CC BY
208
Вестник Санкт-Петербургского университета. 2007. Сер. 2, вып. 1
C.B. Кулик
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ГИТЛЕРОВЦЕВ И СОВЕТСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ РОССИИ 1941-1944 гг.
Будущее нашей страны, которое бонзам III Рейха виделось из Берлина, характеризовалось огромным преобладанием сельского хозяйства и добывающей промышленности над всеми видами обрабатывающей индустрии. Предполагалось частичное перемещение населения России из города в деревню, а также вывоз рабочей силы в Германию. «Мы заставим работать на нас всех, до последнего человека», - заявил Гитлер в ноябре 1941 г. Его поддержал его ближайший соратник по партии Герман Геринг: «Русские рабочие доказали свою работоспособность при построении мощной русской индустрии. Теперь их следует использовать для Германии».1 Директивы об этом были разработаны еще до начала боевых действий. Этим вопросом занимался Восточный штаб экономического руководства.
На оккупированной территории СССР намечалось провести своего рода деиндустриализацию, которая, помимо всего прочего, имела социальную направленность. Она должна была привести к ликвидации крупных промышленных центров. «Политически нежелательное скопление туземного населения в индустриальных центрах будет избегнуто», - говорилось в одном из секретных приказов ведомства А. Розенберга2. Из числа промышленных предприятий должны были быть сохранены или восстановлены только те, которые способны будут удовлетворять неотложные запросы германской армии. Работающие на военных и коммунальных предприятиях, на восстановительных работах, в сельском хозяйстве и на военном строительстве должны были принуждаться к выполнению своих обязанностей силой оружия3. Военно-экономический аппарат еще до начала войны против СССР начал накапливать подробный и полный разведывательный материал о точном размещении, характере продукции и мощности промышленных предприятий и сельскохозяйственных районов на предполагаемом восточном театре военных действий.
Надежды гитлеровцев на захват промышленности на оккупированных территориях Советского Союза и на использование ее для нужд армии полностью не оправдались. Несмотря на быстрое продвижение немецких войск летом-осенью 1941 г., значительная часть более или менее крупных промышленных предприятий была эвакуирована в советский тыл перед отходом частей Красной армии. То, что нельзя было вывезти, минировалось, взрывалось и уничтожалось. Немцы рассчитывали найти на оккупированной территории нормально работающие фабрики и заводы, а нашли только голые стены или развалины от них.
Поэтому уже в первые недели оккупации в городах и крупных населенных пунктах отстраивались заново объекты, обеспечивавшие их нормальную жизнедеятельность. В первую очередь восстанавливались некоторые коммунальные предприятия в городах,
© C.B. Кулик, 2007
где размещались большие гарнизоны, штабы и военные учреждения. Особое внимание уделялось работе электростанций. Оккупанты стремились пустить в ход предприятия по производству строительных материалов, продукция которых использовалась для постройки полевых укреплений, мостов, дорог, казарм и т.д.
Для всех этих работ на промышленные предприятия обычно привлекалось местное население, которое на основании приказа Германского командования в обязательном порядке должно было ежедневно участвовать на каких-либо работах под страхом жестокого наказания. Уже во второй месяц войны, 28 июля 1941 г., вышел приказ рейхс-министра Тодта об использовании труда советских граждан на самых тяжелых физических работах. В нем, в частности, говорилось: «На русской территории действуют совершенно другие правила использования рабочей силы, чем в Западной Европе. Использование рабочей силы нужно главным образом осуществлять в порядке трудовой и гужевой повинности без какого-либо вознаграждения».4
Гитлеровцы разработали особо жестокий метод эксплуатации населения захваченной советской территории. Так, в циркуляре хозяйственного штаба германского командования от 4 декабря 1941 г. указывалось: «Немецкие квалифицированные рабочие должны трудиться в военной промышленности; они не должны копать землю и разбивать камни, для этого существуют русские».5 Этот циркуляр предписывал использовать труд населения нашей страны в горном деле, на строительстве дорог, различных подземных сооружений, шахтах, вредном производстве. По распоряжению Г. Геринга создавались «трудовые колонны» из местного населения. Когда эти колонны использовались в оперативном тылу вермахта, на них в принудительном порядке возлагалось строительство железных и автомобильных дорог, мостов, оборонительных сооружений, обезвреживание минных полей (иногда с риском для жизни) и т. д.6
На предприятиях ряда оккупированных городов РСФСР (Брянск, Орел, Смоленск) каждому рабочему присваивался номер. Фамилия и имя, как правило, при обращении к ним со стороны представителей оккупантов уже не употреблялись. Для немецких управляющих казалось чересчур сложным «запоминать славянские имена». Они считали это совершенно лишним и усложняющим их работу с «безмозглым русским стадом». Рабочий день на этих предприятиях продолжался не менее 10-12 часов, выходных дней практически не было.
Прием на работу производился в основном через биржу труда, но иногда, в исключительных случаях, было можно устроиться и непосредственно «от ворот». При поступлении на работу от претендента требовалось предъявить паспорт, явочную карточку и справку с последнего места работы7.
Особое место в планах германского командования занимал Северо-Запад России. Так, все промышленные структуры (заводы, фабрики и ремонтные мастерские в городах, технические службы железных дорог, машинотракторные станции) в оккупированных районах Ленинградской области с августа 1941 г. официально переходили под контроль и в руки немецких властей8. В ближайшем фронтовом тылу восстановление промышленных и коммунальных предприятий производилось техническими батальонами и отрядами технической помощи. Для руководства предприятиями назначались управляющие, действовавшие как уполномоченные германского государства. Кроме того, в 1941-1942 гг. на оккупированной территории России было создано около 50 обществ и компаний по эксплуатации отдельных отраслей промышленности. С июля 1941 г. в Германии начали образовываться так называемые «восточные компании». Они обычно являлись филиалами крупных акционерных обществ и фирм, при помощи которых круп-
ный германский капитал стремился к непосредственному осуществлению собственных экономических целей и задач.
Все основные железные дороги для удобства вермахта перешивались на европейскую колею.
Но главным в политике гитлеровцев был процесс активного изъятия захваченных ценностей. Уже в первые дни оккупации, в соответствии с директивами Восточного штаба экономического руководства, германские военные службы полностью реквизировали на всех фабриках, заводах и складах различные виды жидкого топлива, смазочные вещества, сырье, полуфабрикаты и готовую продукцию. Конфискованное сырье в первый период оккупации отправлялось в Германию. Позднее оно стало передаваться местным предприятиям, выполнявшим военные заказы. Не ограничиваясь реквизицией сырья и промышленной продукции, немцы вывозили и оборудование.
Уже в первые месяцы второй мировой войны в III Рейхе в связи с увеличением численности вермахта стал ощущаться недостаток рабочих рук, занятых в промышленности и сельском хозяйстве. С 1939 до середины 1941 г. количество рабочих и служащих уменьшилось здесь примерно на 2,7 млн чел.9 Поэтому, захватив ту или иную страну, нацисты, наряду с ограблением ее сырьевых ресурсов, максимальным использованием местной промышленности, проводили непрерывные депортации в Германию физически крепких людей.
Немецкие власти вербовали рабочую силу для отправки в Германию, а затем насильно посылали в рейх все мало-мальски работоспособное население. Под жесточайшим надзором с немецкой стороны сотни тысяч людей принимали участие в строительстве военных сооружений, железных дорог, не говоря уже об уборке снега. Продолжительность рабочего дня на предприятиях определялась законом в 10 часов. Однако немецким хозяевам предоставлялось право неограниченного увеличения рабочего дня без дополнительных оплат. Поэтому рабочий день на существующих предприятиях, как правило, продолжался 15-14 часов, а иногда и 16.
Калининские подпольщики так оценивали положение рабочих: «Зарплата крайне низка. Слесарь паровозного депо получает оклад 60 марок, рабочий лесопильного завода - до 60 марок, рабочий хлебопекарни - 50 марок в месяц».10 На эти деньги невозможно было купить в достаточном количестве даже хлеба, не говоря уже о других продуктах питания.
В целях видимости заботы о людях, работающих на немецких предприятиях, открывались специальные продовольственные магазины. В них рабочие по карточке и по относительно умеренным ценам имели право получать продукты на месяц: « хлеба -350 г. в день; жиров, растительного масла, маргарина - 450 г. в месяц. Сахара, меда, патоки - 300 г. на месяц; мыла - 100 г.; сигареты - 50 штук».11 Дети и нетрудоспособные члены семьи работающего пайка не получали.
В условиях тотального дефицита широко распространились различные формы спекуляции. Достаточно активно этим занимались немецкие солдаты. Время от времени германское командование издавало гневные приказы, запрещавшие «сверхчеловекам» торговать с русским населением. Однако подобные явления все равно были очень распространены. Кроме этого, солдаты обычно реализовывали товары, полученные ими в посылках из Германии: зажигалки, краски и другие мелкие вещи.12
Для всех жителей городов и деревень оккупированных районов гитлеровцы установили режим подневольного труда. Каждый советский гражданин объявлялся «рабо-тообязанным» и под страхом расстрела должен был работать на немцев. «В последние
дни, - писал в своем распоряжении от 29 июня 1942 г. военный комендант г. Острова, -в Островском уезде на различных предприятиях и производствах случалось, что рабочие отказывались от работы или же большое число рабочих без уважительных причин не являлось на работу. Все работообязанные, покинувшие работу, призываются немедленно явиться обратно и взяться за работу. Явиться в бюро труда должны также все работообязанные. Неподчиняющиеся этому воззванию подвергнутся строгому наказанию. Они как саботажники будут расстреляны».13
Несмотря на все широкомасштабные репрессии со стороны оккупантов, на многих промышленных предприятиях успешно действовало советское сопротивление, всячески вредившее врагу. Люди, вставшие на путь борьбы с нацизмом, становились бойцами единого антифашистского фронта. Например, в Лужском районе Ленинградской области шерстеваляльный завод выпускал вполне добротные на вид валенки, которые через две-три недели расползались.14 Рабочие Думиничского чугунолитейного завода, узнав о намерениях немцев пустить их предприятие, под видом получения заработной платы разобрали с заводских складов все имеющееся там оборудование. Таким образом, планы оккупантов были сорваны. В Ростове-на-Дону группа подпольщиков, работавших на шорно-обувной фабрике, испортила 6 тыс. штук свиных кож, 480 кавалерийских седел, предназначенных для немецкой армии, и 13 бочек красителей для обработки кож. Подпольщики Ялты сожгли лесопилку, готовившую материал для строительства военных укреплений. В одной из автоколонн были уничтожены 83 автомашины15.
Так, после того как в Армавире, несмотря на все приказы, не явилась на работу большая часть работоспособного населения, немцы произвели массовые облавы и вывезли арестованных под станицу Новокубанскую, где их всех расстреляли. За отказ выйти на лесоразработки были уничтожены 207 жителей краснодарского рабочего поселка Ми-хизеева Поляна.16
Сопротивление, организуемое и направляемое партийным подпольем, проявлялось также в саботаже, уклонении населения от выполнения требований новых властей и от угона на работу в Германию, в противодействии налаживанию производства, повреждении паровозов и вагонов, станков и оборудования, произведенной продукции, в отказе работать.
Крах гитлеровского «блицкрига», разгром фашистских войск под Москвой, возрастание военного потенциала СССР поставили гитлеровское руководство перед необходимостью одновременного решения двух задач: 1) непрерывного восполнения людских потерь вермахта и 2) наращивания производства вооружения и военных материалов. Это могло быть достигнуто только путем резкого увеличения численности и усиления эксплуатации в военном хозяйстве «рейха» граждан оккупированных фашистами стран.
Обычно оккупанты давали населенным пунктам своего рода разверстку на доставку в Германию определенного количества рабочей силы. В городе вербовкой занимались биржи труда, уличные старосты и бургомистры. В сельской местности эта деятельность входила в функции волостных старшин и старост. При отправке в Германию, во время заполнения анкеты, каждого предупреждали, чтобы он не имел никаких контактов с германскими рабочими17.
Угон советского населения в рабство фашисты рассматривали не как временную кампанию, а как одну из важных функций и неотъемлемое условие деятельности оккупационных властей. При этом полностью игнорировалось международное право. Массовый угон людей с оккупированных территорий для работы на положении рабов в фашистской Германии противоречил международным конвенциям, в частности 46-й и
52-й ст. Гаагской конвенции, общим принципам уголовного права всех цивилизованных стран и внутреннему уголовному праву стран, на территориях которых совершались эти преступления.18 Массовая насильственная депортация советских граждан была отнесена Международным военным трибуналом в Нюрнберге к разряду военных преступлений и преступлений против человечества.
Сопротивление вербовке и угону в немецкий тыл для использования в качестве рабочей силы в III Рейхе было в России гораздо более активным, чем на других оккупированных территориях. Вопрос о том, что больше содействовало этому - политическая зрелость, ненависть к врагу, вера в советские идеалы или же осознание той горькой истины, что немцы пришли в качестве колониальных господ, обращавшихся с русскими, согласно одному образному выражению, «как с белыми неграми», остается дискуссионным. Но можно сказать, что все эти факторы в большей или меньшей степени сыграли свою роль.
Анализ как немецких, так и советских документов позволяет сделать вывод, что изменившаяся политика не принесла оккупантам желаемого результата. Несмотря на все акции фашистов, как карательные, так и пропагандистские, начался активный рост партизанского движения. Он был связан, во-первых, с победой Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, во-вторых, с грабительской политикой оккупантов и, в-третьих, с активизацией и изменением форм и методов идеологического воздействия народных мстителей на население19. Партизаны и подпольщики делали все, чтобы не допустить крупномасштабной эвакуации мирного населения и промышленного оборудования в немецкий тыл. Во многом это им удалось. Только ленинградские партизаны сорвали отправку в Германию более 400 тыс. советских граждан20. Немало советских людей спасли от угона в фашистскую Германию подпольщики, работавшие на биржах труда. Они уничтожали списки людей, подлежавших угону в «рейх», а иногда и сами биржи.
Те, кто по каким-либо причинам не мог взять в руки оружие, по-своему боролся с врагом. Рискуя собственной жизнью, смело и бескорыстно выдавали фиктивные справки о нетрудоспособности с целью уберечь молодежь от угона в «рейх» патриотически настроенные медицинские работники, которых фашисты принуждали работать на биржах труда, вербовочных и пересыльных пунктах. Так, врач поликлиники «Ростсельма-ша» Д.П. Ломова, выдавая фиктивные справки о болезни, спасла от угона в Германию около 700 чел. В Орле, когда стало известно, что трудовой мобилизации не подлежат больные чесоткой и пиадермией, количество «страдающих» этими болезнями резко увеличилось. Врач по кожным болезням Н. И. Дубровская давала девушкам рецепты, как вызвать искусственное заболевание кожи и длительное время его поддерживать.21 Симуляция повсеместно приняла на оккупированной советской территории такие размеры, что власти были вынуждены создавать специальные комиссии по перепроверке медицинских справок.
Немало людей в поисках спасения от угона прибегали к подлогам. Так было зарегистрировано большое количество фиктивных браков в связи с тем, что первое время в Германию не отправляли семейных людей. Из-за недостатка мужчин в такие «браки» со взрослыми девушками и женщинами вступали подростки 14-15 лет. В начале оккупации практиковалось вписывание в паспорта несуществующих детей, чтобы под предлогом многодетности избежать отправки в Рейх. С помощью патриотически настроенных управляющих домами (а иногда и за взятки. - С.К.) горожане выписывались из подвор-
ных книг якобы в связи с их отъездом в Германию, а сами уходили в окрестные села или скитались, пока не минует очередная «вербовочная» кампания.22
Средством спасения от угона в Германию для многих людей стало нанесение себе ран и увечий. Молодые парни и девушки, получив повестку или в ожидании ее, для того чтобы обмануть медицинскую комиссию, шли на крайности: наносили себе раны, растравляли их едким натрием, экстрактом чеснока и лука, серной и соляной кислотой; пили настой табака, махорки, курили чай, принимали в больших дозах акрихин, стрептоцид и тем самым искусственно вызывали болезни сердца, легких; раздирали кожу, смазывали ее керосином и рассолом с уксусом с целью вызвать сыпь, сходную с симптомом сифилиса; натирали веки песком, известью, перцем, уксусной эссенцией, что приводило к потере зрения.23
Борьба против насильственного угона в фашистскую Германию приобрела массовый размах и приобщала тысячи советских людей к более активному сопротивлению захватчикам. Сами оккупанты признавали это. Так, командующий войсками оперативного тылового района группы армий «Юг» в августе 1943 г. докладывал в Берлин: «Действия партизан в июле по сравнению с предыдущими месяцами значительно активизировались. Это объясняется не появлением новых, более крупных партизанских отрядов, а формированием бесчисленных новых мелких групп... Эти мелкие отряды численностью 8-10 человек состоят, согласно показаниям пленных, в основном из молодежи, которая укрывается от трудовой повинности в Германии».24
Таким образом, антифашистское сопротивление в тылу врага уменьшало возможности оккупантов по мобилизации людей на работу в Германию и на различные оборонные объекты, лишало их работоспособной части населения. Тем самым усиливался мобилизационный потенциал Красной Армии на освобожденных территориях.
Наряду с саботажем и срывом мероприятий немецких властей, население оккупированных городов и районов под влиянием антифашистской пропаганды организовывало диверсии и вело активную войну с врагом. В депо Дно в 1942 г. советскими патриотами систематически выводились из строя паровозы и вагоны. В Пскове патриотами были сожжены здания железнодорожного вокзала и Дома Красной Армии.25
Гитлеровцы не сумели захватить на территории нашей страны сколь-либо крупные промышленные предприятия, которые сразу же смогли бы работать на оборонный потенциал нацистской Германии. На протяжении всего периода оккупации они прилагали максимальные усилия к восстановлению и пуску мелких и отдельных цехов крупных предприятий для ремонта автомашин, танков и оружия. При отступлении немцы, как правило, разрушали все уцелевшие промышленные сооружения. Кроме того, оккупанты вывозили трамвайные рельсы, электрические и телефонные провода, металлические ограды и т.п.
Советское сопротивление делало все, чтобы сорвать эти варварские планы гитлеровцев. Русский народ на захваченной врагом территории не покорился, он боролся против немецких поработителей и помогал партизанам. Недаром немецкое командование в своих приказах вынуждено было признавать враждебное отношение к фашистским захватчикам большинства русских людей. В одном из приказов, захваченных партизанской разведкой, командир 6-й авиационной армии писал: «Немецкие военнослужащие должны рассматривать каждого русского рабочего и русского служащего как врага и шпиона».26
Накануне освобождения борьба за спасение народного достояния выдвинулась на первый план. Антифашистское сопротивление ориентировало рабочих, все населе-
ние оккупированных районов на борьбу за сохранение материальных и культурных ценностей. «Не допускайте уничтожения фашистами фабрик и заводов!», «Прячьте ценное оборудование!» - с такими лозунгами обращались к рабочим партизаны и подпольщики накануне наступательных операций Красной Армии.
Фашистские захватчики нанесли огромный ущерб экономике на оккупированной ими территории. Однако благодаря мужественным и самоотверженным действиям партизан, подпольщиков, всех патриотов часть заводов, фабрик, шахт, электростанций, предприятий транспорта и связи, производственных построек была полностью или частично спасена от уничтожения фашистами при их отступлении. Это в немалой степени способствовало быстрому восстановлению народного хозяйства на освобожденной от врага территории на завершающих этапах Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы.
1 Цит по: Немецко-фашистский оккупационный режим. М., 1965. С. 161.
2 Цит по: Загорулько М.М., Юденков А.Ф. Крах плана «Ольденбург». М., 1980. С. 52.
3 Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. М., 2004. С. 156.
4 Цит. по: Преступные цели - преступные средства. М., 1963. С. 191.
5 Нюрнбергский процесс. М., 1957. Т. 1. С. 493.
6 Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. С. 169.
7 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 69. Он. 1. Д. 911. Л. 48.
8 Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга. Ф. 0-116. Оп. 9. Д. 135. Л. 8 (далее - ЦГА ИПД СПб).
9 Промышленность Германии в период войны. 1939-1945 гг. М., 1956. С. 50. ,0 РГАСПИ. Ф. 265. Оп. 1. Д. 11. Л. 277.
11 Там же.
12 Там же.
13 «Островский вестник», 1942. 11 июля.
14 Дмитриев ИД. Записки товарища Д. Л., 1969. С. 275-276.
15 Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. С. 170. ,6 Герои подполья. М„ 1970. Вып. 1. С. 512-513.
17 РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 911. Л. 45.
18 Земское В.Н. Ведущая сила всенародной борьбы. М., 1986. С. 179.
19 Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. С. 178.
20 Советские партизаны. М., 1972. С. 79.
21 Земское В.Н. Ведущая сила всенародной борьбы. С. 193.
22 Там же. С. 194.
23 Там же. С. 195.
24 Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941-1944). М„ 1974. С. 187.
25 РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1. Д. 11. Л. 532.
26 Государственный архив новейшей истории Новгородской области. Ф. 260. Оп. 1. Д. 138. Л. 138.
Статья принята к печати 28 сентября 2006 г.
