CC BY
437
DOI 10.24411/2499-9679-2019-10504
УДК 008:14
С. Г. Осьмачко https://orcid.org/0000-0001-9304-0754
Советский коллаборационизм (1941-1945 гг.): актуальность дефиниции и социокультурный дискурс
В статье рассмотрены современные проблемы определения и историко-культурного соотнесения такого сложного явления, каким выступил коллаборационизм советских граждан на оккупированных территориях в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.). Происхождение термина обычно связывают с оккупацией гитлеровскими войсками Франции в процессе Второй мировой войны и сотрудничеством французов с оккупационным режимом. В советской практике термин практически не использовался (только в отношении событий на западе); но в 1990-е годы он занял своё место во множестве исследований, потеснив традиционные для нас понятия - «изменник Родины», «пособник оккупантам», «предатель», «соучастник злодеяний» и т. п. В нашем понимании последние определения можно отнести к тем лицам, кто добровольно, с оружием в руках воевал на стороне нацистов против СССР и РККА, кто участвовал в карательных акциях, уничтожении людей и культурных ценностей. Долгое время оставался как бы непроясненным вопрос вынужденного сотрудничества с оккупационными властями, например, в экономической области (сдача налогов и сборов, работа на организованных оккупантами предприятиях, в том числе, в Германии, торговля на рынке и т. п.); в административной сфере (участие в деятельности местных администраций, не связанное с вооружённой борьбой и т. п.). Очень важной остаётся тема военного коллаборационизма. В поле зрения исследователей -численность коллаборационистов (называют показатели от 150 тыс. чел. до 1, 5 млн. чел.); направления и формы военного коллаборационизма; причины перехода советских военнослужащих на сторону немцев; юридическое оформление антиколлаборационных санкций; власовщина и РОА (мы категорически против выставления такого рода предателей в качестве идейных борцов против большевизма). Есть много проблем, которые ещё ждут своего исследователя - идеологический и культурный коллаборационизм, его национальные аспекты и мн. др.
Ключевые слова: коллаборационизм, советский коллаборационизм, пленные, интернированные, оккупация, «новый порядок», власовцы, «зелёная папка Геринга», предательство.
S. G. Osmachko
Soviet collaboration (1941-1945): urgency of the definition and sociocultural discourse
The article considers the current problems of defining and historical-cultural correlation of such a complex phenomenon as the collaboration of Soviet citizens in the occupied territories during the Great Patriotic War (1941-1945). The origin of the term is usually attributed to the occupation of France by Hitler forces during the World War II and the cooperation of the French with the occupation regime. In Soviet practice, the term was hardly used (only in reference to events in the west); but in the 1990s it took its place in many studies, changed traditional concepts for us - «traitor of the Motherland», «accomplice to the occupiers», «traitor», «copartner to atrocities» etc. In our understanding, the latter definitions can be attributed to those persons, who voluntarily with weapons in hands fought on the side of the Nazis against the USSR and the Red Army, who participated in punitive actions, destruction of people and cultural property. For a long time, the issue of forced cooperation with the occupying authorities, for example, in the economic field (delivery of taxes and fees, work in enterprises organized by the occupiers, including in Germany, trade in the market and etc.; in the administrative sphere (participation in the activities of local administrations, unrelated to armed struggle, etc.). The topic of military collaborationism remains very important. In the field of researchers' view - the number of collaborators (they name figures from 150 thousand people up to 1, 5 million people); directions and forms of military collaborationism; reasons for the transition of Soviet soldiers to the German side; the legal formalization of anticollaboration sanctions; Vlassovshchina (supporters of General Vlasov) and Russian Liberation Army (we strongly oppose the exposure of such traitors as ideological fighters against Bolshevism). There are many problems, which are still waiting for their researcher - ideological and cultural collaboration, its national aspects, etc.
© Осьмачко С. Г., 2019
Keywords: collaboration, Soviet collaboration, prisoners, internees, occupation, «new order», supporters of Vlasov, «Goring's green folder», betrayal.
В современных исторических, юридических и пр. научных изданиях термин «коллаборационизм» трактуется довольно однозначно. Это «сотрудничество жителей оккупированной страны с оккупантами»; соответственно, коллаборационист - это «изменник, предатель, сотрудничающий с оккупантами» [18, с. 332]. Рождение термина (от французского «сотрудничество») связывают с событиями во Франции в годы Второй мировой войны, где особенно остро относились к «лицам, сотрудничавшим с оккупационными властями в странах, захваченных Германией» [3, с. 706].
Сущность коллаборационизма, по мнению М. И. Семиряги, составляет некий «комплекс взаимоотношений между армией оккупантов и населением» данной страны [27, с. 5]. Ниже мы рассмотрим, каким образом исследуются сегодня разнообразные формы и условия осуществления коллаборационистских действий. Но прежде следует обратиться к ряду принципиальных методологических проблем вышеназванного комплекса.
Прежде всего, термин «коллаборационизм» был внедрён в отечественную научную и публицистическую практику в 1990-е годы. Новизна предполагает определённую неустойчивость границ этимологических обоснований. Для отечественных нарративов более свойственно использование терминов «предатель», «изменник», «пособник» и т. п. Но тут же возникает ряд вопросов: например, в какой мере следует считать изменником священника, который - по разрешению гитлеровцев - окормляет паству (и поминает добрым словом Гитлера); врача, который лечит в районной больнице и своих, и чужих; чиновника, который в рамках немецкой оккупационной администрации решает обычные для муниципальной власти проблемы городского хозяйства и управления? При-сутстсвует ли в их деятельности на оккупированной территории элемент военной измены?
На наш взгляд следует определённым образом отказываться от расширительного толкования понятия коллаборационизм, что означает (для правоприменительной практики, в первую очередь) отказ от причисления всех сотрудничавших с оккупационным режимом к числу предателей Родины. Нельзя же, в конце концов, записать в их число чуть ли не всех, кто жил на оккупированной территории (а таковых к лету 1942 г. оказалоь более 80 млн. чел.) [16, с. 8].
Таким образом, очевидно, исследователям проблемы коллаборационизма следует разделять
собственно предательство (осознанное участие в установлении нового порядка) и просто сотрудничество (часто - вынужденное участие, связанное со строгостью карательных мер, угрозой физического уничтожения, необходимостью выживания себя или семьи и т. д.).
На наш взгляд не стоит рассматривать коллаборационизм в расширительном смысле, так как это делает, например Б. Н. Ковалёв. Данный автор выделяет и половой, и детский, и художественный коллаборационизм [16]. Прежде всего следует понимать обоснованность таких классификаций и соотнесений. Тем более, что коллаборационизм - как юридический термин -
не используется в современной России.
Существует ещё ряд исторических обстоятельств, затрудняющих для нас осмысление понятия коллаборационизм. Советская военная доктрина не предусматривала в случае любой войны потерю нашей территории. То есть речь о возможности появления «советских коллаборационистов» никак не шла. Напротив, предполагалось, что РККА - после нападения врага - перенесёт боевые действия на его территорию, где вскоре военная кампания закончится при поддержке тыла, перешедшего на сторону «более справедливого общественного строя» (это называлось - «подъём революционного движения» и «свержение капиталистических порядков»).
В нашем понимании в 1930-е гг. пренебрежительное отношение к боеспособности армий вероятных противников, убеждение в политической неустойчивости их тыла выступали в качестве негативного военно-идеологического стереотипа сталинской пропаганды и агитации. На XVII съезде ВКП (б) И. В. Сталин высказывался вполне определённо: «Предстоящая война с буржуазией будет происходить не только на фронтах, но и в тылу противника. Многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям. Едва ли можно сомневаться, что вторая война против СССР приведёт к революции в ряде стран» [28, с. 12].
Данный тезис постоянно присутствовал в пропагандистских кампаниях 1930-х годов. Так, 17 апреля 1941 г. в Военно-политической академии им. В. И. Ленина с установочным докладом выступил видный советский учёный академик Е. С. Варга. Он, в частности, утверждал, что «в результате будущей войны в некоторых буржуаз-
ных странах власть будет ослаблена, её захватит пролетариат, и обязанность СССР - прийти к нему на помощь» [6, с. 128].
Те же подходы мы находим в тексте доклада «Современное международное положение и внешняя политика СССР», который в середине мая 1941 г. был разослан лекторской группой Главного управления политической пропаганды Красной Армии (ГУ1II1КА) для прочтения в закрытых военных аудиториях [12, с. 87].
Массовая пропаганда и агитация осуществлялась на тех же основаниях, о чём свидетельствует, например, содержание военно-фантастической повести Н. Н. Шпанова «Первый удар» (выпущена в серии «Библиотека командира»), кинофильмов «Если завтра война», «Глубокий рейд» и мн.др. [21, с. 106-107]. Конечно, эти (и другие) негативные военно-идеологические стереотипы сыграли исключительно отрицательную роль в отношении военно-патриортической мобилизации страны и армии. Вот, поучительный факт: когда в ходе неудачной для СССР советско-финляндской войны 1939-1940 гг. военный корреспондент задал одному из командиров батальонов вопрос, кто виноват в том, что его подразделение не выполнило боевую задачу, тот ответил честно и весьма показательно: «Во-первых, я - как командир подразделения, а во-вторых, наши фильмы о войне» [21, с. 108].
Таким образом, политическая слабость тыла военных противников СССР признавалась априори. Утрата же своих территорий в ходе военных действий в любом случае нашими планами не предусматривалась. Соответственно, не была выработана осмысленная политико-юридическая оценка оккупационного режима, «нового порядка», пленения наших военнослужащих, значения и последствий коллаборационизма и пр. Эти проблемы решались , что называется, «с колёс», демонстрируя свойственные для того политического режима перехлёсты обвинительности, репрессивности, подозрительности (в ущерб и человечности, и юридической целесообразности).
Таким образом, в ретроспективном смысле мы здесь наблюдаем двойной стандарт советского понимания коллаборационизма. Советское военное присутствие на западных территориях рассматривалось как закономерный этап революционного процесса, открытая форма классового содружества западного пролетариата и советского рабочего класса. Напротив, оккупация советских земель не признавалась, замалчивалась, а затем те, кто сотрудничал с оккупационными
власями, были причисленны к предателям (ещё совсем недавно во многих анкетах можно было встретить пункт «Были ли вы, или ваши родственники на оккупированной территории?»).
В соответствии с вышесказанным, цель настоящей статьи - на основании анализа общих исторических и социо-культурных материалов попытаться определить сущность и особенности советского коллаборационизма в процессе Второй мировой войны.
Объективной социальной базой коллаборационизма являлась оккупация гитлеровскими войсками части территории нашей страны. В ходе начального периода войны на оккупированной территории оказались огромные массивы населения: к декабрю 1941 г. - 39,1 % населения СССР, к марту 1942 г. - 36,5 %, к ноябрю 1942 г. - 41,9 % [29, с. 47].
Оккупационный режим распространялся достаточно быстро:
— к 1942 г. под пятой вермахта уже находились западные и юго-западные области РСФСР (около 80 млн. чел.);
— на северо-западе страны оккупация длилась более трёх лет (Псков был захвачен 9 июля 1941 г., а освобождён 23 июля 1944 г.), а в центре России - более двух лет (Орёл был взят немцами 3 октября 1941 г., а освобождён 5 августа 1944 г.; Брянск - соответственно 6 октября 1941 г. и 17 сентября 1943 г., Курск - 2 ноября 1941 г. и 8 февраля 1943 г.);
— Калинин был в оккупации с 14 октября по
11 декабря 1941 г., Крым - с ноября 1941 г. по май 1944 г., 24 июля 1942 г. был захвачен Ростов-на-Дону, 3 августа - Ворошиловск (Ставрополь),
12 августа - Краснодар; все вышеперечисленные территории были освобождены от вражеского присутствия в январе - фееврале 1943 г.
На оккупированной территории гитлеровцы создали две административные единицы (рейхс-комиссариаты) - «Украина» (в неё вошла основная часть Украинской ССР) и «Остланд» (вошли Прибалтика и центральная часть Белорусской ССР), которые возглавили Э. Кох и Г. Лозе. Оставшаяся часть оккупированной территории находилась под военным управлением. Северозападная часть Белорусской ССР и Галиция вошли в состав рейха; Молдавия и юго-западная часть Украинской ССР находились под оккупацией Румынии, северо-западная часть Ленинградской области, западная часть Карелии и Мурманская область были отданы под оккупацию Финляндии [29, с. 48].
Как мы видим, территориальные и временные характеристики оккупационного режима и, соответственно, «нового порядка», который нацисты устанавливали на захваченных землях, были огромны. Соответственно контакты населения и оккупантов носили перманентный и многообраз-
Трудно согласиться с господствовавшей ранее точкой зрения, будто на оккупированной территории сотрудничество с оккупантами носило случайный, незначительный характер. Сегодня мы должны понять (и принять), что «те случаи, когда люди руководствовались в своих поступках мотивами элементарного выживания или подвергались экономическому принуждению, с современной точки зрения можно признать не предательством, а сотрудничеством вынужденного характера» [7, с. 162]. Следовательно, вышеприведённый табличный материал представляет нам своего рода признаки «коллаборационизм - преступления» и «коллаборационизма - сотрудничества». Речь идёт о степени сознательности в мотивации сотрудничества с оккупантами. Собственно организационные формы в данном случае уже не так важны, поскольку они далеко не в полной мере отражают принципиальные основания для классификации.
Мотивационная классификация важна не сама по себе, а в применении для определения юридической сущности проблемы: изменники и предатели, власовцы и каратели, преступники, с оружием в руках боровшиеся против Советской вла-
ный (по формам и методам) характер. Подневольное население неизбежно вступало в отношения с оккупантами.
С точки зрения мотивации возможно выделить следующие разновидности коллаборационизма:
сти, подлежат уголовному преследования (без сроков давности). В остальных же случаях следует разбираться с мерой и значением участия наших сограждан в коллаборационистских отношениях и помнить, что «далеко не любое сотрудничество с врагом можно квалифицировать как измену или предательство» [16, с. 11].
Наша принципиальная позиция остаётся следующей: конечно, сталинистский общественно-политический и экономический строй - как разновидность тоталитаризма - был ужасен. Но рассматривать гитлеровскую оккупацию как нечто более совершенное у здравомыслящего человека и гражданина нет никаких значимых оснований. «Генералы Власовы» всех мастей были и остаются предателями, в какую бы «освободительную» личину они не рядились; они заслуживают самых строгих наказаний.
Выше мы отмечали, что термин «коллаборационизм» в отечественном законодательстве не используется. Тем не менее, данный вид преступной деятельности де-факто получал следующую юридическую квалификацию:
приказ Прокурора СССР от 15 мая 1942 г. «О квалификации преступлений лиц, перешедших на службу к немецко-фашистским оккупантам в районах, временно занятых врагом» указывалось, что советские граждане, перешедшие на службу к оккупантам, выполнявшие указания немецкой адмиит-срации по сбору продовольствия, фуража, вещей для германской армии; провокаторы, доносчики, уличённые в выдаче партизан, подпольщиков, коммунистов, комсомольцев, совработников и членов их семей; участники карательных экспедиций подлежат ответственности по статье 58-1/а УК РСФСР [13, с. 39];
указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. в с т. 1 указа говорилось, как вышеописанные лица юридически определялись относительно военных преступлений: за убийства и истязания мирного населения они подлежали уголовному преследованию наравне с гитлеровцами; с т. 2 содержала следующее положение: для пособников из представителей местного населения, уличённых в оккупации в содействии фашистским злодеям в совершении расправ и насилия над гражданским населением и пленными красноармейцами вводилась такая мера наказания, как каторга на срок от 15 до 20 лет [16, с. 10];
Добровольный Вынужденный
сознательное сотрудничество; вынужденное сотрудничество;
ненависть к Советской власти; национальный сепаратизм; гитлеровская пропаганда и агитация; физическое выживание; принуждение; насильственное внедрение «нового порядка»;
вооружённая борьба против СССР; карательные акции; разрушение культурных объектов и пр. экономическое и административно-политическое участие в акциях «нового порядка».
указ Президиума Верховного Совета СССР «Об образовании Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК), по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков» от 2 ноября 1942 г. названы преступления, за совершение которых предусматривалась вся полнота ответственности для гитлеровцев и их пособников: пытки, истязания, убийства местных жителей; насильственный увод в иноземное рабство; всеобщее ограбление городского и сельского населения; вывоз в Германию личного имущества советских граждан и государственного имущества; разрушение памятников культуры и искусства; расхищение художественных и исторических ценностей; разрушение и разграбление объектов религиозного культа [16, с. 10-11];
инструкция для ЧГК «О порядке установления и расследования злодеяний немецко-фашистских захватчиков от 31 марта 1943 г. предусматривалась ответственность отдельных лиц (гитлеровцев и их пособников) за организацию и осуществление вышеперечисленных злодеяний [16, с. 11];
указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» от 17 сентября 1955 г. амнистия применялась к «карателям , осуждённым за убийства и истязания советских граждан « [15, с. 89].
Структуру коллаборационизма можно рассматривать не только в мотивационном аспекте, но и с точки зрения его отраслевых разновидностей, направлений. В этом отношении можно выделить расширительный и оптимальный подходы. Так, представитель первого - Б. Н. Ковалёв - выделил 9 следующих разновидностей коллаборационизма: военный, экономический, административный, идеологический, интеллектуальный, духовный, национальный, детский и половой [16]. Сторонники оптимального подхода обычно выделяют военный, политический, административный и экономический виды коллаборационизма [7, с. 160].
На наш взгляд, классификация Б. Н. Ковалёва «действительно не бесспорна» [7, с. 160]. Так, думается, не стоит выделять специально национальный коллаборационизм, поскольку те или иные действия тех или иных национальных групп (возможно, в большей степени поражённых коллаборационизмом, чем прочие) вполне возможно соотнести с военным, экономическим, политическим и пр. его разновидностями. Данное утверждение вовсе не исключает возможности исследования процессов коллаборационизма как части национальной истории.
Непонятно выделение детского коллаборационизма, возможно, из-за того, что данная проблема ещё мало исследована. В любом случае, мы полагаем, что тема привлечения детей с оккупированной территории к диверсионно-подрывной деятельности против Красной Армии является разновидностью военного коллаборационизма. Далее, у этой темы вряд ли найдётся необходимое фактологическое обеспечение.
Выделяемый Б. Н. Ковалёвым половой коллаборационизм (сожительство советских женщин с немецкими военнослужащими) - это проблема не историко -юридическая, а скорее психологическая, медицинская, анализируемая с точки зрения истории повседневности, сексологии и пр. Сво-
дить её к патриотическому поведению неудобно и бессмысленно.
Наконец, выделяемые Б. Н. Ковалёвым интеллектуальный, духовный и идеологический виды коллаборационизма содержательно так же легко укладываются в содержание политической разновидности этого феномена.
Прежде чем обратиться к направлениям кол-лаборационизма,заметим, что его основой выступил пресловутый «новый порядок», который нацисты устанавливали на оккупированных территориях.
9 января 1941 г. Гитлер сделал следующее заявление: «Война против СССР будет полной противоположностью нормальной войне на Западе и Севере Европы; она предусматривает тотальное разрушение и уничтожение России как государства» [5, с. 41]. 13 мая 1941 г. начальник Верховного командования Вермахта генерал-фельдмаршал В. Кейтель подписал указ «Об особой подсудности в районе «Барбаросса» и особых полномочиях», в соответствии с которым с личного состава армии снималась ответственность за будущие преступления на территории СССР. В указе предписывалось «быть безжалостными и расстреливать на месте без суда и следствия всякого, кто окажет хотя бы малейшее сопротивление или будет сочувствовать партизанам» [20, с. 122-123].
Жестокость карательных акций была лишь средством достижения главных целей «нового порядка», и к которым можно отнести:
— разобщить население СССР по национальному и социально-экономическому признакам;
— прогермански сориентировать население оккупированных территорий;
— мотивировать население на оказание помощи германским властям.
Главным вектором нацистской политики в отношении советских народов был «подрыв их жизненной силы», для чего предусматривалось:
— физическое истребление значительной части населения;
— преднамеренная организация в этих целях массового голода;
— организованное снижение рождаемости путём ликвидации медико-санитарного обслуживания населения;
— упрощение образования до начального уровня, культурная деградация народа, прежде всего, путём уничтожения интеллигенции;
— этническое разобщение;
— переселение рабочих масс славян в отдалённые, необжитые местности;
— насильственная аграризация славянских народов [10, с. 15].
Осуществление вышеперечисленных задач предполагало участие в процессе силовых струк-ту р. 28 апреля 1941 г. увидел свет приказ о «Порядке использования полиции безопасности и СД в соединениях Сухопутных войск», в котором военному командованию предписывалось в отношении карательных акций сотрудничать со спецотрядами СД (4 эйнзатцгруппы СД по 800-1200 чел. каждая).
Силами этих групп только до середины ноября 1941 г. в полосе наступления вермахта было уничтожено более 300 тыс. чел. (в основном евреев). В конце 1942 г. группы СД были расформированы; их силы и средства вошли в тыловые
структуры действующей армии [4, с. 408-410]. В оккупированных районах нацистами формировалась гражданская администрация (о чём уже говорилось выше).
В современных исследованиях особое внимание уделяется военной разновидности коллаборационизма. Эта тема находится в фокусе общественного интереса в связи с той особой значимостью, которая Великая Победа (и всё, что с ней связано) занимает в истории Отечества. Однако экономический коллаборационизм с точки зрения количества участников, объёма и значения привлекаемых сил и средств представляет собой неизмеримо более крупное явление.
Экономический коллаборационизм. Гитлеровцы сформировали развёрнутую систему экономического угнетения оккупированных территорий. Был создан Восточный штаб экономического развития, который возглавил Г. Геринг. Штаб порождал общие директивы относительно хозяйственной эксплуатации, которые уже после войны получили назавание -»Зелёная папка Геринга» (официальное название - «Директивы по руководству экономикой во вновь оккупированных восточных областях»). В ходе войны папка достаточно быстро пополнялась актами высшего нацистского руководства. Их практическое воплощение составило важнейшую составную часть оккупационного режима [4, с. 286]. Реализацией нацистской экономической политики занимался соответствующий аппарат:
Управление военной экономики и снаряжения главного штаба Вооружённых Сил высший орган военно-экономического управления на оккупированных территориях;
экономический отдел (группа) - создавался в каждой армии, имел в подчинении технический батальон решал следующие задачи: выявление и оценка промышленных и сельскохозяйственных предприятий; их восстановление в целях германской армии; организация сезонных сель-хозработ;
хозяйственная инспекция - действовали при каждой группе армий; по мере продвижения фронта на восток принимали власть над оккупированными территориями; их функции: продовольственное, фуражное и вещевое снабжение действующей германской армии за счёт местных запасов; сбор, хранение и отправка ценного сырья, промышленной и пр. продукции; планирование военного производства; мобилизация местной рабочей силы; снабжение населения предметами первой необходимости;
хозяйственные управления - рабочий орган хозяйственной инспекции; управляли либо экономической территорией, либо какими-то направлениями экономического развития;
военные комендатуры; управляли региональной экономикой там, где не создавались хозяйственные инспекции;
биржи труда - органы реализации всеобщей трудовой повинности (граждане от 14 лет до преклонного возраста, имеющие возможность передвигаться, обязанные трудиться на благо Германии); незанятое население было обязано еженедельно проходить регистрацию на бирже; набор рабочей силы проходил по заявкам германских властей или местной администрации; отбирали людей для отправки в Германию; вербовка русских женщин в немецкие дома терпимости (для армии); при устройстве на работу обязательность регистрации отменялась; документ об устройстве на работу и паспорт (удостоверение) были обязательны для постоянного ношения;
местная администрация (бургомитстры, старосты, писари и пр.); выполнение заданий немецкого командования, организация местного экономического управления.
Уже с первых дней войны в Германии началась ощущаться нехватка рабочей силы: с 1939 г. до середины 1941 г. количество рабочих и служащих в рейхе сократилось на 2,7 млн. чел. [23, с. 50]. 28 июля 1941 г. увидел свет приказ рйхс-министра вооружения и боеприпасов Ф. Тодта об использовании труда советских граждан на самых тяжёлых физических работах. В соответствии с этим приказом 4 декабря того же года появился циркуляр хозяйственного штаба германского командования, в котором утверждалось: «Немецкие квалифицированные рабочие должны трудиться в военной промышленности; они не должны копать землю и разбивать камни; для этого существуют русские» [16, с. 91].
7 ноября 1942 г. было принято решение «об использовании советско-русской рабочей силы» [29, с. 49] для нужд экономики Германии. Предполагалось, что лица, угоняемые в Германию, будут использоваться на объектах железнодорожного строительства, уборочных работах, обустройстве аэродромов, разминировании. Всего за годы войны насильственной трудовой депортации в Германию были подвергнуты 4 мл н. 978 тыс.чел. [16, с. 95].
Весной 1942 г. недостаток рабочей силы поставил под угрозу срыва сельскохозяйственные работы в Германии. Уже в марте гитлеровское руководство приняло решение «срочно увеличить масштабы использования в сельским хозяйстве советских военнопленных и рабочих из оккупированных восточных областей» [16, с. 98].
Комиссар по рабочей силе рейха Ф. Заукель приказал следующим образом удовлетворять заявки на рабочую силу из Восточной Европы и из оккупированных районов СССР:
1. Германская промышленность и сельское хозяйство.
2. Все строительные работы на оккупированной территории.
3. Работы по обслуживанию армии.
4. Работы, организуемые германскими гражданскими войсками на оккупированной территории.
5. Сельское хозяйство в оккупированной зоне [16, с. 97-98].
Промышленность и сельское хозяйство. Гитлеровское руководство ставило задачу о восстановлении части народнохозяйственного комплекса СССР, оставшейся на оккупированной территории. Требовалось в первую очердь восстанавливать предприятия энергетического комплекса, угольно-рудного хозяйства, литейного производ-
ства, транспортного машиностроения и пр.
В начале на восстановление народнохозяйственных объектов направлялись силы местных специалистов, а так же гитлеровских отрядов технической помощи; но общее руководство оставалось за немецкими управляющими.
Но этих мер оказалось недостаточно; поэтому параллельно в Германии ряд промышленных гигантов стал наделяться статусом «восточных кампаний» (они создавали так называемые «восточные филиалы» - своего рода промежуточные кампании, поставлявшие на восток средства производства, запчасти, сырьё, квалифицированную рабочую силу и пр.).
Думается, что больших успехов в использовании советской промышленности немцы не добились, но эта проблема (как в количественном, так и в качественном измерениях) ещё ждёт своих исследователей.
В отношении сельского хозяйства ситуация развивалась следующим образом: первоначально (в июле 1941 г.) нацисты заявляли о намерении в скором времени распустить колхозы и передать их земельный фонд в руки индивидуальных аграриев. Однако военные затруднения заставили оккупантов отказаться от этих планов. Де-факто были восстановлены старые колхозы под немецким руководством, задачей которых было обеспечивать германскую армию, население Германии, а так же - в значительно меньшей степени -местное население сельхозпродукцией. Немцы, как и коммунисты, не смогли отказаться от ситстемы централизованного (максимального) изъятия. Плата в «новых колхозах» была мизерной, поэтому львиная доля доходов поступала крестьянам от личного пособного хозяйства [29, с. 48].
В начале 1942 г. гитлеровцы в ряде мест всё-таки начали преобразование бывших колхозов в «общинные хозяйства» («десятидневки», «экономии» и пр.). Собственность и имущество МТС переходили в руки германской армии. Но всё это мало повлияло на схемы изъятия сельхозпродукции; рабочий день «освобождённых» крестьян составлял не менее 12 час.; невыход на работу, сокрытие или хищение зерна и мясопродуктов вели к немедленным репрессиям (лагерь, расстрел). Наконец, на крестьян распространялись налоги (подушный, с построек, на скот, на приусадебный участок, дачу и пр.) [4, с. 411-412].
В итоге, на оккупированной территории в интересах экономики рейха - в сфере промыш-
ленности и сельского хозяйства (по немецким данным) - работали более 22 млн. чел. [4, с. 411].
Оккупационные власти Германии особое внимание оказывали сбору налогов на подведомственной территории. В конце октября 1941 г-. командование вермахта утвердило «Временное распоряжение о взимании налогов и сборов» [4, с. 411-412]. Список поборов был внушительным (льготы по налогообложению - до 50 % суммы налогов - предоставлялись активистам из мест-
Гитлеровцы выделяли следующие категории населения оккупированной территории СССР, которые могли принять участие в вооружённой борьбе против коммунистической власти:
1) представители тюркских народов и казаки (рассматривались германским военным командованием как союзники в борьбе против большевизма); туркестанские батальоны и части; крымско-татарские формирования (из 220 тыс. крымских татар около 10 тыс. воевали на стороне СССР в РККА, а более 20 тыс. в различных формах сотрудничали с врагом) [7, с. 161];
ных, а так же лицам, в своё время пострадавшим от Советской власти. Все затраты на взимание налогов и сборов возлагались на местное население. За сбор налогов отвечали специальные отделы, созданные в районных комендатурах (управах) [16, с. 83].
Военный коллаборационизм. Мнения исследователей относительно численности тех советских граждан, кто с оружием в руках выступил против своего народа, расходятся довольно существенно:
2) местные охранные части из добровольцев и освобождённых военнослужащих из числа прибалтов, финнов, этнических немцев, украинцев и белоруссов (использовались для обеспечения оккупационного порядка, борьбы с окружёнными группировками РККА, партизанами, для проведения карательных акций);
3) части из местных добровольцев и бывших военнопленных , привлекаемых для несения полицейской службы;
4) добровольцы из гражданского населения и осовобождённых военнопленных, действовав-
Чьи данные: Конкретные показатели:
советские военные историки (официальный показатель) во всех формах военного коллаборационизма принимали участие более 800 тыс. чел., в т. ч. 150 тыс. чел - в войсках СС [9, с. 385];
западные историки (усреднённый общепринятый показатель) около 1 млн. чел. [17, с. 158];
Л. Решин всего в военных формированиях гитлеровцев приняли участие 250 тыс. советских граждан, в том числе в составе Русской освободительной армии (РОА) - 50 тыс. чел.; так же участвовали 35 тыс. казаков, 45 тыс. представителей Кавказа и Средней Азии; 30 тыс. чел. в рабочих ротах и батальонах; 196 тыс. чел. - по гражданской службе [25, с. 179; 26, с. 2];
М. А. Гареев всего военных коллаборационистов - 200 тыс. чел., в том числе в боевых частях - около 100 тыс. чел. [8, с. 49];
С. В. Кудряшов общее количество коллаборационистов - около 1 млн. чел., в том числе активно сотрудничавших - 250-300 тыс. чел. [19, с. 90 - 91];
Н. М. Раманичев общее количество военных коллаборационистов - до 1,5 млн. чел. [24, с. 154];
П. А. Пальчиков около 40 тыс. активных военных коллаборационистов в РОА и других формированиях [22, с. 144];
С. И. Дробязко всего коллаборационистов - 1,3 - 1,5 млн. чел., в том числе: в вермахте и в войсках СС - 855 тыс. - 1 035 тыс. чел.; в том числе: в добровольческих вспомогательных службах -500-675 тыс. чел.; в полиции - 70 тыс. чел.; восстановительных батальонах - 80 тыс. чел.; казачьих формированиях -55 - 60 тыс. чел.; туркестанские и кавказские части - 150 тыс. чел. [11, с. 128];
К. Александров на сторону Гитлера перешли 1,2 млн. чел., в том числе 0,5 млн. русских [1, с. 18; 2, с. 13];
С. В. Воробьёв и Т. В. Каширина общее число военных коллаборационистов - 1,5 млн. чел., в том числе 120 тыс. чел. в РОА [7, с. 163];
А. О. Чубарьян общее число военных коллаборационистов составило около 1 млн. чел. [30, с. 12].
ших при германских частях в качестве вспомогательного персонала;
5) бывшие советские военнопленные, используемые для услуг немецкой местной администрации [16, с. 36-37].
Хронологически процессы формирования сил и средств военных колаборационистов проходили следующим образом:
— уже летом 1941 г. на Восточном фронте в немецких частях появились специальные вспомогательные подразделения «хиви» (HiWi, букв. - hilfswillige - желающие помогать). «Хи-ви» служили в подразделегиях войскового тыла, они занимали должности возниц, шофёров, по-мошников поваров и т. п. К осени 1942 г. в штате германской пехотной дивизии (12,7 тыс. военнослужащих) полагалось иметь до 2 тыс. «хиви» [4, с. 294];
— в октябре 1941 г. на фронте появились первые казачьи подразделения [14, с. 515];
— так же осенью 1941 г. гитлеровцы на территории Украины, белоруссии и части областей РСФСР начали формировать несколько десятков подразделений для несения караульной службы в составе боевого охранения своих дивизий [4, с. 294];
— к осени 1943 г. в вермахте (без СС) проходили службу уже около 500 тыс. бывших советских граждан, в том числе, в боевых частях и подразделениях - 180 тыс. чел.; 70 тыс. чел. входили в состав подразделений полиции; 250 тыс. чел. являлись добровольцами обслуживающего персонала вермахта и люфтваффе;
— в 1942-1944 гг. были сформированы 120 русских, украинских и казачьих боевых батальонов (90 - русских), 30 саперно-строительных батальонов и батальонов снабжения, 77 батальонов в составе «национальных легионов» (26 туркестанских, 14 азербайджанских, 12 грузинских, 11 армянских, 7 волго-татарских, 6 северокавказских, 1 финно-угорский) [4, с. 295; 14, с. 515];
— эти подразделения получали различные наименования - Русская национальная народная армия, Казачий стан генерала Т. Доманова, 15-й казачий кавалерийский корпус генерала Г. Паннвица и др.;
— примерно с 1942 г. коллаборационистов начали повсеместно называть «власовцами» (по имени бывшего командующего 2-й ударной армией генерала А. А. Власова, в июле 1942 г. перешедшего на сторону немцев); однако подавляющее большинство формируемых гитлеровцами частей не входили в состав власовского войска
(хотя с 1943 г. в форме одежды этих поразделе-ний и частей присутствовал нарукавный шеврон РОА) [4, с. 294-295];
— в конце 1944 г, началось формирование 1-й (командовал бывший полковник РККА, командир стрелковой дивизии С. К. Бунянченко) и 2-й дивизий РОА ( в вермахте - 600-я и 650-я пехотные дивизии); первая прибыла на фронт еще в марте 1945 г., вторая так и не закончила до Победы процесс формирования;
— в ноябре 1944 г. оккупанты создали Комитет освобождения народов России, РОА стала основой его военной структуры. По многочисленным данным количество служивших в РОА достигало 200 тыс. чел. [4, с. 294-295];
— комсостав РОА (4,5 тыс. чел.) на 20 % состоял из лиц, пострадавших от сталинских репрессий; в РККА они занимали следующие должности: 2 командира стрелковых корпусов, 5 командиров стрелковых дивизий, командир стрелковой бригады, 4 начальника артиллерии дивизий, 10 командиров стрелковых полков, 2 командира артиллерийских полков и др. [14, с. 18-19].
Так же рассмотрим национальных состав советских военных коллаборационистов:
Таких масштабов национального предательство Родина и армия в своей истории ещё не знали.
Административный коллаборационизм. Особенности устройства гитлеровской власти на местах наиболее подробн о рассмотрел Б. Н. Ковалёв [16, с. 84-86; 124-142]. Выделим
Национальность Количество
русские более 400 тыс. чел., в том числе 85 тыс. казаков;
украинцы около 250 тыс.
белоруссы около 20 тыс.;
литовцы 37 тыс.;
латыши 90 тыс.;
эстонцы 70 тыс.;
народы Казахстана и Средней Азии около 180 тыс.;
народы Северного Кавказа 28 тыс.;
грузины около 20 тыс.;
армяне около 18 тыс.
азербайджанцы 38 тыс.;
народы Поволжья 40 тыс.;
крымские татары 20 тыс.;
калмыки 5 тыс.;
ингерманландцы около 5 тыс.;
советские немцы 20 тыс.
Всего: 1,24 млн. чел.
основные положения, характеризующие данную часть «нового порядка»:
— в 1941 г. вся оккупированная территория СССР была разделена на 3 части:
а) эвкуационная зона (30-50 км от линии фронта, высылалось до 100 % населения, наиболее жёсткий административный режим);
б) зоны в районе боевых действий партизанских отрядов (ограничения свободы передвижения, запрет на выход из дома в ночное время и пр.);
в) тыловые районы (общий административный режим);
— наиболее крупной территориальной единицей являлся административный округ, возглавлявшийся управой (9 отделов); в крупных городах создавались районные управы (возглавлялись старшинами), в отдельных городах создавались гороодские управы; в волости назначались бургомистры, в сёла - старосты;
— немцы, «играя в демократию», в ряде мест проводили внешне достаточно конкурентные выборы; впрочем эта «ограниченная демократия по-гитлеровски» нкого не убеждала в своей законо-сти;
— стремясь изжить низкую эффектвность всех этих управ, старейшин, писцов и пр., гитлеровцы 20 марта 1943 г. предписали им распоряжение «О новой структуре городской управы»; отныне орган городского управления строился следующим образом:
Оккупационная власть с различной степенью эффективности пыталась упорядочить местныне социальные отношения, практическими мерами
бороться с коррупцией, волокитой, низкой деловой активностью. Но этомало что дало.
С 1941 г. на оккупированных территорриях действовали мировые суды.
Подвоядя итоги вышесказанному, заметим, что появление в среде историков, юристов и пр. общественных активистов традиционного для Запада термина «коллаборационизм» заставило нас внимательнее относиться к его содержанию и историко-культурному значению. Проще всего заменить его термином «предатель», «двурушник» и т. п. Но как тогда оценивать действия тех миллионов жителей оккупированной территории СССР, которые вынужденно, ради физического выживания пошли на сотрудничество с оккупационными властями, участвовали в мероприятиях «нового порядка» и пр? В нашем понимании соглашательство в чистом виде ещё не есть уголовное преступление.
Мы полагаем, что расширительное толкование разновидностей коллаборационизма вредит делу объективного исторического исследования. Обычная логическая путаница - частное выдавать за общее - может сыграть с нами шутку дурного свойсмтва с точки зрения исторической памяти, духовного наследия и пр. Особенно в те времена, когда историческая истина будет востребована в полном объёме.
Военный, политический (административный) и экономический виды коллаборационизма, понимаемые как реакция подавленного социума на попытки гитлеровцев создавать удобную для себя социальную реальность, отличаются сущностью, содержанием, формами и методами, исследование которых, безусловно, должно быть продолжено.
Библиографический список
1. Александров, К. «За ложь никто умирать не будет» [Текст] / К. Александров // Новая газета. - 2018. -15 января. - С. 18-19.
2. Александров, К. Неизвестные потери и забытые союзники [Текст] / К. Александров // Новая газета. -2012. - 4 мая. - С. 12-13.
3. Большой Российский энциклопедический словарь [Текст]. - М. : Большая Российская энциклопедия, 2003. - 1888 с.
4. Великая Отечественная войн а. 1941-1945 [Текст] : энциклопедия. - М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2015. -672 с.
5. Великая Победа. В 11 т. Т. 2. Вставай страна огромная [Текст]. - М. : Союз, 2013. - 1010 с.
6. Волкогонов, Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. К н. 2. [Текст] / Д. А. Волкогонов. - М. : АПН, 1990. - 612 с.
Должностные лица, отделы Функции
городское управление бургомистр, его заместители, чиновники для особых поручений, ревизионная группа;
общий отдел личный стол, канцелярия, отдел связи, хозяйственныей отдел;
финансовый отдел бюджетно-налоговый отдел, централизованная бюрократия, приходно-расходная касса;
отдел государственной страховки и обеспечения отделы социаьного обеспечения и социального страхования;
отдел здравоохранения отделы социального надзора и фармацевтичнский;
отдел полиции паспортный и пожарный отделы;
транспортный отдел перевозки.
7. Воробьёв, С. В., Каширина, Т. В. Историография коллаборационизма на оккупированных советских и европейских территориях в годы Второй мировой войны [Текст] / С. В. Воробьёв, Т. В. Каширина // Вопросы истории. - 2015. - № 6. - С. 157-168.
8. Гареев, М. А. О мифах старых и новых [Текст] / М. А. Гареев // Военно-исторический журнал. -1991. - № 4. - С. 45-51.
9. Гриф секретности снят. Потери Воорружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах [Текст]. - М. : Воениздат, 1993. - 484 с.
10. Дашичев, В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. В 2 т. Т. 2. Агрессия против СССР. Падение «Третьей империи». 1941-1945 [Текст] / В. И. Дашичев. - М. : Политиздат, 1997. -694 с.
11. Дробязко, С. И. Советские граждане в рядах вермахта. К вохпросу об их численности [Текст] / С. И. Дробязко // Великая Отечественная война в оценках историков. - М. : Наука, 1997. - 424 с.
12. Другая война : 1939-1945 [Текст]. - М. : РГГА, 1996. - 517 с.
13. Епифанов, А. Е. Ответственность за военные преступления, совершённые на территории СССР в годы Великой Отечественной войны [Текст] / А. Е. Епифанов. - Волгоград : Университет, 2000. -233 с.
14. История России ХХ век. Эпоха сталинизма (1929-1953). Том II. [Текст]. - М. : Издательство «Э», 2016. - 752 с.
15. История законодательство СССР и РСФСР по уголовному процесс у. 1953-1991. Сборник правовых актов [Текст]. - М. : Юрист, 1997. - 674 с.
16. Ковалёв, Б. Н. Коллаборационизм в России в 1941-1945 гг.: типы и формы [Текст] / Б. Н. Ковалёв. -Новгород : Нов ГУ им. Ярослава Мудрого, 2009. - 372 с.
17. Кринько, Е. Ф. Коллаборационизм в СССР в годы Великой Отечественной войны и его изучение в российской историографии [Текст] / Е. Ф. Кринько // Вопросы истории. - 2004. - № 11. - С. 153-164.
18. Крысин, Л. П. Толковый словарь иноязычных слов [Текст] / Л. П. Крысин. - М. : Русский язык, 2002. - 856 с.
19. Кудряшов, С. В. Предатели, «освободители» или жертвы режима [Текст] / С. В. Кудряшов // Свободная мысль. - 1993. - № 14. - С. 85-93.
20. Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны [Текст]. - М. : Кучуково поле, 2015. - 320 с.
21. Осьмачко, С. Г. Красная Армия в локальных войнах и военных конфликтах (1929-1941 гг.): боевой опыт и военная политика [Текст] / С. Г. Осьмачко. -Ярославль : ЯВЗРКУ ПВО, 1999. - 228 с.
22. Пальчиков, П. А. История генерала Власова [Текст] / П. А. Пальчиков // Новая и новейшая история. - 1993. - № 2. - С. 141-146.
23. Промышленность Германии в период войны 1933-1945 гг. [Текст]. - М. : Наука, 1956. - 386 с.
24. Раманичев, Н. М. Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Военно-исторические очерки. К н. 4. Народ и война [Текст] / Н. М. Раманичев. - М. : Республика, 199. - 611 с.
25. Решин, Л. Коллаборационизм и жертвы режима [Текст] / Л. Решин // Знамя. - 1994. - № 8. - С. 175-182.
26. Решин, Л. «Русские пленные добровольно служить не будут» [Текст] / Л. Решин // Известия. -1990. - 28 мая. - С. 2.
27. Семиряга, М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны [Текст] / М. И. Семиряга. - М. : Издательство ЭКО, 2000. - 676 с.
28. XVII съезд ВКП (б): стенографический отчёт [Текст]. - М. : Политиздат, 1934. - 742 с.
29.Синициын, Ф. Л. Национальная политика Германии на оккупированной территории СССР в начальный период Великой Отечественной войны [Текст] / Ф. Л. Синициын // Вопросы истории. -2015. - № 6. - С. 47-64.
30. Чубарьян, А. О. Сложное прошедешее время [Текст] / А. О. Чубарьян // Российская газета. - 2005. -18 февраля. - С. 12.
Reference List
1. Aleksandrov, K. «Za lozh' nikto umirat' ne budet» = «No one will die for lying» [Tekst] / K. Aleksandrov // Novaja gazeta. - 2018. - 15 janvarja. - S. 18-19.
2. Aleksandrov, K. Neizvestnye poteri i zabytye sojuzni-ki = Unknown losses and forgotten allies [Tekst] / K. Aleksandrov // Novaja gazeta. - 2012. - 4 maja. -S. 12-13.
3. Bol'shoj Rossijskij jenciklopedicheskij slovar' = The Great Russian Encyclopedia Dictionary [Tekst]. -M. : Bol'shaja Rossijskaja jenciklopedija, 2003. - 1888 s.
4. Velikaja Otechestvennaja vojna. 1941-1945 = Great Patriotic War. 1941-1945 [Tekst] : jenciklopedija. - M. : OLMA-PRESS, 2015. - 672 s.
5. Velikaja Pobeda. V 11 t. T. 2. Vstavaj strana og-romnaja = Great Victory. In 11 v. V. 2. Get up a huge country [Tekst]. - M. : Sojuz, 2013. - 1010 s.
6. Volkogonov, D. A. Triumf i tragedija. Politicheskij portret I. V. Stalina. Kn. 2 = Triumph and tragedy. Political portrait of I. V Stalin. Book 2. [Tekst] / D. A. Volkogonov. - M. : APN, 1990. - 612 s.
7. Vorob'jov, S. V, Kashirina, T. V. Istoriografja kol-laboracionizma na okkupirovannyh sovetskih i evrope-jskih territorijah v gody Vtoroj mirovoj vojny = Historiography of collaborationism in the occupied Soviet and European territories during the World War II [Tekst] / S. V. Vorob'jov, T. V. Kashirina // Voprosy istorii. -2015. - № 6. - S. 157-168.
8. Gareev, M. A. O mifah staryh i novyh = About old and new myths [Tekst] / M. A. Gareev // Voenno-istoricheskij zhurnal. - 1991. - № 4. - S. 45-51.
9. Grif sekretnosti snjat. Poteri Voorruzhjonnyh Sil SSSR v vojnah, boevyh dejstvijah i voennyh konfliktah = The griff of secrecy has been removed. Losses of the
USSR Armed Forces in wars, fighting and military conflicts [Tekst]. - M. : Voenizdat, 1993. - 484 s.
10. Dashichev, V I. Bankrotstvo strategii germanskogo fashizma. V 2 t. T. 2. Agressija protiv SSSR. Padenie «Tret'ej imperii». 1941-1945 = Bankruptcy of German fascism strategy. In 2 vol. V 2. Aggression against the USSR. Demise of «The Third Empire.» 1941-1945 [Tekst] / V I. Dashichev. - M. : Politizdat, 1997. - 694 s.
11. Drobjazko, S. I. Sovetskie grazhdane v rjadah vermahta. K vohprosu ob ih chislennosti = Soviet citizens in the Wehrmacht. To the question on their number [Tekst] / S. I. Drobjazko // Velikaja Otechestvennaja vojna v ocenkah istorikov. - M. : Nauka, 1997. - 424 s.
12. Drugaja vojna: 1939-1945 = Another war: 1939-1945 [Tekst]. - M. : RGGA, 1996. - 517 s.
13. Epifanov, A. E. Otvetstvennost' za voennye prestuplenija, sovershjonnye na territorii SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny = Responsibility for war crimes committed in the USSR during the Great Patriotic War [Tekst] / A. E. Epifanov. - Volgograd : Universitet, 2000. - 233 s.
14. Istorija Rossii HH vek. Jepoha stalinizma (1929-1953). Tom II = History of Russia in the XX century. Era of Stalinism (1929-1953). Volume II [Tekst]. -M. : Izdatel'stvo «Je», 2016. - 752 s.
15. Istorija zakonodatel'stvo SSSR i RSFSR po ugolovnomu processu. 1953-1991. Sbornik pravovyh ak-tov = History of the USSR and RSFSR legislation on criminal process. 1953-1991. Collection of legal acts [Tekst]. - M. : Jurist, 1997. - 674 s.
16. Kovaljov, B. N. Kollaboracionizm v Rossii v 1941-1945 gg.: tipy i formy = Collaboration in Russia in 1941-1945: types and forms [Tekst] / B. N. Kovaljov. -Novgorod : Nov GU im. Jaroslava Mudrogo, 2009. - 372 s.
17. Krin'ko, E. F. Kollaboracionizm v SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny i ego izuchenie v rossijskoj istoriografii = Collaboration in the USSR during the Great Patriotic War and its study in Russian historiography [Tekst] / E. F. Krin'ko // Voprosy istorii. - 2004. - № 11. -S. 153-164.
18. Krysin, L. P. Tolkovyj slovar' inojazychnyh slov = Definition dictionary of foreign language words [Tekst] / L. P. Krysin. - M. : Russkij jazyk, 2002. - 856 s.
19. Kudrjashov, S. V. Predateli, «osvoboditeli» ili zhertvy rezhima = Traitors, «liberators» or victims of the regime [Tekst] / S. V. Kudrjashov // Svobodnaja mysl'. -1993. - № 14. - S. 85-93.
20. Nacistskaja Germanija protiv Sovetskogo Sojuza: planirovanie vojny = Nazi Germany against the Soviet Union: planning of the war [Tekst]. - M. : Kuchukovo pole, 2015. - 320 s.
21. Os'machko, S. G. Krasnaja Armija v lokal'nyh vojnah i voennyh konfliktah (1929-1941 gg.): boevoj opyt i voennaja politika = The Red Army in local wars and military conflicts (1929-1941): combat experience and military policy [Tekst] / S. G. Os'machko. - Jaroslavl' : JaVZRKU PVO, 1999. - 228 s.
22. Pal'chikov, P. A. Istorija generala Vlasova = History of General Vlasov [Tekst] / P. A. Pal'chikov // Novaja i novejshaja istorija. - 1993. - № 2. - S. 141-146.
23. Promyshlennost' Germanii v period vojny 1933-1945 gg. = German industry during the 1933-1945 war. [Tekst]. - M. : Nauka, 1956. - 386 s.
24. Ramanichev, N. M. Velikaja Otechestvennaja vojna 1941-1945 gg. Voenno-istoricheskie ocherki. Kn.4. Narod i vojna = Great Patriotic War in 1941-1945 Military-historical essays. Book .4. People and war [Tekst] / N. M. Ramanichev. - M. : Respublika, 199. - 611 s.
25. Reshin, L. Kollaboracionizm i zhertvy rezhima = Collaboration and victims of the regime [Tekst] / L. Reshin // Znamja. - 1994. - № 8. - S. 175-182.
26. Reshin, L. «Russkie plennye dobrovol'no sluzhit' ne budut» = «Russian prisoners will not serve voluntarily « [Tekst] / L. Reshin // Izvestija. - 1990. - 28 maja. - S. 2.
27. Semirjaga, M. I. Kollaboracionizm. Priroda, ti-pologija i projavlenija v gody Vtoroj mirovoj vojny Col-laborationism. Nature, typology and manifestations during the World War II [Tekst] / M. I. Semirjaga. - M. : Iz-datel'stvo JeKO, 2000. - 676 s.
28. XVII s#ezd VKP (b): stenograficheskij otchjot = XVII All-Union Communist Party Congress (b): verbatim report [Tekst]. - M. : Politizdat, 1934. - 742 s.
29.Siniciyn, F. L. Nacional'naja politika Germanii na okkupirovannoj territorii SSSR v nachal'nyj period Velikoj Otechestvennoj vojny = German national policy in the occupied territory of the USSR during the initial period of the Great Patriotic War [Tekst] / F. L. Siniciyn // Voprosy istorii. - 2015. - № 6. - S. 47-64.
30. Chubar'jan, A. O. Slozhnoe proshedshee vremja = Complex passed time [Tekst] / A. O. Chubar'jan // Ros-sijskaja gazeta. - 2005. - 18 fevralja. - S. 12.
Дата поступления статьи в редакцию: 22.05.2019 Дата принятия статьи к печати: 27.06.2019
