CC BY
49
3. Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви (принята Священным Синодом РПЦ 27 марта 2007 г.) // Собрание документов Русской Православной Церкви. М.: Изд-во Моск. Патриархии РПЦ, 2014. Т. 2, ч. 1: Деятельность Русской Православной Церкви. С. 368-394.
4. Митрополит Иларион (Алфеев). Катехизис. Краткий путеводитель по православной вере. 3-е изд. М.: Познание, 2017. 280 с.
5. Слово о законе и благодати митрополита Илариона [Электронный ресурс] // Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН: сайт. М., 2006-2018. URL.: http://lib2.pushkinskijdom.ru/tabid-4868 (дата обращения 1.09.2017)
References
1. Bibliya. Svyashchennoye pisaniye Vetkhogo i Novogo Zaveta [The Bible. Holy Scripture of the Old and New Testament] [The Electronic Resource] // The Bible Online: site. Moscow, 2003-2018. URL: https://www.bibleonline.ru/ (reference date: 01.09.2017)
2. Efimov A. B. Ocherki po istorii missionerstva Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi [Essays on the history of missionary work of the Russian Orthodox Church]. Moscow: PSTGU Publishing House, 2007. 688 p.
3. Kontseptsiya missionerskoy deyatel'nosti Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi (prinyata Svyashchennym Sinodom RPTS 27 marta 2007 g.) [The concept of missionary activity of the Russian Orthodox Church (adopted by the Holy Synod of the Russian Orthodox Church on March 27, 2007)] // Collection of documents of the Russian Orthodox Church. Moscow: Publishing House of Moscow Patriarchate of the Russian Orthodox Church, 2014. Vol. 2, part 1: Deyatel'nost' Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi [Activities of the Russian Orthodox Church]. Pp. 368-394.
4. Metropolitan Hilarion (Alfeev). Katekhizis. Kratkiy putevoditel' po pravoslavnoy vere [Catechism. A short guide to the Orthodox faith]. 3rd ed. Moscow: Poznaniye, 2017. 280 p.
5. Slovo o zakone i blagodati mitropolita Ilariona [Word on the law and grace by Metropolitan Hilarion] [Electronic resource] // Electronic publications of the Institute of Russian Literature (Pushkin House) of the Russian Academy of Sciences: site. Moscow, 2006-2018. URL: http://lib2.pushkinskijdom.ru/tabid-4868 (reference date: 01.09.2017).
Статья поступила в редакцию 04.10.2017 Статья допущена к публикации30.11.2017
The article was received by the editorial staff04.10.2017 The article is approved for publication 30.11.2017
К. К. Полнова, И. В. Рождественская
Тульский государственный педагогический университет
им. Л. Н. Толстого
«НАРОДНЫЕ РАССКАЗЫ Л. Н. ТОЛСТОГО» КАК АНТИТЕЗА МАССОВОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье рассматривается цикл духовных рассказов русского писателя Л. Н. Толстого, созданных писателем в период с 1880 по 1890-е годы, получивших название «народных». Анализируются причины возникновения, характерные жанровые особенности, эстетические цели и задачи создания уникальных по своей структуре, языку и тематике рассказов. Показана эстетическая и нравственная позиция писателя в его работах «Что такое искусство?», «Так что же нам делать?».
Ключевые слова: массовая культура, эстетическая ценность, культурное делание, народные рассказы, метод «духовной правды», сакральность.
K. K. Polnova
(Tula, Russia) I. V. Rozhdestvenskaya
Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University
(Tula, Russia)
«FOLK STORIES BY LEO TOLSTOY» AS THE ANTITHESIS TO MASS CULTURE
The article deals with the cycle of spiritual stories of the Russian writer Leo Tolstoy, created by the writer in the period from 1880 to 1890-ies and called «folk». The paper analyzes the cause of origin, peculiar genre features, aesthetic goals and tasks of creating stories unique in structure, language and topics. The work shows aesthetic and moral position of the writer in his works «What is art?», «So what do we do?».
Keywords: mass culture, aesthetic value, cultural doing, folk stories, method of «spiritual truth», sacredness.
Современная массовая культура - феномен XX столетия характеризуется упадком искусства, бездуховностью и коммерциализацией, на что обращали внимание в своих работах известные философы Н. А. Бердяев, Ортега де Гассет, К. Ясперс, Ж. Бодрийяр, усматривая в массовом искусстве черты «упадка сущности искусства» (К. Ясперс) [11], существующей в «сфере симуляции» (Жан Бодрийяр) [12], культурный смысл которого заточен на факте дегуманизации (Ортега-и-Гассет) [13].
Л. Н. Толстой еще в конце XIX столетия в своих публицистических статьях «Так что же нам делать?» (1884-1886), «Что такое искусство» (1887) предрекал упадок такого рода искусства, считал, что массовая культура не имеет будущего.
Культура, в основе которой проявление духовности и нравственности, противостоит, по мнению мыслителя, современной культуре с ее идеалами насилия. Культура насилия связана с желанием обладания и удовольствия, что, в свою очередь, порождено, по мнению мыслителя, человеческим эгоизмом и
жадностью, стремлением к наслаждениям. «Мы устроили себе жизнь, - пишет Л. Н. Толстой в своей работе «Так что же нам делать?» - «противную и нравственной и физической природе человека, и все силы своего ума напрягаем на то, чтобы уверить человека, что это-то и есть самая настоящая жизнь. Все, что мы называем культурой: наши науки и искусства, усовершенствования приятностей жизни, - это попытки обмануть нравственные требования человека; все, что называем гигиеной и медициной, - это попытки обмануть естественные, физические требования человеческой природы. Но обманы эти имеют свои пределы, и мы доходим до них. Если такова настоящая жизнь человеческая, то лучше уже вовсе не жить, говорит царствующая, самая модная философия Шопенгауэра» [14, с. 180].
В силу этого современная культура, по мнению Л. Н. Толстого, создает суррогаты искусства и науки, так называемое поддельное искусство, уродует природу, деформирует социальную и нравственную жизнь людей. Л. Н. Толстой показывает, что суррогатное искусство обладает следующими чертами: отсутствием религиозно-нравственного чувства, отсутствием искренности, заимствования, подражательность, занимательности, оно склонно к дешевым эффектам и манифестации. Особенность суррогатного искусства связано с тем, что оно опирается на низменные инстинкты человека, ориентировано не на высшие идеалы, а на потребительские интересы.
Понимая задачи искусства как важные факторы культурного делания, Толстой видел в искусстве, прежде всего, «науку о назначении и благе человека». Искусство, по его мнению, призвано «возбуждать» высокие эстетические и нравственные чувства, воспитывая тем самым художественный вкус, духовно возвышая и облагораживая личность. Искусство, по мысли Толстого, призвано духовно преображать личность, творчески возвышать и побуждать к нравственному самосовершенствованию. Именно в этих факторах -истинное назначение искусства. С точки зрения мыслителя, эти функции искусства являются основой и средством объединения людей в одном творческом духовном подъеме, которое является определяющим для настоящего искусства: «Искусство, всякое искусство само по себе имеет свойство соединять людей. Всякое искусство делает то, что люди, воспринимающие чувство, переданное художником, соединяются, во-первых, с художником, и, во-вторых, со всеми людьми, получившими то же впечатление. Именно настоящее произведение искусства делает то, что сознание воспринимающего уничтожается разделение между ним и художником, и не только им и художником, но между ним и всеми людьми, которые воспринимают то же произведение искусства» [15, с. 100].
Но искусство нехристианское, соединяя некоторых людей между собой, этим самым соединением, отделяет их от других людей, так что это частное соединение служит часто источником не только разъединения, но и враждебности к другим людям» [15, с. 106]. Значимость искусства в его «заразительности» (Л. Н. Толстой), это - «знак искусства», а «степень заразительности - мерило достоинства искусства» [15, с. 100]. Именно эта черта искусства, по мнению мыслителя, - один из мощнейших способов объединения
человечества. Эстетическая ценность произведений искусства заключена в наличии следующих условий: 1) ... «большей или меньшей особенности того чувства, которое передается; 2) ... большей или меньшей ясности передачи этого чувства и 3) искренности художника, то есть большой или меньшей силы, с которой художник сам испытывает чувство, которое передает» [15, с. 100]. Этим обусловлена и истинность наслаждения от произведений искусства. Толстой подчеркивает тот факт, что эстетическое восприятие искусства прямо пропорционально эстетической полноте бытия, воспроизведенной художником в своем произведении: «воспринимающий испытывает большее наслаждение, чем особеннее то состояние души, в котором он переносится, и потому тем охотнее и сильнее сливается с ним» [15, с. 100]. Художественная подделка - то, что не включает эти критерии: «особенность, ясность и искренность». С точки зрения мыслителя, именно они являются определяющими для выявления эстетической ценности произведений искусства.
Эстетическая ценность искусства определяется его религиозностью, которая эстетически выражает высший абсолютный идеал, который способствует не только возможности созерцания великих произведений, духовному совершенствованию и преображению личности, но и межкультурной коммуникации, что дает возможность «освобождению личности от своего отделения от других людей, от своего одиночества, в этом-то слиянии личности с другими заключается главная и привлекательная сила и свойство искусства» [15, с. 100]. Истинное искусство, по мнению Толстого, является важным культурообразующим фактором, тем культурным деланием, которое заставит общество изменить содержание культурной деятельности человека, его привычные представления о ценностях и приоритетах жизни, вернуться к естественно-природному состоянию и, таким образом, повлиять на образ и стиль жизни. Искусство как культурное делание должно быть сосредоточено на цели доступности его для народа. Исходя из этого, Толстой и оценивает конкретные эстетические явления, отрицая ценность большинства вершинных созданий художественной культуры (в том числе и собственных произведений) и «дает крайне аскетическую интерпретацию проблемы искусства, весьма односторонне отражающую действительные принципы его художественного творчества, интерпретацию, во многом негативную по отношению к искусству вообще» (В. Паперный).
Стремление писать наиболее понятным для читателя языком -неотъемлемая черта современной массовой литературы. При этом писатели вырабатывают собственные приемы для такого «опрощения» своего художественного произведения. Это и определенное построение композиции своего сочинения, написание своих произведений в развлекательном ключе, стремление завлечь читателя увлекательным сюжетом.
Такого рода литература, которую он назвал «формульной и конвенциональной», позволяет читателю расслабиться, уйти от действительности, дарят читателю комфортное для него чувство безопасности и предсказуемости. «Формула создает свой собственный мир, который становится нам близок, вследствие многократного повторения» [1]. Таким образом,
современная массовая литература построена главным образом как «временное убежище» человека от тех проблем современности, с которым он неминуемо сталкивается в наше время.
В истории русской литературы было много примеров, когда писатели стремились «выразить свои духовные, социально-политические искания простым и адекватным образом» [2, с. 32].
Л. Н. Толстой, разоблачая массовую культуру, стремился к тому, чтобы искусство было ясно и понятно простому народу. Однако, эстетические критерии искусства не соответствуют эстетическим запросам современного массового искусства: создавать произведения, понятные даже простому обывателю. Цикл «народных рассказов» «был нацелен на реальные общественные и моральные вопросы тех лет» [3, с. 410], на защиту общественного народного сознания от моралистических подделок под религиозность, воспитание эстетического вкуса, раскрытие эстетических и нравственных ценностей народной мудрости. Замысел народных рассказов Толстого был связан с отсутствием народной литературы как таковой в его время, что в свою очередь проистекало из отсутствия народного образования в целом. «Мы <...> не хотим обвинять в невежестве народ, не принимающий нашего образования, а будем себя обвинять в невежестве и гордости, ежели вздумаем образовать народ по-своему» [4]. Также Л. Н. Толстой критикует сочинения Пушкина, Гоголя, Тургенева, Державина, Филарета, считая, что они «не известны и не нужны для народа, и не приносят ему никакой выгоды» [4].
Л. Н. Толстой создает собственный творческий метод «духовной правды», который синтезирует в себе «реальное и идеальное как способ воплощения гармонической реальности» [5, с. 10]. Этот метод стал главным источником художественного своеобразия «народных рассказов» Л. Н. Толстого.
«Народные рассказы» представляют собой обширный пласт художественных произведений духовного толка, призванных осмысливать читателем те или иные христианские принципы жизни. Л. Н. Толстой, создавая их, преследовал определенную цель: «внушить читателям из народа мысли о христианском поведении и о непротивлении злу насилием» [3, с. 411].
Письма Л. Н. Толстого к писателю Ф. Тищенко в 1886 году отразили его точку зрения на цели и задачи художника, пишущего для народа. Будучи противником «холодного и голого описания событий», Л. Н. Толстой говорит о важности простоты и общепонятности изложения, самым главным считая выяснение «внутреннего хода чувств», подчеркивая, что «перевороты» в душе героев должны совершаться в событиях, а не просто описываться.
По своей структуре народные рассказы делятся на легенды («Кающийся грешник», «Два брата и золото», «Вражье лепко, а Божье крепко»); рассказы-легенды («Чем люди живы», «Где любовь, там и Бог», «Три старца», «Два старика», «Свечка», «Крестник»); проповеди («Нагорная проповедь», «Искушение господа нашего Иисуса Христа», «К картине Ге», «Страдания господа нашего Иисуса Христа»); сказки («Сказка об Иване-дураке», «Работник Емельян и пустой барабан», «Зерно с куриное яйцо»). Сказовыми по своему характеру являются такие произведения как «Ильяс», «Девчонки умнее
стариков», «Упустишь огонь - не потушишь», «Много ли человеку земли нужно», «Как чертенок краюшку выкупал». К реалистическим рассказам относятся такие как «Алеша Горшок», «Корней Васильев». Произведение «Фальшивый купон» считается повестью.
Материал для такого рода рассказов был достаточно широк: сюда входили и книги древнегреческого мыслителя Геродота, также «Четьи Минеи», сказки Афанасьева. «Чем люди живы», «Три старца», «Два старика» были созданы Л. Н. Толстым по сюжетам рассказов прионежского сказителя В. Щеголенка. В «Сказке об Иване-дураке и его двух братьях» писатель обратился к сюжету о трех братьях, двое из которых смышленые, а третий дурак, достаточно часто встречающиеся в русских народных сказках.
Ряд древних апокрифических сказаний и легендарных повестей также нашли отражение в народных рассказах Л. Н. Толстого. Легенда о Христе, крестившем младенца в семье убогого человека, нашла отражение в таком произведении, как «Крестник», «Повесть святого Феодора, епископа Едесского» - в рассказе «Два брата и золото», сюжет о старцах, нечленораздельно молившихся, но обнаруживших неподдельную преданность Богу отразился в рассказе «Три старца». Рассказ французского писателя Р. Сайана «Дядя Мартын», анонимно напечатанный в России, Толстой использует в рассказе «Где любовь, там и Бог», причем сам писатель, по собственным словам, «изменил стиль и прибавил несколько сцен» [3, с. 412].
Будучи в своем Самарском имении, Л. Н. Толстой неоднократно имел возможность наблюдать за жизнью и обычаями башкир, что отразилось в его рассказах «Вражье лепко, а божье крепко», «Ильяс». В «Много ли человеку земли нужно?» был отражен древний скифский обычай приобретения земли путем обега или объезда на коне.
Изучение крестьянской действительности привело к созданию писателем рассказов «Упустишь огонь - не потушишь» (сюжет был взят из реального случая с яснополянским крестьянином О. Г. Жидковым), «Зерно с куриное яйцо» и «Свечка».
Важную роль в создании народных рассказов сыграла и притча. Толстой использует ее в построении композиционной структуры своих произведений. Его рассказы строятся по схеме, близкой к структуре канонической притчи: аллегория - толкование. Также притчевость проявляется в создании «сакральных» и «профанных» [5, с. 17] персонажей. В качестве такого сакрального героя у Л. Н. Толстого чаще всего выступает отец, крестный, ангел, божий человек, Господь. Именно такой персонаж «дает событийному ряду, поступкам других персонажей оценку в свете христианской аксиоматики» [6, с. 42]. «Профанный» герой проходит эволюцию от неведения, безбожного существования к богопознанию.
Композиционно писатель членит свои рассказы на две части: реальный и идеальный план повествования. Реальный план повествования Л. Н. Толстой использует зачастую для изображения «абсурдного в объективной действительности» [6, с. 43], и в качестве такого приема у него часто выступает гротеск. Идеальный план создается при помощи таких приемов как голосовые и
зрительные иллюзии, сны, видения, чудеса. Таким образом, с одной стороны, рассказы изображают реальную жизнь русского крестьянства, конечно, в несколько преувеличенной форме, а с другой, - рисует мир внепространственный, вневременной.
Л. Н. Толстой не стремится в своих рассказах тщательно изображать того или иного персонажа. Поскольку для писателя важен не внутренний мир человека, а правильное, «христианское» поведение своих героев.
Поэтому из всего обширного собранного материала писатель выбирает различные церковные суеверные представления, мистические мотивы и сказания староверов, делая основной упор на реально-бытовую сторону повествования, в которой отражаются моральные выводы автора. Исследователь Ю. М. Соколов в статье «Лев Толстой и сказитель Щеголенок» подчеркивает, что в таких рассказах писателя, как, например, «Чем люди живы», «Два старика» «центр внимания, согласно основной идее автора, был перенесен на описание душевных движений, а не на утверждение непостижимости человеческой судьбы» [7], как это было в устных рассказах Щеголенка.
Активно использует писатель и символы, мотивы, цитации из Евангелия, воспроизводит те или иные сюжетные ситуации и персонажей, соотносимых с евангельской традицией. Такую схожесть можно отметить и в плане поэтического языка, а именно в ритмизации, использование религиозной лексики. Русский философ и литературный критик Н. Н. Страхов отмечал, что в рассказе «Чем люди живы» именно «евангельский дух» и «евангельская точка зрения» более всего поразили читателей. «Художник не только не заставляет нас смотреть на описанные лица сверху вниз, но, напротив, поднимает нас до уровня этих лиц, дает нам чувствовать в их мыслях и действиях веяние истинной жизни» [8, с. 134].
При этом Л. Н. Толстой для создания особого языка своих произведений, отличного от других своих работ, зачастую использует и стиль устной речи. Это проявляется в использовании просторечной лексики, упрощенном построении предложений, предельном лаконизме повествования. Это подмечает Н. Н. Страхов из письма к Н. Я. Данилевскому от 23 сентября 1879 года, «Толстой стал удивительно чувствовать красоту народного языка и каждый день делает открытия новых слов и оборотов».
Эпизодические моменты рассказов Л. Н. Толстой подкрепляет элементами поговорок и пословиц, используемых для усиления дидактического замысла того или иного рассказа. Так, в произведении «Упустишь огонь - не потушишь» писатель использует такое изречение: «Чужие грехи-то перед собой, а свои - за спиной».
Наряду с характерным упрощением языка, простотой лексики в народных рассказах неоднократно прослеживается типичное сказочное начало, такое, как, например, «жили-были», и концовка, как, например, в рассказе «Два брата и золото»: «и стали братья жить по-прежнему» [9, с. 256].
Следует подчеркнуть, что важной чертой народных рассказов всегда была вера писателя в человека. Н. Н. Страхов в письме к Л. Н. Толстому от 8 января 1873 года называл его самым милосердным из всех поэтов, исповедующим «веру
в добро, как в сущность человеческой жизни». Он также подчеркивал, что Толстой смотрит на своих героев «не сверху и не снизу, а как на равных, как на своих». Советский литературовед Я. С. Билинкис в книге «О творчестве Л. Н. Толстого» указывает, что в народных рассказах писатель сознательно «стремится остаться в пределах народного восприятия жизни», это было для него «одним из путей преодоления индивидуального сознания».
Ряд исследователей подчеркивает, что поэтика «народных рассказов» включает в себя симбиоз «принципов реализма, поэтических приемов модернизма и легендарно-сказочной фантастики» [10, с. 112]. Если провести параллель с настоящим временем, то это близко к попыткам ряда писателей-постмодернистов создавать свои произведения на основе уже имеющихся источников, по-новому перерабатывая и осмысляя их, находя новые смыслы. Достаточно вспомнить произведение писателя Д. Джойса «Улисс», где он в духе нового времени перерабатывает сюжет легендарного произведения Гомера «Одиссея».
«Народные рассказы» Толстого - попытка писателя научить людей жить правильной, праведной жизнью, достаточно простым и понятным языком изложить евангельские сюжеты, используя элементы устной речи, упрощения языка и фольклорных мотивов. Современная массовая литература не ставит перед собой таких целей, так как имеет другие эстетические задачи: создание эстетической лакуны как способа ухода от действительности.
Литература
1. Кавелти Дж. Г. Изучение литературных формул // Новое лит. обозрение. 1996. № 22. С. 33-63.
2. Зубец О. П. Сказочный апокалипсис Льва Николаевича // Л. Н. Толстой и традиции ненасилия в XX в. : материалы симпозиума. М.: Аслан, 1996. С. 32-36.
3. Арденс Н. Н. Творческий путь Л. Н. Толстого. М.: АН СССР, 1962.
680 с.
4. Толстой Л. Н. О народном образовании // Собр. соч. В 22 т. М.: Худож. лит., 1983. Т.16. С. 7-28.
5. Сат Н. Д. Особенности жанровой поэтики «народных рассказов» Л.Н. Толстого : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2007. 17 с.
6. Барабанова М. Ю. Художественное своеобразие народных рассказов Л. Н. Толстого [Электронный ресурс] // Гум. ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого. 2012. № 3. С. 40-45. URL: http://tsput.ru/fb/hum/3/files/assets/basic-html/index.html#40 (дата обращения 1.09.2017).
7. Соколов Ю. М. Лев Толстой и сказитель Щеголенок [Электронный ресурс] // Лев Николаевич Толстой : сайт. М., 2000-2018. URL: http://tolstoy.lit-info.ru/tolstoy/kritika-o-tolstom/sokolov-lev-tolstoi-i-skazitel-schegolenok.htm (дата обращения 1.09.2017).
8. Л. Н. Толстой в русской критике : сб. ст. М.: Гослитиздат, 1952. 510 с.
9. Толстой Л. Н. Повести и рассказы 1872-1886 // Собр. соч. В 22 т. М.: Худож. лит. Т.10. 543 с.
10. Чичерин А. В. Стиль народных рассказов Л. Н. Толстого // Яснополянский сборник. Тула: Приок. кн. изд-во, 1980. С.105-117.
11. Ясперс К. Власть массы // К. Ясперс, Ж. Бодрийяр. Призрак толпы. М.: Алгоритм, 2007. С. 10-185.
12. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла // Призрак толпы. М.: Алгоритм, 2007. С. 186-270.
13. Ортега-и-Гассет Х. Запах культуры. М.: Алгоритм: Эксмо, 2006. 383 с.
14. Толстой Л. Н. Так что же нам делать? // Полн. собр. соч. В 24 т. / под ред. и с примеч. П. И. Бирюкова. М.: Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1913. Т. 13. С. 14244.
15. Толстой Л. Н. Что такое искусство? // Полн. собр. соч. В 24 т. / под ред. и с примеч. П. И. Бирюкова. М.: Тип т-ва И. Д. Сытина, 1913. Т. 19. С. 5-142.
References
1. Cawelti J. G. Izucheniye literaturnykh formul [Adventure, Mystery, and Romance: Formula Stories as Art and Popular Culture] // Novoye lit. obozreniye. 1996. No. 22. Pp. 33-63.
2. Zubets O. P. Skazochnyy apokalipsis L'va Nikolayevicha [Fairy tale apocalypse of Lev Nikolayevich] // L. N. Tolstoy i traditsii nenasiliya v XX v. [L. N. Tolstoy and the tradition of nonviolence in the XXth century]: materials of the symposium. Moscow: Aslan, 1996. Pp. 32-36.
3. Ardens N. N. Tvorcheskiy put' L. N. Tolstogo [Creative way of L. N. Tolstoy]. Moscow: AN SSSR, 1962. 680 p.
4. Tolstoy L. N. O narodnom obrazovanii [About public education] // Coll. op. In 22 vols. Moscow: Khudozh. lit., 1983. Vol. 16. Pp. 7-28.
5. Sat N. D. Osobennosti zhanrovoy poetiki «narodnykh rasskazov» L. N. Tolstogo [Features of the genre poetics of "folk stories" by Leo Tolstoy]: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk [Abstract of Cand. Dis. ... Cand. Philol. Sciences]. Barnaul, 2007. 17 p.
6. Barabanova M. Yu. Khudozhestvennoye svoyeobraziye narodnykh rasskazov L. N. Tolstogo [The artistic originality of folk stories by Leo Tolstoy] [Electronic resource] // Gumanitarnyye vedomosti TGPU im. L. N. Tolstogo. 2012. No. 3. Pp. 40-45. URL: http://tsput.ru/fb/hum/3/files/assets/basic-html/index.html#40 (reference date: 01.09.2017).
7. Sokolov Yu. M. Lev Tolstoy i skazitel' Shchegolenok [Leo Tolstoy and the storyteller Shchegolenok] [Electronic resource] // Lev Nikolayevich Tolstoy: site. Moscow, 2000-2018. URL: http://tolstoy.lit-info.ru/tolstoy/kritika-o-tolstom/sokolov-lev-tolstoj-i-skazitel-schegolenok.htm (reference date: 01.09.2017).
8. L. N. Tolstoy v russkoy kritike [Leo Tolstoy in Russian criticism]: collection of articles. Moscow: Goslitizdat, 1952. 510 p.
9. Tolstoy L. N. Povesti i rasskazy 1872-1886 [Novels and Stories 18721886] // Coll. op. In 22 vols. Moscow: Khudozh. lit. Vol. 10. 543 p.
10. Chicherin A. V. Stil' narodnykh rasskazov L. N. Tolstogo [Style of folk stories by Leo Tolstoy] // Yasnopolyanskiy sbornik [Yasnaya Polyana collection]. Tula: Priok. kn. izd-vo, 1980. P.105-117.
11. Jaspers K. Vlast' massy [The power of the masses] // K. Jaspers, J. Baudrillard. Prizrak tolpy [The specter of the crowd]. Moscow: Algoritm, 2007. Pp. 10-185.
12. Baudrillard J. Prozrachnost' zla [Transparency of evil] // Prizrak tolpy [The specter of the crowd]. Moscow: Algoritm, 2007. Pp. 186-270.
13. Ortega y Gasset H. Zapakh kul'tury [The smell of culture]. Moscow: Algoritm: Eksmo, 2006. 383 p.
14. Tolstoy L. N. Tak chto zhe nam delat'? [So what do we do?] // Full coll. op. In 24 vols / ed. and comm. by P. I. Biryukov. Moscow: Tip. t-va I. D. Sytina, 1913. Vol. 13. Pp. 14-244.
15. Tolstoy L. N. Chto takoye iskusstvo? [What is art?] // Full. coll. op. In 24 vols / ed. and comm. by P. I. Biryukov. Moscow: Tip. t-va I. D. Sytina, 1913. Vol. 19. Pp. 5-142.
Статья поступила в редакцию 24.09.2017 Статья допущена к публикации 30.11.2017
The article was received by the editorial staff24.09.2017 The article is approved for publication 30.11.2017
