CC BY
44К.А. Соловьев
ДМИТРИЙ ОЛСУФЬЕВ: НА ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ ПЕРЕПУТЬЕ
2 октября 1862 г. в Санкт-Петербурге, на Фонтанке, в доме рядом с Пантелеймо-новым мостом, родился мальчик. Это был четвертый ребенок в семье. Его назвали Дмитрием. Крещен он был совсем неподалеку: в Пантелеймоновской церкви. Он принадлежал к старинному роду графов Олсуфьевых, восходившему еще к XVI в. До 1875 г. семь месяцев зимнего сезона семья проводила в Петербурге. На лето она выезжала в имение матери — в село Никольское, под Дмитровом (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43. Л. 1). «Мой детский мирок, — вспоминал Д.А. Олсуфьев, — среди нянюшек и старой крепостной прислуги, с которой я был очень близок, так как мать наша в те свои молодые годы нами, детьми, мало занималась» (Там же. Л. 12). Два года — в 1875-1877 гг. Олсуфьевы провели в Париже. А затем их ждал переезд в Москву, где младшие сыновья, Михаил и Дмитрий поступили в Поливановскую гимназию на Пречистенке (Там же. Л. 2-3). Если детство, по воспоминаниям Д.А. Олсуфьева было окрашено в тона умеренной религиозности и патриархального монархизма, то в отроческие годы произошел перелом в сторону позитивизма, натурализма, народничества (Там же. Л. 12). В семье Олсуфьевых преобладали леворадикальные настроения. По воскресеньям в их доме собирались имена, известные всей Москве: М.М. Ковалевский, И.И. Иванюков, Н.П. Сто-роженко, Н.В. Бугаев (отец Андрея Белого). Другом семьи был и Л.Н. Толстой, который, оказавшись в Петербурге, часто останавливался в доме Олсуфьевых. Нередко заезжал и в Никольское, где размещался как раз в комнате Дмитрия (Олсуфьев, 10 мая 1931: 3, 5). По воспоминаниям П.И. Нерадовского, «он жил здесь, не меняя своего привычного образа жизни. Он не пользовался трудом прислуги, сам убирал комнату, сам приносил себе чистую воду и выносил ведра с грязной. Шил сапоги. Пару сапог своей работы он подарил Михаилу Адамовичу Олсуфьеву». Л.Н. Толстой даже хотел, чтобы Михаил Олсуфьев стал мужем его дочери Татьяны (Нерадовский, 1961: 130 — 132). Д.А. Олсуфьев и впоследствии сохранял добрые отношения с писателем.
Олсуфьев вспоминал гимназические годы как время праздной жизни, товарищеских пирушек и полного презрения к образованию. Причем эта характеристика относилась и к брату Михаилу и однокласснику князю Г.Е. Львову, будущему первому председателю Временного правительства (Олсуфьев, 12 сентября 1931: 3). Правда, родственник Олсуфьевых А.В. Давыдов свидетельствовал об ином. Он вспоминал, что сам Дмитрий учился весьма успешно и отличался замкнутостью характера (Давыдов, 1982: 73). В 1881-1885 гг. Д.А. Олсуфьев — студент естественного отделения физико-математического факультета Московского университета. По окончании университета вся семья Олсуфьевых переехала в Никольское. Мать, Анна Михайловна, урожденная Обольянинова, и старшая сестра Елизавета с головой ушли в благотворительность. Они основали в Никольском больницу, народную школу, поддерживали их в необходимом порядке. «Жизнь семьи Олсуфьевых была не совсем обычной для аристократической среды: она была тесно связана с жизнью их бывших крестьян, для которых они выстроили и содержали большую школу, большую больницу. Они преподавали в школе, занимались с наиболее способными учениками; по окончании ими курса учения в школе помогали им пройти среднее образование, а иногда давали им возможность окончить и высшее образование. И школа и больница были близким делом семьи Олсуфьевых. Они организовали духовой оркестр, устраивали домашние спектакли для всех жителей Никольского. Усадьба у Олсуфьевых была тоже большая и богатая, но всем, что было в ней, пользовалось также и большое ее население. Скотный двор, фруктовый сад, конюшни и прочие угодья обслуживали не только семью владельцев, но и многочислен-
ных больных с медицинским персоналом, большие семьи служащих: учителей, садовников, приказчиков, престарелых служащих и многих других жителей Никольского» (Нерадовский, 1961: 137).
Д.А. Олсуфьев с осени 1886 по начало 1887 г. отбыл воинскую повинность в качестве вольноопределяющегося в 4-ой батарее гвардейской конной артиллерии (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43. Л. 5). По окончанию службы он причислился к Министерству государственных имуществ и был прикомандирован к Петербургскому горному институту, где ему было поручено разбирать коллекции аммонитов (искусственных раковин) в местном музее. Олсуфьев тяготился этой работой и с радостью ее бросил, когда летом 1889 г. ему представилась возможность отправиться с профессором С.Н. Никитиным в путешествие по Волге для составления геологической карты России. Осенью 1889 г. Д.А. Олсуфьев вместе с сестрой и братом приехал в Париж, где оставался всю зиму. Изредка он ходил на лекции по геологии в Католическом институте, что оказалось небесполезным: именно тогда он понял, что естествознание не для него. Вернувшись весной 1890 г. в Москву, Д.А. Олсуфьев решил в корне изменить свою жизнь (Там же. Л. 6). Впоследствии он отмечал, что тогда произошел перелом в его мировоззренческих установках. Д.А. Олсуфьев теперь определял свои взгляды как славянофильски народнические, которые можно было выразить несколько видоизмененной уваровской формулой «православие — самодержавие — народничество» (Там же. Л. 12). Свое новое жизненное кредо он определял словами Ф.М. Достоевского: «Смирись, гордый человек». Или же И.С. Тургенева: «В норку, в норку» (Олсуфьев, 12 сентября 1931: 3). В 1891 г., вопреки возражениям матери, Олсуфьев поступил в земские начальники. Так началось его общественное служение (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43. Л. 6). С декабря 1893 г. Д.А. Олсуфьев — камышинский предводитель дворянства. В 1894-1895 гг. он также и председатель камышинской уездной земской управы. Д.А. Олсуфьев участвовал в первом заседании кружка «Беседа» 17 ноября 1899 г. (Соловьев, 2009: 40). В 1902-1904 гг. занял должность председателя саратовской губернской земской управы. Причем в саратовском земстве Д.А. Олсуфьев возглавлял правое крыло (ОПИ ГИМ. Ф. 164. Оп. 1. Д. 584. Л. 28об.).
Это отпугивало от него представителей либеральной общественности. Например, явно диссонировало с ее настроениями то, что он решительно выступал в защиту церковно-приходских школ. Может быть, именно поэтому весной 1903 г. министр внутренних дел В.К. Плеве предложил Д.А. Олсуфьеву занять пост тамбовского вице-губернатора, но Д.А. Олсуфьев решительно отказался. Младший брат Михаил полностью одобрил его решение. Во-первых, принятие должности могло повредить Д.А. Олсуфьеву в общественном мнении. «Во-вторых, служба губернаторская самая чиновная из чиновных. Это я говорю не в укор, а в том смысле, что будет ли она тебе по натуре? Ты слишком субъективен, слишком мало дисциплинирован, слишком любишь активную деятельность, чтобы служить в настоящее время по администрации, которая находится почти в осадном положении. Так сказать, быть только на часах. Боюсь, что ты сделаешь вылазку и тогда пропал» (ОПИ ГИМ. Ф. 164. Оп. 1. Д. 56. Л. 183). Насколько тяжело Д.А. Олсуфьеву дался отказ от предложенной должности, свидетельствует текст его исповеди, датированный 1 апреля 1903 г.: «Внимание Плеве ударило мне в голову, слова дяди (А.В. Олсуфьева — К.С.) о шталмейстерстве заставили по ночам мечтать об этом парадном мундире на зло Павлову (саратовскому общественному деятелю — К.С. ) и другим». Это один из грехов наряду с тщеславием, завистью, гневом, высокомерием, трусостью, похотливостью, который Д.А. Олсуфьев подмечал в себе (ОПИ ГИМ. Ф. 164. Оп. 1. Д. 584. Л. 26-30).
В ходе русско-японской войны Д.А. Олсуфьев стал уполномоченным Красного Креста при 1-м корпусе генерала-адъютанта Ф.Е. Мейендорфа. Около двух недель Д.А.
Олсуфьев даже побывал в плену у японцев. Затем он был эвакуирован в Шанхай, где пробыл полтора месяца, и уже оттуда на французском корабле через Индийский океан доставлен в Одессу (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43. Л. 6).
Россия тогда переживала революцию. Д.А. Олсуфьев вспоминал, как в октябре 1905 г., в дни Всероссийской забастовки, он в состоянии полнейшей растерянности забрел на квартиру старого знакомого, губернского московского предводителя дворянства князя П.Н. Трубецкого. Оттуда они по телефону связались с князем А.Д. Оболенским, хорошим знакомым С.Ю. Витте. Это было еще до издания Манифеста 17 октября. Но уже тогда Оболенский знал, что забастовка вскоре прекратится, а в Москве в декабре ожидается вооруженное восстание. Д.А. Олсуфьев оставаться во второй столице не мог. Он спешил в Саратовскую губернию, где полыхали его поместья. Впоследствии Олсуфьев описывал, как под покровом ночи, будто бы вор, пробирался в собственное имение (Олсуфьев, 10 мая 1931: 3-4).
В конце 1905 г. Олсуфьев принимал активное участие в организации Саратовского отдела «Союза 17 октября» и его органа — газеты «Волга». В начале следующего года он вошел в состав ЦК партии. В 1906 г. Д.А. Олсуфьев был избран членом Государственного совета от Саратовского земства. Как это не странно, октябрист Олсуфьев под влиянием Ф.Д. Самарина оказался в правой группе Государственного совета. И лишь несколько лет спустя после отказа Самарина от обязанностей члена Государственного совета, в 1912 г., он перешел в Группу центра (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43. Л. 8). Д.А. Олсуфьев был лично хорошо знаком с одним из видных идеологов русского консерватизма Л.А. Тихомировым и в 1907 г. прикладывал немалые силы, чтобы познакомить его с председателем Совета министров П.А. Столыпиным. Олсуфьев рассчитывал, что Тихомирову удастся повлиять на премьера в неославянофильском духе и в России утвердятся принципы законосовещательного (а не законодательного) представительства (П.А. Столыпин, 2006: 212; ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Д. 101. Л. 117а). Вероятно, многие такие «странности» в политическом поведении октябриста Олсуфьева объясняются самим его отношением к идеологическим предпочтениям, которые он считал во многом ситуативными, конъюнктурными. 28 марта 1907 г. на III Съезде уполномоченных дворянских обществ он сказал: «Громадное большинство дворян на нашем объединенном съезде консервативного направления, но это только в силу требования данного политического момента и вовсе не значит, что оно будет таковым всегда. Может быть, лет через 10, 15 все будет иначе, и дворянство станет либеральным» (Объединенное дворянство, 2001: 339).
Д.А. Олсуфьев отрицал жесткую грань между консерватизмом и либерализмом. По его мнению, подтверждение тому — сам факт существование «Союза 17 октября». На собрании октябристов 21 марта 1906 г. Д.А. Олсуфьев заявлял, что «левое крыло нашего союза предпочитает называть новое государственное устройство России умеренной конституцией. Правое крыло видит в нем видоизмененное самодержавие в его дальнейшей эволюции. Одно несомненно для тех и других и для всякого: не ложны слова Манифеста 20 февраля, что "произошло великое преобразование в государственном строе нашего отечества"». Причем, с точки зрения Д.А. Олсуфьева, консерватизм далеко не всегда ретрограден, он может гарантировать обществу прогресс, поступательное движение. Ведь «существует консерватизм другого рода, не житейский, а высший, так сказать философский. Он говорит, что основы человеческих обществ и государств неизменны во все времена и у всех народов, и пока эти основы живы, жив и народ и само государство. Основы эти — семья, религия, власть. Формулы этих основ выражены у всех народов одинаково в заповедях религии... Движение вперед, истинный прогресс состоит именно в развитии этих основных, неизменных начал всякого человеческого общежития» (ОПИ ГИМ. Ф. 164. Оп. 1. Д. 54. Л. 32об.).
Д.А. Олсуфьев выступал противником упразднения волостного суда, на чем настаивало правительство П.А. Столыпина (Объединенное дворянство, 2001: 659-660). Он считал возможным при известных условиях сохранить должность земского начальника (Там же: 714-716). Но все же было бы слишком просто считать его закоренелым ретроградом, противившимся всяким изменениям. Д.А. Олсуфьев не принимал идею радикальной ломки сложившихся институтов и традиций, считая необходимым по возможности сохранять преемственность. Он был сторонником так называемой «английской» модели реформирования, когда новое органически произрастает из старого, не нарушая устоявшийся уклад жизни. Наоборот, Д.А. Олсуфьев чрезвычайно скептически оценивал «французскую» модель, превозносящую теоретическую схему над жизнью и бытом (Там же: 626-628).
Д.А. Олсуфьев стоял у истоков Постоянного Совета Объединенного дворянства. 18 мая 1906 г. на заседании Совета по организации съезда уполномоченных дворянских собраний он заявил, что «теперь роль политического руководящего сословия захватила темная сила прессы. Но быть руководителем народа — это призвание дворянства. Для его осуществления нам необходимо объединиться на местах не только в сословных, но и в социально-экономических и политических союзах и организации. Формой такого объединения должна быть мелкая земская единица. Гонения и нападки на дворянство способствуют его объединению». Примечательно, что Д.А. Олсуфьев видел задачи Постоянного Совета принципиально иначе, нежели более правые коллеги, присутствовавшие на том же самом совещании: Н.Ф. Касаткин-Ростовский, А.А. Нарышкин, А.А. Чемодуров и др. Если те полагали, что вектор усилий общедворянской организации, прежде всего, должен быть направлен «вверх», на целен на продвижение тех или иных решений в высших сферах, то Д.А. Олсуфьев считал, что ключевая задача Постоянного совета — способствовать самоорганизации поместного дворянства (Там же: 34-35).
В ходе обсуждения аграрного вопроса Д.А. Олсуфьев призывал дворянство к поиску компромисса с малоземельными крестьянами. Он полагал, что земельная реформа не могла иметь единообразный характер на всей территории России, и в ряде случаев даже требовалось принудительное отчуждение частновладельческой земли. А «лучше всего сразу, не унижаясь до принудительного отчуждения, заранее удовлетворить требования крестьян. Если у меня оторвут землю силою, я стану врагом крестьян, в противном случае останусь им другом. Мы должны добровольно идти навстречу к продаже крестьянам земли, сохраняя и за собой часть... Компромисс необходим. Это не трусость, а понимание дела. Как во время бури бесполезна борьба, так и здесь упрямое отношение будет гибельно для дела» (Там же: 70). Олсуфьев предлагал покрыть долг Дворянского банка путем отчуждения помещичьей земли и передачи ее Крестьянскому банку. Таким образом из 40 миллионов пахотной дворянской земли 30 миллионов отошло бы крестьянам (Олсуфьев, 2016: 179).
С мая 1906 г. Д.А. Олсуфьев выступал принципиальным сторонником изменения избирательного законодательства, не исключая даже возможности государственного переворота. Он был убежден, что действовавшее Положение 11 декабря 1905 г. не создавало предпосылок для возникновения работоспособной Думы. При этом для благоприятного исхода выборов предводители дворянства должны были занять активную политическую позицию. На втором съезде уполномоченных губернских дворянских обществ 15 ноября 1906 г. Д.А. Олсуфьев ссылался на «слова [Ф.Д.] Самарина, сказанные на Страстной неделе под впечатлением Евангелия: "Кадеты, как мудрые девы, явились хотя и с маргариновым маслом, а мы совсем без масла". Вот этим маслом и нужно нам запастись, масло — это политическое самосознание, связь дворянства с населением». Д.А. Олсуфьев приводил пример Англии, где в нижней палате абсолютно доминировали представители джентри, пользующиеся непоколебимом доверием своих избира-
телей. «Новая эпоха после 17 октября при всех своих ужасах имеет ту хорошую сторону, что пробудила общественное самосознание, вызвав на борьбу консервативные элементы, прежде мирно покоившиеся в люльке административной опеки, — подытоживал он свою речь. — До сих пор консервативная мысль была воплощена полицией, а консервативные общественные элементы дремали; теперь же мы должны выучиться у польского и остзейского дворянства, которые искусились в политической борьбе» (Там же: 178).
Д.А. Олсуфьева отличало своеобразие суждений и в области внешней политики. Так, 25 октября 1908 г. он писал публицисту «Нового времени» М.О. Меньшикову: «Я вам горячо сочувствую и выражаю признательность по поводу позиции, занятой вами в славянофильском или, вернее, в германофобском вопросе. Не понимаю однако, почему вы одни, почему в том же "Новом времени" в передовых статьях нейтрализуется ваше влияние непристойным науськиванием против Германии. К чему такая нежность к Англии, только что воевавшей с нами за спиной японцев, к кадетской Турции, к политически ничтожным сербам; а с другой стороны, к чему такая холодность к единственно способному балканскому народу — болгарам» (ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 333. Л. 63).
В 1910-е гг. Олсуфьев вновь пережил переоценку былых ценностей. Он все больше склонялся в своих симпатиях к западному конституционализму, хотя при этом заметно усиливался его интерес к религиозному мистицизму. Случайно или нет, но это совпало с I Мировой войной и политическим кризисом 1915-1916 гг. В августе 1915 г. Олсуфьев вошел в Прогрессивный блок. Он вспоминал, как ему позвонил депутат П.Н. Крупенский с предложением войти в сношение с членами Государственной думы: «Крупенский мне сказал: выбирайте кого угодно из Государственного совета, а я буду выбирать из Государственной думы, к партиям я придираться не буду, лишь бы только хотели совещаться вместе». Д.А. Олсуфьев вместе с П.Н. Милюковым, А.И. Шингаре-вым, П.Н. Крупенским и многими другими присутствовал на обеде в ресторане Конта-на, на котором и было положено основание Прогрессивного блока. Он настаивал на необходимости «сыграть на опережение», «не плестись» за судьбой, а «тащить ее за волосы» (Объединенное дворянство, 2002: 650 — 652). Так, он предлагал, не дожидаясь экстраординарных событий, добиться расширения гражданских и политических прав населения и снятия всевозможных ограничений с национальных и религиозных меньшинств. 29 ноября 1916 г. на XII съезде уполномоченных дворянских обществ Д.А. Олсуфьев констатировал: «В этот блок вошел Государственный совет, вошла Государственная дума, вошел Св. Синод со всем высшим духовенством, Рябушинские, вся русская буржуазия с миллионными капиталами, вошли все городские организации, организации рабочих, союзы. Остается один только сфинкс, это русский мужик, на которого можно опереться» (Там же: 655).
Февраль 1917 г. Олсуфьев встретил в своем доме на Фонтанке. Пули буквально летали по квартире. На глазах Олсуфьева был убит случайно зашедший студент (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43. Л. 9).
После революции Олсуфьев не спешил сворачивать знамена. Он стал одним из основателей Союза земельных собственников, весьма критично относившегося к действовавшей власти. Д.А. Олсуфьев вспоминал, как он вместе с крестьянами из Союза земельных собственников пришел на прием к Г.Е. Львову с требованием установить порядок в деревне. Председатель Совета министров начал что-то несвязанное объяснять. В кабинете поднялся невероятный шум, так что туда даже заглянул министр земледелия В.М. Чернов (Олсуфьев, 12 сентября 1931: 5). В августе 1917 г. Д.А. Олсуфьев был приглашен участвовать во Всероссийском церковном соборе, что стало предметом его особой гордости (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 43. Л. 9).
Ноябрь 1917 г. он встретил в Москве, в своем доме около Никитских ворот. Совсем рядом шла яростная перестрелка юнкеров Александровского училища с большевиками, и вновь над головой Олсуфьева пролетали пули. В августе 1918 г. ему удалось выехать из Москвы. Некоторое время прожив в Ясной поляне, он вместе с М.Л. Толстым отправился через Клинцы в Киев, где остановился в доме у родственника — гетмана П.П. Скоропадского. Д.А. Олсуфьев жил в Киеве вплоть до января 1919 г., когда перебрался в Одессу. 23 марта 1919 г. он эмигрировал, отплыв на пароходе в Турцию. 25 марта был уже в Босфоре. Три месяца нищеты в Константинополе заставили Д.А. Олсуфьева вернуться в Россию, в Новороссийск, где у него было имение и некоторые запасы денег. До января 1920 г. Д.А. Олсуфьев проживал в Новороссийске, периодически наезжая в Сочи, Ростов, Таганрог, Екатеринодар, Кисловодск. Он организовал группу из пяти человек, которая с переменным успехом вела торговлю с Константинополем. В январе 1920 г. Д.А. Олсуфьев вновь эмигрировал, в Варну. Затем через Софию перебрался в Белград. В этом городе провел все лето 1920 г., после чего переехал в Дубровник (Там же. Л. 10). Олсуфьев оставался там вплоть до августа 1922 г., когда на короткое время поселился в Бреде, откуда, в свою очередь, отправился в Белград, где близко познакомился с генералом П.Н. Врангелем. Не задержался Олсуфьев и в Белграде: он переехал в Венгрию и жил около Будапешта. С декабря 1922 г. Д.А. Олсуфьев — в Австрии, где поселился под Замерингемом в имении кузины княгини М.А. Ва-сильчиковой, периодически наезжая в Баден около Вены. В конце 1924 г. Олсуфьев перебрался в Париж и жил там до августа 1925 г., когда он отправился к родственникам в Литву. Однако в Берлине Д.А. Олсуфьев почувствовал себя плохо: потребовалась срочная операция и поездка в Литву сорвалась. В декабре 1925 г. он вернулся во Францию, в Ниццу. Проживая на Лазурном берегу, Олсуфьев часто посещал Русский дом в Мен-тоне. С сентября 1928 г. Д.А. Олсуфьев жил в Париже. Скитания по Европе в значительной мере объяснялись бедственным финансовым положением. Месячный бюджет Олсуфьева был ничтожно мал — 700-800 франков, которые преимущественно давали его друзья и родственники (Там же. Л. 11). Д.А. Олсуфьев смиренно благодарил судьбу, которая уберегла его от голода и холода, и не оставлял «надежды сложить свои кости в родном Дмитровском уезде, рядом с могилами родителей, братьев и сестры». Дмитрий Адамович Олсуфьев скончался 10 ноября 1937 г.
АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 102 (Департаменты полиции). Оп. 265. Д. 333.
ГА РФ. Ф. 634 (Л.А. Тихомиров). Оп. 1. Д. 101.
ГА РФ. Ф. 5881 (Коллекция отдельных документов и мемуаров эмигрантов). Оп. 1. Д. 43.
Отдел письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ). Ф.
164 (Олсуфьевы). Оп. 1. Д. 54.
ОПИ ГИМ. Ф. 164 (Олсуфьевы). Оп. 1. Д. 56.
ОПИ ГИМ. Ф. 164 (Олсуфьевы). Оп. 1. Д. 584.
БИБЛИОГРАФИЯ Давыдов А.В. Воспоминания. Париж, 1982.
Нерадовский П.И. Встречи с Толстым // Лев Толстой: В 2 кн. М., 1961. Объединенное дворянство: Съезды уполномоченных губернских дворянских обществ. 1906 — 1916 гг.: В 3 т. М., 2001. Т. 1. 1906 — 1908 гг.
Объединенное дворянство: Съезды уполномоченных губернских дворянских обществ. 1906 — 1916 гг.: В 3 т. М., 2002. Т. 3. 1913 — 1916 гг.
Олсуфьев Д.А. Цареубийство 1-го марта и Москва // Возрождение. 14 марта 1931. № 2111.
Олсуфьев Д.А. В Зимнем дворце 27 апреля 1906 г. // Возрождение. 10 мая 1931. № 2168.
Олсуфьев Д.А. Князь Георгий Львов // Возрождение. 12 сентября 1931. № 2293. Олсуфьев Д.А. Вечный ковер жизни: Семейная хроника. М., 2016.
Соловьев К.А. Кружок «Беседа». В поисках новой политической реальности, 1899 — 1905 гг. М., 2009.
П.А. Столыпин: Биохроника. М., 2006.
