CC BY
47
АКТУАЛЬНО
УДК 323.3
Понеделков А.В., д. полит. н., проф.
НА ДАЛЬНИХ ПОДХОДАХ
(к вопросу о генезисе российской элитологии)
Far Prospects (to the issue of the genesis of Russian elitology)
Автор рассуждает об элитах в истории отечественной общественно-политической мысли, предпринимает сравнительный анализ представлений об элите отечественных и западных мыслителей.
Ключевые слова и словосочетания: менталитет, элитология, власть, государственное управление, чиновничество, политика и мораль, социальнонравственные поступки, западный элитизм, цивилизационная и геополитическая политика.
The author dwells on elites in the history of Russian socio-political thought, carries out a comparative analysis of the ideas about the elite of Russian and western thinkers.
Key words: mentality, elitology, power, public management, executives, politics and morality, socio-ethical actions, western elitism, civilized and geopolitical politics.
I.
Категориальный аппарат, который использовали русские философы, общественные и политические деятели, историки и социологи при анализе проблематики, так или иначе связанной с проблемой элиты, существенно отличался от понятий западных мыслителей.
В произведениях отечественных мыслителей отражалась национальная специфика, русский менталитет.
Первым дошедшим до нас письменным памятником русской религиозно-политической мысли является «Слово о законе и благодати» Илариона (XI в.) — первого Киевского митрополита русского происхождения, ближайшего сподвижника Ярослава Мудрого.
Власть управляющих над управляемыми должна быть по-христиански милосердной, Князь обязан заботиться о мире и не допускать кровопролитных войн. Обеспечив мир, он должен организовать хорошее внутреннее управление страной, сущность которого Иларион
видел в следующем: «Высшая цель управления государством — обеспечение интересов всех подданных. Великий князь обязан неустанно творить милостыню и быть щедрым, помнить о болящих, вдовах и сиротах. Правосудие совершается только по закону, но милостиво: «Мало казни, много милуй». Кроме жестких мер юридического характера, Иларион советует применять и моральное воздействие в форме помилования, «так как суровое наказание противно самой природе человека» [1, с. 122].
Идеи Илариона получили свое дальнейшее развитие в летописях. Ядром летописания являлась «Повесть временных лет» Нестора, монаха Киево-Печерского монастыря. В ней Нестор излагает взгляды Мономаха на объем власти князя Киевского, характер его взаимоотношений с вассальными князьями, формы взаимодействия церкви и государства, критерий оценки правомерности действий как самой верховной власти, так и лиц, ее осуществляющих.
Подчеркивая, что с властью возрастает и ответственность, Нестор призывал князя быть справедливым при судебном разбирательстве, стоять на защите «убогого» человека: «не давайте сильным погубите человека» [2, с. 157]. Определенный интерес представляет собой «Моление Даниила Заточника» (1229 г.), где намечены пути укрепления сильной княжеской власти, способной преодолеть внутренние раздоры и подготовить страну к отпору нашествиям извне.
Начиная с этого источника, у русских исследователей культивируется мысль о роли управленческого окружения князя в государственных делах. Это окружение они называют не элитой, а советниками. Власть князя, по Даниилу Заточнику, безгранична, но если ее не умерять мудростью, она может послужить беззаконию, особенно если князь находится в руках «лукавых» советников: «Не корабль топит человека, ни ветр; тако же и ты, княже, не сам владеешь, в печаль введут тя думцы твои» [3, с.153].
Дальнейшее развитие протоэлитологические идеи получают в Московском государстве.
Идея русского мессианства, особой роли России в истории развития человечества уходит своими корнями к посланию Филофея (конец XV-начало XVI вв.) — монаха Псковского Елизарова монастыря к псковскому наместнику и великим князьям Василию и Ивану.
Будучи наместником Бога на земле, царь, по Филофею, имеет неограниченную власть, но во исполнение человеколюбивых заповедей Бога он обязан заботиться о подданных, поощряя добро и наказывая зло. Царь должен жить праведно, чтобы иметь моральное право наблюдать за тем, чтобы и подданные жили по закону и заповедям.
Отдельного внимания заслуживают философские искания Ивана Грозного. Отроческие воспоминания Ивана IV о правлении Избранной рады во главе с Адашевым и Сильвестром сделали его страстным противником ограниченной монархии. Боярской элите Грозный не доверял, но понимал, что вообще без элиты управлять государственными делами нельзя. И он выдвинул альтернативный вариант боярской элите — опричнину. Эта контрэлита, будучи скороспелым суррогатом, не оправдала царских надежд, и он, в конце концов, развернул против них репрессии.
Понятно, что искусственно формируемая элита, как правило, не выдерживает проверку временем. Элита должна «созреть» естественно-исторически; это сложный, противоречивый, длительный процесс. Новая дворянская элита уже «созревала» в недрах старой боярской элиты, но, по-видимому, время Ивана Грозного еще не было ее историческим временем, оно пришло позже — в петровский и екатерининский периоды.
В русле европейской мысли развивались элитологические представления просветителей период империи.
К людям, вознесенным на высокие государственные должности, Пнин предъявляет следующие требования: «Истинный гражданин есть тот, который общим избранием возведен будучи на почтительную степень достоинства, свято исполняет все должности, на него возложенные. Пользуясь доверенностью своих сограждан, он не щадит ничего, жертвуя всем, что ни есть для него драгоценнейшего, своему отечеству трудится и живет единственно только для доставления благополучия великому семейству, коего он есть поверенный. Столь же беспристрастный судия, как закон, которого он есть орудие и которого справедливые решения никогда не причиняли слез угнетенной невинности, — он есть тот человек, который, завсегда следуя по стезе добродетели, посвящает себя совершенно всем полезным должностям: то, полагая узду закона на беспорядки, общества возмущение, то, возбуждая трудолюбие, поощряя торговлю, ободряя все художества, отдаляя, предупреждая бдительностию своею несчастия, которые непредвидение или заблуждение могли бы некогда навлечь на соотечественников его. Он есть хранитель государственного сокровища, который, зная, что залог, попечениям его вверенный, часто бывает плод трудолюбия, предпочитает богатству, на грабительстве и злодействе основанному, славу честного и бескорыстного человека. Он есть тот воин, который, подобно Курцию, ввергается в бездну, у ног его разверстую. Наконец, он есть тот, который, будучи добрым отцом, нежным супругом, почтитель-
ным сыном, искренним и верным другом, являет всем почтением своим к законам и нравам живой пример гражданских добродетелей» [3].
Определенный интерес вызывают идеи, выдвинутые декабристом Пестелем П.И. (1793-1826 гг.) в республиканско-демократической программе, известной под названием «Русская правда». Второй параграф этого произведения называется так: «Разделение членов общества на повелевающих и повинующихся». Пестель доказывает, что такое разделение: 1) существует всегда и везде; 2) оно необходимо, ибо происходит от «природы человеческой», которой, если такого разделения нет, присущи вечные распри, раздоры, усобицы; поэтому люди осознали необходимость такого разделения ради процветания общества. Развивая эти идеи, Пестель пишет: «Когда гражданское общество получает название государства, тогда повелевающие получают название правительства, а повинующиеся — название народа» [4, с. 60].
Между правительством и народом должно сложиться равновесие взаимных обязанностей и прав: «Правительство имеет обязанность распоряжаться общим действием и избирать лучшие средства для достижения в государстве благоденствия всем и каждому. А посему имеет оно право требовать от народа, чтобы оный ему повиновался. Народ же имеет обязанность правительству повиноваться; но зато имеет право требовать от правительства, чтобы оно непременно стремилось к общественному и частному благоденствию и только то повелевало, что истинно к сей цели ведет и без чего не могла бы оная быть достигнута» [4]. При потере этого равновесия государство из природного и здорового своего состояния переходит в насильственное и болезненное.
Правительство, по Пестелю, разделяется «на верховную власть и на государственное правление или чиновничество» [4, с. 64]. Первейшей целью правительства является безопасность граждан и достигается она только действием «соединенных сил и воли». Вторая цель — благосостояние; частные люди собственными трудами смогут обеспечить его для себя. Задача государства, говоря современным языком — устранить все препятствия для частного бизнеса и обеспечить его защиту от всяческих посягательств.
Славянофил К.С. Аксаков (1817-1860 гг.) видит специфику русского народа в том, «что это народ негосударственный, не имущий участия в правлении, не желающий условиями ограничивать правительственную власть, не имеющий, одним словом, в себе никакого политического элемента... Отделив от себя правление государственное, народ русский оставил себе общественную жизнь и поручил государству добавить ему (народу) возможность жить этою общественною жизнию. Не желая править, народ наш желает жить, разумеется, не в одном жи-
вотном смысле, а в смысле человеческом. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной — народной жизни внутри себя» [5, с. 72-74].
Одним из основоположников русского либерализма был Б.Н. Чичерин (1828-1904 гг.), который внес существенный вклад в развитие теории государственного управления. По Чичерину, два элемента сливаются в организм государственного управления: государственный и общественный. Необходимо представить общественному элементу участие в управлении наряду с государственным элементом, стараясь лишь связать их так, чтобы они в существенных вопросах подчинялись центральной власти и действовали согласно для общей пользы.
Недостатки бюрократии — подчеркивает Чичерин, — во многом являются отражением недостатков всего общества в целом. Но по большому счету, без бюрократии немыслимо государственное устройство. Ее только нужно поставить под недреманное око гласности, уравновесить ее общественным элементом. Если же этого не сделано, в деятельности бюрократии начинают превалировать ее негативные черты... Бюрократия превращается в закрытую корпоративную систему, интересы которой направлены лишь на сохранение себя как целостности. Все внимание чиновников сосредоточивается на том, чтобы угодить начальству, от которого зависит их судьба.
Чтобы избежать этого, нужно уравновесить бюрократию общественным элементом в лице дворянства и университетов. По мнению Чичерина, эти две силы в отсутствие правового государства и третьего сословия являются самыми прогрессивными и социальными силами. Только они способны направить деятельность чиновничества в позитивное русло [6, с. 160, 170].
Крупный административный деятель, ученый и писатель К.А. Скальковский как положительный момент отмечал наличие в странах Запада особого правительственного класса:
«В Англии сложился годами особый правительственный класс людей, который в молодости готовится к занятию высших государственных должностей, вращается постоянно в особой политической атмосфере и невольно приобретает массу сведений и практический взгляд, вырабатывающийся у других долгим опытом» [7, с.4-5].
Россия, по его мнению, сильно отстала в этом отношении: «В России история не выработала особого правительственного класса. Создать из Александровского лицея питомник будущих государственных людей также было попыткою неудачною, так как лицеисты по окончании курса обращались в обыкновенных чиновников, только с большею протекциею» [7, с.5-6].
Скальковский сожалел о том, что в России редким явлением были министры, прошедшие до этого все ступеньки служебной лестницы в своем министерстве. Большинство призывалось к исполнению своих ответственных обязанностей по особому доверию верховной власти «со стороны». В связи с этим, как правило, требовалась масса времени для ознакомления с механизмом деятельности, потребностями, спецификой министерства, в течение которого «новоиспеченный» руководитель нередко принимал некомпетентные, непрофессиональные решения.
Во времена, описываемые Скальковским, «люди, состоящие для вида на службе, получали нередко более старых служак, а пенсии давались даже за частную службу. Кто-то хорошо даже сострил, что нет в России лучше места, как "исправляющего должность сверхштатного члена упраздненной комиссии"» [7, с.152]. Скальковский выступал за немедленное упразднение табели о рангах, личного дворянства, почетного гражданства, сдерживающих прогрессивную постановку системы государственной власти в России.
Он высоко ценил управленческую деятельность, утверждая, что без чиновников «никакое государство обойтись не может, и каждое государство для обеспечения законности и направления к общему благу правительственной деятельности должно заботиться о правильной постановке государственной службы. От того, каково образование чиновников, каково их материальное положение, каковы их иерархические отношения между собою и отношения к публике, какова их ответственность, — от всего этого в значительной мере зависит спокойствие и благосостояние как отдельных лиц, так и всего государства» [7, с.140].
Государственная власть, по Скальковскому, проявляя заботу о должностных лицах, обязана вместе с тем предъявлять к ним самые высокие требования, «чтобы они служили достойными ее представителями, чтобы своими знаниями, бескорыстием и благоразумною твердостью они все больше и больше увеличивали уважение к ней общества.
Крупный общественный деятель, историк и публицист П.Н. Милюков (1859-1943 гг.) доказывал, что государственная власть имеет надклассовый характер. Он был из тех, кто стремился обуздать революционную стихию, ввести ее в русло закономерной социальной реформы. Милюков считал, что власть должна быть выборной и опираться на широкий круг экспертов, референтов, советников, имеющих специальное образование и соответствующий опыт практической работы.
Интересны его мысли о структурной организации Государственной думы. Он поддержал предложение Ф.Ф. Кокошкина о создании в Государственной думе второй палаты, которая будет обладать
большей компетентностью и зрелостью суждений, чем ныне существующая, так как она будет состоять из людей, «умеющих обращаться с государственной машиной».
По Милюкову, совершенно недостаточно уметь обращаться с государственной машиной, ибо народный избранник, кроме высокого профессионализма, должен еще и обладать способностью защищать интересы избирателей. Шансы для специалистов попасть в число народных избранников должны обеспечиваться исключительно свободой выбора. «И если, — заключает он, — представительство от учреждений вызывает протест, то именно потому, что оно не дает возможности демократии свободно выбирать людей, которых избиратели признают, умеющих обращаться с государственной машиной и притом способных защищать интересы избирателей» [8, с. 208].
Определенный вклад в разработку рассматриваемой проблемы внес Н.И. Кареев (1850-1931 гг.), русский историк, социолог, философ. Он рассматривал ее под углом зрения соотношения политики и морали. Мораль и политика, по его мнению, вещи разные, поскольку первая исходит из идеи справедливости, а вторая - пользы или необходимости. Но вместе с тем нельзя оправдывать принцип «цель оправдывает средства», так как и цель, и средства должны соответствовать нравственному закону.
Он сформулировал ряд требований, которые общество должно предъявлять своим полномочным представителям и на что должна быть направлена их образовательная подготовка:
«1. Общее умственное и нравственное развитие, так как оно есть благо само по себе для получающих его и условие целесообразной и честной деятельности на пользу общества.
2. Уважение к человеческой личности и стремление к общему благу...
3. Интерес к общественности, ибо стремление к общему благу было бы чем-то незаконченным, если бы оно ограничивалось исключительно одними частными отношениями.
4. Этическое и социологическое образование, заключающееся в усвоении важнейших общих фактов нравственной и общественной жизни человека, наиболее существенных этических, экономических, юридических, политических и социологических теорий и научного метода.
5. Рядом с этим общим теоретическим, необходимо общее историческое образование...
6. Особые знания из специальных наук; сознательный выбор направления, в духе которого человек желает действовать [9, с. 132133].
Интересны и оригинальны взгляды на элиту крупнейшего отечественного историка В.О. Ключевского (1841-1911 гг.). Проблемами элит он интересовался и высказывался по их поводу в течение нескольких десятилетий, независимо придя к выводам, аналогичным взглядам признанных классиков западной элитологии Г. Моски и В. Парето.
Далее нами будет предпринят краткий сравнительный анализ взглядов В.Д. Ключевского с взглядами вышеназванных европейских исследователей.
В 1880-1881 гг. Ключевский опубликовал значительную часть своей докторской диссертации «Боярская дума Древней Руси» в журнале «Русская мысль», а в 1882 г. в переработанном виде издал ее отдельной книгой. Уже в этой работе, а несколько позже - в курсе лекций по русской истории, прочитанным им в Московском университете и Московской духовной академии В.О. Ключевский характеризует боярство как «правящий класс».
Так, в лекции XXVII есть раздел «Боярство как класс», в котором он говорит «о боярстве в условном смысле верхнего слоя многочисленного военно-служилого класса в Московском государстве изучаемого времени». Этот верхний слой, представляющий собой титулованное боярство, занял все высшие должности в московском управлении, командовал московскими полками, правил областями Московского государства». В титулованном боярстве укрепился взгляд на свое правительственное значение как на наследственное право по происхождению в отличие от остальной массы боярства, считавшими себя «вольными и перехожими слугами князя по договору». Ключевский говорит об этой перемене во взглядах так: «Среди титулованного боярства XVI в. утверждается взгляд на свое правительственное значение не как на пожалование Московского государства, а как свое наследственное право, доставшееся им от предков независимо от этого государя, установившееся само собою, «ходом событии». Лишь во 2-й половине XVII в., - подчеркивает он, «современники чутко отметили час исторической смерти боярства как правящего класса».
В порядке преемственности в развитии, на смену титулованному боярству пришел новый правящий класс - высшее дворянство, в основном столичного происхождения: «Руководящая роль в управлении вместе с более обеспеченным материальным положением развивала в столичном дворянстве привычку к власти, знакомство с общественными делами, сноровку в обращении с людьми. Государственную службу оно считало своим сословным призванием, единственным своим общественным назначением. Живя постоянно в столице, редко по кратко-
срочным отпускам заглядывая в глушь своих разбросанных по Руси поместий и вотчин, оно привыкло чувствовать себя во главе общества, в потоке важнейших дел. Видело близко иноземные сношения правительства и лучше других классов знакомо было с иноземным миром, с которым соприкасалось государство».
В петровские и последующие времена правления «матушки-императрицы» Екатерины II, высшее дворянство оставалось правящим классом. И лишь со второй половины XIX в. начинается кризис дворянства как элиты русского общества.
Здесь важно заметить, что в концепциях Моски и Парето идея «циркуляции», т.е. вечного круговорота элит занимает весьма значительное место.
Этот вопрос поставлен и у Ключевского. В курсе «История сословий в России» он пишет: «Сословиями мы называем классы, на которые делится общество по правам и обязанностям. Права дает либо утверждает, а обязанности возлагает государственная верховная власть, выражающая свою волю в законе... Существенным и наиболее обязательным признаком сословного деления служит различие прав, а не обязанностей... когда речь идет о сословном различии обязанностей, то при этом, разумеется, собственно, различие прав».
«Отсутствие у одного класса прав, которыми обладают другие, не увеличивает количества его обязанностей, напротив, свобода одного класса от обязанности, падающей на другие, дает ему лишнее, хотя и отрицательное, право в сравнении с другими.
Отличие сословного права от служебного полномочия, по Ключевскому, заключается в следующем:
• с каждой должностью связана особая степень власти, тогда как сословные права одинаковы для всех лиц сословия;
• служебные права являются одновременно и обязанностями, которые должностное лицо обязано выполнить, пока занимает должность, «тогда как сословным правом можно не пользоваться, не выходя из сословия»;
• должностные полномочия не могут переходить по наследству, а сословные права — могут.
Сословные права разделяются на политические и гражданские. Государство, где участие в законодательной деятельности предоставлено одному или нескольким, но не всем сословиям, называется аристократическим. Те же государства, где оно распространяется на все сословия в одинаковой мере, - сословно-демократическими.
Анализируя процесс зарождения и развития сословных отношений в странах Западной Европы, Ключевский приходит к выводу, что
наличие в обществе сословного деления является свидетельством низшего, додемократического этапа его развития, и что, начиная с XV в. на Западе, а позднее - востоке Европы, начинают набирать силу демократические тенденции, влекущие за собой постепенное уравнение сословий. В связи с этим, он выводит следующий закон: «политическое общежитие начинается сословным расчленением общества и продолжается постепенным уравнением сословий».
Развитие политического общежития, по Ключевскому, проходит следующие этапы:
1. На уровне досословных отношений родоплеменного характера существовали «естественные союзы», завязанные кровным родством, «в этих союзах не было равенства, но не было и сословий; их место занимали возрасты: старшие составляли правящий класс; младшие - управляемое общество».
2. С появлением сословного деления общества роли управляющих и управляемых распределяются по сословному признаку.
3. «В современном государстве... нет сословий, их место занимают изменчивые экономические состояния. Наиболее платящие государству, т.е. наиболее состоятельные, прямо или косвенно руководят делами государства, а наименее состоятельные волей-неволей подчиняются этому государству».
4. Экстраполируя рассматриваемую тенденцию на распределение властных отношений в обществе будущего, он выстраивает цепочку: власть старших - власть сословий - власть капитала - власть знаний.
В схеме развития властных отношений в обществе изменению, по Ключевскому, подвергается лишь форма связи между управляющими и управляемыми: содержательная же сторона, т.е. само это деление на властвующих и подчиняющихся остается неизменной. Если «основанием каждого последующего деления общества становились последствия, вытекающие из деления предыдущего», то фундаментом, первоосновой этого деления, его связующим звеном всегда было «первоначальное политическое деление на управителей и управляемых». Как видим, Ключевский не пользуется такой терминологией, как «циркуляция или круговорот элит», но в содержательном отношении в его концепции речь идет именно об этом.
Моска большое внимание уделяет «политической формуле» в теории «правящего класса», которая является идеологической легитимизацией власти. Когда политическая формула находится в гармонии с менталитетом данной эпохи и с наиболее распространенными среди данного народа чувствами, ее польза становится неоспоримой, поскольку очень часто она означает такие рамки действий людей, кото-
рые управляют и известным образом облагораживают послушание. Политическая формула должна удовлетворять потребность человека верить в то, что он подчинен не каким-то конкретным личностям, но общему моральному принципу, который и позволяет конкретным личностям осуществлять функции управления.
У Ключевского такой терминологии, как «политическая формула» мы не встречаем, но очень близкое к нему в содержательном отношении положение можно найти: «Что такое образ правления? Это способ направления народных стремлений и действий, насколько он зависит от установившегося соотношения его нравственных и материальных средств».
Существующий в обществе порядок, по Ключевскому, следует рассматривать не как результат свободного выбора людей из множества возможных вариантов, а как сложившуюся объективно историческую необходимость, как единственно возможный в данных конкретно-исторических условиях вариант правления: «Существующий порядок... не есть лучший из многих возможных, а единственно возможный из многих лучших».
Возвращаясь к теоретическим изысканиям Моски, заметим, что для него важной является категория «юридической защиты» как социального механизма, регулирующего дисциплину нравственного чувства.
С юридической защитой, констатирует Ключевский, у нас на Руси вопрос всегда стоял очень остро, начиная от тиунов боярских времен, призванных к соблюдению правовых норм на местах, к наведению суда скорого и правого, но слывших в народе главными нарушителями закона; до настоящего времени, когда русский народ, по-прежнему, убежден: «где суд, там и неправда».
Законов в России издавалось более чем достаточно и по форме выглядели они никак не хуже западноевропейских. Но все дело в том, что власти западных стран научились строить всю систему государственного управления на основе неукоснительного выполнения не только формальной, но содержательной стороны принятых в обществе законов. В России же главный акцент государственная власть всегда делала на формальном выполнении законов, тоже носивших в основном, формальный характер. В результате такого формализма «у нас выработалась низшая форма государства, вотчина. Это собственно и не форма, а суррогат государства... фактическая власть могла издавать распоряжения, носившие наружность и название законов».
Западным властным структурам путем построения правового государства удалось сбалансировать интересы управляемых и управляющих.
Особенностью российского менталитета в связи с этим является отсутствие навыков быть не только законопослушными, но и отстаивать, при необходимости, свои гражданские права. Вот этой, говоря языком Моски, «социальной активности», у русских людей и не хватает. По Ключевскому, мы - нация созерцателей, а не социального действия.
Эта мысль Ключевского не потеряла своей актуальности и для наших дней. Мы по-прежнему страдаем социальной пассивностью и до сих пор не научились строить своими собственными руками удовлетворяющий нас порядок; а все ждем, что кто-то придет и сделает это за нас.
III.
Ближе других русских исследователей к западной традиции рассмотрения проблемы элиты подошел философ и социолог Н.А. Бердяев (18741948 гг.).
Он считал, что с сотворения мира всегда правило, правит и будет править меньшинство. Это верно для всех форм и типов управления, для монархов и демократии, эпох реакционных и революционных. Из управления меньшинства нет выхода, и все демократические попытки создать царство большинства в сущности являются жалким самообманом. Вопрос лишь в том, правит лучшее или худшее меньшинство, а в принципе одно меньшинство сменяется другим, свергают ли лучшие худших или наоборот. Непосредственное управление и властвование масс возможно лишь как момент стихийного массового разлива в революциях и бунтах. Но затем все очень быстро возвращается в прежнюю колею: образуется новое меньшинство, которое захватывает в свои руки власть.
В революционные эпохи обычно правит кучка демагогов, которая ловко пользуется инстинктами масс. Революционные правительства, почитающие себя народными и демократическими, всегда бывают тиранией меньшинства. Революционная бюрократия обычно бывает еще ниже той старой бюрократии, которую революция свергает: «господство черни создает свое избранное меньшинство, свой подбор лучших и сильнейших в хамстве, первых из хамов, князей и магнатов хамского царства» [10, с. 127].
На выполнение роли аристократии может претендовать как буржуазия, так и пролетариат. Но аристократические претензии пролетариата превосходят претензии всех других классов, ибо пролетариат, по учению его идеологов, должен сознавать себя классом — мессией. Но всякое желание войти в аристократию, возвыситься до аристократии из состояния низшего по существу своему неаристократично. Бердяев был твердо убежден в том, что «возможен только лишь природный, прирожденный аристократизм, аристократизм от Бога. Миссия
истинной аристократии не столько восходит к еще не достигнутым высшим состояниям, сколько нисходит к состояниям низшим» [10].
Какими же качествами обладает истинный аристократ? По мнению Бердяева, это такие качества, как щедрость, готовность служить человечеству в целом и каждому отдельному человеку, жертвенность, благородство, талантливость, чувство собственного достоинства.
Маркс, — утверждает Бердяев, — ошибочно учил, что в зле и от зла должно рождаться новое общество и что воспитание самых темных и уродливых человеческих чувств — это единственный путь к нему. На самом же деле пролетариат — это тот, кто не хочет знать своего происхождения и не почитает своих предков, для которого не существует ни рода, ни племени, ни самой Родины. Пролетарское сознание возводит обиду, зависть, месть в добродетели грядущего человека. Оно видит освобождение в том бунте, восстании, которое есть страшное рабство души, плененной внешними вещами, материальным миром.
Подбор благородных черт характера совершается тысячелетиями. Уничтожение феодального строя на Западе не было полным уничтожением тех духовных черт, которые были выработаны феодальным рыцарством. В рыцарстве выковывалась личность, закалялся характер, формировались те качества, о которых речь уже шла выше: благородство, чувство собственного достоинства, честность, жертвенность. Этим чертам начали подражать и другие социальные слои. Окончательная смерть рыцарского духа стала бы деградацией человечества.
К нашему горю, - утверждает Бердяев, - в русской истории не было рыцарства. Этим объясняется тот факт, что личность у нас не была достаточно выработана, что закал характера не был достаточно крепок. Слишком большим оставалось в России влияние изначального коллективизма. Многие русские мыслители гордились тем, что в России не было настоящей аристократии, что страна наша естественно демократична, а не аристократична. Да, прекрасен наш демократизм, наша простота и многие другие качества русского характера. Но при отсутствии аристократизма остро чувствовалась слишком большая зависимость от темной народной стихии, неспособность выделить из огромного количества людей руководящее нравственное начало.
IV.
И все же неправильно было бы отрицать огромное значение дворянства в духовном развитии России. Пушкин, Лермонтов, декабристы, Толстой, Достоевский, безусловно, являлись носителями аристократического духа.
Учение о дворянстве как аристократии или элите России развивал русский мыслитель П.А.Сорокин (1889-1968 гг.). Он считал, что в
России была своя элита или аристократия, — это дворянство. Были времена, когда оно успешно выполняло важные функции администрирования, суда, защиты отечества, т.е. целиком было поглощено государственными делами. Тогда его привилегии были обоснованы, «но к концу XVIII века, после издания указа о вольности дворянства при сохранении всех привилегий, начался процесс вырождения. Потихоньку класс превращался в социального паразита, а его претензии — в необоснованные злоупотребления. Подавляющее большинство дворян попросту растрачивали богатства, накопленные их предками, время от времени выкачивая дополнительные средства из государственной казны. Когда же на миг возрастала активность дворянства, как было, к примеру, в 1905 г., ее порождала не столько забота о благополучии страны, сколько примитивно хищнические интересы» [11, 290].
Поэтому не стоит удивляться приговору истории, вынесенному русскому дворянству. Не удивляет и полное отсутствие у дворянства энергии и сил к самозащите, в том числе и у самого высокого дворянина — царя. Гибель русского дворянства произошла без всякого героизма. Нечто подобное можно было наблюдать и в других странах. Все это наводит на мысли о том, что одной из главных причин революции является вырождение элиты общества. История «терпит» хищнические, жестокие, циничные правительства до той поры, пока они хотят и знают, как управлять государством. Несмотря на негативные стороны их правления, они полезны обществу. Но бессильные и «добрые», высокомерные и бесталанные правительства история долго не выносит.
Происходит постепенное вырождение правящей элиты.
Существенный интерес представляет собой сорокинская теория «головастиков» — отпрысков угнетенной части населения, часть из которых рождается с качествами «прирожденных правителей».
Если власть передается по наследству, без учета присутствия или полного отсутствия таланта управления у тех, кто наследует власть, а «головастики» низших классов так за всю жизнь и не могут прорваться к рычагам управления, то социальный баланс нарушается. Когда аристократия, — пишет Сорокин, — сильна и талантлива, то никакие искусственные барьеры не нужны для защиты ее от посягательства со стороны «выскочек». Но когда она бесталанна, то в искусственных препонах ощущается такая же острая необходимость, как в костыле для инвалида.
В периоды застоя вырожденцы правящего класса прибегают к искусственным средствам для предотвращения процесса проникновения в их среду «головастиков» из низов в монополизации своей власти. Так, накануне революции 1905 г. правящий класс России упорно тор-
мозил процесс выдвижения талантливых «самородков» из низших слоев, не желая урезать себя во властных правах.
Нетрудно догадаться, что благодаря подобным мерам на вершине общества аккумулируются бездарные правители, а «головастиков» у основания пирамиды становится все больше и больше. Давление правящих, возводящих все новые и новые барьеры для сохранения за собой высоких общественных позиций, становится все сильнее, а соответственно — возрастает чувство «подавленности» внизу.
Когда же наступает революционный взрыв, — полагает Сорокин, — то все барьеры и препоны на пути свободной циркуляции разрушаются одним ударом. Безжалостная революционная метла начисто выметает социальный мусор, не задумываясь при этом, кто виноват, а кто нет. В мгновение ока «привилегированное» оказывается сброшенным с высот социальной пирамиды, а низы выходят из своих «социальных подвалов».
В «сите» селекции образуется огромная щель, сквозь которую могут проникать все индивиды безо всякой дискриминации. Но на второй стадии революции возникает новое «сито». «Головастики», достигшие вершин, сливаются с остатками неразложившейся дореволюционной аристократии, идет процесс формирования новой элиты. И пока она не дошла до паразитизма, разложения, общество развивается мирным путем, без революций. Если «головастиков» у основания общественного конуса недостаточно или же они вовсе отсутствуют, т.е. нет реальной замены вырождающейся власти, общество впадает в глубокую депрессию. Этот круговорот Сорокин рассматривает как продукт векового приспособления человечества к окружающей среде.
V.
Подведём краткий итог сказанному выше.
Итак, начиная с древних времен (летописей), у русских мыслителей культивируется мысль о роли управленческого окружения князя в государственных делах. Главным критерием отбора в это окружение является государственная мудрость, в основе которой лежит забота об общественном благе и соблюдении законности. С хорошими управленцами князь, как правило, успешно справляется с государственными делами, без них наступает нестабильность, нередко ведущая к расколу и смуте.
В XVII-XVIII вв. русской общественной мыслью рассматривается учение о равновесии в отношениях между управляемыми и управляющими как основе функционирования государственного механизма. Суть этого равновесия проста: управляемые безоговорочно повинуются управляю-
щим, а те, в свою очередь, обеспечивают всеобщее благоденствие и безопасность.
В XIX в. русские социологи разрабатывают учение о преимуществах эволюционного развития в сравнении с революциями, которые на русской почве вырастают в кровавые и бессмысленные бунты.
В этот период рассматриваются вопросы о соотношении политики и морали, о совокупности требований, предъявляемых обществом к своим полномочным представителям в системе государственного управления, о формах правления, разделении и легитимности властей.
Выдвигается идея о том, что пока не построено правовое государство, в системе государственного управления, помимо официальной власти, необходимо присутствие общественного элемента как противовеса чиновничеству в целях развития его положительных и нейтрализации отрицательных качеств. Выдвигаются интересные идеи о закономерностях ротации управленческих кадров.
Надо сказать, что особенно интенсивно идеи, связанные с проблемой элиты, развивались русскими мыслителями в конце XIX — начале XX вв. Так, была развеяна иллюзия, что во время революционных потрясений наступает момент непосредственного правления масс. На самом же деле, ходом событий управляет хорошо организованное меньшинство, которое ловко камуфлируется под защитников и выразителей интересов народа.
Если до революционного переворота правящая элита производит строгий отбор кандидатов в свои ряды, то во время революционной неразберихи «хамам», рвущимся к власти, удается прорвать это «сито» отбора и, оттеснив «аристократов духа», оголтелой толпой влиться в новую элиту.
На вершине общества аккумулируются «базарные» правители, а «головастиков» у основания пирамиды власти становится все больше и больше. Давление правящих, возводящих все новые и новые барьеры для сохранения за собой высоких общественных позиций, становится все сильнее, соответственно — возрастает чувство «подавленности» внизу.
Напряжение в обществе растет, оно подходит к стадии открытого конфликта. Чтобы избежать этого, нужно разумно и своевременно регулировать процесс обновления элиты, нужно не дожидаться появления в низах «самородков», обладающих талантом управления, а бережно растить управленческие кадры, готовить резерв на будущее.
Мы видим, что у русских мыслителей не сложилось целостных концепций элиты, как, скажем, сложились позднее у Моски или Парето. Тем не менее, определенный вклад в разработку проблемы они
внесли, а самое главное — они опирались при этом на русскую национальную почву.
Вот почему нам представляется целесообразным при разработке научной концепции демократической элиты опираться на теоретическое наследие не только западной, но и отечественной социологии.
Анализ элитологической мысли в ее западной, восточной (которая изучена значительно хуже) и российской версиях показывает существенную зависимость той или другой от цивилизационного опыта и его своеобразия, а также от доминирующей культурномировоззренческой матрицы. Если западная культурномировоззренческая матрица строится на таких опорных категориях, как: «индивид — гражданское общество — право — рынок — прогресс — свобода — разум», то восточная — на: «государство — традиция — иерархия — порядок — вера — стабильность». Своеобразие российской культурно-мировоззренческой матрицы образуют такие базовые элементы, как «общество — государство — мир (умиротворение) — духовность — всеединство — совесть — справедливость» [12].
Изучение доктринальных предпосылок российского элитизма (М.П. Сперанский, Б.Н. Чичерин, К.А. Скальковский, Н.И. Кареев, Н.А, Бердяев, Г. Флоровский, П.А. Сорокин, Б.А. Кистяковский, И.А. Ильин и др.) позволяет констатировать позитивные и негативные инвариантные черты деятельностных стереотипов и ценностных ориентаций российских элит. К ним относятся патернализм и полицеизм, чиновный корпоративизм и авторитаризм, «указно-порученческое» право и государственная (революционная, реформаторская) целесообразность, высокомерно-сервильный комплекс, утопизм и социальное нетерпение — с одной стороны; патриотизм и толерантность к другим культурам, государственничество и самоотверженность в отстаивании национальных интересов и ценностей — с другой.
Противоречивость и пластичность русского национального характера, отмеченная в свое время, например, Н.А. Бердяевым проецируется и на инвариантные параметры политических элит России, воспроизводимые в критической и проектно-утопической формах, в размышлениях об элите в отечественной общественно-политической мысли.
Изучение многообразных версий элитологических концепций западного, восточного и российского происхождения раскрывает их большой эвристический потенциал и наличие объективных референтов в любой цивилизации.
Мы убеждены, что анализ истории российских элит: политической, экономической, военной, административной — следует основывать на определенных методологических принципах и инструменталь-
ных подходах к их выявлению, типологизации, описанию, рассмотрению механизмов генезиса и воспроизводства. Учет принципа цивилизационного своеобразия позволяет, с одной стороны, соотносить развитие и смену элит России с особенностями ее исторического развития и политического управления: традициями, ментальными и ценностными архетипами. С другой — не переносить схемы и разработки западного элитизма механически на российские реалии.
Западный элитизм развивался в ином цивилизационном русле, имея в качестве стержня взаимосвязь структур гражданского общества и государства, богатый опыт и традиции демократических институтов, наличие различных центров политической активности и власти.
Российский опыт не включает развитие традиции гражданского общества. В отечественной истории цементирующую общество роль всегда играло государство, а политическое управление доминировало над экономическим. Традиционно довлеющими были позиции политико-административной элиты. Цивилизационная и геополитическая специфика России и в наше время разрушает попытки перенесения на ее почву западно-ориентированных схем и механизмов социального развития и управления.
Литература
1Азаркин Н.Н., Левченко В.Н., Мартышин О.В. История политических учений. М., 1994.
2. Повесть временных лет. М.-Л., 1950. Ч. 1.
3. Хрестоматия по древней русской литературе. Сост. Н.К. Гудзий. 8-е изд. М., 1979.
4. Пестель П.И. Русская правда / Антология мировой философии. М., 1972. Т. 4.
5. Ранние славянофилы. Вып. IV. Историко-литературная библиотека. М., 1910.
6. См.: ЧичеринБ.Н. Несколько современных вопросов. М., 1862.
7. Скальковский К.А. Наши государственные и общественные деятели. СПб., 1891.
8. Милюков П.Н. Демократизм и вторая палата // Русское богатство. 1905. №7.
9. Кареев Н.И. Мысли о сущности общественной деятельности. СПб.,
1895.
10. Бердяев Н.И. Философия неравенства. М., 1990.
11. Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. М., 1992.
12. См., например: Кульпин Э.С., Пантин В.И. Решающий опыт (генезис кризисов природы и общества в России). М., 1993.
