CC BY
64
Е.В. СУВЕРОВ,
профессор кафедры теории и истории права и государства,
доктор исторических наук, доцент (Барнаульский юридический институт МВД России)
E.V. SUVEROV,
Professor of the Department of Theory and History of Law and State,
Doctor of History, Associate Professor (Barnaul Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia)
УДК 343.822.9(571.1)
Нарушение режима содержания в лагерных подразделениях Сиблага (Сибулона) в 1929-1941 гг.
Violation of Imprisonment Rules in Parts of the Siberian Network of Special Labor Camps (SIBULON) in the Period from 1929 to 1941
В статье рассматриваются причины нарушения режима содержания в Сибирском исправительно-трудовом лагере.
Лагерь, режим содержания, охрана, осужденные, исправительно-трудовой лагерь.
The author finds out what lay behind violations of imprisonment rules in parts of Siberia's prewar network of correctional labor camps.
Camp, imprisonment rules, guard, convicts, correctional labor camp.
Сиблаг (Сибирский исправительно-трудовой лагерь ОГПУ—НКВД) был организован в 1929 г. и имел первоначально название «Сибирское управление лагерей особого назначения (Сибулон) Объединенного государственного политического управления (ОГПУ)». В конце 1931 г. на базе Сибулона был создан Сибирский лагерь (Сиблаг), располагавшийся на территории Западной и Восточной Сибири [13].
Режим содержания заключенных в Сибла-ге должен был обеспечить надежную изоляцию осужденных, организацию трудовой деятельности заключенных, а также точное выполнение распорядка дня.
Заключенные, отказывающиеся от работы, подлежали переводу на штрафной режим, особенностью которого являлось использование изолированных только на подконвойных работах, запрещение свиданий, перевод на штрафное питание и другие ограничения. Злостные отказчики, разлагавшие своими действиями
трудовую дисциплину в лагере, привлекались к уголовной ответственности [1].
Строго контролировались сотрудниками лагеря подъем, вывод на работу, уборка помещений, раздача пищи, вечерняя поверка, переписка, передвижение заключенных. Надзирательский состав был вправе применять оружие для поддержания режима содержания с целью предотвращения побегов и прекращения беспорядков.
Режим содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях регулировался Положением об исправительно-трудовых лагерях, утвержденным постановлением СНК СССР 2 апреля 1930 г.
Заключенные делились на три категории. К первой относились заключенные из трудящихся (рабочие, крестьяне и служащие), пользовавшиеся до вынесения приговора избирательными правами, осужденные впервые на сроки не свыше пяти лет и не за контрреволюционные преступления. Ко второй — те же заключенные, но осужденные на сроки свыше пяти лет. Третью
вэ
о
X
<
U
а
0
X
1
л
<
и н S
I
<
а
X О О
са <
а С
S S а
0 н и S
з
э
S
1
<
а н
и
91
вэ
о
X
<
U
а
0
X
1
л
<
и н S
I
<
а
X О О
м
<
а С
S S а
0 н и S
з
э
S
1
<
а н
и
92
категорию составляли все нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления. Режим содержания указанных категорий подразделялся на три вида: первоначальный, облегченный и льготный. Первоначальный режим содержания применялся ко всем вновь поступающим в лагерь заключенным и продолжался для заключенных первой категории не менее шести месяцев; для второй категории — не менее года и для третьей — не менее трех лет. Осужденные на первоначальном режиме могли использоваться только на общих работах, проживать в пределах лагеря и не имели права выходить без разрешения из общежития лагеря. Заключенные, находившиеся на облегченном режиме, использовались на постоянной работе в учреждениях, на предприятиях и промыслах. Они проживали в общежитиях, прикрепленных к предприятиям, и имели право отлучки (отлучка свыше 6 часов после вечерней поверки рассматривалась как побег), а также направлялись на работы по рабочим книжкам и могли быть премированы. Нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления, не могли занимать административно-хозяйственные должности [2].
Причинами нарушения режима содержания заключенных были слабая исполнительская дисциплина надзирательского состава, низкий профессионализм ряда сотрудников, отсутствие полноценной профессиональной подготовки в подразделениях Сиблага.
Соблюдение режима содержания в Сиблаге возлагалось на охрану, комплектуемую главным образом из демобилизованных красноармейцев Красной Армии и войск НКВД. На охрану лагеря возлагалась задача по изоляции заключенных, находящихся в зоне ограждения, конвоированию заключенных и поиску беглецов. Вербовка в надзирательский состав из местного населения также проходила с большими трудностями в связи с непрестижностью службы и низким уровнем оплаты труда. Попадалось много случайных людей, которые по своим морально-волевым качествам не могли добросовестно выполнять служебные обязанности.
В связи с экономией средств к охране привлекали заключенных, так называемых «самоохранников». Низкая дисциплина у большинства самоохранников провоцировала нарушение осужденными режима содержания в местах лишения свободы. На 1 января 1939 г. количество стрелков охраны из заключенных достигало во всей системе ГУЛАГа 25 тыс. человек [1].
В 1930 г. в ходе служебного разбирательства выяснилось, что начальник Томского отделения Сибулона Кутилов проявил мягкотелость в отношении заключенных, что дало повод последним выйти из рамок существовавшего режима
ИТЛ и почувствовать себя господами положения. С августа 1930 г. в этом отделении срочно были установлены точные границы лагеря, обозначенные яркими знаками, заключенные были предупреждены, что переход этих границ будет расцениваться как побег. Была установлена запретная зона. На работах, где рельеф местности не позволял установить запретную зону (кусты, лес, высокая трава), охране разрешалось применять оружие без предупреждения при всякой попытке к бегству [4].
Из-за отсутствия достаточных средств контроля случались побеги заключенных, особенно в ночное время, так как большая часть территории не имела электрического освещения, а света костров и керосиновых ламп было явно недостаточно. Заборы имели технические изъяны и не всегда могли преградить путь беглецам. Как правило, обыкновенная небрежность сотрудников лагеря во время несения службы приводила к побегам.
4 сентября 1938 г. из свинофермы № 3 Ар-люкского отделения командир отделения ВОХР Касаткин и комендант фермы Бурко вывели на работы шестерых заключенных. После их распределения надзиратели тут же отлучились, оставив осужденных без присмотра. Заключенный Герасимов воспользовался этим моментом и совершил побег.
Проверка Арлюкского отдельного стрелкового взвода ВОХР показала, что в течение января — февраля 1937 г. было допущено 18 побегов бесконвойных и два побега конвойных заключенных. Самовольные отлучки заключенных в ближайшие населенные пункты носили систематический характер [7].
Нередки были случаи избиения спецконтингента надзирательским составом, а также заключения на длительные сроки без необходимых постановлений в штрафной изолятор (ШИЗО) и направления заключенных на сверхплановую работу под угрозой расправы.
В декабре 1938 г. ряд работников Сиблага из-за корыстных интересов угрозами со словами «Посажу!», «Сгною в карцере!» заставляли заключенных выполнять разнообразную работу, не предусмотренную планом, без нарядов, на основании звонков отдельных работников. Сотрудники ВОХР Чистюньского отделения самостоятельно брали заключенных из усиленного режима с центральной фермы на уборку помещений и другое обслуживание ВОХР [11].
Значительно осложняло оперативную обстановку в местах лишения свободы наличие сплоченной группы профессиональных преступников — «воров», всячески стремившихся нарушить режим содержания и не желавших вставать на путь исправления. Отрицая трудовую деятельность, морально разложившиеся лично-
сти с темным прошлым, имевшие, как правило, не одну судимость, занимались кражами, грабежами, разбоями, систематически избивали других заключенных, играли в азартные игры, сожительствовали с женщинами, применяли сексуальное насилие в отношении ряда осужденных, злоупотребляли спиртными напитками, оказывали сопротивление и угрожали надзирательскому составу.
В 1937 г. бандгруппа численностью 20 человек участвовала в вооруженном налете на барак заключенных, во время которого заключенному Тенисскому было нанесено ранение топором. В мае 1937 г. преступниками было совершено ограбление лагерной кухни (украдено 12 кг мяса), в июне 1937 г. они ограбили продовольственный ларек в Ново-Ивановском отделении Сиблага [8, 9, 10].
В Чистюньском отделении группа лагерных воров в составе четырех заключенных изготавливала пиво из отпускаемых продуктов для кормления телят [12], периодически устраивая пьяные оргии.
Пытаясь сбить опасный градус «воровской» активности, в лагере периодически применялись жесткие репрессивные меры. За систематическую симуляцию, отказ от работ, оскорбление администрации, организацию попыток к избиению и разоружению охраны, организацию вооруженных групповых побегов в мае 1930 г. было принято решение расстрелять четырех заключенных, закрепленных на Новосибирском кирпичном заводе Сибулона, и шесть заключенных по Мариинскому отделению [5].
На основании приказа Сибирского трудового лагеря от 25 апреля 1935 г. № 84 л/с в каждом лагерном пункте были организованы отдельные палатки усиленного режима для злостных отказников в достаточном отдалении от основных работников [6].
Общая озлобленность в среде заключенных, осужденных по надуманным предлогам к длительным срокам заключения, тяжелое материальное положение в местах заключения подталкивали спецконтингент к противоправным действиям. Это выражалось в незаконной купле-продаже казенных вещей («промоте»), употреблении спиртных напитков. Эти действия привели к утрате вещевого довольствия только за первое полугодие 1938 г. на сумму
Список литературы:
1. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9414. Оп. 1. Д. 28. Л. 1-124.
2. ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 368. Л. 31-61.
3. Отделение архивной информации Информационного центра ГУ МВД России по Ново-
в 1 259 536 рублей, а взыскано с заключенных за «промоты» за 6 месяцев всего 240 тыс. рублей. Категорически запрещалась выдача вещевого довольствия первого и второго срока «про-мотчикам». Последних одевали только в одежду третьего срока из специально пошитого утиля. В месячный срок было проведено клеймение всего вещевого довольствия в Сиблаге.
Часто «промоты» казенного имущества происходили из-за банального воровства, распространенного в Сиблаге. Похищенное имущество нелегально передавалось на волю, где менялось на продукты питания, табак и алкоголь. Характерно, что потерпевшей стороной в ходе так называемых «промотов» становились обыкновенные труженики, имущество которых силой или обманом присваивалось воровским контингентом.
В среде заключенных пыталась получить определенные льготы и послабления элита осужденных, состоявшая из числа хозяйственных работников и лиц, допущенных к материальным ценностям. Нередко они нарушали режим содержания. Зачастую это объяснялось и «особой близостью» данной категории спецконтингента к руководству лагерной системы и системе распределения материальных ценностей. Так, при строительстве Томско-Ени-сейской железной дороги в 1930 г. на утреннюю и вечернюю поверку регулярно не являлись заключенные хозяйственной команды, десятники, табельщики, повара, вестовые [3].
Таким образом, нарушение режима содержания в Сиблаге в 1930-1941 гг. носило системный характер и было вызвано:
— низким качеством кадрового состава, привлечением к охране лагеря осужденных лиц, отсутствием полноценной профессиональной подготовки сотрудников Сибирско-ис-правительного лагеря;
— достаточно сильным влиянием сплоченной группы профессиональных преступников («воров»), отрицавших установленный режим изоляции и пытавшихся вести паразитический образ жизни за счет других заключенных;
— тяжелейшим морально-психологическим климатом в местах лишения свободы, где процветала всеобщая озлобленность, безразличие к окружающим и правовой нигилизм.
сибирской области (ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области). Ф. 22. Д. 28. Л. 17 об.
4. ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области. Ф. 22. Д. 36. Л. 1.
вэ
о
X
<
U
а
О
X
X
л
<
и н S
X
<
а
X О О
са <
а С
S S а О н и S
з
э
S
X
<
а н
и
93
вэ
о
X
<
U
а
0
X
1
л
<
ы н S
I
<
а
X О
о
вэ
<
а С
S S а
0 н и S
з
э
S
1
<
а н
и
5. ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области. Ф. 22. Д. 37. Л. 46.
6. ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области. Ф. 22. Оп. 1. К. 5. Д. 19. Л. 41 об.
7. ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области. Ф. 22. Оп. 1. К. 9. Д. 34. Л. 39.
8. ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области. Ф. 22. Оп. 1. К. 9. Д. 36. Л. 152.
9. ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области. Ф. 22. Оп. 1. К. 10. Д. 38.
10. ОАИ ИЦ ГУ МВД России по Новосибирской области. Ф. 22. Оп. 1. К. 10. Д. 39. Л. 249.
11. Отдел по реабилитации жертв политических репрессий и архивной информации ИЦ при ГУВД по Алтайскому краю (ОРАИ ИЦ ГУ МВД России по Алтайскому краю). Ф. 12. Оп. 2. Д. 177.
12. ОРАИ ИЦ ГУ МВД России по Алтайскому краю. Ф. 12. Оп. 2. Д. 182. Л. 151.
13. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР 1923-1960 гг. Справочник. М., 1998.
E-mail: suverovev69@mail.ru
94
