МЫШЛЕНИЕ ПЕРВОБЫТНОГО ИНДИВИДА: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

■ THINKING OF A PRIMITIVE INDIVIDUAL: A SOOO-PHILOSOPHICAL ANALYSIS

Fomashin Victor Stanis/a vo vich. Postgraduate studen t, institute ofPhilosophy and Socio-Political Sciences, Southern Federal University, Rostov-on-Don

The purpose of the study is to determine the conditions and mechanisms for the formation of primitive thinking, initially devoid of strict subordination to the means of subsistence for large-scale goals. The scientific novelty of the article lies in the identification of a set of legal regulators within the processes of primitive thinking. As a result, the author identified a transition from the fragmentary epistemological experience of an individual to a logical system, which is reflected in the mechanisms of regulating life in a primitive society. Turning to the works of sociologists, philosophers and culturologists of the XXth century, it is important to highlight metaphor and symbolism as turning vectors of the functioning of primitive thinking.

^ Keywords; myth; primitive thinking; legal consciousness; ritual; symbol; structure.

^ DOI 10.24923/2222-243X.2021-40.33 >

< УДК 101.3 МЫШЛЕНИЕ ПЕРВОБЫТНОГО ИНДИВИДА:

X ВАК РФ 09.00.11 СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ

Цель исследования заключае тся в определении условий и механизмов формирования первобытного мышления, изначально лишенного строгой подчиненности средствам существования масштабным целям. Научная новизна статьи заключается в выявлении совокупности правовых регуляторов внутри процессов первобытного мышления. В результате автором выявлен переход от фрагментарного гносеологического опыта индивида к логической системе, которая находит свое отражение в механизмах регулирования жизнедеятельности в первобытном социуме. Обращаясь к трудам социологов, философов и культурологов XX века, важно выделить метафоричность и символичность в качестве переломных векторов функционирования первобытного мышления.

Ключевые слова; миф; первобытное мышление; правовое сознание; ритуал; символ; структура.

LU ФФомашин B.C., 2021

S ^

о

0 О о о с

S 0

178

ФОМАШИН Виктор Станиславович, аспирант. Институт философии и социально■ поли тических наук, Южный федеральный университет, Рос тов -на -Дону

Введение

Мышление как философский конструкт представляет собой основу всех антропологических параметров, включая менталитет и идентичность. Говоря о первобытном мышлении, сущностные характеристики и границы которого крайне затруднительно сформулировать, необходимо обратиться к условиям, оказавшим на его специфику самое непосредственное влияние.

В этой связи актуальность данного исследования заключается в выявлении особенностей первобытного мышления для понимания специфики формирования первобытных механизмов регулирования поведения. Цель исследования структурировала следующие задачи. 1) проанализировать особенности первобытного мышления; 2) выделить специфику первобытного мышления в контексте понимания правового регулирования в обществе первобытного типа,

В качестве методов исследования, применяемых е рамках подготовки данной работы, были использованы следующие методы: исторический метод, диалектический метод. Теоретической базой проведенного исследования выступили классические научные труды отечественных и зарубежных специалистов по вопросам философского изучения природы мышления первобытного индивида, 8 этой связи изучены работы: А.Ф, Лосева, К, Леви-Стросса, Л, Леви-Брюля, Э. Дюркгейма.

Основная часть

Задолго до становления "осевого времени", ставшего символом упорядочивания идеалов и ценностей мирового сообщества, человек оказался вовлеченным в череду бесконечных преград со стороны окружающей среды, к чему склоняется на страницах своих работ

американский антрополог и лингвист Ф. Боас (1858-1942). На начальном этапе освоения мира, в "доосевой" период, первобытный "индивид" твердо был убежден, что объективная реальность и ее компоненты, вещи, которыми он пользовался в быту, созданы богами. Эта мысль была обусловлена тем, что люди не понимали прямого назначения вещей. Некоторые элементарные природные явления воспринимались как невиданное чудо, например, удар молнии, стихийно образовавшийся пожар.

В результате, люди научились самостоятельно добывать, например, огонь, опровергая божественное или чудесное происхождение этой стихии, благодаря чему измениласьсама интерпретация огня - теперь он понимался ими не только как космическое первовещество, но как сырье или и негру мент для определенных практических целей. Иными словами, речь идет об изменении в способах адаптации человека к окружающей среде и дальнейшего преобразования ее соразмерно потребностям. Находясь в неразрывной связи с природой, он ориентировался, прежде всего, лишь на собственный чувственный опыт, подключая новые технологии постепенного ее укрощения. В последствии одной из таких потребностей первобытного общества станет - право.

Ф, Боас указывает на прочно устоявшиеся в социальном пространстве различия между цивилизованным и примитивным мышлением, отличительным признаком последнего выступает "недостаток логической связи в выводах, недостаток контроля по отношению к воле" [1, с.56]. Эта данность обусловлена не только расовой принадлежностью и физической предрасположенностью, но и доминированием эмоциональной составляющей, деятельность которой стала базовой для создания нового символического языка - мифа. Отсюда следует проблема механизма перехода примитивного, "прелогического" мышления к принципиально новой, упорядоченной мыслительной матрице, которая стала маркером цивилизованного типа человека. Необходимо подчеркнуть, что он был обусловлен несколькими ключевыми факторами, среди которых особое место занимает размежевание труда на физический и умственный.

Мифологическое мировоззрение на протяжении длительного времени существовало как основа социокультурных отношений между людьми и, соответственно, являлось регулятором их поступков и желаний. Миф является не

просто проявлением эскапизма, а "жизненно ощущаемой и творимой, вещественной реальностью и телесной, до животности телесной действительностью" [2, с.42]. Именно с помощью мифа на начальных этапах исторического развития происходит социальная и личностная идентификация человека: его жизнь, по мнению советского и российского философа-антикове-да, культуролога А. Ф, Лосева (1893-1988), "всецело определяется только особенностями той социально-экономической формации, которая обычно называется общинно-родовой, или первобытно-общиной формацией. Личный субъект в ней еще не отделяет себя от своей общины, которая для него и ближе всего, и понятнее всего. Это неразличение общинно-родового индивидуума и самой родовой общины ведет к общинно-родовому пониманию и всего космоса" {3, с.27].

Универсальный характер мифа объясняется тем, что он знакомит человека как гносеологического субъекта с конструкциями реальности, не опираясь на абстрактные понятия и логические рассуждения, а руководствуясь наглядными поэтизированными образами и чувственными ассоциациями. Следует отметить, что последние, с позиции структурного психоанализа, обнаруживают свое начало именно внутри бессознательного: как вытесненные влечения сексуального характера, или же как результат накопления тех желаний, которые были подавлены морально-нравственными требованиями общества. Соответственно, мифологические образы определяются, с одной стороны, как воплощение запретных конструктов первобытного мышления, с другой - раскрываются как этико-правовые регуляторы, о чем подробно пишет французский антрополог и культуролог К. Леви-Стросс (1908-2009). Одной из выдающихся черт первобытного мышления он называет синкретичность, так как в нем отсутствовала демаркационная линия между мифологическим и правовым, символическим и нормативным.

Исследуя природу такого явления, как тотемизм, К. Леви-Стросс пришел к выводу о регулятивной функции покровителей общин, которых люди часто употребляли в пищу ради достижения таких же уникальных способностей. В частности, он упоминает о механизме соотнесения индивидом себя с типом животного или растения, что свидетельствует об оперировании логическими формами, позволяющими трансформировать результат идентификации в так называемые тотемические коды [4, с.11 ]. Ины-

ми словами, предпосылки социальной структуры и зачатки правового сознания культуролог усматривает именно в них, регулирующих непосредственный переход от индивида к группе или племени. В качестве примера он ссылается на распространенную традицию разделения туши умершего или убитого животного между разными кланами, которые обладают правом на конкретную его часть, в зависимости от пищевых запретов, обусловленных мифологическими отношениями с божествами. Они, с точки зрения К. Леви-Стросса, предполагают три варианта развития строгих запретных предписаний, гласящих, что "группа произошла от какого-то предка, что бог воплощается в животном, и что в мифологические времена существовала брачная связь между предком и богом" [4, с.57]. Описанная выше мера репрезентирует стремление первобытного общества к порядку, который стал синонимом права.

Нередко этот порядок регулировался при помощи страха разгневать высшее божество, оказаться после смерти в адской обители или же превратиться в зооморфное существо низшего уровня. Иными словами, миф предложил человеку такую модель мира, где он чувствовал себя защищенным, поскольку не имел представлений о границах мира реального, настроенного против него. Расширяя границы своего познания, первобытный индивид был все более погружен в состояние тревожности, на которое наслаивались образы богов, продиктованные ранее полученным опытом коммуникации с людьми и животными - именно поэтому большинство мифических персонажей имели их черты.

Следует отметить, что в модифицированном виде запрет на поедание тотема можно обнаружить в популярном древнегреческом мифе о Кроносе, повелителе времени и отце титанов. Кроме того, в нем наличествует тезис о закреплении государственной власти за наиболее могущественным и сильным претендентом, способным обеспечить подчиненному народу безопасность, уверенность в будущем, стабильность. Традиционно во главе племени стоял храбрый, мудрый и сильный вожак, чье телесное превосходство синхронизировалось с социальной силой [4, с.186]. Употребление тотема в пищу, как правило, придавало ему дополнительной силы, что отчетливо заметно по акту съедения Кроносом своего сына Зевса, подмененного мудрой богиней Метис на камень. Примечательно, что громовержца

вскоре постигла подобная участь в сюжете о появлении Афины, богини справедливой войны, которой удалось пресечь хитрость Зевса, Рождение ослепительной дочери именно из головы отца символизирует собой не просто восстановление прав, соблюдение закона, но и тот самый переход общества к рационализации, который ознаменовал становление рабовладельческой и полисной системы со всеми вытекающими последствиями. Не менее значимым в анализируемом контексте вычленения правового сознания является миф о похищении огня Прометеем и создании прекрасной Пандоры в назидание за совершенное преступление-

Тотемизм оставил свой отпечаток не только в эволюции правосознания, но и в вопросах интеграции первобытных людей между собой с последующей классификацией по группам, общинам, кланам, фратриям и т.д. Французский социолог Э. Дюркгейм (1858-1917) рассматривает эту проблему на примере племен североамериканских иццейцев, для которых тотемизм всегда был основополагающим верованием: "У хайда все боги и мифические существа, приставленные к различным природным явлениям, относятся к одной из двух фратрий, которые составляют племя, точно так же, как и люди: одни являются Орлами, другие - Воронами" [5, с.251]. Иными словами, наблюдается перенос тотема и отношения к нему на зарождавшуюся социальную стратификацию, а затем уже на мифологическую классификацию персонажей, повествования о жизни которых являли собой свод правил и законов поведения в обществе. При этом, система, по словам Э. Дюркгейма, не зависела от этнической и географической принадлежности, а определялась только тотемистическими убеждениями.

Нормативность поведения в первобытном обществе, племени, группе заложена, согласно мнению К. Леви-Стросса, в структуру мифов, предполагая строгое соблюдение правил, неопровержимый их авторитет, прагматичность и интегративность.

Таким образом люди стремились выйти на, так или инче, строгую организацию как один из ключевых критериев сохранения порядка в обществе и гармонии во взаимодействии человека с окружающей природой.

Обращаясь к наследию Э. Дюркгейма, целесообразно выделить две ступени первобытного мышления: логическое и "пралогическое", или до рефлективное, где отсутствует посыл к

изучению причин происходящих событий и явлений, столь обязательный для философской парадигмы. Именно она раскрыла синкретичный характер мифологии, априори не претендующий на истинность в строго научном понимании: "Логическая жизнь очевидно предполагает, что человек хотя бы смутно знает, что существует истина, отличная от воспринимаемой чувствами видимости" [5, с.716].

Такая система ознаменовала собой движение первобытного человека к рациональной, упорядоченной парадигме бытия, преодолевающей принцип бриколажа - спонтанного оценивания действительности и анализа событий на основе перенесенного и отложенного в памяти чувственного опыта. Этот принцип обходит стороной столь необходимое для современного общества проектирование и предвидение, которые помогают человеку не обуздать природный хаос, а подготовиться к изменению его направления.

Французский этнолог К. Леви-Брюль (1857-1939) сводит эту тенденцию к чувству интеллектуальной уверенности, обретенному путем проб и ошибок в познании человеком природы. Исследователь объясняет разность первобытного и цивилизованного мышления, оттал-киваясь от изначальной вовлеченности индивида в круговорот природных явлений, над которыми он имел власть посредством жертвоприношения. Сообразно ему, важнейшими мифологическими архетипами были избраны сакральная пища и стол, воспринимаемые как подаяние и алтарь. Символическое вкушение подобных яств закономерно обладало смысловой нагрузкой, связанной с бессмертием, силой и знаниями: это касается, например, плодов Рябины Знаний в кельтской мифологии, золотых молодильных яблок Гес-перид в античной мифологии, священной сомы в мифологических сюжетах индийского народа.

Процесс изменения мышления с первобытного, или "прелогического" сопровождался ассимиляцией потребностей индивида: если раньше его набор ограничивался более-менее базовыми - защитой, утолением голода, - то сейчас потребности дополнились пунктами, обостряющими социальную конкуренцию.

Во главе упоминаемых в статье трансформаций стояла целеполагающая трудовая деятельность, которая оказала ощутимое влияние на коммуникацию индивида с окружающей естественной и социальной средой. Перечисленные факторы способствовали медленному, но

при этом уверенному переходу от состояния праобщины к общинно-родовому строю, от примитивного собирательства и охоты - соответственно, к земледелию и скотоводству, которые требовали от человека не только физической силы, но и стратегического планирования.

"Прелогическое", "мистическое" [6, с.42] мышление отличается, по мнению Л. Леви-Брю-ля, не только пренебрежением причин происходящих событий, но также неспособностью воспринимать мир как целое: на этапе оформления праобщины человек находился в состоянии "вброшенности" в мир и растерянности. Отчасти эта растерянность была связана с осознанием невозможности охватить целостный образ окружающих предметов и явлений, ведь какие бы усилия не прилагал индивид, ему всегда будет доступен лишь какой-то их фрагмент, откладывающийся в памяти для последующего использования. Таким образом, под полученные, посредством элементарных чувственно-наглядных способов познания, подбиралась подходящая символическая форма, выполнявшая роль языковой единицы. Немецкий культуролог-неокантианец Э. Кассирер (1874-1945) в своих исследованиях утверждал, что человеческая сущность определяется набором его поступков, интерпретируемых как компоненты невербальной коммуникации, посредством которых первобытного индивида можно было назвать "символическим животным" [7, с.472|.

Между тем, символический способ общения с миром у человека отличен от знаковых сигнальных систем, присущих животным: последние ограничены миром чувственных восприятий, что сводит их действия к прямым реакциям на внешние стимулы. Человеку же свойственно обрабатывать полученную извне эмпирическую информацию при помощи категорий рассудка и разума, осознанно приписывая тем или иным явлениям сакральный смысл. Данная схема стала основополагающей в мифологическом мировоззрении, всецело отображающем специфику менталитета каждого конкретного народа. Однако, до того, как первобытный индивид пришел к логическому мышлению, которое предполагало построение выводов и системы аргументации, мистическое содержание придавалось объекту сразу, в чем можно убедиться на примере добычи огня, описанной во введении статьи. В самом начале своего коллективного развития человек не имел никакого представления о пользе знаний, отталкиваясь от эмоциональной окраски получаемых из внешней среды впечатлений,

оценивая их как приносящие удовлетворение или вызывающие отвращение. Позднее к субъективной оценке примешивались проделки колдунов, шаманов, чьи ритуальные практики привлекали духов живой или неживой природы. Итальянский философ Дж. 8ико (1668-1744), классифицируя всю историю на три массивных периода, берущих начало от "эры богов", писал о проекции первобытным человеком своих чувств на природу. Соответственно, не только составные части, но и сам миф обретает форму живого организма, которому свойственно зарождаться, развиваться, переживать кризис и отмирать. Наряду с озвученными аспектами, он преподносит обществу Космос непререкаемым звторитетом и образцом для подражания; блюстителем нравственных идеалов, карающим и поощряющим; уникальным и неповторимым образованием, дающим и забирающим жизнь; и точно так же им заранее предопределена наша история, которую люди не в силах изменить, но лишь частично откорректировать посредством добродетельных поступков.

По мере того, как в повседневном опыте успешно закреплялись маркеры чувственного познания, примитивное общество научилось распределять их в дальнейшем по известным бинарным оппозициям из разряда сухое/ влажное, сырое/вареное, верх/низ, горячее/ холодное, мужское/женское, свое/чужое и аналогичным им, составляющим оси мифологического мышления. Согласно теории К. Леви-Стросса, в них проявляются зачатки будущей античной диалектики и метафизики: концепции первых досократиков были лишены системности, строгого разделения между материальным и духовным.

Древнегреческая философия еще длительное время была зависима от мифологической формы мироосвоения, построенной исключительно на интуитивном начале. Ощущая себя незащищенной частицей, "вброшенной" в предположительно враждебный ему мир, человек наделял душой все, с чем сталкивался, не давая ему точных определений и не выясняя причинно-следственных связей. С помощью античного Логоса он получил уникальный шанс разделять понятия и предметы, слитые воедино мифологической картиной мира, внутри которой язык и текст, слова и вещи, знак и денотат являются структурными элементами цельной ткани мироздания, все еще пронизанной ощущением присутствия сверхчувственного. Однако, если К. Леви-Стросс на

страницах "Мифологик" уделяет повышенное внимание разделению понятий, то упомянутый нами ранее Э. Дюркгейм апеллирует к поиску общих или сходных качеств между вещами, явлениями и людьми как отправной точке рационализации мифа. Таким образом, социолог подводит нас к последующему процессу размежевания мировоззрения на философское, мифологическое, религиозное, закрепляя за последними двумя изначальную, природную склонность "к неумеренным смешениям и резким контрастам" [5, с.405].

Заключение

Подводя итоги нашего рассмотрения проблемы, следует отметить тот факт, что зачастую разность "прелогического" и логического мышления первобытного индивида авторы сводят к понятиям синкретичности и системы. Определяя факторы и условия перехода к логическому варианту, многие из них склоняются, в первую очередь, к развитию трудовой деятельности, расширению инструментария и необходимости пополнения примитивного на тот момент словарного запаса. Обращаясь к трудам социологов, философов и культурологов XX века, важно выделить метафоричность и символичность в качестве переломных векторов функционирования первобытного мышления, ставшего на путь Логоса через сопоставление бинарных оппозиций, а также нахождение точек соприкосновения между познаваемыми объектами.

Говоря о зарождении предправового мышления, необходимо учитывать тотемический его источник, определяющий право индивида на собственность, социальный статус и порядок его взаимоотношений в коллективе. Соответствующие табу и другие нормативные пред-писания вошли в основу мифологических сюжетов с участием антропоморфных героев не только для укрепления общинного строя, но также и для упорядочивания глобальной связи между человеком и миром, постановки общих целей и путей их достижения, которые мы наблюдаем с развитием философского исторического типа мировоззрения уже в "осевое время".

Стремление к удовлетворению накопленных потребностей стимулировало желание людей создать понятийную базу и с ее помощью отыскать закономерности в развитии природы, благодаря чему возникла тяга к объективной истине, нормативности и порядку, воплотившаяся позднее в первые правовые нормы и законы.

Литература:

1. Ьоас ф. Ум первобытного человека : моногра фия/ пер. с английского А. М. Воденз. - М.; Л. : Г ос ное издательство, 1926. - 154 с.

2. Лосев А. ф. Диалектика мифа / Алексей Лосев. -СПб. : Азбука, Азбука-Аггикус, 201 б. - 320 с.

3. Лосев А. Ф. Античная философия истории. - М. : Наука, 1977, - 208 с. (Из истории мировой культуры).

4. Леви-Стросс К. Первобытное мышление / пер,, вступ. ст., примечания А. Островского. - M. : ТЕРРА - Книжный клуб; Республика, 1999.-392 е.; ил.

5. Дюркгейм Э, Элементарные формы религиозной жизни: тотем и ческа я система в Австралии / Э. Дюркгейм: пер, с франц. А, Алполонова и Т. Ко-тельииковой; под науч. ред. А. Апполоноед М.: Дело РАНХиГС, 2018. - 736 с.

6. Леви-Брюль Л. Первобытный менталитет / пер. с фр. £, Кальщикова. - СПб. : Европейский дом, 2002. - 400 с.

7. Кассирер Э. Опыт о человеке. - М,: Гардарика, ^

1998.-784 с. О

СУ

О

со

СИ

-Z-

%

s

1