CC BY
11
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского,
Омск
НАРОДНОЕ ВОСПРИЯТИЕ ЖИЗНИ В ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ ПРОЕКЦИИ1
Создание словаря, отражающего константы народной рече-мысли (А. А. Потебня), представляется актуальным в связи с антропоцентрической направленностью современной лингвистики и особым интересом последней к национальному своеобразию в вербализации концептов. При работе над новым диалектным словарем мы ориентируемся на несколько принципиальных моментов: во-первых, это опора на реконструкцию диалектной картины мира; во-вторых, такая реконструкция может быть полно представлена в словарных статьях-гнездах; в-третьих, — по возможности максимальная фиксация всех смыслов и презентация их в иллюстративной части словарной статьи, что позволит, как представляется, учесть все оттенки значений, объективированные в словах, их вариантах и дериватах, в коннотативных лексемах, в устойчивых сочетаниях, в прецедентных и в диалектных высказываниях в целом [Харламова 2010].
Наш словарь народной речи Среднего Приртышья отличается тем, что сам материал определяет конкретную наполняемость словарной статьи, поэтому изначально у нас нет жесткой структуры словарной статьи. Гнездовой метод подачи материала, который мы используем в словаре, показывает, как то или иное слово на протяжении истории «растет семантически» (В. В. Колесов), что в свою очередь демонстрирует движение концепта во времени и пространстве. Заглавным словом статьи может быть как имя существительное —Жизнь, так и глагол —Жить. Выбор заглавного слова в данном случае определяется бытованием в наших говорах дериватов как от основы глагола, так и от имен-
1 Статья выполнена при поддержке гранта РГНФ № 12-34-001-78/13(1).
ной формы. При этом мы должны учитывать то, как актуализируются основные значения рассматриваемого репрезентанта в тех или иных производных. Словарная статья Жизнь/Жить показывает лексическое, словообразовательное, семантическое распределение слов с общим значением ‘жизнь’ в говорах полиэтнического региона Среднего Прииртышья и пересечение с культурно значимыми концептами //ш/, Семья, Животные и др.
Жизнь — лексема предельно широкого семантического охвата, и в словаре современного литературного языка определяется как 1) совокупность явлений, происходящих в организмах, особая форма существования и движения материи, возникшая на определенной ступени ее развития (Возникновение жизни на Земле)', 2) физиологическое существование человека, животного (Рисковать жизнью; Дать ж. кому-н. и т.п.); 3) деятельность общества и человека в тех или иных проявлениях (Кипучая ж.; Общественная ж.; Духовная ж. и т.п.); 4) реальная действительность (Провести предложение в ж.; Войти в ж. ‘осуществиться’); 5) оживление, проявление деятельности, энергии (Улицы полны жизни)', возможно и прилагательное жизненный (1, 2, 3, 4 знач.). [Ожегов 1984: 167]. Кроме того, в литературном языке выделяется значение ‘время от рождения до смерти’ (Жизнь коротка', Раз в жизни притворюсь!) и ‘образ жизни’ [Ушаков 1935: 870]. Таким образом, в литературном языке реализуется до семи значений лексемы жизнь, в речи наших информантов находим чаще всего три (независимо от привязки к самой лексеме): ‘физиологическое существование человека и животного’; ‘время такого существования от рождения до смерти’ и ‘образ жизни’. Именно эти значения — время и земное существование (или бытие) — легли в основу восприятия жизни представителей народной культуры. Жизнь как ‘существование’ протекает у всех на глазах, обозрима извне, репрезентируется, как правило, в исследуемых нами говорах глагольными формами: Жывём вот так вот/ как видити так ы-жывём таперь// (с. Чер-няево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010). Жизнь диалектоносителя скорее коллективна, чем индивидуальна, эту особенность мы отмечаем и на грамматическом уровне: доминируют формы множественного числа глагола жить: живём, живут. Стоит отметить доминанту несовер-
шенного вида, т. е. типа глагольного действия, не имеющего места на оси времени: жизнь представляется линейно длящейся, понимается как нечто абсолютное, не имеющее начала и конца. Но как только появляется значение времени существования, мы видим в высказываниях упоминания о рождении и возможности смерти, употребляются формы совершенного вида, жизнь представляется трехчастной (описываемой глаголами родиласъ-вырасла-состариласъ) и на данный момент завершенной: Фею жисъ прожили/ я никуда ни-уходила/ни-уйижала/ и-вот живу вот-щас где я живу/в-этим краю родилась и-вырасла/ и-состариласъ// (с. Черняево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010). Эта «трехчастность», реализуемая через глаголы родиласъ-вырасла-состариласъ, указывает на связь Жизни и Времени, где время манифестируется соответственно с помощью возрастных параметров: рождение— взросление — старение или детство — молодость — старость. Для народной речи характерна конкретность семантики глаголов, поэтому информанты каждый этап жизненного пути именуют отдельным предикатом. Жизнь, на фоне (во время) которой происходит рождение детей, внуков и т. п., мыслится как длинная, неконечная, с множеством вновь приходящих и уходящих поколений: Ко-мне чяс ’тъ ез ’дили оне/ а-типеръ чё/ фее повыросли фее по-роботъм/ да-дети стали дык-ы / ни-приижают// (с. Черняево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010).
Смерть рассматривается как один из аспектов жизни, как часть своей жизни: А-вот я одна асталысъ/ се умер’ли//. Таким образом, жизнь как существование смертью не заканчивается. Как замечает В. В. Колесов, «Живот, конечно, может завершиться смертью, а жизнь— никогда» [Колесов 2006: 535]. Таким образом, происходит пересечение концептов Жизнь и Смерть, что отражается в новом словаре с помощью специальных отсылок.
Время жизни, чаще всего в исследуемой народной речи обозначаемое лексемами век и дорога дорога: Ричуш'ка/она там век идёт//; Прожила пробродила век на-ферме// (с. Черняево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010); Век прожила харашо/ я век кароф продаила/ век кароф даила (с. Паново, Крутинский р-н, В. И. Лепикова, 78 лет, неграмот., старож., 2006); А-тут войны поднялисъ/виш /вот убили у-миня/я
век аднаП (д. Окунево, Муромцевский р-н, Еф. С. Филимонова, 91 год, неграмот., старож., 2003); век пражыла ни-аднаворибёнка ни-принисла// (д. Окунево, Муромцевский р-н, А. И. Окунева, 81 год, 3 кл., старож., 2003); [Хлеб-то пекли?] — Фею дороуу пякли и-блины/ и-пирашки фсякииН (с. Паново, Крутинский р-н, А. П. Додина (Субботина), 78 лет, 3 кл., новосел., 2006); [А дед у Вас кем работал?] — Ну-скотникам фею дарогу кароф пас/ сорак шесть лет прапас// (д. Кам-Курское, Муромцевский р-н, А. Голсбергер муж., новосел, с элементами просторечия, 2005); Корону дэржала фею дороуу (д. Новороссийка, Нововаршавский р-н, Надежда Николаевна, 75 лет, неграмот., укр.-рус., 2004), актуализирующими временной признак жизни, стремится к старости и смерти. В этом отношении показательно завершение высказываний одного из информантов (при ответе на бытовые вопросы, которые не предполагают указаний на всю прожитую жизнь) сетованиями на ушедшее безвозвратно время, на покидающие силы, на то, что все, о чем говорилось, было в «последний раз»: Бол ’шы гъвърю дифчёнки я ни-поеду/ последний рас съез’дила//; Куда уш-чё годна сталь//; Вот так век прожили/ типеръ состарились к-чёрту// (с. Черняево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010).
Следует отметить, что помимо временного признака жизни, диалектные синонимы век и дорога объективируют специфику народного представления о пути-дороге и соответственно связывают Жизнь с концептом Путь/Дорога. Подобное пересечение смыслов у репрезентантов концептов требует адекватного отражения в новом словаре.
Для характеристики восприятия жизни носителей традиционной речевой культуры обратимся к одному показательному диалогу двух женщин — представителей архаического сибирского старожильческого говора (Щенина Мария Николаевна, младшая сестра — Щ; Васильева Екатерина Николаевна, старшая сестра — В):
Щ.Яз -дества ни-пъю половину чайнуш ’ки//
В: Ну и-чё жисъ твая полна ш ’то-ли?/ феё говорят эта/ правду/ран ’шы говорили феё полна надо/ ауа/ а-я чё-та ни-верю/ и-полну пъёш и нипо (...) / вот кака полна? она полну пъёт а-я
скол ’ка налью стол ’ка и-ладно/ што моя жисъ што иё жисъ/ где полнота былау-нас кака? /роботали как волки//
Наш информант Е. Н. Васильева, с одной стороны, дает оценку жизни {неполна), связывая ее с тяжелой, непрестанной трудовой деятельностью {роботали как волки), а с другой — предполагает, что всякая оценка или объяснение феномена жизни бесполезны, ее можно только принять, иными словами, жизнь в ее сознании не подлежит символизации, то есть человеческому обобщению и осмыслению.
Полагаем, что важным аспектом для презентации в словаре является сочетаемость заглавного слова и его вариантов с определениями, показывающая «качество» репрезентанта концепта, т. е. его национальную специфику {жисъ {не)полна, горькая, плохая, непопутна), и выявляющая концептуальные связи в языковом сознании диалектоносителей {жизнь и труд/работа). Аналогичные смыслы представлены в следующих примерах: Робила всю жизъ (Тар. Орл.); Тяжела жизъ была (Знам. Мам.); Но жизъ непопутна! Так всю жизъ и плачем (У.-Иш. Кол.) [СГСрП 1: 210]; В плохую жистъ, в горькую угадали. Какая жистъ раньше была! (Кол. Браж.) [СГСрП 1: 212], где жизнь реализуется в значениях ‘время существования от рождения до смерти’, ‘образ жизни’ и ‘совокупность всего сделанного и пережитого’, а итог всего пережитого дан в высказывании: Как в трубу дым прошёл, так и жисъ прошла: всё в горе да в заботе жил (Тар. Зал., Бор., Кор., Орл., Свид., Тара, Самс.) [СГСрП 1: 212]. Негативная коннотация атрибутивных сочетаний соотносится с высказываниями, где представлена положительная семантика, это, как правило, сочетания глагола-сказуемого с детерминантом-наречием {жили весело, дружно, хорошо, богато): А-чё ран'шы жыли/весело/ дружны былиН (с. Пристанское, Таврический р-н, Т. М. Котова, 68 лет, 7 кл., старож., 2004); Жыли можнэ сказать беднэ нэоченъ дружнэ жылиП (с. Цветочное, Русскополянский р-н, Р. В. Гофман, жен., 73 года, сред.-спец., рус.-укр., 2003); А-сичяс/от очень харашо жыву/ правда-от (...)// (с. Пристанское, Таврический р-н,
Т. М. Котова, 68 лет, 7 кл., средн.-спец., старож., 2004); У- няво фсё на-свете было/ бауато жылП (д. Голубовка, Седельни-ковский р-н, А. Ф. Матюкова, 87 лет, неграмот., рус.-бел., 2001).
Жизнь как процесс представлена прежде всего в глаголах с корнем жи-\ жить {живут, живём, живёшь, жил, жила), прожить {прожила/и), пережить {пережила), доживать {доживаю) др.: Седни живём - зафтра перевернёся// (д. Черняево, Тарский р-н, ?, 2001); Ничё/ слава боуу дажываю век// (с. Конезавод, Марьяновский р-н, С. С. Судакова, 93 года, 1 кл., новосел., 2005); Вот так век прожили/ типерь состарились к-чёрту// (с. Черняево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010).
Жить может не только человек или животное, в диалектных рассказах о чудесах обнаруживаем глагол с семантической доминантой ‘существование и развитие живого организма’ в отношении мифологического существа, именуемого диалектоно-сителем гайдук (уайдук): Ты-ш ня-знаеш што в- уайдуке было? Так эта ён-жэ тожэ был калдун {..у/Рядам жыли//Купили у-их тёлку у- уайдука (...)// (с. Соловьевка, Седельниковский р-н, А. Ф. Матюкова, 87 лет, неграмот., рус.-бел., 2001). Последний пример демонстрирует и одно из со-значений анализируемого слова — его пространственную семантику (через детерминант рядом).
В народной речи Среднего Прииртышья живут растения и неодушевленные предметы: праздники, вещи, деревня, город и т. п.: Огурцы не жили— сколький год здесь живём (Тар. Тара); Так корзиночка до сих пор у нас живёт (У.-Иш. Кайлы); Балахоны жили (Тар. Тара); Они рядом живут, оба праздника (У.-Иш. Уг.); Лес рубили в определённое время— воспожинка была, но я забыл, когда эта воспожинка живёт (Тар. Тара) [СГСрП 1: 212]; Но-деревня щяс жывёт ф-плахом состоянии// Биз-диревни уорот жыть не-сможет// (п. Черлак, Черлакский р-н, И. Я. Никитенко, муж., 84 года, грамот., средн.-спец., рус.-укр., 2004), эксплицируя значение ‘быть, существовать’, значимое для народного восприятия жизни.
В исследуемых говорах сема ‘трудная жизнь’ и соположение жизнь — труд актуализируются не только в номинативах, но и в глагольных формах: Ну-так уот и- работали и-жыли и-ели/ и-фсё былоН (д. Астыровка, Горьковский р-н, Т. М. Ячме-нёва, 85 лет, 4 кл., новосел., 2006); Вот так детка мы жыли/и-работали ад-зари да-зариП (с. Пристанское, Таврический р-н,
Л. Д. Чередниченко, жен., 62 года, ?, новосел., 2004); Мы жылы тяжило дит'мы/тоди було двенацътъ уот парнишки/двенацътъ уот девочки/уже работалы//, Так тяжело мы в-вайну жылыП (п. Русская Поляна, Русскополянский р-н, Ев. Гугулинская, 75 лет, рус.-укр., 2003).
Актуализация семантики ‘время существования от рождения до смерти’ сопровождается репрезентацией со-значе-ния ‘трудная жизнь’ и через контекстуальные синонимы: Да и жывём/мучимся/мучююс/милая матушка//Какое жытъё? Бох с'мерт'ти ни-даёт//фсё пирижыла// (д. Окунево, Муромцевский р-н, Е. А. Горбанина 94 года, неграмот., старож., 2003). Синонимический ряд объективирует и еще одну особенность русской ментальности, что находит отражение в новом словаре с помощью системы отсылок. Наши диалектоносители, как правило, не мыслят себя без односельчан, вне своего дома-села, деревни. Это коллективное сознание отражается на грамматическом уровне в формах множественного числа глагола (жывём, мучимся, жыли): Жывём вот так вот/ как видити так ы-жывём таперъН (с. Черняево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010); Варыли свиньям картошку/ (...) Так и жыли/1 (д. Короленка, Седельниковский р-н, Е. Г. Борнюк, жен., 78 лет, 2 кл., рус.-бел., 2004.).
Специфику народного мировосприятия обнаруживаем в широком ряду синонимов к глаголу жить с семантикой ‘трудная жизнь’ — пробродила, дакавырялисъ, карапкыюсъ, перебиваимся, путаемся, уарую (уароватъ); калыкала, откалыкла (калыкатъ), дыбаю, скрыпим/скрьтиш {скрипеть): Ну как сказать пириби-ваимсяІІ (с. Паново, Крутинский р-н, М. А. Маслова, 72 года, неграмот., старож., 2006); Прожила пробродила/ век на-ферме// (с. Черняево, Тарский р-н, Е. Н. Васильева, 85 лет, грамот., старож., 2010); Ну-тут нимношка абзавилисъ//Ну ват-так// Вот так и дакавырялисъ/ да-этава уода// (с. Горьковское, Горьковский р-н, П. Г. Цупиков, 83 года, 4 кл., рабочий, новосел., 2006); Я вот ещё дыбаю помаленьку!/ (Красный Яр, Крутинский р-н, старож., 1999) [Картотека Словаря]; Ну-уж мы-то не-живём скрьтим/Как жызнъ? Тол'ко скрыпишП (д. Окунево, Муромцевский р-н, Е. П. Окунева, 83 года, ?, старож., 2001); Жыф/ скрипеть буду// (п. Нижняя Омка, Нижнеомский р-н, А. С. Беки-
шев, 77 лет, ?, старож., 2002); Картошки посадили. Окучивать не можем. Вот так и путаемся помаленьку (д. Утускун, Усть-Ишимский р-н, старож., 1979) [Картотека Словаря]; Ну-вот и-теперъ тожэ уарую/ вот/ старая теперъ//вот уарую адна// (с. Денисовка, Седельниковский р-н, О. И. Усакова, 70 лет, 3 кл ., рус.-бел., 2001); А-я осталась адна/ и-вот калыкала после вайны//; Вот я и-калыкала// Аткалыкала кое-как нимнога пажыла/ дети паивилися// (д. Окунево, Муромцевский р-н, Окунев А. И., 81 год, 3 кл., старож., 2003). Синонимические ряды занимают отдельную зону в нашем новом словаре.
В глаголах с корнем жи- и их синонимах в народной речи манифестируется пространственная семантика ‘жить в каком-то месте, по соседству’: Мы с-краю на-край жыли/ к-дому/стре-лялиП (д. Ингалы, Болыпереченский р-н, А. И. Буш, жен., 70 лет, 3 кл., разнораб., старож., 2007); Тут деситъ лет я прасидела-ну// (с. Антоновка, Нижнеомский р-н, Н. С. Даль, жен., 67 лет, 8 кл., разнораб., новосел., 2007); Нет я на-зимле жылаП (д. Новорос-сийка, Нововаршавский р-н, А. С. Сербина, 74 года, ?, новосел., 2004); Тут козакэ жэлы//Вот Андрэефка слэхалы?// (д. Неверов-ка, Таврический р-н, В. И. Усикова, 83 года, 6 кл., рус.-укр., 2004); Жыли ф-Казахстани/ ф-сорак фтаром уоду пашла ф-школуП (с. Пристанское, Таврический р-н, В. Ф. Ботова, 69 лет, ?, рус.-укр., 2004); Мы там жыли я там замуш вышла// (д. Турге-невка, Калачинский р-н, В. М. Швец, 78 лет, грамот., рус.-укр., 2004); Нет/ мы ф-пригаради жылиП (с. Пристанское, Таврический р-н, В. Ф. Ботова, 69 лет, ?, рус.-укр., 2004); Там есъ кирамичиский /там мая дочка жывёт возле кирпичнава завода// (д. Тургеневка, Калачинский р-н, В. М. Швец, 78 лет, грамот., рус.-укр., 2004); Там на-краю жывёт уарбатая старушка адна// (д. Короленка, Седельниковский р-н, Е. Г. Борнюк, жен., 78 лет, 2 кл., рус.-бел., 2004); У-нас в-районе где жывут Кадэрмасы// (с. Воскресенка, Калачинский р-н, Г. У. Кадермас, жен., 65 лет, 5 кл., доярка, рус-чеш., 2005). Пространственное значение передается с помощью слов-детерминантов, чаще всего в этой функции выступают наречия тут, у нас в районе, с краю на краю, на земле ‘в частном доме’. Зона сочетаемости манифестирует этот аспект семантики анализируемого слова.
В говорах Среднего Прииртышья глагол жить объективирует еще один аспект семантики ‘совместное проживание’: А дедушка жыу портным работав дома жыу а бабушка по-хозяйсве была и фсёН (д. Тургеневка, Калачинский р-н, П. Е. Кулакова, 77 лет, грамот., новосел., 2004); Сын са-мной жывёт//С-писят вас'мова уода нижынатыйП (д. Красный Яр, Нововаршавский р-н, Л. Н. Марковская, 70 лет, грамот., новосел., 2004); С-Васей Башмаковым жылаП (с. Пристанское, Таврический р-н, Т. П. Скрипник, жен., 67 лет, грамот., рус.-укр., 2004); Как-рас началась пасивна/мы сироты жыли без-радитилейИ (с. Пристанское, Таврический р-н, Л. Д. Чередниченко, жен., 62 года, грамот., новосел., 2004); И вмэсте з-Борей мы жыли двадцать два уода// (д. Тургеневка, Калачинский р-н, О. С. Ра-фаль, жен., 75 лет, грамот., рус.-укр., 2004). Сема ‘совместное проживание’, репрезентированная в приведённых высказываний (дома, со мной, с Васей, вместе — актуализаторы значения), показывает связь концептуальных смыслов Жизни и Семьи, что находит отражение в новом диалектном словаре народной речи Среднего Прииртышья.
Значение ‘образ жизни’ реализуется в следующем контексте: Ой красивый дом был двухэтажный/мы-бы там провели-бы эта сама/ и таг-бы жыли// (с. Пристанское, Таврический р-н, Т. М. Котова, 68 лет, 7 кл.. средн.-спец., старож., 2004) и ряде устойчивых сочетаний жить в зятьях (зятевьях) ‘жить у жены в доме’, жить вербой ‘не выходить замуж’, жить на (чьей-то) шее ‘быть на чьем-либо иждивении’: В зятевьях он живёт (У.-Иш. У г.); Если будете вербами жить, так не измозолишься (У.-Иш. Пан.); Живёт на шее у отца с матерью (Ом. повеем.) [СГСрП 1: 212].
В исследуемой нами диалектной речи контекстное окружение может выявить новые со-значения у известного глагола. Так появляется значение ‘выздоравливать’ в высказывании: У-ей приступы эти -та были ана успеет забешти пазванить скорую вызавуть (...) так успеют уколы зделать/ она тады живеть щас апять а тут ужо прибеула а не-успелиП (с. Соловьёвка, Седельниковский р-н, А. Ф. Матюкова, 87 лет, неграмот., рус.-бел., 2001). Ср.: жить ‘бодрствовать, не спать’ (волог., яросл., арх.) [СРНГ 9:195].
Кроме того, в высказывании Получаит он читыри с-лиш-ним тысячи//Мы на-дедавы жывём а сваю унучкам даю (...)// (д. Короленка, Седельниковский р-н, Е. Г. Борнюк, жен., 78 лет, 2 кл., рус.-бел., 2004) реализуется значение ‘средства к существованию’, известное древнерусскому языку у слова житие как ‘имение, имущество’ [СлРЯ Х1-ХУП 5: 116] или ‘имущество, нажитое’ у живот и жизнь [ДРС 3: 258, 265] и многим говорам русского языка у лексем живот и жизнь [СРНГ 9: 158, 172].
Таким образом, в зависимости от контекста речь может идти о разных аспектах жизни носителя народной ментальности. Выбор глагола жить, как отмечает В. В. Колесов, не случаен, именно этот выбор «подчеркивает активность существа в развитии» [Колесов 2004: 48]. Кроме того, глагол общим своим смыслом (смысловой доминантой — ‘существование живого организма’), выраженным прежде всего корнем, соотносится с целым рядом имен существительных, пришедших в наш язык и в говоры русского языка в разные эпохи и репрезентирующих разные формы жизни: жи-вот — биологическая, жи-тие — социальная, жи-знъ — духовная. Все эти формы представлены в исследуемых нами говорах, а конкретные значения каждой (и глагола в том числе) объективируются в синонимах и словообразовательных рядах от этих форм, показывающих семантическое развитие смысловой доминанты и обогащение смыслом, проявляющиеся в развитии со-значений. Все это и составляет специфику мировосприятия сельскими жителями данного фрагмента мира и наполняет словарную статью Жизнь/Жить.
Литература
Колесов 2004 — В. В. Колесов. Слово и дело: Из истории русских слов.
СПб: Изд-во СПбГУ. 2004.
Колесов 2006 — В. В. Колесов. Русская ментальность в языке и тексте.
СПб: Петербургское Востоковедение. 2006.
Харламова 2010 — М. А. Харламова. Что? Где? Когда? О трудностях лексикографа // Вестник Омского университета. 2010. № 1. С. 82-87.
Словари
ДРС — Словарь древнерусского языка (Х1-Х1У вв.) / Гл. ред. Р. И. Аванесов. Т. III. М.: Русский язык. 1990.
Картотека Словаря— Картотека «Словаря говоров Среднего Прииртышья», хранящаяся на кафедре исторического языкознания ОмГУ им. Ф. М. Достоевского.
Ожегов 1984— С. И Ожегов. Словарь русского языка. М.: Русский язык. 1984.
СРНГ — Словарь русских народных говоров / Под. ред. Ф. П. Филина, Ф. П. Сороколетова. Т. 1-43. М.-Л: Наука. 1965-2010.
СлРЯ Х1-ХУП— Словарь русского языка Х1-ХУПвв. Вып. 1-29. М.: Наука (Вып. 1-28), Азбуковник (Вып. 29). 1975-2011.
СГСрП 1992 — Словарь старожильческих говоров Среднего Прииртышья /Под ред. Г. А. Садретдиновой. Вып. 1-3. Томск: Изд-во ТГУ. 1992.
Ушаков — Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 1-1У. М.: Советская энциклопедия (Т. I), Гос. изд-во иностр и нятт сл. (Т. П-1У). 1935-1940.
