CC BY
394
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (81) 2009
целостности человека крайне необходимо, ибо в противном случае мы не сможем понять многие феномены человека, имеющие более частный характер, чем целостность его.
Библиографический список
1. Федяев Д.М. В защиту неподлинности бытия // Человек в контексте эпохи. — Омск, 2005. — С. 244.
2. Гуревич П. Человек как микрокосм // Общественные науки и современность. — 1993. — № 6. — С. 187.
3. Индивидуальность // Новая философская энциклопедия : в 4-х т. - М. : Мысль, 2001. - Т. 2. - С. 103.
4. Кроник А.А. Психология личности и образ жизни. — М., 1987. - С. 149.
5. Смирнова Р.А. Природа социальной реальности: Бытие и познание / под ред. П.И. Дышлевого. — Мн. : Наука и техника. 1991. - С. 30.
6. С.Л. Рубинштейн. Проблемы психологии в трудах К. Маркса. - «Советская психотехника», 1934. - С. 68.
7. Бахтин М. М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники : ежегодник 1984-1985. - М., 1986. -С. 123.
8. Аристотель. Сочинение. : в 4-х т. — Т. 1. — М., 1975. — С. 532.
9. Пивоваров Д.Б. Единичное и общее. // Современный философский словарь / под общ. ред. д.ф.н., профессора В.Е. Кемерова. — 3-е изд., испр. и доп. — М. : Академический проект, 2004. — С. 218-219.
10. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. — М., 1959. — Т. 4. — С. 411-412.
11.Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — М., 1965. — С. 43.
12. Быстрицкий Е.К. Феномен личности: Мировоззрение, культура, бытие / АН УССР. Инс-т философии ; отв. ред. В.П. Иванов. — Киев : Наук. думка, 1991. — С. 112—113.
ДОВГАНЬ Ольга Владимировна, аспирантка, старший преподаватель кафедры социальной работы и специальной психологии.
644105, Омск, ул. 4-я Челюскинцев, 2а
Статья поступила в редакцию 10.04.2009 г.
© О. В. Довгань
уДК 1 Е. А. ГОРЧИЦКАЯ
Омский государственный университет путей сообщения
ФИЛОСОФСКИЕ ТЕОРИИ ЭЛИТ
В статье представлен ряд основных «теорий элит», созданных русскими и зарубежными философами в разные исторические периоды. Данные философские теории специфически и самобытно трактуют те или иные стороны общественного бытия различных типов элит. Анализируя рассматриваемые концепции, автор приходит к выводу, что элита формируется естественным способом, путем постоянного воспроизводства и должна пополняться за счет личностей, способных предлагать высокоинтеллектуальные идеи, направленные на улучшение всех сфер жизни общества.
Ключевые слова: теория, философия, власть, аристократия, элита, народ.
Рассматривая проблему элиты, нельзя не коснуться ряда основных философских теорий элит. Каждая из них по-своему объясняя происхождение, смысл и функции элиты в обществе, вносит собственный вклад в понимание этого многогранного явления.
Наиболее полно элитарное мировоззрение в античной философии было сформулировано, пожалуй, Платоном. Идеолог афинской аристократии, он решительно выступал против допущения демоса к участию в политической жизни, в государственном управлении, пренебрежительно именуя его «толпой», враждебной мудрости, руководствующейся не знаниями, а эмоциями и мнениями, далекими от истины. Государственные функции, по Платону, могут успешно выполняться лишь аристократами, получившими специальное воспитание. Ремесленники и крестьяне должны быть отстранены от управления обществом и обречены на выполнение «черновой работы». Высшими доблестями правителей могут быть лишь личное мужество, благоразумие, справедливость и мудрость. А поэтому для государства гибельно, если ремесленник или промышленник, возгордившись своим богатством, посягнет на функции управления.
Свои политические конструкции Платон пытался обосновать учением о душе, согласно которому она
состоит из трех частей: разумной, волевой и чувственной. Первые две более высокие формы душевной деятельности присущи «немногим избранным» -аристократии, что дает ей право управлять государством. В соответствии с этим он делит общество на философов-правителей - в их деятельности воплощена разумная часть души; воинов-стражей - «надзирателей над народом», призванных поддерживать порядок, реализуя требования волевой части души; а низшая - вожделеющая сторона души проявляется, по Платону, в деятельности простолюдинов. От них требуется соблюдение установленных порядков, трудолюбие, безропотное повиновение правителям и стражам. Правители избавить государство от всяких зол не смогут ничем, кроме личного союза между политической властью и философией. «Либо философы, - писал он, - должны стать царями наших государств, либо люди, которых сегодня называют царями, должны искренне и серьезно заняться философией». И далее: «...ни для государства, ни для граждан не будет конца несчастьям, пока владыкой государства не станет племя философов» [1].
Конечно, это идеализм и утопия. Одно дело считать, что Платон просто требует мудрости и высокого профессионализма от правителей, и совершенно
другое — видеть выход из царства тьмы лишь в просвещении и философских знаниях. Можно предположить, что если бы правителями действительно были лишь ученые-мудрецы, то, скорее всего, наступило бы время не всеобщего счастья и процветания, а наибольших социальных потрясений. Концепция Платона — типичная утопия, переходящая в антиутопию.
Не случайно А. Тойнби писал, что сделать утопию пригодной для реальной жизни можно только через механизм социального мимезиса — «особой формы социальной тренировки, сопровождаемой насилием» [2]. Это во многом осознавал и сам автор вышеизложенных идей, защищая право управлять «то убеждением, то силой». Становясь царем, философ перестает быть философом. Философ самоуничтожается, как только вступает в поле безжалостного действия царя. Царь тут же уничтожает себя, как только входит в философское поле отвлеченных размышлений.
И еще один немаловажный сюжет, имеющий отношение к проблематике элитаризма: трагедия общества, когда правящий класс оказывается разделенным. Тогда тимократия1 вырождается в олигархию. Гармонизировать же классовые отношения, по Платону, следует не через их уравнивание, а через подавляющее превосходство господствующего класса. В любом случае главное — сохранить единство правителей. Но как этого достичь? Во-первых, через подавление экономических интересов, связанных с частной собственностью, отсюда — требование отмены частной собственности правителей. Во-вторых, через единое государственное обучение.
Итак, идеальная модель социального устройства по Платону включает: строгое разделение общества на классы; абсолютное превосходство господствующего класса в силу того, что он обладает монополией на образование и другими привилегиями; отождествление судьбы государства с судьбой правящего класса. Классы, а лучше сказать, касты отделены друг от друга жесткими социальными перегородками, правители не смешиваются с управляемыми, даже живут обособленно. Тем не менее Платон допускает, правда как исключение, перевод неспособных потомков правителей и стражей в низшие касты и, наоборот, детей, обладающих редкими талантами, из низших каст в высшие. Ссылаясь на это положение Платона, некоторые исследователи элитарных теорий называют его предшественником теории циркуляции элит.
Мы более подробно остановились на концепции Платона не только потому, что она достаточно рельефно обнажает идеалы элитаризма, но и потому, что она оказала огромное влияние на элитаристов XX века, утверждающих, что демократическое общество не способно функционировать без элиты; отрицание этого — не более чем политическая демагогия. Мало того, общества на самом деле во многом различаются составом и мобильностью элиты, принципами ее пополнения.
Большое хождение приобрела также аристотелевская классификация форм государственного правления по числу лиц, которым вручена власть: власть монарха и ее деградировавшая форма — тирания; аристократия — власть немногих, лучших и ее деградировавшая форма — олигархия; власть большинства — полития, или республика. Власть в последней основана на законе, правительственные должности достаются и бедным, лишь бы они были достойны. Негативной формой политии является демократия, где власть находится в руках неуправляемой толпы [3].
Если обратиться к мыслителям Возрождения, то наиболее ярким и оригинальным, с нашей точки зрения, в контексте формирования идей элитаризма является Николо Макиавелли (1469—1527). Им написано несколько книг, вошедших в сокровищницу мировой обществоведческой мысли. Но есть одно относительно небольшое произведение под названием «Государь», которое является наиболее известным. Эта книга переведена практически на все языки мира, стала настольной книгой многих политиков.
В центре внимания Макиавелли личность политического вождя. Для него идеал государя — сильная личность, самоутверждающаяся за счет более слабых, целеустремленная, жесткая и хладнокровно-рас-счетливая. Вождь должен быть наделенным хитростью и коварством. Чтобы эффективно властвовать, по мнению Макиавелли, необходимо овладеть методом кнута и пряника.
В отличие от многих своих предшественников, он не сводит политический процесс только к деяниям героев. В его представлении политический процесс весьма сложен и многокрасочен. Макиавелли различает активных и пассивных участников исторических явлений: это и монарх, и дворянство; это простолюдин, выходящий на городскую площадь и поддерживающий государя или бунтующий против него; офицер, участвующий в военном столкновении; это ростовщик, субсидирующий политика, и церковный деятель и т.д. Отсюда задача высших правителей — пробуждать в людях сознание и внутренние силы, воспитывать деятельного человека. Для него однозначно: народ нельзя обновить, если не придать ему новый импульс развития, разбудив его сознание. Эту задачу Макиавелли всегда старался выполнять своим творчеством.
Он рисует яркие психологические портреты отдельных лидеров, действия которых, по мнению философа, очень часто стимулируются дурными страстями, распущенностью нравов, безбожием, словоблудием, стремлением к роскоши. Они — а это, прежде всего, представители папства, дворянства и воинов-наемников — «неблагодарны, изменчивы, лицемерны, трусливы перед опасностью, жадны до наживы» [4]. Эти качества, особенно высшей знати, вызывали у него гнев. Он был уверен, что если в высших слоях процветают аморальность и коррумпированность, то общество бесперспективно. Оно раздроблено, каждый человек действует сам по себе, религиозные чувства, гражданская честность, уважение к авторитетам приходят в упадок. В политике процветают фракционность и заговорщичество. Правительство становится заложником могущественных клик. Процветают алчность, леность, стремление к роскоши. Наступает резкая экономическая дифференциация.
Так резко он формулировал свою позицию, ибо был уверен, что каждому человеку предначертано выполнять на земле не разрушительную, а великую созидательную миссию в соответствии с его возможностями. Ведь жизнь — это не игра воображения и не созерцание, она имеет свой реальный смысл, свои цели и средства. Отсюда и первейший долг человека, особенно того, кто вершит судьбы других, — патриотизм, забота о славе, величии и свободе родины. При этом Макиавелли готов оправдать аморальные средства, при помощи которых правители решают государственные задачи, удерживают власть. По сути, кодексом тирании стали провозглашенные им принципы: «цель оправдывает средства» и «победителей не судят», главное — «государственные соображения», «благо народа». Он восхваляет такие высокие
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (81) 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (81) 2009
моральные качества, как великодушие, милосердие, набожность, искренность, но при условии, что от них будет польза родине. Если же они окажутся не подспорьем, а препятствием на пути, то их следует отметать. И еще — главные основы государства — хорошие законы и сильное войско. Подданные же должны бояться правителей, платить налоги, поставлять рекрутов.
Интересны предлагаемые Макиавелли типологии элит и методов правления. Это элита решительных, жестких правителей, опирающихся на силу и подавление несогласных. Их он называет «львами». Это и «лисы» — гибкие политики, для которых характерны ловкость, притворство, хитрость, это мастера переговоров и закулисных интриг. Решая дилемму, на кого государю делать ставку из двух борющихся сил — на народ или знать, Макиавелли однозначно выбирает народ. Он пишет: «...нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворить притязания знати, но можно — требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным» [4]. Государю надлежит быть в дружбе с народом, иначе в трудное время он будет свергнут. Народ — единственная и наиболее прочная опора власти (государства).
Хотелось бы обратить внимание еще на одну глубокую, до конца не оцененную, как нам представляется, мысль Макиавелли: «власть предпочтительнее доверять тому, кто к ней менее рвется, доверять не явно выраженным честолюбцам, но тем, кто отчасти этой властью тяготится» [4]. Поскольку в каждой республике, рассуждает Макиавелли, есть люди знатные и народ, интересы которых обычно противостоят друг другу, возникает вопрос: кому лучше доверять власть? И отвечает: «...охрану какой-либо вещи надлежит поручать тому, кто менее всего жаждет завладеть ею. А если мы посмотрим на цели людей благородных и худородных, то, несомненно, обнаружим, что благородные изо всех сил стремятся к господству, а худородные желают лишь не быть порабощенными и, следовательно, гораздо больше, чем гранды, любят свободную жизнь, имея меньше надежд, чем они, узурпировать общественную свободу» [4]. Отсюда вывод: интересы народа гораздо больше совпадают с интересами государства.
Макиавелли отнюдь не идеализирует народ, который, по его мнению, как и государь, и аристократия, подвержен влиянию обстоятельств, хотя и в меньшей степени, чем последние. Он утверждает, что «народ, который долго и смиренно терпит тиранию власти или иностранное иго, — это развращенный народ, утративший драгоценный дар богов — свободолюбие, независимость, честность, смелость» [4].
Таковы основные, важные мысли Макиавелли, которые нельзя не учесть при рассмотрении данной темы.
Также заслуживает большого внимания анализ учения непосредственного предшественника элитаризма XX века, каким, безусловно, является Ф. Ницше.
Первоосновой мирового процесса Ницше объявлял волю к власти; движущая сила истории — «ненасытное стремление к проявлению власти и применение власти, пользование властью как творческий инстинкт» [5]. Мораль для него играет разлагающую роль, это — «оружие слабых», «инстинкт толпы», который преодолевают «сверхчеловеки» [5]. По Ницше, жизнь в самой своей сущности есть присвоение чужого, оскорбление другого, завладение тем, что тебе не принадлежит, притеснение, безжалостное отношение к тому, кто слабее тебя, насильственное введе-
ние собственных форм, стремление к власти. Консервативное крыло современных элитаристов восприняло концепции Ницше о «господах Земли», о «высшей расе аристократии», о том, что народ должен быть удерживаем в повиновении всеми средствами, прежде всего, насилием.
Ницше осмысливает феномен элиты («властителей земли», «аристократии духа»), видит причину упадка элит в том, что аристократия «отрекается от своих привилегий... Но в хорошей и здоровой аристократии существенно то, что она чувствует себя не функцией,... а смыслом и высшим оправданием существующего строя — что она поэтому со спокойной совестью принимает жертвы огромного количества людей, которые должны быть подавлены и принижены ради нее до степени людей неполноценных, до степени рабов и орудий» [5].
Главная мишень критики Ницше — революционные силы, восстающие против господства элиты. «Нет ничего страшнее, — писал он, — варварского сословия рабов, научившихся смотреть на свое существование, как на некоторую несправедливость, и принимающих меры к тому, чтобы отомстить за себя и за все предыдущие поколения» [5]. Ницше страшится активности и организованности масс, видя задачу правящих кругов в том, чтобы задержать движение к неизбежной революции.
Ницше — критик буржуазной демократии справа. Его политический идеал — сильная власть аристократии. Возвышение человека — «дело аристократического общества как общества, которое верит в длинную вереницу рангов и в разноценность людей и которому в некотором смысле нужно рабство. Без пафоса дистанции, порождаемого воплощенным различием сословий, постоянной привычкой господствующей касты смотреть испытующе и свысока на подданных, служащих им орудием, и столь же постоянным упражнением ее в повиновении и повелевании, в порабощении и умении держать подчиненных на почтительном расстоянии, совершенно не мог бы иметь места другой, более таинственный пафос — стремление к увеличению дистанции в самой душе, достижение все более возвышенных, более редких, более отдаленных, более напряженных и широких состояний» [5].
Ницше следующим образом определяет признаки знатности: «не иметь желания передавать кому-нибудь собственную ответственность, не иметь желания делиться ею; умножать свои преимущества и, пользуясь ими, причислять к своим обязанностям» [5]. Так цинично, по сути, формулируется им главное кредо элитаризма — сильная власть аристократии, которая «должна твердо верить, что существует не для общества, а общество — не более чем фундамент и подмостки, на которых высоко стоят высшие существа» [5]. Эта формулировка элитаристского идеала в XX веке будет модернизироваться, ей будут стараться придать более «пристойный» вид в глазах демократических кругов, но сущность ее не изменилась и по сегодняшний день. Многим теоретикам и практикам она импонирует и является моральным оправданием их политических взглядов.
В первые десятилетия XX в. и в России развивались элитарные концепции. Наиболее ярким представителем этого направления был один из крупнейших российских философов Н. А. Бердяев, которого по праву можно считать классиком российской элито-логии, ее аристократического варианта. Пожалуй, наиболее полно его концепция выражена в книге «Философия неравенства», на которую мы будем ссы-
латься. Но при этом нам придется сделать оговорку. В своих последних работах он пересмотрел ряд положений этой книги, перейдя на позиции персонализма, которые называет персонализмом социалистическим: «Я вернулся к той правде, которую исповедовал в юности... Я называю это социалистическим персонализмом, который радикально отличается от преобладающей метафизики социализма, основанного на примате общества над личностью. Персоналисти-ческий социализм исходит из примата личности над обществом» [6]. Но бердяевский персонализм, несомненно, элитарный персонализм, ориентированный на элитизацию личности. Причем он почти не обращается к термину «элита», предпочитая ему старый термин «аристократия», считая его более адекватным.
«Аристократия сотворена Богом и от Бога получила свои качества. Свержение исторической аристократии ведет к установлению другой аристократии... всякое желание выйти в аристократию, возвыситься до аристократии из положения низшего по существу не аристократично. Возможен лишь природный, прирожденный аристократизм... Истинная аристократия может служить другим, служить человеку и миру, потому что она не занята самовозвышением, она изначально стоит достаточно высоко. Она — жертвенна. В этом вечная ценность аристократического начала... Права аристократии — права прирожденные, а не благоприобретенные... Возможна и оправдана лишь аристократия Божьей милостью, аристократия по духовному происхождению, по связи с прошлым. То, что представляется нам несправедливым и возмущающим в положении аристократа, это и есть оправдание его существования в мире, привилегия по происхождению, не по личным заслугам, не по личному труду и не по личному достижению. И это должно быть в мире. Гений и талант принадлежат к духовной аристократии потому, что гений и талант — даровые, не заслуженные, не заработанные. Гений и талант получены по рождению, по духовному происхождению, по духовному наследованию. Духовная аристократия имеет ту же природу, что и аристократия социальная, историческая, это всегда привилегированная раса, получившая даром свои преимущества» [7].
Близких взглядов на элиту придерживался другой видный философ-персоналист Н. О. Лосский. Он развивал концепцию «иерархического персонализма», который «есть учение о монархическом строении вселенной» [8]. Однако этот онтологический монархизм совсем не похож на политический монархический строй человеческого общества. Во всяком органическом целом высшее начало, подчиняющее и объединяющее свои элементы, стоит онтологически на высшей ступени бытия, чем его элементы. Возвышение, элитизация личности — это «правильный путь к Царству Божьему» [8]. Государство сильно, когда в элиту осуществляется отбор лиц, наиболее одаренных; косная, своекорыстная элита неизбежно будет свергнута.
Проблемам элитологии большое внимание уделял известный российский социолог П. А. Сорокин. Вынужденный эмигрировать из России, он возглавил социологический факультет Гарвардского университета. Сорокин — один из родоначальников и классик теорий социальной стратификации и социальной мобильности. Особенно интересовала его восходящая мобильность в элиту. Монополия власти в руках узкого привилегированного слоя препятствует восходящей мобильности, делает общество «закрытым», загнивающим, препятствует наиболее талантливым
выходцам из «низших» социальных страт — т. е. из народа, что губительно для общества.
В России первоначально, оттеснив боярство, дворянство успешно выполняло управленческо-адми-нистративные функции. Но с конца XVIII в. начался процесс вырождения дворянской элиты, которая подчас игнорировала государственную службу, превращаясь в социального паразита, транжирившего средства, накопленные их предками. Интересна его теория «головастиков» — талантливых выходцев из низших слоев общества, потенциальной элиты, которые своим интеллектом и способностями превосходят дворянскую правящую элиту, которая еще остается у власти, мешая «головастикам» войти в элиту, превращая ее в контрэлиту. Социальный баланс в обществе нарушается. «Когда аристократия сильна и талантлива, то никакие искусственные барьеры ей не нужны для защиты ее от посягательства со стороны «выскочек». Но когда она бесталанна, то в искусственных препонах ощущается такая же острая необходимость, как костыль инвалиду» [9]. Накануне революции дворянская элита упорно тормозила продвижение талантов из простонародья, аккумулировала бездарных политиков. Отсюда — неизбежность революции. И когда она происходит, «все барьеры на пути свободной циркуляции разрешаются одним ударом. Безжалостная революционная метла начинает выметать социальный мусор, не задумываясь при этом, кто виноват, а кто нет. В мгновение ока «привилегированные» оказываются сброшенными с высот социальной пирамиды, а низы выходят из «социальных подвалов» [9]. Итак, когда «головастиков» больше у основания социальной пирамиды, чем на ее вершине, социальный баланс нарушается, и они раньше или позже станут новой элитой. Все это не исключает того, что дворянская элита выполнила важные социальные функции, особенно культурные, и страшные репрессии по отношению к ней были трагедией для России.
Более 20 лет провел в эмиграции и выдающийся русский философ И. А. Ильин. Он считал, что демократия хороша лишь тогда и постольку, поскольку она рождает аристократию, подлинную элиту, отбирая в ряды верховной власти лиц, наиболее одаренных для государственной деятельности. Возможно, что этот отбор будет где-либо производиться не в формах демократической избирательной борьбы, а на основании объективных, точно установленных признаков, например, на основании услуг, оказанных обществу и свидетельствующих о нравственной и умственной способности к государственной деятельности. Во всяком случае, однако, очевидно, что такая аристократия духа не будет возвратом к абсолютной монархии, а будет движением вперед [10].
Много размышлял о проблемах элиты русский философ и историк Г. П. Федотов, эмигрировавший в 20-е гг. во Францию, затем в США. Он писал: «Создание элиты в России дело не столь безнадежное... Прежде всего, в какой-то мере она существует. В России работают ученые с мировым именем. Это свидетельствует о неистребимости старой интеллигенции. Элита и ее ядро существуют. Она рассеяна, придавлена, измучена, лишена корпоративного сознания... старая русская интеллигенция была орденскоп... Была исполнена сознанием своей миссии и своей выделен-ности из толпы. Выделенности не для привилегий, а для страданий и борьбы...» [11]. Многие положения Г. Федотова остро полемичны, например, его постановка вопроса о соотношении элиты и интеллигенции. «Создание элиты, или духовной аристократии, есть
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (81) 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (81) 2009
задача, прямо противоположная той, которую ставила русская интеллигенция... Она поставила целью разрушить стену, отделяющую культурный слой, главным образом дворянский, от народа... любой ценой, хотя бы уничтожением самого культурного слоя, ради просвещения народа. Опуститься самим, чтобы дать подняться народу, — в этом смысл интеллигентского «кенозиса» или народничества. Существование образованной элиты в безграмотной стране считалось аномалией» [11].
Учитывая все выше изложенное, можно констатировать, что именно на основе первых философских теорий элит возникли и стали развиваться современные элитарные концепции.
Примечание
'Лучшей формой правления Платон считал аристократию, ее искаженной формой — тимократию. Отрицательным моментом тимократии он считал то, что в ней полисом управляют честолюбцы, склонные к авантюрам, войнам.
Библиографический список
1.Платон. Государство [Текст] // Соч. : в 3 т. — М.,1986. — Т. 3. - С. 473-502.
2. Тойнби, А. Постижение истории [Текст] / А. Тойнби. — М., 1991. — С. 238.
3. Аристотель. Политика [Текст] // Соч. : в 4 т. — М., 1985. — Т. 4. - С. 457-458.
4. Макиавелли, Н. Государь [Текст] // Избр. соч. : в 2 т. — М., 1982. — Т. 1 — С. 329 — 330, 411 — 415.
5. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла [Текст] // Соч. : в 2 т. — М., 1990. — Т. 2. — С. 257 — 263.
6. Бердяев, Н. Духовные основы русской революции: Опыты 1917—1918 гг. [Текст] // Н. Бердяев. — СПб. : Изд-во Христиан. гуманит. ин-та, 1999. — С. 134— 135.
7. Бердяев, Н. Философия неравенства [Текст] / Н. Бердяев. — М., 1990. — С. 127.
8. Лосский, Н. Бог и мировое зло [Текст] / Н. Лосский. — М., 1999. — С. 84 — 85.
9. Сорокин, П. Человек, цивилизация, общество [Текст] / П. Сорокин. — М., 1992. — С. 292.
10. Ильин, И. А. Наши задачи. Исторические задачи и будущее России [Текст] / И. А. Ильин. — М., 1992. — 415 с.
11. Федотов, Г. П. Судьба и грехи России [Текст] / Г. П. Федотов. — СПб. : София, 1992. — С. 346.
ГОРЧИЦКАЯ Елена Аркадьевна, преподаватель кафедры «Связи с общественностью».
644046, Омск, просп. Маркса, 35.
Статья поступила в редакцию 06.05.2009 г.
© Е. А. Горчицкая
уДк 1 С. Н. РУБИН
Омская гуманитарная академия
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ
КАТЕГОРИЯ___________________________________
Статья посвящена обсуждению актуальных проблем социальной ответственности, феноменов ее распространения на сферы общественной и профессиональной жизнедеятельности. Автор рассматривает различные типы ответственности, негативные последствия пренебрежения принципами долга и справедливости.
Ключевые слова: ответственность, духовное развитие, справедливость, человек.
В современном социуме обнаруживает себя «дефицит личности», в том числе по отношению к новой структурности технологических, организационных, культурно-поведенческих пространств. Так, в границах конкретных организаций появляются рецидивы уклонения от профессиональной ответственности, пренебрежения этическими требованиями и нормами регламентов. В советский период иллюзорная коллективность, псевдоколлективистские связи порождали феномен всеобщей безответственности (все отвечали за все и никто ни за что конкретно). Соответственно, формировался социально-психологический стереотип поведения «как все»; «не хуже других», «чего вы от меня хотите» и т.д. Сегодня формируется обновленный вариант «безответственности»: человек «не перекладывает ответственность на другого», а, как подчеркивает В. Е. Кемеров, наоборот, «не берет на себя», но «отдает другим» свои решения, свою информированность [1]. Это происходит в условиях всеобщей
взаимосвязанности действий, проектной, организационной деятельности, рефлексивно-мыслительных операций. Но трудно согласиться с автором в том, что подобная модификация ответственности приобретает позитивный — «перераспределительный» — характер. В. Е. Кемеров полагает: если классический капитализм утверждает преимущественное развитие одних личностей за счет «лимитированного существования других, то в условиях современного общества сохранение неразвитой формы личностного бытия обеспечивается за счет «скрытой эксплуатации» более развитой и организованной личностной формы [2]. На наш взгляд, панацеей от подобной ситуации является структуризация новых организационно-деловых отношений. Обратимся к историческим стадиям развития социально-экономических систем.
Как известно, индустриальное общество, с одной стороны, культивирует чувство долга, преданности
