CC BY
0
Научно-практическая статья
УДК 159.99+376.5+37.062 © Книжникова С. В., Хайлова В. В., 2024
doi: 10. 24412/1999-6241-2024-398-320-329
5.3.9. Юридическая психология и психология безопасности
Нападения на образовательные организации: представления обучающихся о феномене и ресурсы профилактики
Светлана Витальевна Книжникова, кандидат педагогических наук, доцент кафедры общей и социальной педагогики 1 osvita2003@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-7627-1526
Виолетта Владиславовна Хайлова, слушатель 1 hailovavioletta3108@gmail.com; https://orcid.org/0009-0008-3361-7265 ' Кубанский государственный университет, 350040, Краснодар, ул. Ставропольская, 149, Россия
Реферат. Введение. Нападения школьников и студентов на сверстников и педагогов в стенах образовательных организаций вызывают общественный резонанс, закономерную тревогу и учащение таких эпизодов. Цель — выявление представлений студентов о феномене массовых расправ (амоке, шутинге) и ресурсов профилактики. Материалы и методы. Теоретико-методологическими основаниями исследования выступают научные представления о феноменологии массовых расправ, концепции девиантности и теоретические положения о деструктивном поведении детей и молодежи, научные данные о ненависти как психологическом явлении. Основным методом сбора эмпирической информации выступил опрос 434 студентов, организованный через социальные сети и чаты, которые своей тематикой ориентированы на молодежную аудиторию. Результаты и обсуждение. Результаты опроса показали, что студенты не в полной мере осознают все группы факторов совершения массовых расправ. Многими респондентами отрицаются научно достоверные данные о влиянии хабитуализации насилия («опривычивания»), о тенденциях к росту среди молодежи установок, разрешающих насилие, на совершение массовых убийств и расправ. Студенты не видят связи между особенностями характера, из-за которых человек агрессивно реагирует на конфликты и трудности (отнесенными к значимым причинам амока), и распространением агрессивного медиаконтента (снижение доли которого не воспринимается как действенный способ профилактики). Большой объем насилия, агрессивности, враждебности в медийно-информационной среде не замечается или не воспринимается как фактор амока. Выводы. В качестве самого эффективного способа профилактики трагедий респонденты видят обучение детей и молодежи способам обеспечения своей безопасности в случае нападения, что, по сути, является мерой минимизации ущерба, а не профилактикой. Милосердие, взаимная забота и поддержка, волонтерство респондентами в слабой степени наделяются превентивными ресурсами, что противоречит научным данным о возможностях нивелирования социальной эксклюзии (выступающей одной из значимых причин амока).
Ключевые слова: амок, шутинг, массовые убийства, преступления ненависти, образовательные организации, студенты,
профилактика
Для цитирования: Книжникова С. В., Хайлова В. В. Нападения на образовательные организации: представления обучающихся о феномене и ресурсы профилактики // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2024. Т. 29, № 3(98). С. 320-329. Шр*/Ш.огд/10. 24412/1999-6241-2024-398-320-329
Scientific and Practical Article
UDC 159.99+376.5+37.062 © Knizhnikova S. V., Khaylova V. V., 2024
doi: 10. 24412/1999-6241-2024-398-320-329
5.3.9. Legal Psychology and Psychology of Security
Attacks on Educational Organizations: Learners' Perceptions of the Phenomenon and Prevention Resources
Svetlana V. Knizhnikova, Candidate of Science (in Pedagogy), Associate-Professor at the chair of General and Social Pedagogy 1 osvita2003@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-7627-1526
Violetta V. Khaylova, trainee 1; hailovavioletta3108@gmail.com; https://orcid.org/0009-0008-3361-7265 ' Kuban State University, 149 Stavropolskaya st., Krasnodar, 350040, Russia
Abstract. Introduction. Attacks by pupils and students on peers and teachers inside educational organizations cause public resonance, and the increased number of such episodes is naturally alarming. The aim is to identify students' perceptions of the phenomenon of mass violence (amok, shooting) and prevention resources. Materials and Methods. The theoretical and methodological basis for the study includes scientific ideas about phenomenology of massacres, concepts of deviancy and theoretical provisions on the destructive behaviour of children and youth, scientific data on hatred as a psychological phenomenon. The main method of collecting empirical information was a survey of 434 students organized through social networks and chat rooms, which are student-oriented in their topics. Results and Discussion. The survey results show that students are not fully aware of all groups of factors in committing massacres. Many respondents deny scientifically reliable data on the influence of habitualization of violence ('habituation'), on the tendency of growing attitudes among young people that permit violence, on the commission of mass killings and massacres. Students do not realize the connection between the character traits that make a person react aggressively to conflicts and difficulties (classified as significant causes of amok) and the dissemination of aggressive media content (the reduction of which
is not perceived as an effective means of prevention); a large amount of violence, aggressiveness, hostility in the media and information environment is not noticed or is not perceived as a factor of amok. Conclusions. As the most effective way to prevent tragedies, respondents see teaching children and young people how to ensure their safety in case of an attack, which, in fact, is not prevention, but a measure to minimize the damage. Mercy, mutual care and support, and volunteering are hardly considered by respondents as preventive resources, which contradicts with scientific data on the possibilities of levelling social exclusion (which is one of the significant causes of amok).
Keywords: аmok, shooting, mass killings, crimes of hatred, educational organizations, students, prevention
Citation: Knizhnikova S.V., Khaylova V. V. Attacks on Educational Organizations: Learners' Perceptions ofthe Phenomenon and Prevention Resources. Psychopedagogy in Law Enforcement. 2024. Vol. 29. No. 3(98). Pp. 320-329 (In Russ.). https://doi.org/10. 24412/1999-6241-2024-398-320-329
Основные положения
1. Студенческая молодежь не в полной мере осознает все группы факторов совершения массовых расправ; отрицает научно достоверные данные о деструктивном влиянии хабитуализации насилия («опривычивания»), о тенденциях к росту среди молодежи установок, разрешающих насилие. Студенты заблуждаются относительно действенных мер профилактики: не видят превентивного ресурса в психолого-педагогических мероприятиях, а профилактику отождествляют с мерами рационального реагирования на случившееся нападение.
2. Превентивное диагностирование риска нападений должно предполагать раннее выявление у подростков и молодежи таких психологических маркеров, как переживание текущих фрустрирующих, психотравмирующих, стрессовых обстоятельств и накопление отрицательных эмоций; субъективное ощущение социальной эксклюзии; чувство ненависти и желание расправиться с обидчиками; моральное отстранение от некоторых категорий людей, воспринимаемых как недостойных гуманности; компенсирование изначального переживания исключенности, ущербности через самовозвеличивание, наделение себя ролью мстителя, «очистителя от скверны», «восстановителя справедливости»; разрешительные установки на агрессию, насилие.
3. В качестве психолого-педагогической профилактики видятся: поддержка обучающихся в трудных жизненных ситуациях, сопровождение социально-психологической адаптации обучающихся из групп риска; реализация образовательных проектов, популяризирующих навыки конструктивного общения, рациональный выбор копинг-стратегий; стимулирование детей и молодежи к волонтерской деятельности с установками на милосердие и социальную вовлеченность; формирование навыков ассертивного противостояния в ситуациях девиантогенного воздействия медиасреды, вовлечения в деструктивные сообщества и подстрекательства к насилию.
Введение
Актуальность, значимость и сущность проблемы.
В последние годы широкий общественный резонанс вызывают участившиеся нападения в общественных местах и образовательных учреждениях. В журналистских репортажах подобные явления называют такими словами, как «шутинг», «скулшутинг», «колумбайн». Криминологи причисляют их к преступлениям ненависти (hate crimes) и экстремизму.
В психологии и этнологии получил распространение термин «амок» (англоязычные исследования оперируют словами аmok, аmock, аmuck, немецкоязычные — Amok, Amoklauf, Amoklaufen). Некоторые ученые рассматривают амок через призму психиатрии '. Объединяет разноречивую терминологию сущность явления: обусловленное ненавистью нападение в общественном месте на мнимых или реальных обидчиков в целях нанесения им максимального ущерба.
Следует признать, что в общем объеме насильственных преступлений амок занимает достаточно скромное место, но вред, наносимый жертвам, и общественная опасность такого поведения максимальны.
Закономерно, что эпизоды нападений в общественных местах имеют социально-дестабилизирующие эффекты. Особую тревогу вызывают нападения в стенах образовательных учреждениях на обучающихся и педагогов. Нашей стране не удалось избежать подобных трагических случаев, что актуализирует изучение причин, динамики и разновидностей амока. В числе важных научных задач должна стать систематизация накопленных и получение новых научных данных о факторах детско-юношеского амока, что позволит оптимизировать профилактику массовых расправ и коррекцию личностных предикторов риска у детей и молодежи.
Цель — выявление представлений студентов о феномене массовых расправ (амоке, шутинге) и ресурсах профилактики.
Теоретическая значимость статьи заключается в уточнении групп факторов и маркеров риска амока (шу-тинга); практическая значимость состоит в обозначении «мишеней» диагностики и направлений профилактики нападений на образовательные организации.
Теоретические предпосылки, степень изученности и обзор проблемы. Обозначенное выше разнообразие терминов обусловлено разноаспектностью изучения феномена: одни исследователи осмысливают правовую (вернее, противоправную) сторону, другие изучают психолого-психиатрическую сущность, третьи характеризуют процессуально-поведенческие и структурно-динамические характеристики нападений, расправ. Обстоятельное изучение массовых убийств в России проведено А. В. Голенковым, М. Н. Идрисовой, А. Ю. Черновой, Д. Е. Ивановой [1]. Необходимо заметить, что массовые убийства являются актуальной проблемой не только для нашей страны, но и для стран Северной Америки, Южной Америки. Так, в работах J. Fox, J. Levin описаны тенденции, характеристики массовых
1 Стоименов Й. А., Стоименова М. Й., Коева П. Й., Коев Г. М., Попов П. Л., Стойменова Л. Ц. Амок (Amok) // Психиатрический энциклопедический словарь. Киев, 2003. С. 1200.
убийств в США [2]. В связи с распространенностью явления в США создаются организации, специализирующиеся на предотвращении массовых расстрелов (например, Фонд поддержки безопасности огнестрельного оружия) 2. Проблема для США действительно актуальна в связи с тем, что распространенность массовых убийств, по некоторым оценкам (А. Lankford), в шесть раз превышает общемировые показатели [3]. Согласно последние научным данным T. H. Roza, A. M. Valença, M. F. Alexandre, Бразилия также переживает всплеск массовых убийств [4].
В научной литературе ученые по-разному объясняют рассматриваемое явление. А. Н. Сотников трактует амок, исходя из юридической практики, и понимает атаку ненависти как «противоправное, общественно опасное деяние, совершаемое с применением насилия в отношении одного или более лиц по мотивам предубеждения, ненависти или неприязни к представителям какой-либо социальной группы» [5]. С. В. Книжникова раскрывает данное понятие как «проявление неистовой ярости, ненависти, выливающихся в массовую расправу над людьми» [6]. Ю. А. Клейберг говорит об амоке как о психическом состоянии, которое характеризуется внезапной немотивированной агрессией с человеческими жертвами или без них [7].
Помимо насилия, выступающего неотъемлемой характеристикой данного понятия, M. Booty отмечает, что часто для такого преступления используется огнестрельное оружие (shooting с англ. — стрельба) [8], нападающие могут использовать также холодное оружие, взрывчатые вещества и яды. В исследовании G. Brucato осуществлено сравнение психотических симптомов массовых убийц, совершивших преступления с помощью огнестрельного оружия, и массовых убийц, расправившихся с многочисленными жертвами иными средствами [9]. R. R. Girgis описал массовые убийства, совершенные в стенах образовательных учреждений [10]. H. M. Hesson представил виктимологи-ческий анализ массовых убийств как с использованием огнестрельного оружия, так и без него [11].
Ученые отмечают, что поведение человека, совершающего такую массовую расправу, характеризуется нарушен-ностью сознания, которая сопровождается сильнейшим эмоциональным возбуждением с последующей амнезией и истощением. А. В. Голенков указывает, что после агрессивной расправы имеется высокая вероятность суицидального акта у нападавшего [12]. Амок сопровождается переживаниями острой ненависти, что является специфичным для данного вида вооруженного насилия.
Особое место среди массовых убийств занимают нападения на обучающихся и педагогов в образовательных учреждениях. В. С. Пиркина массовую расправу в стенах образовательных организаций характеризует как «преднамеренные целенаправленные действия агрессивного или смертоносного поведения, направленного по отношению к сверстникам и педагогам с целью нанесения вреда другому человеку, травмы или смерти» [13].
Масштабный резонанс вызвало массовое убийство, совершенное в штате Колорадо в школе Колумбайн в 1999 г. Это нападение из-за своей особой жестокости и безжалостности спровоцировало массовую панику и вызвало волну подражаний, о чем свидетельствуют H. J. Girard, E. Aguilar [14]. J. Schildkraut считает, что впоследствии образовалась так называемая колумбайн-субкультура 3, которой придерживаются подростки, восхищающиеся известными убийцами и пытающиеся повторить нападения на образовательные учреждения [15].
Хотя скулшутинг фиксировался в США еще с 70-х гг. прошлого века, именно это преступление стало образцом для многих последующих подражаний, терактов-копий, совершенных подростками в США, а затем и в других странах. Поэтому в научных источниках фигурируют соответствующие термины. Например, В. Д. Никишин в своих работах использует такое понятие, как «колумбайн-акт», и говорит о нем как о субкультурном течении, выступающем крайней формой деструктивного поведения среди учащихся образовательных учреждений [16].
Значимой представляется научная информация В. Д. Бадмаевой о стадиях, через которые проходит поведение нападающего, в ходе совершения преступления:
— стадия, на которой изначально нарастает социально-психологическое неблагополучие и которая характеризуется различными фобиями, нестабильной самооценкой, чувством одиночества и обиды;
— стадия аккумуляции отрицательных эмоций, проявляющихся в накоплении ненависти к тем, кто ранее мог или хотел обидеть нападавшего. Т. С. Волчецкая обращает внимание, что у агрессора происходит повышение самооценки посредством компенсаторного самовозвеличивания, формируются планы и действия желаемой расправы, повышается интерес к аналогичным, ранее совершенным жестоким преступлениям [17];
— стадия непосредственно самого нападения, сопряженная с аффективным проявлением, крайне сильным возбуждением, символизацией атаки, приуроченной к определенной дате, в которую ранее совершали данный акт насилия;
— стадия эмоционального опустошения нападавшего, в которой происходит спад возбуждения, наступает сильнейшая слабость и возможны проявления амнезии (подчеркнем, что данная стадия может закончиться суицидальным поступком нападавшего) [18].
Естественно, крайне важно определить причины и поводы, побуждающие несовершеннолетних к совершению массовой расправы. Информацию о факторах можно систематизировать с помощью анализа биографий нападавших подростков, сведений правоохранительных органов, находящихся в открытом доступе, а также имеющихся научных данных. П. В. Морозов утверждает, что амок детерминирован как индивидуально-личностными предикторами, так и социокультурными [19]. Нельзя пре-
2 Mass Shootings in the United States: An Everytown for Gun Safety Support Fund Analysis, March 2023. URL: https:// everytownresearch.org/mass-shootings-in-america/ (дата обращения: 19.03.2024).
3 Движение «Колумбайн» — запрещенная в России террористическая организация.
небрегать информацией о факторах физического окружения.
К факторам физической среды / окружения можно отнести малоизученное влияние гелиофизических условий на активность человека, в том числе и на агрессивное поведение индивидов, на преступность, что изучается А. Н. Игнатовым, П. Е. Григорьевым [20]. И. А. Семенцова описывает научную дискуссию о связи времен года и характера погоды с уровнем преступности [21]. К названному ряду факторов физического окружения можно добавить тип застройки и физических параметров среды (место массового скопления людей; возможности проникновения злоумышленника на место атаки; удобство для последующего бегства преступника и т. д.) и др.
В перечень факторов социальной среды, по мнению A. Rodas, входят общие социальные факторы преступности: дисфункции институтов культуры, образования, религии, морали; социальное расслоение с несправедливым распределением ресурсов; риск девиантного и делинк-вентного поведения среди детей, выросших в неблагополучном социальном окружении, и др. [22] Е. Г. Дозорцева и соавторы указывают на такой фактор, как подражание ранее случившимся нападениям, подробно обсуждаемым в СМИ [23]. Е. В. Михайлова в качестве важного предиктора видит социальную эксклюзию будущего преступника (ис-ключенность из референтных групп) [24]. И. Н. Мосечкин связывает вооруженные нападения на учебные заведения с хабитуализацией агрессии и пропагандой «культа насилия», с популярностью и распространенностью медиана-силия (в различных медиапродуктах и медиасредах) [25]. О. В. Дамаскин, рассматривая скулшутинг с педагогической точки зрения, в качестве причин называет ошибки воспитания, ведущие к социопатиям, психотравмирующие ситуации и трудные жизненные обстоятельства у обучающихся, унижения и травлю в ученическом коллективе [26].
Персонально-биологические факторы, полагает С. И. Гусев, представлены психическими патологиями, заболеваниями (психопатия, умственная отсталость, повышенная возбудимость центральной нервной системы, нейрогуморальные отклонения) [27]. Сюда также включаются физические дефекты и ограничения здоровья, провоцирующие эксклюзию в детско-юношеских коллективах.
Известный американский исследователь феномена массовых убийств детьми П. Лангман осуществил попытку систематизировать данные о нападениях и выделил психопатические, психотические и травмированные типы скулшутеров. По его мнению, риск совершения нападений имеют лица с перенесенными ранее серьезными травмами, с симптомами шизофрении или шизотипического расстройства личности, а также серьезными социальными и эмоциональными нарушениями врожденного и приобретенного характера [28].
В перечень персонально-психологических факторов Л. А. Дегтева включает высокий уровень агрессивности [29]. Г. В. Бембеева обнаруживает у нападавших переживание внутреннего саморазрушения, нестабильную самооценку и наличие комплексов неполноценности, ощущение себя одиноким, субъективное чувство враждебности и мсти-
тельности, нарушение ценностно-смысловой нравственной сферы [30]. Л. В. Баева утверждает, что амок, в отличие от терроризма (направленного на устрашение и получение власти, контроля), — это, в первую очередь, «преступление-демонстрация, манифестация своего Я для решения проблем собственного бесцельного существования в безуспешных поисках „высшего" смысла»; в таком преступлении отражается «экзистенциальный кризис между желаемым и реальным, между попыткой заявить о грандиозности своего Я и неспособностью найти свое достойное место в социальной среде» [31, с. 17].
Н. Н. Андреева отмечает, что средний возраст скулшутеров варьируется от 13 до 19 лет. Но уже в младшем школьном возрасте педагоги и родители могут заметить у ребенка маркеры риска [32].
Для понимания персональных психологических причин амока нельзя не обратиться к концепту «ненависть». Ненависть всегда осмысливается в ряду таких явлений, как агрессия, насилие, гнев, враждебность. Так, ненависть определяется следующими характеристиками: сложностью аффективного конструкта; результатом повторяющихся негативных переживаний; предмета восприятия ненависти как причины данных негативных переживаний; восприятием предмета ненависти как социально доминирующего, властвующего над ненавидящим индивидом. Как подчеркивает Г. М. Бреслав, для трансформации ненависти в насилие угроза должна быть длительной или / и повторяющейся [33]. При однократной угрозе формируется не ненависть, а эмоция гнева. Ненависть выливается в атаку, в нападение, при наличии аттитюдов, нормализующих агрессивное поведение, при враждебной интерпретации действительности.
Общественно-государственными структурами предпринимаются различные усилия для минимизации и профилактики подобного рода нападений. К ним Е. А. Артамонова относит создание пропускных систем контроля в общественных местах, которые призваны задержать вооруженного преступника: арочные металлодетекторы, системы видеонаблюдения и оповещения об угрозе, оборудование выходов эвакуации, заградительные барьеры на подъездах к учреждениям и др. [34]. Родителям в некоторых странах рекомендуют покупать для школьников рюкзаки с пуленепробиваемыми вставками, способными уберечь от пуль во время вооруженного нападения.
В учебных заведениях проводятся тренировки педагогов, персонала и детей к быстрому реагированию на нападения. Для родителей разрабатываются разнообразные рекомендации по обучению своих детей конструктивным способам защиты и спасения при нападении.
Параллельно многочисленные государственные и общественные организации ведут мониторинг цифрового пространства в целях выявления лиц и сообществ, планирующих нападение или интересующихся такой тематикой. В качестве интернет-маркеров специалисты называют: наличие в никнеймах в социальных сетях (псевдонимах) заимствований имен и / или фамилий Харрис / Клиболд / Росляков и т. д.; использование в постах словосочетаний, фраз и аббревиатур NBK, ПУ, «Мафия плащей», KMFDM, Kill mankind, «джоки», Humanity is overrated и т. д.; дата
«20 апреля» (часто ставится в статусе или в графе «День рождения» персональных страниц в социальных сетях) — отсылка к нападению в школе Колумбайн; наличие большого количества аудиозаписей, почитаемых «скулшутерами» (музыкальные группы Foster The People — Pumped up Kicks, Rammstein, KMFDM).
В целом анализ разнородной информации о причинах и обстоятельствах, провоцирующих амок, приводит к выводу, что факторы рационально дифференцировать на сре-довые и персональные. Средовые, в свою очередь, следует подразделить на факторы физической среды / окружения и факторы социальной среды. В группе персональных факторов целесообразно выделить персонально-биологические и персонально-психологические. Очевидно, что факторы физической среды и персонально-биологические факторы практически не поддаются педагогическому влиянию. Тогда как на факторы социальной среды и персонально-психологические факторы вполне можно воздействовать силами, ресурсами образовательных организаций.
Для оптимизации профилактики и минимизации возможного ущерба необходим обстоятельный анализ представлений обучающихся о феномене амока, что будет способствовать уточнению содержания превентивной работы в образовательных организациях.
Материалы и методы
Теоретико-методологическими основаниями исследования выступают: научные данные о феноменологии массовых расправ, концепции девиантности и теоретические положения о деструктивном поведении детей и молодежи, научные представления о ненависти как о психологическом явлении.
Основным методом сбора эмпирической информации выступил опрос, организованный посредством цифрового пространства с использованием Яндекс.Формы. Приглашение и ссылка распространялись через социальные сети и чаты, которые своей тематикой ориентированы на молодежную аудиторию. Опрос был проведен в начале 2024 г.
Цель опроса заключается в выявлении представлений студентов о скулшутинге (амоке, массовых убийствах, массовых нападениях), что позволит точнее определить оптимальные направления профилактики.
Опросник состоял из преамбулы (обращение к респонденту от имени организаторов опроса, краткое описание задач исследования и гарантии анонимности), демографических данных респондента (пол, возраст) и шести вопросов.
Первый вопрос был сформулирован следующим образом: «Приходилось ли Вам сталкиваться с информацией о нападениях (разной степени тяжести) школьников, студентов на своих одноклассников, однокурсников и педагогов?» Для ответа предлагалось выбрать один вариант из следующих утверждений: «Слышал об этом из средств массовой информации»; «Нет, вообще никогда не сталкивался с этой темой»; «Непосредственно наблюдал такую ситуацию, но она не была освещена в средствах массовой информации»; «Непосредственно наблюдал такую ситуацию, и она освещалась в средствах массовой информации»; «Непосредственно сам переживал острое желание наказать
своих обидчиков среди сверстников и педагогов (но вовремя одумался)».
Для ответа на второй вопрос «Считаете ли Вы, что долгое и подробное обсуждение в СМИ случаев массовых убийств порождает у лиц, испытывающих ненависть, идеи о подражании таким преступлениям?» предлагалось выбрать одно из следующих суждений: «Считаю, что расправа, обсуждаемая в СМИ, может подтолкнуть к подражанию незначительное количество людей, испытывающих ненависть»; «Считаю, что освещение в СМИ не влияет на возникновение у человека идей массовой расправы»; «Считаю, что детальное и длительное освещение в СМИ резонансных случаев массовых убийств действительно может подтолкнуть человека, испытывающего ненависть, к совершению аналогичного преступления»; «Затрудняюсь ответить».
Третий вопрос «Какие социальные причины (связанные с окружением человека) толкают к совершению массовых убийств?» предлагал оценить следующие факторы: «общие социальные причины роста преступности и отклоняющегося поведения (расслоение по уровню доходов; существование криминальных сообществ; социальная несправедливость; экономические и политические потрясения)»; «неблагополучное образовательное и культурное окружение»; «неблагополучие семьи и неудовлетворительные детско-родительские отношения»; «отвержение со стороны сверстников, одноклассников (однокурсников) и травля»; «пропаганда насилия, агрессивности, враждебности в медийно-информационной среде»; «психотравмирующие трудные жизненные ситуации и конфликты»; «доступность оружия и средств нападения». Для оценивания необходимо было воспользоваться шкалой ответов: «сильно влияет на совершение массовых убийств»; «оказывает среднее влияние на совершение массовых убийств»; «оказывает низкое влияние на совершение массовых убийств»; «не влияет вообще».
В рамках четвертого вопроса «Какие личные психологические характеристики предрасполагают человека к совершению массового убийства?» предлагалось оценить следующие факторы: «неадекватная (заниженная или завышенная) самооценка»; «тяжелое переживание одиночества»; «комплексы неполноценности»; «депрессив-ность»; «агрессивность, враждебность и мстительность»; «антиобщественные ценностные ориентации, нарушение жизненных смыслов и нравственной сферы»; «склонность к вовлечению в агрессивные сообщества, подверженность манипуляциям (т. е неумение распознавать и сопротивляться манипулятивному влиянию)»; «повышенная эмоциональная возбудимость, неуравновешенность»; «увлечения, связанные с насилием (предпочтение агрессивных фильмов, игр, музыки), и приверженность агрессивным идеям (учениям, теориям)»; «плохо развитые навыки общения, урегулирования конфликтов, налаживания отношений». Для оценивания необходимо было воспользоваться шкалой ответов: «имеет наивысшую степень влияния»; «имеет среднюю степень влияния»; «имеет низкую степень влияния»; «не влияет вообще».
На пятый вопрос «Может ли злоумышленник-манипулятор специально подтолкнуть неблагополучного
человека (имеющего агрессивное поведение или испытывающего обиду, ненависть, травлю и т. п.) к совершению массового убийства?» предлагались следующие варианты ответа: «Да, считаю, что действительно злоумышленник-манипулятор может спровоцировать человека к идеям о расправе (например, с помощью социальных сетей и деструктивных сообществ)»; «Считаю, что к такой расправе манипулятор-злоумышленник может подтолкнуть только незначительное количество лиц (из числа находящихся в трудной жизненной ситуации или с психическими проблемами)»; «Нет, считаю, что никто не сможет спровоцировать на совершение такого преступления; человек только сам может принять решение о расправе».
В шестом вопросе «Какие, по Вашему мнению, способы профилактики массовых убийств наиболее эффективны?» предлагалось оценить такие способы, как «запрет на владение оружием»; «оснащение общественных мест средствами безопасности в случае нападения (заградительными барьерами, пунктами досмотра, металлодетекторами и т. п.)»; «обучение детей и молодежи способам обеспечения своей безопасности в случае нападения (умениям искать эвакуационные выходы, грамотные действия при стрельбе и т. п.)»; «регулярные проверки психиатрами психического здоровья у детей и молодежи»; «поддержка детей и молодежи, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях»; «раннее выявление особенностей характера, из-за которых человек агрессивно реагирует на конфликты и трудности»; «развитие у детей и молодежи навыка разрешения конфликтов и трудностей без агрессии, насилия»; «снижение доли медиаконтента с насилием для предупреждения его деструктивного влияния на подрастающее поколение»; «развитие критического мышления и навыков, позволяющих противостоять вовлечению в деструктивные сообщества (типа «колумбайн-субкультуры»)»; «стимулирование у детей и молодежи стремлений к милосердию, взаимной заботе и поддержке, к волонтерству; тогда и не будет поводов для нападений». Для оценки необходимо было воспользоваться шкалой ответов: «высокая степень эффективности»; «средняя степень эффективности»; «низкая степень эффективности»; «абсолютно неэффективно».
На все вопросы можно было выбрать один вариант ответа.
В опросе приняли участие 434 респондента, из них 19,4% мужского пола, 80,6% женского пола. Распределение опрошенных по возрасту следующее: 17-20 лет — 79,7%; 21-25 лет — 17,5%; 26-30 лет — 2,8%.
Результаты
Результаты опроса обучающихся (на тему расправ, нападений в общественных местах) отражены в табл. 1-6.
Первый вопрос касался ситуаций, в которых респонденты столкнулись с информацией о нападениях (табл. 1).
Как видно, подавляющее большинство опрошенных (68,7%) сталкивались с подобной информацией в медийном пространстве. Полученные ответы на этот вопрос открывают перспективу изучения качества и специфики преподнесения материала о нападениях в медийно-информационной среде. Несмотря на низкие рейтинговые позиции ответов «Непосредственно наблюдал такую
ситуацию, но она не была освещена в средствах массовой информации» (10,1%) и «Непосредственно наблюдал такую ситуацию, и она освещалась в средствах массовой информации» (2,8%), следует к такому спектру мнений относиться с большой внимательностью. Полученные результаты говорят о том, что каждый восьмой респондент непосредственно присутствовал при нападении в образовательных организациях.
Таблица 1. Распределение ответов на вопрос: «Приходилось ли Вам сталкиваться с информацией о нападениях (разной степени тяжести) школьников, студентов на своих одноклассников, однокурсников и педагогов?», % (Table 1. Distribution of answers to the question: «Have you come across information about attacks (of various degree of severity) by schoolchildren, students on their classmates, fellow students and teachers?», %)
Ответы Доля ответивших
Слышал об этом из средств массовой информации 68,7
Нет, вообще никогда не сталкивался с этой темой 18,4
Непосредственно наблюдал такую ситуацию, но она не была освещена в средствах массовой информации 10,1
Непосредственно наблюдал такую ситуацию, и она освещалась в средствах массовой информации 2,8
Непосредственно сам переживал острое желание наказать своих обидчиков среди сверстников и педагогов (но вовремя одумался) 0
Далее опрошенным задавался вопрос, провоцирует ли долгое и подробное обсуждение в СМИ увеличение случаев массовых убийств. Распределение ответов представлено в табл. 2.
Таблица 2. Распределение ответов на вопрос: «Считаете ли Вы, что долгое и подробное обсуждение в СМИ случаев массовых убийств порождает у лиц, испытывающих ненависть, идеи о подражании таким преступлениям?», % (Table 2. Distribution of answers to the question: «Do you think that long and detailed discussion of massacres in the media provokes in persons experiencing hatred ideas of imitating such crimes?», %)
Ответы Доля ответивших
Считаю, что расправа, обсуждаемая в СМИ, может подтолкнуть к подражанию незначительное количество людей, испытывающих ненависть 35,5
Считаю, что освещение в СМИ не влияет на возникновение у человека идей массовой расправы 30,0
Считаю, что детальное и длительное освещение в СМИ резонансных случаев массовых убийств действительно может подтолкнуть человека, испытывающего ненависть, к совершению аналогичного преступления 24,4
Затрудняюсь ответить 10,1
Таблица 2 демонстрирует, что 35,5% студентов считают, что расправа, обсуждаемая в СМИ, может подтолкнуть к подражанию лишь незначительное количество людей, испытывающих ненависть. 30,0% уверены, что освещение в СМИ вообще не влияет на возникновение у человека идей массовой расправы. Среди опрошенных 24,4% выразили мнение, что детальное и длительное освещение в СМИ резонансных случаев массовых убийств действительно
может подтолкнуть человека, испытывающего ненависть, к совершению аналогичного преступления. Полученные данные свидетельствуют о том, что в студенческой среде пока не сложилось однозначного понимания медиасреды как мощнейшего фактора социализации и, к сожалению, девиантного и делинквентного поведения детей и молодежи.
Следующий вопрос касался представлений обучающихся о социальных причинах массовых атак, нападений. Распределение ответов на него представлено в табл. 3.
Таблица 3. Распределение ответов на вопрос: «Какие социальные причины (связанные с окружением человека)
толкают к совершению массовых убийств?», % (Table 3. Distribution of answers to the question: 'What social reasons (related to a person's environment) lead a person to committing mass killings?', %)
Таблица 3 демонстрирует, что самыми значимыми социальными причинами опрошенные считают отвержение со стороны сверстников, одноклассников, однокурсников и травлю (сильную и среднюю степень влияния выбрали в общем 93,1%), различные трудные жизненные ситуации (сильную и среднюю степень влияния выбрали в общем 92,61%) и неблагополучие семьи (сильную и среднюю степень влияния выбрали в общем 90,7%).
У респондентов выяснялось мнение о самых значимых персональных психологических факторах совершения нападений, расправ (табл. 4).
Таблица 4 свидетельствует, что наиболее значимыми психологическими факторами амока выступают склонность к вовлечению в агрессивные сообщества, подверженность манипуляциям (сильную и среднюю степень влияния
выбрали в общем 93,0%); антиобщественные ценностные ориентации, нарушение жизненных смыслов и нравственной сферы (сильную и среднюю степень влияния выбрали в общем 89,0%); повышенная эмоциональная возбудимость, неуравновешенность (сильную и среднюю степень влияния выбрали в общем 85,3%); плохо развитые навыки общения, урегулирования конфликтов, налаживания отношений (сильную и среднюю степень влияния выбрали в общем 64,2%).
Таблица 4. Распределение ответов на вопрос: «Какие личные психологические характеристики предрасполагают человека к совершению массового убийства?», % (Table 4. Distribution of answers to the question: «What personal, psychological characteristics predispose a person to commit mass killings?», %)
Психологические причины Сильно влияет на совершение массовых убийств Оказывает среднее влияние на совершение массовых убийств Оказывает низкое влияние на совершение массовых убийств Не влияет вообще
Плохо развитые навыки общения, урегулирования конфликтов, налаживания отношений 45,1 19,1 27,4 8,4
Повышенная эмоциональная возбудимость, неуравновешенность 43,8 41,5 12,9 1,8
Антиобщественные ценностные ориентации, нарушение жизненных смыслов и нравственной сферы 41,5 47,5 10,1 0,9
Склонность к вовлечению в агрессивные сообщества, подверженность манипуляциям (т. е. неумение распознавать и сопротивляться манипулятивному влиянию) 33,6 59,4 6,0 0,9
Увлечения, связанные с насилием (предпочтение агрессивных фильмов, игр, музыки), и приверженность агрессивным идеям (учениям, теориям) 31,8 30,4 27,2 10,6
Комплексы неполноценности 30,9 52,1 13,8 3,2
Агрессивность, враждебность и мстительность 26,3 70,5 2,3 0,9
Депрессивность 25,3 39,6 28,6 6,5
Неадекватная (заниженная или завышенная) самооценка 24,0 49,8 21,7 4,6
Тяжелое переживание одиночества 19,4 47,9 28,6 4,1
В ходе опроса выявлялись мнения опрошенных о возможностях подстрекательства к массовой расправе (табл. 5).
Таблица 5 показывает, что большая часть респондентов полагает, что нападения могут быть результатом подстрекательства: 50,2% считают, что манипулятор-злоумышленник может подтолкнуть незначительное количество лиц из числа находящихся в трудной жизненной ситуации или с психическими проблемами; 42,4% отмечают, что злоумышленники-манипуляторы могут спровоцировать подростков и молодежь к идеям о расправе с помощью социальных сетей и деструктивных сообществ.
Социальные причины Сильно влияет на совершение массовых убийств Оказывает среднее влияние на совершение массовых убийств Оказывает низкое влияние на совершение массовых убийств Не влияет вообще
Отвержение со стороны сверстников, одноклассников (однокурсников) и травля 66,8 26,3 5,5 1,4
Неблагополучие семьи и неудовлетворительные детско-родительские отношения 57,1 33,6 7,8 1,4
Психотравмирующие трудные жизненные ситуации и конфликты 55,3 37,3 5,5 1,8
Доступность оружия и средств нападения 36,4 38,2 20,3 5,1
Неблагополучное образовательное и культурное окружение 35,0 47,5 15,2 2,3
Общие социальные причины роста преступности и отклоняющегося поведения (расслоение по уровню доходов; существование криминальных сообществ; социальная несправедливость; экономические и политические потрясения) 31,4 53,9 11,1 0,9
Пропаганда насилия, агрессивности, враждебности в медийно-информационной среде 29,5 43,3 24,0 3,2
Таблица 5. Распределение ответов на вопрос: «Может ли злоумышленник-манипулятор специально подтолкнуть
неблагополучного человека (имеющего агрессивное поведение или испытывающего обиду, ненависть, травлю и т. п.) к совершению массового убийства?» (Table 5. Distribution of answers to the question: «Can a criminal manipulator purposefully instigate a problem person (with aggressive behavior or feeling offence, hatred, bulling) to commit mass killings?»)
Предлагалось выразить мнение об эффективных методах профилактики нападений, расправ, что отражено в табл. 6.
Как видно из табл. 6, большая часть предложенных способов профилактики (сформулированных на основе научных данных и правоохранительного опыта) респондентами отнесена к категории высокоэффективных. Среди среднеэффективных и низкоэффективных способов указаны запрет на владение оружием и снижение доли медиакон-тента с насилием для предупреждения его деструктивного влияния на подрастающее поколение.
В целом в качестве выводов отметим следующее:
— респонденты не в полной мере осознают все группы факторов совершения массовых расправ;
— многими респондентами отрицаются научно достоверные данные о влиянии хабитуализации («опривы-чивания») насилия, о тенденциях к росту среди молодежи установок, разрешающих насилие, на совершение массовых убийств и расправ;
— респонденты не видят связи между особенностями характера, из-за которых человек агрессивно реагирует на конфликты и трудности (отнесенными к значимым причинам амока), и распространением агрессивного медиакон-тента (снижение доли которого не воспринимается как действенный способ профилактики); большой объем насилия, агрессивности, враждебности в медийно-информационной среде не замечается или не воспринимается как фактор амока;
— в качестве самого эффективного способа профилактики трагедий респонденты видят обучение детей и молодежи способам обеспечения своей безопасности в случае нападения, что, по сути, является профилактикой, а не мерой минимизации ущерба;
— милосердие, взаимная забота и поддержка, во-лонтерство респондентами в слабой степени наделяются превентивными ресурсами, что противоречит научным данным о возможностях нивелирования социальной экс-клюзии (выступающей одной из значимых причин амока).
Таблица 6. Распределение ответов на вопрос: «Какие, по Вашему мнению, способы профилактики массовых убийств наиболее эффективны?», % (Table 6. Distribution of answers to the question: «To your mind, what are the most effective means of preventing mass killings?», %)
Оценка влияния
Способы профилактики Высокая степень эффективности Средняя степень эффективности Низкая степень эффективности Абсолютно неэффективно
Обучение детей и молодежи способам обеспечения своей безопасности в случае нападения (умение искать эвакуационные выходы, грамотные действия при стрельбе и т. п.) 60,4 33,6 5,5 0,5
Развитие у детей и молодежи навыка разрешения конфликтов и трудностей без агрессии, насилия 60,0 31,2 7,0 1,9
Поддержка детей и молодежи, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях 58,1 35,3 6,5 0,0
Регулярные проверки психиатрами психического здоровья у детей и молодежи 48,8 35,9 12,4 2,8
Оснащение общественных мест средствами безопасности в случае нападения (заградительными барьерами, пунктами досмотра, металлодетекторами и т. п.) 47,5 40,6 10,1 1,8
Раннее выявление особенностей характера, из-за которых человек агрессивно реагирует на конфликты и трудности 45,1 41,9 12,1 0,9
Развитие критического мышления и навыков, позволяющих противостоять вовлечению в деструктивные сообщества (типа «колумбайн-субкультуры») 45,1 41,1 11,2 2,3
Стимулирование у детей и молодежи стремлений к милосердию, взаимной заботе и поддержке, к волонтерству; тогда и не будет поводов для нападений 40,2 35,0 21,5 3,3
Запрет на владение оружием 36,9 41,9 14,7 6,5
Снижение доли медиаконтента с насилием для предупреждения его деструктивного влияния на подрастающее поколение 25,6 38,6 27,9 7,9
Обсуждение
Очевидно, что профилактическая работа должна вестись в тесном сотрудничестве правоохранительных органов и образовательных организаций. В условиях образовательных организаций вполне возможна работа по определению риска амока у обучающихся. При этом следует учитывать, что превентивное диагностирование риска амока у подростков и молодежи должно предполагать раннее выявление следующих маркеров:
— переживание текущих фрустрирующих, психо-травмирующих, стрессовых обстоятельств и накопление отрицательных эмоций;
— субъективное ощущение социальной эксклюзии;
— чувство ненависти и желание расправиться с обидчиками;
— моральное отстранение от некоторых категорий людей, воспринимаемых как недостойных гуманности;
— компенсирование изначального переживания исключенности, ущербности через самовозвеличивание,
Ответы Доля ответивших, %
Считаю, что к такой расправе манипулятор-злоумышленник может подтолкнуть только незначительное количество лиц (из числа находящихся в трудной жизненной ситуации или с психическими проблемами) 50,2
Да, считаю, что действительно злоумышленник-манипулятор может спровоцировать человека к идеям о расправе (например, с помощью социальных сетей и деструктивных сообществ) 42,4
Нет, считаю, что никто не сможет спровоцировать на совершение такого преступления; человек только сам может принять решение о расправе 7,4
наделение себя ролью мстителя, «очистителя от скверны», «восстановителя справедливости»;
— разрешительные установки на агрессию, насилие.
Следует обозначить актуальные направления профилактики массовых нападений среди подростков и молодежи:
— регулярное выявление патерналистскими социальными институтами трудных жизненных ситуаций у детей, молодежи и поддержка в таких ситуациях, помощь в социально-психологической адаптации;
— диагностика детско-юношеской популяции в условиях образовательных организаций, выявляющая психологические предикторы амока;
— популяризация и привлечение к массовому участию детей и молодежи в программах, проектах, отвергающих насилие и формирующих жизнестойкость, навыки конструктивного общения и рационального выбора копинг-стратегий;
— социально-педагогическая поддержка проявлений у детей и молодежи милосердия, взаимной заботы и во-лонтерства;
— формирование у подрастающего поколения навыков противодействия вовлечению в агрессивные сообщества, ассертивного поведения в ситуации подстрекательства к насилию;
— подготовка к критическому анализу медийно-информационной продукции, медиатекстов с агрессивным содержанием.
Выводы
Анализ научных источников, статистических данных и сведений в открытом доступе показывает, что совершение массовых убийств (ситуация амока) складывается при наслоении нескольких факторов:
— социально-средовые факторы — остро переживаемые потенциальным агрессором фрустрирующих, психотравмирующих, стрессовых обстоятельств, заданных социальным окружением (конфликты с референтным окружением, внезапная утрата высокого статуса, позор, пережитое насилие, тяжелая утрата и др.). К группе социально-средовых факторов следует отнести также популяризацию медианасилия и распространение агрессивного медиаконтента; взросление в агрессивной среде (воспитание агрессивными родителями или поощрение родителями агрессивности, регулярный досуг с агрессивными сверстниками, вовлеченность в агрессивные социальные сети); целенаправленную вербовку в агрессивные и экстремистские сообщества; подстрекательство к массовым расправам;
— персональные биологические предикторы — соматические патологии, нарушения центральной нервной
системы и нейрогуморальной регуляции, ослабляющие полноценный волевой контроль и стабильность эмоциональной сферы личности; физическая непривлекательность или изъяны, затрудняющие социальную адаптацию;
— персональные психологические факторы. Они представляют собой личностные психологические характеристики, задающие риск амока: агрессивность, аттитюды допустимости насильственного достижения цели (хаби-туализация насилия), увлеченность человеконенавистническими идеями и учениями; патологичная оппозиционность и конфликтность, неадекватная самооценка, низкий уровень критического мышления и др.
Амок совершается при наслоении сразу нескольких причин из вышеобозначенных групп на фоне переживания жгучей ненависти. Наслоение причин складывается постепенно, но сам поступок массовой расправы может как планироваться, так и случиться по причине внезапной патологичной эмоциональной реакции (аффект).
В условиях образовательных организаций возможно и необходимо раннее выявление обучающихся с риском совершения амока. В качестве «диагностических мишеней» следует избирать указанные факторы.
Рекомендации. Обозначим насущные профилактические мероприятия:
— поддержка обучающихся в трудных жизненных ситуациях, сопровождение социально-психологической адаптации обучающихся из групп риска;
— реализация образовательных проектов, популяризирующих навыки конструктивного общения, рациональный выбор копинг-стратегий;
— стимулирование детей и молодежи к волонтерской деятельности с установками на милосердие и социальную вовлеченность;
— формирование навыков ассертивного противостояния в ситуациях девиантогенного воздействия медиасреды, вовлечения в деструктивные сообщества и подстрекательства к насилию.
Область применения и перспективы. Установленные представления молодежи о нападениях на учебные заведения задают ориентиры превентивной деятельности. В условиях образовательных организаций возможно и необходимо раннее выявление обучающихся с маркерами риска. Перспективны исследования социально-педагогических условий первичной профилактики амока в детско-юношеской среде. Результаты исследования могут дополнять содержание профессиональной подготовки, повышения квалификации сотрудников правоохранительных органов и педагогических кадров.
Список источников / References
1. Голенков А. В., Идрисова М. Н., Чернова А. Ю., Иванова Д. Е. Массовые убийства в России // Международный научно-исследовательский журнал. 2023. № 9(135). URL: https://research-journal.org/archive/9-135-2023-september/10.23670/IRJ.2023.135.67. Ы^:/ЛЫ.о^/10.23670^.2023.135.67 (дата обращения: 19.03.2024).
2. Fox J., Levin J. Mass Murder in America: Trends, Characteristics, Explanations, and Policy Response. Homicide Studies. 2021. Vol. 26(1). Рр. 27-46. https://doi.оrg/10.1177/10887679211043803.
3. Lankford A. Confirmation That the United States Has Six Times Its Global Share of Public Mass Shooters, Courtesy of Lott and Moody's Data. Econ journal watch. 2019. № 16. Рр. 69-83.
4. Roza T. H., Valen^a A. M., Alexandre M. F. Mass murders in Brazil: the rise of a tragic forensic and public health problem. Braz. J. Psychiatry. 2023. May 25. № 45(4). Рр. 308-309. https://doi.оrg/10.47626/1516-4446-2023-3158.
5. Сотников А. Н. Черты и сущностные признаки насильственных преступлений на почве ненависти // Власть. 2012. №1. С. 154-157.
6. Книжникова С. В. Амок: актуальность изучения нападений в школах, причины, возможности первичной профилактики // Социальная психология и общество. 2019. Т. 10, № 1. С. 152-168. Ы^:/Мо1о^/10.17759Л^.20Ш00Ю9.
7. Клейберг Ю. А. Девиантология амока и шутинга: феноменология, актуализация и профилактика // Профилактика де-виантного поведения детей и молодежи: региональные модели и технологии : сб. мат-лов второй междунар. науч.-практ. конф., Ялта, 08-10 октября 2020 г. Симферополь, 2020. С. 341-346.
8. Booty M., O'Dwyer J., Webster D., McCourt A., Crifasi C. Describing a «mass shooting»: the role of databases in understanding burden. Inj Epidemiol. 2019. Dec. 3;6:47. https://doi.оrg/10.1186/s40621-019-0226-7. PMID: 31828004; PMCID: PMC6889601.
9. Brucato G., Appelbaum P. S., Hesson H., Shea E. A., Dishy G., Lee K., Pia T., Syed F., Villalobos A., Wall M. M., Lieberman J. A., Girgis R. R. Psychotic symptoms in mass shootings v. mass murders not involving firearms: findings from the Columbia mass murder database. Psychol Med. 2021. Feb. 17. Рр. 1-9. https://doi.оrg/10.1017/S0033291721000076.
10. Girgis R. R., Rogers R. T., Hesson H. Mass Murders Involving Firearms and Other Methods in School, College, and University Settings: Findings from the Columbia Mass Murder Database. J. Forensic Sci. 2023. Vol. 68(1). Рр. 207-211.
11. Hesson H. M., Shea E. A., Appelbaum P. S. Victimology of Mass Shootings and Mass Murders Not Involving Firearms. Violence Vict. 2023. Vol. 38(1). P^ 15-24. https://doi.оrg/10.1891/VV-2022-0051.
12. Голенков А. В., Зотов П. Б. Анализ самоубийств агрессоров после массовых убийств // Суицидология. 2022. Т. 13, № 3(48). С. 39-57.
13. Пиркина В. С. Опасное поведение обучающихся как психолого-педагогическое явление // Мир науки. Педагогика и психология. 2020. № 6. URL: https://mir-nauki.com/PDF/113PSMN620.pdf (дата обращения: 19.03.2024).
14. Girard H. J., Aguilar E. Parental perceived characteristics of juvenile mass murderers. Research in Higher Education Journal. 2019. Vol. 37. Pp. 9-31. URL: https://aabri.com/manuscripts/193004.pdf (дата обращения: 19.03.2024).
15. Schildkraut J., Elsass H. J., Meredith K. Mass shootings and the media: Why all events are not created equal. Journal of Crime and Justice. 2018. Vol. 41, No. 3. Pp. 223-243. https://orcid.org/10.1080/0735648X.2017.1284689.
16. Никишин В. Д. Колумбайн (скулшутинг): сущность, правовая квалификация, криминалистическая диагностика // Lex russica (Русский закон). 2021. Т. 74, № 11(180). С. 62-76. https://doi.оrg/10.17803/1729-5920.2021.180.11.062-076.
17. Волчецкая Т. С., Авакьян М. В., Осипова Е. В. Криминологическая характеристика и профилактика скулшутинга и ки-бербуллинга в России и зарубежных странах // Всероссийский криминологический журнал. 2021. Т. 15, № 5. С. 578-591. https:// doi.оrg/10.17150/2500-4255.2021.15(5).578-591.
18. Бадмаева В. Д., Макушкин Е. В., Александрова Н. А., Чибисова И. А., Ошевский Д. С. Клинико-психопатологический анализ подростков-правонарушителей, совершивших социально-резонансные нападения на учебные заведения // Российский психиатрический журнал. 2021. № 5. С. 40-51.
19. Морозов П. В. Роль культуральных факторов в формировании классификаций психических заболеваний // Психиатрия и психофармакотерапия. 2006. Т. 8, № 3. С. 19-22.
20. Игнатов А. Н., Григорьев П. Е. Влияние гелиогеофизических факторов на состояние преступности // Общество и право. 2016. № 2(56). С. 189-196.
21. Семенцова И. А. Природные факторы детерминации преступности лиц с аномалиями психики: спорные вопросы // Юрист-Правовед. 2015. № 5(72). С. 36-41.
22. Rodas A., Simpson M., Rawlinson P., Kramer R., Ryan E., Taylor E., Russell E. Crime, Deviance and Society: An Introduction to Sociological Criminology. Cambridge: Cambridge University Press. 2020. D0I:10.1017/9781108333641. URL: http://hdl.handle. net/10453/160019 (дата обращения: 19.03.2024).
23. Дозорцева Е. Г., Ошевский Д. С., Сыроквашина К. В. Психологические, социальные и информационные аспекты нападений несовершеннолетних на учебные заведения // Психология и право. 2020. Т. 10, № 2. C. 97-110. https://doi.оrg/10.17759/ psylaw.2020100208.
24. Михайлова Е. В. Криминологическая характеристика вооруженных нападений в образовательных учреждениях Российской Федерации // Научный вестник Омской академии МВД России. 2021. № (80). С. 20-25.
25. Мосечкин И. Н. Виктимологические аспекты противодействия вооруженным нападениям на учебные заведения (school-shooting) // Виктимология. 2019. № 1(19). С. 46-53.
26. Дамаскин О. В., Красинский В. В. О предотвращении «колумбайна» (скулшутинга) в образовательных организациях // Государство и право. 2020. № 11. С. 84-96. https://doi.оrg/10.31857/S102694520012524-7.
27. Гусев С. И., Кувшинов Ю. А. Социальные и педагогические аспекты безопасности обучающихся и преподавателей в образовательном учреждении // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. 2018. № 43. С. 196-204.
28. Лангман П. Почему дети убивают. Что происходит в голове у школьного стрелка. М., 2022. 273 с.
29. Дегтева Л. А. Склонности подростков к агрессии, аутоагрессии и терроризму // Научный альманах. 2020. № 4-3(66). С. 131-133.
30. Бембеева Г. В., Сангаджиев В. Н. Актуальные проблемы профилактики совершения убийств несовершеннолетними // Вестник Калмыцкого университета. 2012. № 1(13). С. 136-140.
31. Баева Л. В. Скулшутинг как экзистенциальная угроза личности // Формирование культуры безопасности жизнедеятельности : мат-лы II междунар науч.-практ. интернет-конф., Минск, 23-24 марта 2023 г. Минск, 2023. С. 14-20.
32. Андреева Н. Н. Проект психологической карты наблюдения для экспертной оценки сознания и поведения потенциального скулшутера // Тенденции развития образования: педагог, образовательная организация, общество 2023 : мат-лы всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием, Чебоксары, 25 августа 2023 г. Чебоксары, 2023. С. 102-122.
33. Бреслав Г. М. Ненависть как предмет психологического исследования // Вопросы психологии. 2011. № 2. С. 138-148.
34. Артамонова Е. А., Третьяк М. И. Массовое вооруженное убийство в учебных организациях: возможности противодействия уголовно-правовыми средствами // Всероссийский криминологический журнал. 2022. Т. 16, № 2. С. 229-239. https:// doi.оrg/17150/2500-4255.2022.16(2).229-239.
Поступила 08.04.2024; одобрена после рецензирования 24.04.2024; принята к публикации 28.06.2024.
Все авторы внесли эквивалентный вклад в подготовку публикации.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
