CC BY
23
НАКАНУНЕ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1917 г.
(Письма Д.А. Олсуфьева и Н .Н. Львова
к великому князю Николаю Михайловичу)
(Предисловие к публикации)
В канун 90-летней годовщины Февральской революции наш журнал публикует три документа эпистолярного жанра, в которых ярко отразилась атмосфера предреволюционного времени и, прежде всего, настроения либерального общества царской России.
Представим читателю того, кому предназначались письма, - великого князя Николая Михайловича и авторов писем - Дмитрия Адамовича Олсуфьева и Николая Николаевича Львова.
Великий князь Николай Михайлович (1859-1919) - внук Николая I, генерал от инфантерии. С начала 1900-х годов занимался в основном научной деятельностью, имел степень доктора русской истории, издал несколько больших работ, был председателем Русского исторического общества. Среди августейших особ дома Романовых слыл либералом. С начала войны (1914) - генерал-инспектор кавалерии.
В последние годы существования династии разделял взгляды думского большинства на внутреннее положение страны и пытался убедить царя пойти на уступки либеральному обществу; фактически возглавлял великокняжескую фронду. После убийства Распутина, в котором принимал участие вел. кн. Дмитрий Павлович, и встречи Николая Михайловича с председателем Государственной думы М.В. Родзянко, монарх 31 декабря повелел ему выехать из Петрограда в имение Грушевское. 1 марта 1917 г. опальный князь вернулся в столицу, признал новую власть. После Октябрьской революции он был сослан в Вологду, затем арестован (1918), переведен в Петроград и в январе 1919 г. расстрелян.
Граф Дмитрий Адамович Олсуфьев (1862-1937) происходил из знатного и богатого дворянского рода. Его матери и отцу принадлежали тысячи десятин земли во многих губерниях России. Тем не менее, как он отмечает в
1
своей автобиографии , его семья считалась либеральной. Образование получил сначала в гимназии, затем в университете. В 1887 г. получил чин подпоручика и почти тотчас подал в отставку, «причислился» к министерству государственных имуществ. В 1889 г. - в Париже на Всемирной выставке. Вернувшись, в 1891 г. стал земским начальником в Кунцеве (Московской губернии). Состоял им два с половиной года. В декабре 1893 г. был избран предводителем дворянства Камышинского уезда Саратовской губернии и прослужил 9 лет. Из них последние полтора года «соединял» эту должность с должностью председателя уездной земской управы. С осени 1902 по апрель 1904 г. - председатель Саратовской губернской земской управы. В апреле этого года уехал уполномоченным Красного Креста на фронт. При сдаче Мукдена остался вместе с госпиталями и две недели находился в плену.
В мае 1905 г. вернулся в Россию в самый «разгул революционного брожения». Позже, уже в эмиграции он вспоминал, что, хотя и был «глубоко разочарован в российских порядках, испытанных мною на войне, но, однако, вернувшись и оглядевшись в России, встал в лагерь противореволюционный и в этом смысле работал в 1905-1906 гг. в Саратовском земстве при любимом нами губернаторе П.А. Столыпине, с которым лично равно как и со всею семьею Столыпиных я тогда очень сблизился. Весной 1906 г. я был избран Саратовским земством в члены Государственного совета, каковым я оставался, четыре раза переизбираемый бессменно в течение одиннадцати лет до падения режима в 1917 г. Борясь с революционным движением 1905-1907 гг., я примкнул в Государственном совете к правой группе, хотя и выступал по многим вопросам с оппозиционными речами против правительства»2. Как сообщает сам Д.А. Олсуфьев, «когда мой тогдашний политический "лидер" Федор Дмитриевич Самарин вышел из Совета, я перешел в партию центра Государственного совета, разойдясь с правой группой по вопросу о волостном земстве, коего я был сторонником»3. Дважды Д.А Олсуфьев ездил за границу как член российской парламентской делегации. Во второй раз - в мае-июне 1916 г. - делегаты посетили Англию, Францию и Италию, побывав на фронтах, военных заводах и т.д. Он подчеркивает, что «это была интереснейшая поездка», но умалчивает о встрече Д.А. Протопопова, главы делегации и будущего последнего министра внутренних дел царской России, с германским банкиром Ф. Варбургом в Стокгольме при возвращении делегации домой. А ведь на этой встрече, на которой обсуждался вопрос и о возможности заключения мира между Россией и Германией, присутствовал и Д.А. Олсуфьев. Но характерна оброненная им фраза в «Автобиографии»: «С
1. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43 Автобиография Д.А. Олсуфьева. Л. 3.
2. ГА РФ. Там же. - Л. 7.
3. Там же. - Л. 8.
самого возникновения войны я был убежденным противником, каким я остался до сего времени»4.
«В оппозиционном течении, возникшем в 1916 г. против правительства, пишет в своей "Автобиографии" Д. А. Олсуфьев, я принял участие как член общедворянской организации и даже как один из инициаторов вместе с членом Государственной думы П.Н. Крупенским первого соединенного собрания думцев и членов Государственного совета». Февральская революция застала его в Петрограде, и он, по его словам, «с первых же дней почувствовал к ней органическое отвращение. Но, конечно, как и все, не сознавал еще всей громадности совершившейся с Россией катастрофы»5.
С первых же месяцев революции он «примкнул к антиреволюционному движению, приняв деятельное участие в организации Союза земельных собственников и всероссийских съездов дворянства»6.
Октябрьская революция тем более не вызвала у него энтузиазма. В 1917-1918 гг. он участвовал в работах Всероссийского церковного собора. В августе бежал из Москвы, когда прочел в газете об обвинении его в контрреволюционной деятельности на соборе. Далее начинается его одиссея: поездка на Украину, на юг, эмиграция и неприкаянное существование на «чужих берегах». Но при всем при этом сохранял «бодрое и даже веселое расположение духа». Все его мысли были заняты религией и политикой, т.е. «судьбами России».
Д.А. Олсуфьев специально останавливается в «Автобиографии» на своих общественно-политических взглядах. В годы отрочества и юности «направление на религиозное, позитивистское, натуралистическое, либерально-демократическое, оппозиционное - под влиянием матери и русских воспитателей и учителей. Словом, - общее направление тогдашней прогрессивной интеллигенции: философский материализм и жизненный идеализм». По окончании университета и с выходом в жизнь в нем происходил «перелом к национальному, славянофильско-народническому направлению: православие, самодержавие, народничество. В этой полосе я провел, - пишет он, -двадцатилетний период моей земской деятельности и начало политической в Государственном совете. Наконец, в третий и последний период, примерно с пятидесяти лет, с начала войны: я отошел от славянофильства и стал конституционным монархистом-западником. Теперь (это Олсуфьев пишет в 1933 г. - В.Ш.) я - либеральный консерватор (по терминологии П. Б. Струве), культурник и верую в единую всечеловеческую христианскую культуру. Моим любимым религиозным философом был и остается В. Со-
4. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43 Автобиография Д. А. Олсуфьева. - Л. 8.
5. Там же. - Л. 8-9.
6. Там же. - Л. 9.
ловьев». Олсуфьев добавляет еще одно: «Я всегда сторонился, по любви к независимости, от партийных организаций; индивидуализм и привязанность к личной свободе сделали меня ненавистником всякой казарменности, как желтой аракчеевской, так и красной, коммунистической. В общественной и личной жизни я держался бытовых союзов: земских, дворянских, земельных собственников. Среди парижской эмиграции я состою членом Зарубежного союза дворян», политическое направление которого определялось лишь в самых общих чертах, но главным было - "поддержание среди молодого поколения лучших традиций просвещенного служения своему народу"»7.
Николай Николаевич Львов (1867-1944), - крупный общественный и государственный деятель царской России. Львов был одним из столпов российского либерализма и поистине его знаковой фигурой.
Николай Николаевич принадлежал к старому дворянскому роду, был сыном богатого помещика и унаследовал его обширные земельные владения. В юности либеральные веяния его не коснулись, - ни в Швейцарии, где учился, ни в России, - студент юридического факультета Московского университета Львов, по его собственному признанию, был «белоподкладочником», т.е. стопроцентно верноподданным и противником всякой оппозиции. После окончания университета в 1891 г. он уехал к себе в Саратовскую губернию и уже в 1892 г. стал предводителем дворянства в Балашовском уезде. Эту «лямку» тянул до 1899 г. С 1893 - земский губернский гласный и почетный мировой судья в Балашове. Поворот его к либерализму четко обозначился только в 1896 г. - в связи с Ходынской трагедией при коронации Николая II. Началось, как полушутливо заметил сам Николай Николаевич, «вторжение либеральных идей в дворянскую голову». Но их проникновение в сознание Н.Н. Львова облегчалось и практикой земской работы, - власти постоянно чинили ей всевозможные препоны, и ростом общественного возбуждения, отчетливо проявившегося со времени голода 1891-1892 гг. Во всяком случае, к концу 1890-х годов он возглавлял прогрессивных земцев в Саратовском губернском собрании, в 1899 г. стал председателем губернской земской управы. Тогда же он вошел в полуконспиративный кружок «Беседа» (18991905), действовавший в Москве и включавший земскую элиту России. В этой организации Львов был одной из ее самых заметных фигур. Он стоял у истоков и «Союза освобождения», и «Союза земцев-конституционалистов», деятельно участвовал в их работе, финансировал издание «Освобождения», редактировавшегося П. Б. Струве, у которого, как он был убежден, «дело пойдет». У себя в Саратове для проведения либеральной земской политики Львов купил газету «Саратовский дневник». Его «мечта сводилась к тому, чтобы подтягивать начальство и проводить интересы свободного
7. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43 Автобиография Д.А. Олсуфьева. - Л. 19.
104
земства». Направление «Саратовского дневника» в общих чертах должно было соответствовать направлению главной либеральной газеты страны - «Русским ведомостям». Н.Н. Львов ненавидел жесткий курс, проводимый министрами внутренних дел С.Д. Сипягиным, сменившим его В. К. Плеве, боролся с этим курсом и имел «неприятные отношения» с местными властями. Имя Львова объединяло в Саратовской губернии значительную часть дворянства и земства, включая «третий элемент» - земских служащих. На земском поприще проявилось и блестящее ораторское дарование Н.Н. Львова. А.А. Корнилов, фактический редактор «Саратовского дневника» (его, по рекомендации Н.А. Рубакина, Львов пригласил на эту должность с хорошим окладом в 3 тыс. руб.) и будущий известный историк и секретарь ЦК кадетской партии, вспоминая впоследствии вдохновенные речи Львова в земском собрании, писал: «Много раз, наблюдая Львова в собрании, я думал, что он мог бы быть превосходным министром в стране с парламентским управлением»8.
Однако от газеты ему пришлось отказаться. 1 мая 1902 г. в Саратове состоялась рабочая манифестация. В ней приняли участие и некоторые сотрудники «Саратовского дневника». Власти приостановили газету на два месяца, потребовали изменить состав редакции, провели обыск у А.А. Корнилова и, арестовав его на неделю, выпустили под надзор полиции. Корнилов ушел из газеты вслед за ее издателем.
В том же году, не дослужив трехлетия, Львов отказался от места председателя земской управы. «Он был прекрасным руководителем земства в губернии». При нем собрался великолепный «подбор третьего элемента», который мог «составить честь любому правительственному или общественному учреждению»9.
Оставшись губернским гласным, Львов в своей общественно-политической деятельности все более переключался, переходил на общероссийский уровень.
Летом 1903 г. в Швейцарии состоялся съезд русских конституционалистов, который положил основание «Союзу Освобождения», в нем самое активное участие принял и Львов.
Для Львова было очевидно, что Россия стояла на пороге великих перемен. Он умел читать знамения времени, предвидел возможность «кровавого кошмара» революции и насильственного крушения существующего строя. Все усилия Львова были направлены на то, чтобы предотвратить погружение страны в хаос анархии и смуты. Он считал, что компромисс общества и власти - это то единственное, что могло бы вывести страну на эволюци-
8. Корнилов А .А. Воспоминания // Вопросы истории. 1994. - № 4. - С. 141.
9. Корнилов А .А. Там же. - С. 140.
онный путь развития. Уже в 1902 г. на заседании «Беседы» он выступил с запиской «О причинах современного "смутного положения" России и о мерах к улучшению его». Он считал, что старый строй изжил себя. Власть не прочна. Ей противостоит революционное движение. Революцию Львов считал злом. Она чревата катастрофическими последствиями для страны. Поэтому Львов и выдвигал меры по улучшению положения России, говорил о необходимости «примирить два начала: начало власти и начало свободы», соединив «в такое гармоническое целое, где бы оба начала не пожрали бы друг друга». Торжество же каждого из них «неизбежно ведет к гибели государства». Россия выйдет из кризиса, если власть пойдет на уступки обществу, сможет уравнять начала власти с началом свободы, для чего необходимы реформы: «Нужны свобода личности, свобода совести, свобода выражения общественного мнения, свободное развитие земских и городских учреждений, наконец, выборное представительство общества в законодательных учреждениях страны». Чтобы провести эту программу в жизнь, необходимо было, по мнению Львова, «нравственное воздействие на совесть самодержца». Львов не без основания полагал, что «если бы сам государь встал во
главе общественного движения, какой энтузиазм вспыхнул бы в обществе,
10
какая блестящая страница была бы занесена в историю» . Он хорошо понимал, что при этом важно было не упустить время. Позиции Львова в 1903-1904 гг. во многом были результатом того, что он чувствовал «нагревание» политической атмосферы в стране, видел стремительный ход событий, ускорявшийся и русско-японской войной, во время которой он стоял на «патриотической платформе» и был членом Общеземской организации, оказывавшей помощь больным и раненым воинам.
Но еще до начала этой войны Львов откровенно говорил в «Беседе»: «Для нашего класса наступает роковое время - в силах ли мы заявить себя, в силах ли встать во главе народа и вести его по пути мирных социальных и политических реформ». Он провидчески заявлял: «Этот мирный путь через 10 лет может отойти в область предания»11. Вот почему Николай Николаевич считал, что общественный деятель должен идти впереди среднего обывателя, увлекать его, а не приспособлять к его точке зрения свою мысль. Он должен угадывать, чем объединить возможно больше людей. Но признавая, что «центр тяжести - в народных массах», он считал своим долгом указывать освобожденцам на недопустимость прямолинейного применения демократических принципов: «Все для народа, но не все через народ». Не случайно, что он не был сторонником быстрой демократизации органов самоуправления и создания волостного земства. В ходе уже начавшейся рево-
10. ОПИ ГИМ. Ф. 31. Оп. 1. Д. 142. Л. 20, 25, 26, 30.
11. Там же. - Л. 57.
люции 1905 г. выступал против прямого голосования, находя в такой подаче голосов «тенденцию к демократическому абсолютизму», отдавал свое предпочтение двухпалатной системе народного представительства.
Свои взгляды он многократно высказывал на земских собраниях, на заседаниях «Беседы», в совещаниях земцев-конституционалистов и освобож-денцев, на земских съездах, в печати. Он много сделал для выхода в свет сборника статей «Нужды деревни по работам комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности» (СПб., 1904. Т. 1-2). Тем огорчительнее для Львова оказались крестьянские волнения в его саратовском имении. После их усмирения войсками (губернатором тогда был П. А. Столыпин), Львов выступил перед крестьянами. Он сказал, что они всегда жили мирно, споров у них не было, так как землю его предки получили за службу еще от матушки Екатерины. Но крестьяне отвечали ему, что до матушки Екатерины они были свободными (государственными) и вся земля принадлежала им12.
Но ничто не могло поколебать его либеральных убеждений. Он участвовал в выработке проекта конституции (вместе с С.А. Муромцевым, Ф.Ф. Ко-кошкиным, Н.М. Кишкиным), был очень заметен на всероссийской общественно-политической арене прежде всего как деятельный участник земских съездов.
6 июня 1905 г. он в составе депутации земцев к царю. Публиковался в центральной печати. В частности, написал о прогремевших на всю Россию «ба-лашовских событиях», когда черносотенцы пытались устроить избиение земских медиков, и которых, к слову сказать, спасло от толпы громил мужество Львова и губернатора П.А. Столыпина, хотя сами они получили в ходе этого эксцесса ушибы и ссадины13. В октябрьские дни 1905 г. Николай Николаевич выступил против всеобщей политической забастовки. Его называли как одного из возможных кандидатов на министерский пост в переговорах об общественном министерстве. Львов включился и в процесс создания кадетской партии, вошел в ее ЦК и был избран от Саратовской губернии в I Государственную думу.
Но в Думе он занял более умеренные позиции, чем кадетская фракция, -не согласился с ее ответным адресом на тронную речь, в вопросе о политической амнистии требовал, чтобы Дума осудила и революционный террор. Но самое серьезное разногласие Львова со своей фракцией произошло по аграрному вопросу. Львов заявил, что «уменьшение частного, в особенности старого дворянского землевладения понизит общую культуру деревни, не
12. ОПИ ГИМ. Ф. 31. Оп. 1. Д. 142. Л. 244.
13. Николай Львов. Еще о «балашовских событиях» // Русские ведомости. -1905. - 6 августа.
увеличит, а уменьшит производительность земли, а мужику не так уж много даст. Для государства, для всей России гораздо выгоднее повысить производительность крестьянского хозяйства, введя в него улучшения, чем разорять налаженное помещичье хозяйство. Надо расширить и упорядочить переселение, а не сгонять с земли хороших хозяев, хотя они и были бы дворяне». Он упрекал членов своей фракции в том, что они «превратили вопрос экономический в догматический. Для вас это часть неписаной оппозиционной присяги, для меня только одна из хозяйственных задач России. Расхождение между нами глубокое. Поэтому, как мне ни жаль, я ухожу из кадетской партии» 14.
Львов ушел в создающееся «мирное обновление» - умеренную, либеральную партию, осуждавшую тактические уклонения либералов влево и вправо и выступавшую против насилия, откуда бы оно ни исходило - от революции или реакции. Он не только не подписал Выборгского воззвания, но и вместе с лидерами фракции «мирного обновления» (П.А. Гейденом и М.С. Стаховичем) обратился к избирателям, призывая их к спокойствию и мирным выборам. Вскоре после этого он участвовал в переговорах П.А. Столыпина с общественными деятелями об их вхождении в кабинет министров. Царь объявил Столыпину, что в состав Совета Министров можно бы ввести только А.И. Гучкова и Н.Н. Львова (ему предназначался портфель главноуправляющего землеустройством и земледелием). 20 июля 1906 г. Николай II принял их и с каждым говорил по часу. В записке, адресованной Столыпину, он подчеркнул: «Вынес глубокое убеждение, что они не годятся в министры сейчас. Они не люди дела, т.е. государственного управления, в особенности Львов»15. А своей матери, Марии Федоровне, он написал с куда большей откровенностью: «У них собственное мнение выше патриотизма вместе с ненужной скромностью и боязнью скомпрометироваться. Придется без них обойтись»16. «Собственное мнение» общественных деятелей, их либеральные принципы, венценосцу явно претили. Он был против вступления в кабинет целой группы лиц «с какой-то программой»17.
Мирнообновленцы, принимавшие участие в переговорах, П.А. Гейден, Н.Н. Львов и Д.Н. Шипов в открытых письмах, помещенных в «Новом времени» 28 июля, подчеркивали, что либеральное кредо общественных деятелей, их программа оказались неприемлемыми для правительства. Львов и Шипов прямо писали, что не было смысла делать из них министров-чиновников, а
14. Тыркова А. В. Воспоминания. То, чего больше не будет. - М., 1998. -С. 429-431.
15. Красный архив. - 1924. - Т. 5. - С. 102.
16. Там же. - 1927. - Т. 3 (22). - С. 192-193.
17. Там же. - 1924. - Т. 5. - С. 103.
самый роспуск Думы расценивали как большую ошибку, которую необходимо исправить как можно скорее.
Но партия мирного обновления, вопреки ожиданиям ее лидеров, потерпела на выборах в новую, II Государственную думу, поражение, - в смутный, революционный период «на коне» оказывались «левые». После издания нового избирательного закона 3 июня 1907 г., как бы знаменовавшего собой конец революции, мирнообновленцы трансформировались в III Думе в прогрессистов. Львов стал одним из их руководителей (товарищем председателя фракции И.Н. Ефремова), членом нескольких думских комиссий. В IVДуме он по-прежнему один из руководителей прогрессистов. Талант парламентария определил и его место в думской иерархии: в декабре 1912 -июне 1913 г. он - старший товарищ секретаря, а с июня по 1 ноября 1913 г. - товарищ председателя Думы, член совета старейшин и ряда комиссий первостепенного значения. Николай Николаевич явился и одним из «отцов-основателей» партии прогрессистов в стране (возглавлял Московский комитет беспартийных прогрессистов, игравший роль организационно-учредительного съезда партии), вошел в ее руководящие органы. От этой фракции он нередко выступал в III и IV Думах по различным вопросам внутренней и внешней политики.
Выступая в Думе, он заострял внимание политиков на том, что современное государство опирается всегда на народные массы, и только тогда, когда в этих народных массах развита предприимчивая, энергичная, самостоятельная человеческая личность, только тогда государство и может быть сильно, если этого нет, напротив, наступает упадок; если вы не создаете тех условий права, в которых воспитывается и дисциплинируется масса, то у вас эта масса обращается в буйную толпу, грозную и опасную для государства. Над этим приходится задуматься, чтобы не прошли, наконец, даром те уроки, которые мы получили, которые были жестокими уроками для России... Теперь именно есть возможность и должно свернуть с того опасного пути, который привел нас уже к катастрофам... Нельзя создать великую Россию на безлошадности, на трехполье, на безграмотности; нельзя создать великую Россию на игнорировании культурных потребностей населения, на отрицании той солидарности, которая требует от нас жертв для тех, которые нуждаются в помощи государства»18.
Чтобы выйти из того тяжелого положения, в котором находилась страна, нужно было, по его мнению, удесятерять все силы, направленные на деятельность на всех поприщах, - науки и религии, и промышленности, и сельского хозяйства; нужно поднять личность человека, которая была при-
18. Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 г.: Документы и материалы. - М., 2002. - С. 272-273.
давлена. Ибо силы государства покоятся не только во внешней его могущественности, но в этой развитой, сознательной и свободной человеческой личности. Эта личность может подняться, воспрянуть, и народ может также подняться только тогда, когда он действует в свободе. Еще задолго до мировой войны он замечал, что Государственная дума падает в своем авторитете и правительство осталось одно. Получается губительный разрыв между обществом и правительством. «Начинается скрытая, затаенная гражданская война», предостерегал Львов, «которая делает непримиримые отношения к правительству и не только не создает ему поддержки, но всякое приближение к правительству клеймит в общественном мнении. Тогда рождается вновь та неумолимая ненависть, которая составляет весь ужас нашего положения, и я боюсь, что, идя таким путем, мы вновь придем туда, откуда только что ушли, мы вновь вернемся к тому кровавому
19
кошмару, который погубит будущее России» .
После «силового» введения в западных губерниях земства, которое трактовалось прогрессистами как «нарушение конституции всей Российской империи», Львов, выступая в Думе, говорил: «То, что произошло, действительно показывает, что у нас конституции нет, что у нас парламентаризма нет, но у нас и основных законов нет, у нас вообще никакого организованного строя нет, у нас есть произвол и есть еще другое - демагогия 20
есть» . Он и ранее, хотя и признавал бесспорным, что в западных губерниях происходит полонизация русского населения и «действительно необходимо его поддержать», но всегда считал предлагаемые правительством меры, -«топором разрубать» вопросы огромной трудности - негодными. По его мнению, к такому делу «нужно подходить с величайшей осторожностью»21.
П. Б. Струве, которому эти идеи были близки, еще в 1908 г. посвятил статью о «Великой России» своему единомышленнику Львову. В.И. Ленин характеризовал Львова как одного из вождей российской буржуазии22. Вплоть до революций 1917 г. Львов находился на стремнине общественно-политической жизни страны. Эмоционально и умно, с глубоким проникновением в суть дела отзывался «на злобы дня»: на дело Азефа, на протест 66 московских промышленников по поводу разгрома высшей школы, учиненного
19. Партии демократических реформ. - С. 274-276.
20. Там же. - С. 278-279.
21. Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия V. Ч. 11. Стб. 510.
22. Ленин В. И. ПСС. - Т. 20. - С. 332-333.
23
министром просвещения Л.А. Кассо , и др. - вплоть до того, что стал секундантом графа Уварова на его дуэли с А. И. Гучковым.
В 1915 г. он разошелся с прогрессистами: Львов был сторонником образования министерства общественного доверия, а прогрессисты ратовали за ответственное министерство. Расхождение между Львовым и его фракцией оказалось настолько глубоким, что он вышел из нее и вступил во фракцию левых октябристов. Прогрессисты глубоко сожалели об уходе весьма любимого и искренне ценимого товарища, но не могли поступиться
24
своими убеждениями для удержания его в своей среде .
В годы Первой мировой войны он, как в 1904-1905 гг., стоял на патриотических позициях, нередко выезжал на фронт. Член ЦК кадетской партии А.В. Тыркова в дневнике за 16 сентября 1914 г. отмечала: «Видела вчера Н.Н. Львова. Только что вернулся из командировки Красного Креста. Был верст за 100 за Люблиным. Ему пришлось ездить по местам австрийского отступления... Львов с отвращением говорил о правительстве, о том, что оно неизбежно надурит в Галиции: "Послание Евлогия насаждать православие под гром пушек". И внутри России, по словам Львова, правительство ведет себя не лучше: в начале войны "весь народ шел к правительству, что оно сделало из этого порыва?"». А.В. Тыркова пишет: «Я спросила его, что, по его мнению, нужно теперь делать?" - «Идти в армию. В солдаты, в офи-
25
церы, но в армию» . И сам Львов, когда дело касалось интересов страны, готов был жертвовать всем, даже самым дорогим в жизни и самой жизнью. Такими же он вырастил и своих сыновей. Двое из них погибли на войне.
В 1915-1916 гг. ему, члену Прогрессивного блока и Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства, было особенно очевидно, что назревает революционный взрыв. Он еще надеялся, хотя эти надежды были весьма призрачными, что царь пойдет на уступки обществу, и тогда удастся избежать катастрофы. Потому он и задал вопрос вел. кн. Николаю Михайловичу, пытавшемуся «образумить» царя (считаться с российской реальностью, учитывать интересы страны и настроения в обществе), о том, удалось ли это. Николай Михайлович не мог сказать ничего утешительного. Он и сам не знал, что делать. Собственно, поэтому и решил, разделяя взгляды оппозиционного думского большинства, встретиться с Н.Н. Львовым и В.В. Шульгиным, познакомить их с содержа-
23. Тогда по его инициативе за подписью думских прогрессистов и кадетов была отправлена телеграмма московским предпринимателям: «Приветствуем ваше правдивое слово». См.: «Утро России». - 1911. - 13 февраля.
24. Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 г.: Документы и материалы. - М., 2002. - С. 352-353.
25. ГА РФ. Ф. 629. Оп. 1. Д. 19. Л. 11-12.
нием своего послания к «Ники», которое сам и зачитал ему на специально испрошенной аудиенции.
Но в растерянности и смятении пребывали и общественные деятели.
Потрясающее свидетельство настроений, которые охватили не только самого Львова, но и всю либеральную общественность накануне Февраля, представляют его письма к опальному князю.
Разразился Февраль. 2 марта 1917 г. Львов назначается комиссаром Временного комитета Государственной думы над Дирекцией императорских театров. И почти сразу же, через два дня, - такова была феерия революции, - комиссаром по делам искусств. И будни революции: головокружительный калейдоскоп различных съездов, совещаний, заседаний, комиссий, - изматывающая на пределе нервов работа. Но, как помещика и человека, хорошо знавшего аграрные проблемы, Львова тянуло и к «земле». Да и по своему характеру, темпераменту он никак не мог оставаться индифферентным к тому громадному перевороту, который происходил в российской деревне. Естественно поэтому его избрание в июле 1917 г. председателем Главного совета Всероссийского союза земельных собственников и земельных хозяев, в который, кстати, входило и немало крестьян. Руководителям Союза вначале казалось, что этот переворот можно ограничить и вдвинуть в рамки мирного решения аграрного вопроса, не прибегая к экстраординарным мерам, - путем циркуляров Временного правительства, агитацией и разъяснениями. Но эти иллюзии быстро рассеялись. Уже в июне 1917 г. Львов говорил, что остановить крестьян «можно только властью, только тем, что вы скажете, что можно и чего нельзя разнузданным страстям, разожженным в настоящее время»26. Рисуя в мрачных тонах положение помещиков и разрастающиеся масштабы крестьянского движения, Львов особо подчеркивал: «Но я не могу не видеть той пассивной роли правительства, которую оно играет в последнее время»27.
Николай Николаевич мог позволить себе говорить так, хотя бы потому, что сам он в «роковом 1917», - поистине сгусток энергии поразительной силы. Его хватало на все, - на «комиссарство», на Временный комитет Государственной думы, на Совет общественных деятелей, на Предпарламент, на Государственное совещание (12-14 августа) и на многое-многое другое. И где бы он ни выступал, что бы он ни делал, - он изо всех сил пытался предотвратить сползание страны в трясину междоусобия. В корни-ловские дни был прикосновен к переговорам, которые вел его брат В.Н. Львов. На выборах в Учредительное собрание его забаллотировали -
26. Буржуазия и помещики в 1917 г. - М.; Л., 1927. - С. 148.
27. Советы крестьянских депутатов и другие крестьянские организации. - Т. 1. - Ч. 2. (Март-октябрь 1917 г.). - М., 1929. - С. 164.
свобода в России действительно «взметнулась неистово». Октябрьскую революцию он встретил «в штыки» - в годы Гражданской войны был в стане белых: занимался более всего тем, что хорошо знал и умел, - защищал «белую идею» в печати, словом, в частности, в газете «Великая Россия». После Гоажданской войны - в эмиграции (Турция, Сербия, Франция). Первое время он еще в ее «окопах»: пытается своими пламенными речами поддержать белое движение. Дело это, как писал кадет В. А. Оболенский, было безнадежное, и пылкий Львов «потух, сойдя с политической авансцены». Видимо, он принадлежал к той части эмигрантов, которые пришли к выводу, сделанному для себя уже в 1920 г. соратником Н.Н. Львова по политической борьбе Н.В. Челноковым, с горькой иронией писавшего Н.И. Астрову, что «люди нашего типа... все оказались бессильны. Нужны какие-то новые люди, а нам, грешным, следует законом запретить заниматься политикой, ибо в этом отношении все - люди конченые. По отношению к себе я установил этот взгляд твердо и буду, пока еще могу работать, искать применение своих сил на других поприщах»28. Одно время Львов сотрудничал в «Возрождении» и «вращался в правых кругах эмиграции, потом затих и незаметно окончил свое земное существование»29 в заброшенной, плохо отапливаемой парижской мансарде, умер на руках жены, когда-то почти неграмотной кре-
30
стьянки, редкой красавицы . Прах его покоится на русском кладбище Кокад в Ницце31.
Публикуемые ниже письма Д.А. Олсуфьева и Н.Н. Львова ныне хранятся в Государственном архиве Российской Федерации в фонде 670 (Вел. кн. Николай Михайлович, оп. 1, д. 335 и 370). Отдельные выдержки из письма Н.Н. Львова использовались в научной печати. Оба документа рукописные. На письме Д.А. Олсуфьева сверху карандашная приписка рукой Николая Михайловича: «Письмо гр. Д.А. Олсуфьева, чл. Государственного Совета. Прочти и верни. Можешь дать и Шуваеву [? - В.Ш.] - Н.М.». В письме Д.А. Олсуфьева встречается несколько неразборчивых слов, что отмечено в квадратных скобках.
Настоящие письма представляют собой ценные документы эпохи, свидетельствующие об остроте политического кризиса на пороге Февраля.
В.М. Шевырин
28. ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 794. Л. 8.
29. Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. - Париж, 1988. - С. 372.
30. Мейснер Д. Записки эмигранта. М., 1966. - С. 143.
31. Государственная дума Российской империи. - Т. 1. 1906-1917. - М., 2006. - С. 354.
ПИСЬМА Д. А. ОЛСУФЬЕВА И Н. Н. ЛЬВОВА
К ВЕЛ. КН. НИКОЛАЮ МИХАЙЛОВИЧУ
Письмо Д. А. Олсуфьева от 29 января 1917 г .1
Ваше Императорское Высочество! Дорогой Николай Михайлович.
Был очень польщен Твоим упреком, что я тебе не пишу (переданным через Панчулидзева2). Верь мне, что я от себя давно желал и имел потребность Тебе написать, но, чтобы быть откровенным, затруднялся «формой» писем. Так что, если в этом отношении будет не так, как вообще принято, ты не взыщи.
Пишу тебе ночью на 29 января из Москвы, куда приехал третьего дня. Утром проезжает поезд, который везет М.Н. Монодавского [? - В.Ш.], которому должно быть вручено это письмо. Так что я тороплюсь, и письмо выйдет менее складным, чем бы я хотел.
Начну с событий, меня касающихся. Я приехал в Москву на Дворянское собрание, но в особенности по случаю истории, поднятой против меня Бази-левским3 в здешнем Депутатском собрании. Ты об ней, вероятно, прочел в газетах. Скажу кратко. Я был очень возмущен поступком Базилевского, который, по-моему, из страха Протопоповских громов, набросился на меня так грубо (привлечено по такой-то статье Дворянского кодекса) за опубликование секретного (?) доклада Протопопова4. Приехав вчера в Москву, побывав вчера на рауте в городской думе(по случаю иностранных гостей), сегодня на обеде в Английском клубе убедился, что все общественное мнение явно на моей стороне и резко осуждает Базилевского. Несколько часов назад, т.е. 28-го, слава Богу, вся история ликвидирована, и я даже не явился для объяснений в Депутатское собрание. Я написал в газеты письмо, объясняющее мой образ действий, и Базилевский взял свое заявление обратно. Все находили крайне бестактным, что Базилевский по такому ничтожному поводу (охрана никому не нужного секрета протопоповской лжи), начал эту историю в такое время, когда нужно соблюдать «единство дворянского фронта». А это, конечно, вносило как бы разноголосицу.
Симбирское дворянство приняло запрос об исключении из Дворянского собрания Протопопова большинством 7 человек против 4-х! Это еще не окончательное решение дела, т.к. потребуют объяснений Протопопова. Но хорошо и начало. Слыханное ли в России дело, чтобы министр, в руках которого все внутреннее управление страны, ближайшее лицо, фаворит, был извергаем из дворянского общения (с ограничением прав быть избираемым и т. д.). Вот как осмелели люди в России! Мне кажется, это должно заставить задуматься. Инициатором всей Симбирской истории явился наш С.П. Дурасов, поддерживаемый «дворянином» Павловым, Саранским губернским предводителем Озно-
бишиным (который одновременно симбирский дворянин) и друг, т.е. все - «зубрами». Спрашивается, какой еще лагерь остается в России «за», когда все против.
В Москве общее настроение можно охарактеризовать: спокойное, даже вялое (не нервное), но открыто оппозиционное. Во всех углах, во всех кругах только и разговору, что о «Петербургском действии», как выражались в старину. Распутин, Протопопов, Вы оба августейшие сосланные и т.д. не сходят с языка... Между прочим моя тетушка недавно приехала из Тифлиса и рассказывала мне, что Дмитрий Павлович5 куда-то переведен в лучшую местность распоряжением вел. кн. Николая Николаевича6, который очень озабочен его участью. В Тифлисе, говорят, жизнь очень шумная и светская. Войны совсем не чувствуется. Высший мужской персонал управления очень сдержан в разговорах о политике, но высшие дамы критикуют вовсю.
Теперь скажу о Петрограде. В клубе твое отсутствие страшно чувствуется (не льщу тебе). Тон клуба понижается в смысле размаха разговоров, идей и т.д. Вяземский7 стал совершенным диктатором, остальные шепчутся по углам. Очень Кочубей8 тоже забрал силу большую. Нельзя сравнивать тот клуб теперь и год-два назад! Вот что значит (нрзб. - В.Ш). Многие подумывают находить убежище в «новом клубе».
События с Америкой, с германской подводной войной, конечно, занимали последние дни общество. Твой корреспондент, любопытствующий о всем, имел случай долго разговаривать об этом с Кастельно9, моим соседом по обеду, данному нашими женами парламентской делегации иностранным гостям. Кастельно произвел на меня впечатление милейшего, благороднейшего, но не Grande intelligence, сколько Grande achive. Кастельно, конечно, бодрый оптимист, хотя признает, как и все, серьезность беспощадной подводной войны.
10 11 12 Кратко говорил с Палеологом , говорил с Бьюкененом , конечно, с Карлотти
об угрозах Германии, о возможной роли Америки. Они не скрывают, что в на-
стоящее время трудно еще разобраться в этих вопросах и у них нет определенного взгляда. Мне показалось, что все это говорится ими совершенно ис-
кренне и что все они несколько смущены неожиданно надвинувшимися ослож-
нениями. Чтоб не забыть все выдающееся, касающееся политики, упомяну, что
Самарин13 вступил торжественно с речью в председательствование объеди-
ненного Дворянства и подробно докладывал о том, как он возил резолюцию
последнего Дворянского съезда в Царское. Прием был 40 минут. Самарин с самаринскою добросовестностью и даже педантизмом систематично все изложил. Самарин по-моему вел себя на 5+. Прием внешне был очень милостивый, - больше равнодушно-невозмутимый, но под конец беседы внутренне взвол-
нованный и напряженный с обеих сторон.
Про Протопопова последние дни то говорят, что он уходит на место Мамонтова, то в самые последние дни, что он в непоколебимой силе и понемногу занимает место старца...
Ну, дорогой и глубокоуважаемый Николай Михайлович, наболтал Тебе, как умел, с три короба. Боюсь, что слишком разбежался, слишком развернулся, что, пожалуй, и Ты, при всей Твоей ко мне доброжелательности, найдешь, что (нрзб. - В.Ш.) так развязно нельзя. Прошу Тебя, разорви и уничтожь письмо. Буду в Петрограде к 14 февраля. Теперь через несколько дней еду в Саратов. на земское собрание. Я несколько смущен за первый отказ письма. Пришли мне маленькую телеграмму.
Глубоко уважающий и преданный Д. Олсуфьев».
Примечания
1. ГА РФ. Оп. 1. Ед. хр. 370. Л. 1-3.
2. Панчулидзев С.А. - крупный землевладелец, возглавлял Архив Государственного совета, правый, управляющий делами Постоянного Совета объединенного дворянства.
3. Базилевский П. А. - предводитель дворянства Московской губернии.
4. Протопопов А.Д. - крупный симбирский землевладелец, текстильный фабрикант, член партии октябристов, товарищ председателя Государственной думы (1914-1917), министр внутренних дел. Речь идет о докладе А.Д. Протопопова, в котором излагалась его беседа с германским банкиром Ф. Варбургом, имевшим конфиденциальное поручение от официальных кругов Германии. В ходе беседы обсуждался вопрос о возможности сепаратного мира.
5. Дмитрий Павлович - вел. кн. (1891-1942). Внук Александра II. Флигель-адъютант. Принимал участие в убийстве Г.Е. Распутина. В наказание выслан в Персию в отряд генерала Баратова.
6. Николай Николаевич - вел. кн. (1856-1929). Дядя Николая II, генерал-адъютант, Верховный главнокомандующий, с августа 1915 по март 1917 г. - наместник на Кавказе и Главнокомандующий войсками Кавказского военного округа.
7. Вяземский Н.А. - князь, генерал Свиты.
8. Кочубей В.С. - князь, генерал-адъютант.
9. Кастельно Э. - французский генерал. Объявление Германией с 1 февраля 1917 г. неограниченной подводной войны вызвало разрыв дипломатических отношений США с Германией. 3 февраля 1917 г. президент Вильсон выступил с посланием к Конгрессу США.
10. Палеолог М. - французский посол в 1910-1917 гг.
11. Бьюкенен Дж. - английский посол в 1910-1917 гг.
12. Карлотти А. ди Рипаберли - итальянский посол в 1913-1917 гг.
13. Самарин А.Д. - московский губернский предводитель дворянства (1905-1915), и.д. обер-прокурора Св. Синода (июль-сентябрь 1915 г.), член Государственного совета, председатель Постоянного совета объединенного дворянства (ноябрь 1916 - февраль 1917).
1
Письмо Н. Н. Львова
«Ваше Императорское Высочество. Благодарю Вас за Ваше письмо, как новый знак внимания и доверия ко мне с Вашей стороны. Мне тем более дорого это в данное время, когда в Вашем лице жестоко оскорблены все наши лучшие патриотические чувства. Любовь к России руководила Вами. Я глубоко убежден, что если бы Ваш совет был принят в свое время, то последовал бы такой огромный подъем восторженных монархических чувств, который и Государю дал бы новые силы вести Россию на путь победы, и нам всем, всему народу уверенность в конечном торжестве. Трагизм нашего положения заключается в том, что никогда, быть может, не было сознания более ясного в необходимости ради торжества над врагом единения с властью в лице верховного вождя (это сознание проникает даже в революционные партии) и никогда вместе с тем нечто роковое не ставило между русским народом и царем такую грань отчуждения, недоверия и вражды, как в нынешнее время». [Без места и без года. Предположительно январь 1917 г. - В.Ш.].
Примечания
1. ГА РФ. Ф. 670. Оп. 1. Д. 335. Л. 5.
Письмо Н. Н. Львова от 15 февраля 1917 г .1
«Ваше Императорское Высочество. Пишу Вам из заседания Государственной думы. Открытию Государственной думы предшествовали разные толки и слухи. Говорили о рабочем движении, подготовленном стараниями крайне левых групп совместно с провокациями охраны; среди рабочих шла усиленная и подозрительная пропаганда. Арест рабочих из Центрального военно-промышленного комитета внес большое раздражение в рабочую среду. Все это совпало с крайним обострением продовольственной нужды и ужасающими условиями, делающими существование городского населения нестерпимым.
Однако, к счастью, никаких особенно резких проявлений со стороны уличной толпы не произошло. Первое заседание Государственной думы прошло
2 3
тускло и вяло. Была хороша речь Родзянки и заявление Шидловского , чувствовалось, что все уже сказано и потеряна всякая надежда, что можно чего-нибудь достигнуть убеждением и мольбою. Внутренний кризис наш все более и более обостряется; это есть кризис власти, которую все ищут и которая не умеет быть тем, чем она должна быть. В этот великий исторический момент, который должен положить конец петербургскому периоду русской истории и начать новый национальный расцвет России, власть не умеет отказаться от
пустяков, ничтожных причуд и прихотей прошлого. Эти суетные мелочи губительны для будущности России, для самой власти и тем не менее выхода нет. В этом весь ужас нашего положения; с одной стороны, огромная задача ведения мировой войны и еще более трудная задача заключения мира, а с другой -беспомощный капрал, расстроенное и больное воображение.
Для людей, у которых потрясены их самые глубокие верования, а к таким принадлежит несмотря ни на что большинство русских, наступает ужасное время. Когда подумаешь, что в каких роковых недоразумениях между властью и Россией мог сыграть такую роль какой-то пьяный бродяга и полупомешанный интриган, как Протопопов, становится обидно и стыдно. Пуришкевич верно сказал, что мы вновь переживаем время, когда предают казни Кочубея и торжествует Мазепа.
Среди всего этого Вы, Ваше Высочество, можете иметь одно утешение, что Вы выполнили свой долг и устранены насильственно. Мы же, которые вынуждены оставаться и вести борьбу, с ужасом чувствуем, что нас против нас самих толкают на такой путь, который противен нашим глубочайшим убеждениям.
Искренне и глубоко преданный Вам Н. Львов.
15 февраля 1917 г.».
Примечания
1. ГА РФ. Ф. 670. Оп. 1. Д. 335. Л. 1-2.
2. Родзянко М.В. (1859-1924) - председатель IV Государственной думы, один из лидеров Прогрессивного блока. 27 февраля 1917 г. избран председателем Временного комитета Государственной думы.
3. Шидловский С.И. - депутат Ш-М Государственной думы, октябрист, лидер фракции, глава бюро Прогрессивного блока.
