальной структуры Смоленской области наглядно показывает колоссальную глубину удара, нанесенного войной демографии Смоленщины. Несмотря на возвращение смолян из эвакуации и широкомасштабную демобилизацию к 1950 г. население области увеличилось только на 9 тыс. человек, а к 1959 г. сократилось почти на 100 тыс. [16; 21]
В 1959 г. была проведена первая послевоенная перепись населения. Согласно ее результатам, в области проживало 1140,9 тыс. жителей. Население области в 1959 г. составило 55 % от численности июня 1941 г. Наиболее близкими к Смоленской по этой трагической статистике являются Псковская (61,4%) и Новгородская (64%) области. В отношении других регионов можно отметить, что большая часть республик и областей западной части СССР за десять послевоенных лет в определенной степени восполнили свои демографические потери [12, С. 20-24].
Смоленщине за весь послевоенный период так и не удалось восстановить свой демографический потенциал. Жертвенный подвиг смолян является одной из основных причин того, что регион сейчас находится в катастрофическом демографическом положении.
Список литературы:
1. Административно-территориальное деление Смоленской области. Справочник. Смоленск, 1993.
2. Государственный архив новейшей истории Смоленской области (ГАНИСО). Ф. 8. Оп. 8. Д. 51.
3. ГАНИСО. Ф. 8. Оп. 2. Д. 92.
4. ГАНИСО. Ф. 8. Оп. 2. Д. 155.
5. ГАНИСО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 759.
6. Государственный архив Смоленской области (ГАСО). Ф. 1630. Оп. 2. Д. 29
7. ГАСО. Ф. 2361. Оп. 5с. Д. 12.
8. ГАСО. Ф. 2442.Оп. 6. Д. 24.
9. ГАСО. Ф. 2442. Оп. 6. Д. 30.
10. ГАСО. Ф. 2573. Оп. 1. Д. 237.
11. Губенко М.П. К экономической характеристике районов РСФСР, освобожденных от фашистской оккупации в 1943 г. (в свете нового источника) // История СССР. 1962. № 1.
12. Итоги всесоюзной переписи населения 1959 года. СССР (сводный том). М.,
1962.
13. Книга памяти. 4-й дополнительный том. Смоленск, 2002.
14. Кожурин В.С. О численности населения СССР накануне Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. 1991. № 2.
15. Мировые войны XX века. Кн. 3. М., 2002.
16. Население Смоленщины: прошлое и настоящее (историко-демографический очерк). Смоленск, 1996.
17. Очерки истории Новгородской организации КПСС. Л., 1983.
18. Российский государственный архив социально-политической истории
(РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 116. Д. 158.
19. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 116. Д. 166.
20. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 1562. Оп. 336. Д. 325.
21. Социально-экономическое положение районов и городов Смоленской области (1992-1997). Смоленск. 1998.
22. Очерки истории Смоленской организации КПСС. М., 1970.
23. Шевяков А.А. Жертвы среди мирного населения в годы Великой отечественной войны// Социологические исследования. 1992. № 11.
24. Щеров И.П. Коллаборационизм в Советском Союзе 1941-1944: типы и проявления в период оккупации. Смоленск, 2005.
List of references:
1. Administrative-territorial division of Smolensk region. Reference book. Smolensk, 1993.
2. The State archive of modern history of Smolensk region (SAMHSR) F. 8. D. 8. C. 51.
3. SAMHSR F. 8. D. 2. C. 92.
4. SAMHSR F. 8. D. 2. C. 155.
5. SAMHSR F. 6. D. 1. C. 759.
6. The State archive of Smolensk region (SASR F. 1630. D. 2. C. 29.
7. SASR F. 2361. D. 5c. C. 12.
8. SASR F. 2442. D. 6. C. 24.
9. SASR F. 2442. D. 6. C. 30.
10. SASR F. 2573. D. 1. C. 237.
11. Gubenko M. P. On the economic characteristic of the RSFSR regions, freed from the fascist occupation in 1943 (based on the new source) // History of the USSR. 1962. № 1.
12. The results of the all-Union population census in 1959 (consolidated volume). M., 1962.
13. The Book of memory. 4-th additional volume. Smolensk, 2002.
14. Kozhurin V.S. The population of the USSR on the eve of the great Patriotic war / / Military-historical journal. 1991. № 2.
15. The world wars of the XX cytury. Book 3. М., 2002.
16. The population of Smolensk region: past and present (historical-demographic essay). Smolensk. 1996.
17. The essays of the history of Novgorod organization of the CPSU. L., 1983.
18. The Russian state archive of socio-political history (RSASPH) F. 17. D. 116. C. 158.
19. RSASPH F. 17. D. 116. C. 166.
20. The Russian state archive of the economy (RSAE). F. 1562. D. 336. C. 325.
21. The Social-economic situation of the regions and cities of Smolensk region (1992-1997). Smolensk. 1998.
22. The essays of the history of the Smolensk organization of the CPSU. M., 1970.
23. Shevyakov A.A. Casualties among the peaceful population in the years of the Great Patriotic war// Sociological research. 1992. № 11.
24. Shcherov I.P.. Collaboration in the Soviet Union 1941-1944: the types and manifestations during the period of occupation. Smolensk, 2005.
