CC BY
112
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 32 (170). История. Вып. 35. С. 157-163.
В. Г. Аксареева
«МЫ, ФРАНЦУЗЫ, НЕ ПРИВЫКЛИ ВИДЕТЬ РУССКУЮ ДАМУ, ЗАНИМАЮЩУЮСЯ НАУКАМИ, И В ОСОБЕННОСТИ АРХЕОЛОГИЕЙ...»: МЕМУАРЫ ГРАФИНИ ПРАСКОВЬИ СЕРГЕЕВНЫ УВАРОВОЙ В ГЕНДЕРНОМ ПРОЧТЕНИИ
В статье рассматривается история отечественной археологии второй половины XIX
- начала XX в. с позиций гендерного подхода. На основе анализа опубликованных мемуаров председателя Московского археологического общества П. С. Уваровой исследуется процесс постепенного освоения женщинами новых социальных ролей и рассматривается их место в становлении дисциплинарного археологического сообщества в России.
Ключевые слова: история археологии, женщины в науке, смена гендерных стереотипов, археология как профессия.
Во второй половине XIX - начале ХХ в. в России постепенно происходила трансформация археологии от любительства к профессии. В процессе формирования научного археологического сообщества, связанного с оформлением профессиональных норм как эталонов приемлемого и неприемлемого поведения ученых, оформилась профессиональная субкультура как система общих символов, ценностей, норм, образцов поведения, разделяемых археологами.
В гендерном отношении складывающееся в России дисциплинарное археологическое научное сообщество было представлено исключительно мужчинами, чего нельзя сказать
о современной ситуации в науке. Поэтому весьма полезно рассмотреть этот период истории археологической науки с точки зрения освоения женщинами норм профессиональной деятельности.
Применение гендера как категории анализа позволяет раскрыть важнейшие институты социального контроля, определяющие неравное распределение материальных и духовных благ, власти, авторитета, престижа между мужчинами и женщинами в масштабе всего общества и профессиональной группы в конкретных исторических условиях России второй половины XIX - начала ХХ в.
Замечательную возможность осмысления процессов становления женщины как ученого в России дают опубликованные мемуары «Былое. Давно прошедшие счастливые дни»1 графини П. С. Уваровой (1840-1924). археолога, председателя Московского археологического общества, почетного члена Петербургской академии наук, кавалерствен-
ной дамы ордена Св. Екатерины. В ее личной и научной биографии отразились закономерности социальных ролей женщины в российском обществе. Благодаря научной и общественной деятельности П. С. Уваровой начался процесс освоения женщинами профессиональных норм археологического сообщества, стало постепенно преодолеваться гендерное неравенство в профессии.
Деятельность П. С. Уваровой в начале ХХ в. освещена в целом ряде публикаций2. В советское время ее имя было вычеркнуто со страниц истории отечественной археологии в связи с развитием классового подхода к историографии. Пожалуй, лишь часто цитируемая фраза П. С. Уваровой: «Археология - наука богатых людей», - должна была негативно характеризовать российскую дореволюционную археологию.
Возращение к читателю имени П. С. Уваровой началось с фундаментального исследования Г. С. Лебедева «История отечественной археологии», где ее деятельности уделено немало внимания3.
Наиболее полное осмысление биографии П. С. Уваровой и ее воспоминаний дано Н. Б. Стрижовой в статье, предваряющей публикацию мемуаров графини и ее писем к А. С. Уварову, и комментариях к ним4.
Исследование мемуаров П. С. Уваровой позволяет выявить различные аспекты истории отечественной археологии. Возможно их рассмотрение и в связи с познавательными возможностями гендерного подхода к истории археологии.
Становление археологического дисциплинарного сообщества в России совпало с соци-
альной модернизацией общества. Но с точки зрения гендерной истории на протяжении второй половины XIX в. и даже начале XX в. на его формирование влияли гендерные стереотипы, характерные для российского традиционного общества. В России длительное время существовал патриархальный взгляд на социальные роли мужчин и женщин в обществе: мужчина - «отвечал» за внедомашнюю сферу, обеспечивал семью, участвовал в общественной и политической жизни общества, а женщина - вела домашнее хозяйство, отвечала за воспитание детей. Занятия наукой, даже получение образования, не входило в ценностную составляющую гендерного поведения женщин.
Реформы 60-70-х гг. XIX в. начали постепенно разрушать традиционный уклад жизни, затронув и сферу гендерного поведения. Но эти изменения шли крайне медленно: даже в пореформенные годы женщина находилась на заднем плане общественной жизни, она не имела голоса и должна была беспрекословно слушаться своего мужа. В конце 80-х гг. XIX в. этнограф Н. А. Иваницкий свидетельствовал: «Женщина не пользуется уважением в народе как существо глупое от природы. Она считается бездушной тварью. Душа женщины не признается»5.
Женщины-крестьянки, бывшие крепостные, зависели от воли мужа, были обременены ведением домашнего хозяйства, батрачеством, воспитанием детей. Естественно, в крестьянской семье получение образования женщинами не составляло значимой ценности, тем более это касалось занятий науками (за исключением возможности привлечения крестьянок на условиях поденной работы во время раскопок, как это делалось, например, на раскопках, проводимых Л. А. Беркутовым по просьбе Музея Сарапульского земства)6.
Больше прав в имущественном и наследственном положении было у дворянок и женщин из городского сословия, а, следовательно, и возможностей в получении образования, участия в общественной жизни.
Н. Л. Пушкарева в своих исследованиях отмечает: «В России долгое время основным принципом государственной политики в сфере образования являлся тезис о необходимости подготовить женщину к исполнению ее главных, как тогда считалось, жизненных ролей -матери, жены и хозяйки дома. Соответственно строились и образовательные программы как
для домашнего обучения, так и для сословных, закрытых, а позднее - открытых женских учебных заведений. Музыка, танцы, пение, иностранный язык, немного литературы, географии и истории, рукоделие, арифметика, самое поверхностное знакомство с естественными науками и, конечно, основы духовного образования - вот тот максимум, который получали российские женщины привилегированных слоев общества»7.
Все эти типичные четы социального поведения женщин отражены в мемуарах П. С. Уваровой. Графиня П. С. Уварова (урожденная княжна Щербатова) родилась 28 марта 1840 г., получила блестящее домашнее образование. «За учением и развитием детей строго следили как мать, так и отец; начинали учение с семи лет»8. Родители не скупились на оплату лучших учителей «как для братьев, так и для нас, девочек»9. Среди ее преподавателей - Ф. И. Буслаев, Н. Г. Рубинштейн, А. К. Саврасов. Традиционность подхода к воспитанию девушки-дворянки подчеркивалась и тем, что для обучения П. С. Уваровой была представлена «известная в Москве преподавательница, которая во время уроков считала обязанностью развить в ученице серьезный взгляд на жизнь, на обязанности девушки -будущей жены и матери, на ее обязанности перед воспитавшей ее семьей, перед обществом и родиной»10.
В 16 лет графиня «вышла в свет», а в 18
- замуж за А. С. Уварова, тогда уже известного археолога. Графиня была на 15 лет младше мужа. Воспитанная в традициях русской дворянской семьи, она пишет: «Граф говорил, что он гораздо старше меня, не любит свет, занят наукой и боится, что его привычки и жизнь могут показаться трудными и скучными молодой девушке, как я. Я откровенно ответила, что его полюбила за то, что он серьезнее других, что я обещаю быть ему не только хорошей женой, но, если он позволит, то и помощницей»11.
В семье А. С. и П. С. Уваровых родилось шестеро детей, которые воспитывались в тех же самых традициях, что и их родители, хотя с середины XIX в. происходило ослабление традиционного и шло формирование нового менталитета. Русское дворянское образованное общество уже во второй четверти XIX в. захватили идеи просвещения, которые поднимали значение женщины. «Лишенные возможности найти применение своим силам на
общественном поприще, образованные женщины стали активно заниматься воспитанием и образованием своих дочерей. В середине XIX в. влияние матерей оказалось очень существенным: они поощряли дочерей к отходу от традиционной уготованной роли женщины, замкнутой в среде семейных отношений, пробуждали в них интерес к общественной и
политической жизни, воспитывали в дочерях
12
чувство личности, самостоятельности»12.
Об этом, характеризуя образ жизни дочерей П. С. Уваровой, свидетельствует известный русский археолог В. А. Городцов: «Я не знаю, можно ли лучше и разумнее жить, чем живут графини. Их время, занятия, отдых, все распределено с таким умом, что ничего нельзя придумать... Эти люди, имеющие средства жить сибаритами, живут действительно трудовой разумной жизнью»13.
Несмотря на деятельность просвещенных кругов, изменения в обществе происходили медленно. Многие преподаватели-мужчины относились с пренебрежением к женщинам-учительницам, считая их неполноценными работниками. «И способности у них ниже, и знаний у них меньше, и думают они не о деле, а о замужестве, и внешность у них нигилистская, и эмоции у них доминируют над разумом, словом, случайные и бесполезные они люди среди учителей, причем обусловлено это их женской сущностью, а не какими-нибудь внешними факторами»14.
Стремясь переломить такое отношение к женщине, П. С. Уварова занималась управлением поместьями, возглавляла Можайское благотворительное общество, участвовала в работе земства, устраивала вместе с дочерьми больницы, приюты, школы, библиотеки. В 1866 г. ее выбрали главой Можайского благотворительного общества. Прасковья Сергеевна вошла в комиссию по школьным делам.
Размышляя о необходимости создания школ в деревне, П. С. Уварова приводит мнение мужа о роли женщин в образовательной деятельности. Этот взгляд вполне соответствует традиционному взгляду на место женщины в обществе. «1) Он находил, что женщину-преподавательницу легче найти, чем мужчину, который после гимназии или стремится к продолжению образования, или поступает на службу в городе или фабрике; 2) женщина менее требовательна и найдет скорее мужчины интерес в деревенской жиз-
ни, скорее сойдется с крестьянами и войдет в их интересы; 3) женщина скорее полюбит деревенскую детвору и сумеет вложить в свое обучение более теплоты и ласки, чем смягчит грубость среды, которой призвана служить, и 4) учительница сумеет привлечь в школу и девочек, которых не отдадут в школу, во главе которой будет стоять учитель»15.
Можайское земское собрание согласилось с привлечением женского персонала в школы. Однако в московском губернском собрании главным противником этой идеи стал известный политический деятель Ю. Ф. Самарин. «Он принципиально восставал против желательности выдвинуть женщину на политическую деятельность; он пугал мыслию, что девушки, призванные в молодых годах на деятельность, отрывающую их от родной семьи, никогда не захотят и не смогут более быть хорошей супругой и матерью; свободомыслие же, которого женщина наберется вдали от семьи и домашней жизни, послужит опасной для нее заразой»16. В ходе долгих дебатов большинством голосов было принято предложение А. С. Уварова. Привлечение женщин для работы в школах «было слишком ново для тогдашнего общества»16. Сказывалась устойчивая гендерная асимметрия - непропорциональная представленность социальных и культурных ролей обоих полов (а также представлений о них) в различных сферах жизни.
Если от родителей графиня унаследовала твердые нравственные понятия, то благодаря мужу постепенно определился круг ее интересов и дальнейших занятий. Значительный раздел ее мемуаров посвящен свадебному путешествию. Главным для П. С. Уваровой в поездке было оказание поддержки мужу, что вполне соответствовало типичному поведению женщины-дворянки. Понятие нравственного долга было весьма значимым и требовало, среди прочего, делить с мужем все радости и тяготы жизни (при этом мужья считали естественным социальную пассивность женщин)17. Но типичное для мужчины-исследователя поведение неожиданным образом отразилось на биографии супруги. Цель путешествия была необычна - знакомство с археологическими памятниками Европы.
Научные интересы мужа способствовали формированию интереса молодой графини к археологии. Во время свадебного путешествия по европейским странам вместе с мужем она побывала в Геркулануме, присутствовала
несколько раз при раскопках в Помпеях18. П. С. Уварова подробно описывает методику раскопок античных памятников. «Мы уезжали туда на целый день с закуской для завтрака и обеда и присутствовали несколько раз при раскопках. Директор музея в Помпее познакомил нас подробнее с разными стадиями этого дела и теми улучшенными способами, которые вводят при работе и сохранении в большей целости добываемых предметов»19.
В мемуарах описываются встречи с европейскими исследователями в Венеции, Генуе, Неаполе, Сорренто, Равеле, Южной Италии и ряде других городов. А. С. Уваров деликатно способствовал формированию научного интереса Прасковьи Сергеевны. «Как ученый и археолог, он незаметно руководил моим вниманием, останавливая его на более выдающихся зданиях, их архитектурных подробностях и объясняя причины тех разнородных
и разновременных влияний, которые вызвали
20
во мне замечания»20.
При этом не все памятники были доступны для обозрения женщинами. Так, целый ряд средневековых монастырей был закрыт для посещения женщинами: «Мы узнали, что женщины не имеют права преступать даже порога монастырского и что поэтому мне придется во время занятий мужа оставаться в S. Germano»21.
Резюмируя характеристику полуторамесячного археологического путешествия, графиня напишет: «Передо мной открылся совершенно новый, чудный мир, с новыми взглядами не только на историю и искусство, но, откровенно говоря, и на всю жизнь. Стали близки и понятны занятия мужа, его увлечения»22.
Стремясь глубже понять археологию Европы и быть компетентной и достойной женой своего мужа, в поездке П. С. Уварова читала специальную научную литературу. Это вызывало удивление европейских коллег А. С. Уварова. В мемуарах она описывает свой диалог с французским историком Эрнестом Жозефом Ренаном, заставшим графиню за чтением книги по истории искусства и выразившим удивление, что у нее в руках именно эта книга, а не роман: «Отвечая на его удивление, я сказала, что смолоду не привыкла к романам, так как мне их не давали, а теперь, что муж у меня археолог, мне некогда ими заниматься, так как имеющиеся книги интереснее романов и должны мне помочь дорасти
до работ и научных интересов мужа [выделено мной. - В. А.]»23.
В России Прасковья Сергеевна активно включилась в исследовательские и общественные занятия мужа. Создав Московское археологическое общество, А. С. Уваров активно привлекал к организационной и научной стороне его деятельности супругу. Как правило, она координировала подготовку Археологических съездов, была председателем их Подготовительных комитетов, участвовала в составлении программ, вела переписку, выезжала на места, знакомилась и поддерживала связи с местными учеными, краеведами, представителями власти.
В соответствии с традициями русской дворянской семьи Уварова четко усвоила социальную роль женщины: «Муж высоко ценил роль жены и матери в доме и вообще роль женщины в обществе, и поэтому я не могла не воодушевиться его идеалами, и потому я предана всем интересам дворянства и земства больше и настойчивее, чем это обыкновенно встречается среди наших дам. Это мое увлечение делами общественными имело влияние и на всю семью, и потому я с гордостью могу сказать, что и все дети наши в состоянии работать на пользу общую»24.
П. С. Уварова пишет о встрече с Александром II на одной из выставок МАО: «Государь любезно подошел ко мне с вопросом: А что здесь делает молодая графиня?
- Помогаю мужу, ваше Величество. - Разве Ваш муж нуждается во всяком деле в Вашей помощи? - переспросил государь, улыбаясь.
- Да, Ваше Величество, дело спорится у мужа всегда лучше, когда жена его работает с ним.
- Хорошо, отдам приказ, чтобы все жены помогали своим мужьям, может, с вашей легкой руки, графиня, всякое дело у нас пойдет
лучше»25.
Обширная общественная деятельность и занятия археологией Прасковьи Сергеевны в первую очередь интерпретировались как личные, семейные, а не как общественно значимые. Это пример «двойного стандарта» для мужчин и женщин: одно и то же действие интерпретируется как героическое и социально значимое, если его совершает мужчина, и как жертвенное и личное, если его совершает женщина.
В научной среде также по-прежнему главенствовали мужчины, у которых преобладало снисходительное отношение к женщинам
в науке. Господствовало мнение о том, что женщина, занимающаяся наукой, не способна реализовать себя ни как мать, ни как жена, ни как ученый.
Этот взгляд наложил отпечаток на то, что многолетняя научно-организационная деятельность П. С. Уваровой при жизни мужа не дала ей возможности стать членом МАО, в деятельности которого она прилагала интеллектуальные, финансовые усилия. Только после кончины А. С. Уварова в 1885 г. МАО выбрало П. С. Уварову в члены Общества, «... чего не дозволял муж на том основании, что не желал иметь в обществе женщин и потому не хотел исключения для жены»26.
В мае 1885 г. МАО избрало П. С. Уварову своим председателем. Поразительна мотивация выбора женщины в качестве председателя одного из авторитетнейших научных обществ России. Это демонстрирует устойчивое стереотипное понимание роли и места женщины в обществе. «Думается, что члены Общества не давали себе полного отчета в том, что они могли ожидать от меня, но, боясь ответственности за бездеятельность Общества, после кипучей и многосторонней работы мужа, и не находя между собой человека свободного и работоспособного, как он, они решили, что я знакома как с техникой подготовки съездов и выставок, так и с провинциальными учеными и любителями, и что я довольно молода и предприимчива, чтобы работать по проложенной мужем тропе и что, наконец, если я окажусь неспособной, то всегда легче для них и покойнее свалить всю вину на слабую неспособную женщину [выделено мной. - В. А.]»21.
Отчасти этот взгляд разделяла и сама графиня Уварова: «Я приняла председательство не потому, что считала себя достойной этого избрания, но потому, что хотелось продолжить начатое дело в том направлении, которое было дано мужем»28. Стремление служению памяти мужа отразилось и на деятельности МАО без А. С. Уварова. «Мы, сознавая его заслуги, должны были продолжать его работы, развивая и углубляя все его начинания»29. Показательно, что одна из статей графини называлась «Насколько исполнены заветы, завещанные А. С. Уваровым»30.
При П. С. Уваровой был внесен ряд новаций: теперь съезды собирались не только в университетских центрах. Благодаря им обследовались группы регионов: на юге (Екатеринославский, Черниговский съезды),
на западе (Виленский, Рижский), на северо-западе (Новгородский, Псковский съезды)31. Была сохранена преемственность в деятельности МАО, но заработали комиссии, которые расширили сферу исследовательской деятельности общества: 1887 г. - восточная; 1892 г. - славянская; 1896 г. - археографическая; 1909 г. - «Старая Москва».
Однако это членение МАО уже не в полной мере отражало тенденции развития мировой археологии, что неминуемо привело к конфликту внутри МАО. Графиня продолжала жестко настаивать на приверженности традициям в духе традиционного гендерного поведения. Это противоречие женщины новой эпохи в роли ученого не смогло найти согласия с женщиной, в традиционной роли следующей за мужем.
П. С. Уварова, с одной стороны, чувствовала постоянное моральное требование следовать во всем за мужем, посвятить свою жизнь мужу. В то же время научноисследовательский характер интересов А. С. Уварова способствовал тому, что графиня стала постепенно осваивать нетипичную сферу деятельности для русских женщин - археологическую науку. И если первоначально это был путь служения мужу, действие в рамках принятых гендерных стереотипов, то постепенно П. С. Уварова сама становится вполне самостоятельным исследователем, организатором науки, авторитетнейшим деятелем археологии, своеобразным интеллектуальным лидером МАО, а, значит, и российской национальной археологии в целом.
В своих воспоминаниях она пишет: «Съезды много сделали для обследования древних памятников и вызвали к жизни много тружеников и трудов, которые без съездов, вероятно бы навсегда были неизвестными и неизданными»32. Но эти работы выполнены были во многом благодаря деятельности Прасковьи Сергеевны, добившейся выделения государственных средств и частных пожертвований на публикации. Так, на организацию археологического съезда и раскопки на Кавказе Великий князь Михаил Николаевич, наместник Кавказа, выделил 15 тыс. р. Графиня Уварова тратила и собственные средства на издание «Древностей», «Материалов по археологии Кавказа», «Трудов А. С.», организацию экспедиций, музеев. Всё это требовало огромных средств, и именно Прасковье Сергеевне принадлежит достаточно часто ци-
тируемое высказывание: «Археология - наука людей богатых».
П. С. Уварова занималась раскопками памятников. Так, в 1880 г. на Кавказе вместе с мужем произвела раскопки могильника Кобан. По приезде туда Алексей Сергеевич заболел, и Прасковья Сергеевна сама участвовала в раскопках: «Муж стал скоро поправляться, что позволило мне оставить его одного и заниматься раскопками вместе с Байерном и даже без него, когда его вызывали по делам в Тифлис. Возвращаясь с раскопок, я занимала поправляющегося мужа рассказами о них, разбором и очисткою найденных предметов»33.
Основные работы П. С. Уваровой посвящены археологии Кавказа, ею издано около 150 статей по этой тематике. В 1890 г. П. С. Уварова возглавила комиссию по сохранению древних памятников. За заслуги в научнообщественной деятельности ее избрали почетным членом Петербургской академии наук. В этом же году Прасковья Сергеевна проводила свои главные, как она считала, раскопки в Ко-бани, Ладзе, Камунте, Фаскау, Лизгоре, Рутхе и ряде других местностей Кавказа. «Посещала я Кавказ часто и одна, когда дети были заняты или службой, или своими делами по школам, благотворительным учреждениям и пр. Так, например, прожила я два месяца в Тифлисе, составляя по просьбе директора музея Раде каталог древностей музея. Много раз приезжала для специального объезда монастырей и храмов с целью ознакомления с их ризницами, древними Евангелиями и иконами; часто приезжала в Тифлис для занятий в Сионском древлехранилище над древними миниатюрами, снятия с них фотографических или точных красочных копий, которые МАО собиралось издать в “Материалах по археологии Кавказа”»34.
П. С. Уварова предпринимала поездки в труднодоступные районы Кавказа, «...которые пугали мужчин своею отдаленностью от больших разработанных дорог и обязательством посещать эти пункты верхом, не рассчитывая на удобный ночлег и более или менее хорошую пищу»35.
Личные деловые качества П. С. Уваровой проявились при проведении непростых в политическом отношении археологических съездов в Вильно и Риге. Александр III лично благословил ее на проведение съездов в этих городах: «Как женщина, Вы сумеете прове-
сти эти съезды в мире и согласии, сохраняя при этом достоинство России, ее ученых и
языка»36.
П. С. Уварова принимала участие в международных археологических конгрессах. Описывая свое участие в 1892 г. в одном из них, она приводит пространный диалог с одним французским академиком: «Мадам
- француженка? - Нет. - Итальянка. - Нет.
- Немка. - Нет. Вы ошиблись, мсье, потому что, перечисляя все страны Европы, Вы забыли одно из самых великих, самых обширных и самых сильных государств. Я не могу понять ваше удивление или скорее Ваш страх. Посмотрите на меня, я такая же, как все другие русские женщины, и, надеюсь, не выгляжу столь уродливо, что могла испугать Вас.
- Так мадам русская. Простите, мадам, но мы, французы, не привыкли видеть русскую даму, занимающуюся науками, и в особенности археологией»31.
В 1892 г. Общество антикваров во Франции избрало графиню своим членом. В 1896 г. Кенигсбергский университет избрал Уварову своим почетным членом и прислал диплом с лестными отзывами о ее работах, но когда разгорелась Первая мировая война, ее исключили из своей ученой среды.
Авторитет П. С. Уваровой, который базировался на ее практических делах, был в обществе столь высок, что на документе об избрании ее первой в России женщиной-главой Педагогического совета государь подписал: «Разрешаю, не в пример другим», - «...торжество для меня самой, так и для Можайского благотворительного общества»38.
Несмотря на большую занятость в деятельности МАО, благотворительных занятиях, она успевала вести светский образ жизни. Была придворной дамой императрицы Александры Федоровны. В 1898 г. стала кава-лерственной дамой ордена Св. Екатерины. Ее личность была настолько яркой, что влюбленный в нее Л. Н. Толстой запечатлел ее образ в Кити Щербацкой в романе «Анна Каренина».
С приходом советской власти в 1911 г. она уехала в Ессентуки, потом в Майкоп. В 1919 г. оказалась в Сербии, а в 1924 г. графиня Уварова умерла в эмиграции в Словении, в посаде Добрна.
Исключительный характер деятельности П. С. Уваровой - с одной стороны, следование во всем интересам мужа, нравственная сила, забота, жертвенность, с другой - ее уни-
кальные личностные качества - твердость, настойчивость, пытливость, скрупулезность, умение ладить с людьми, - в итоге сыграли важную роль в формировании новой гендерной роли женщины в российском обществе. Но пример П. С. Уваровой оказался в эти годы все же исключением из правил. Социальные роли женщины, принятые в условиях начавшейся социальной модернизации в России, не привели к полной эмансипации женщины. Поэтому традиционный тип поведения - женщина как мать, хозяйка дома - господствовал в России. Стремление к получению высшего образования и занятия наукой все еще были исключением из правил. Но роль просвещенной аристократки П. С. Уваровой, сумевшей внутри принятой социальной роли женщины в обществе пережить гендерную ресоциализацию, т. е. разрушение ранее принятых ценностей и моделей и усвоение новых, для науки была чрезвычайно велика - ее личное воздействие на развитие археологии было весьма существенным. Уже в начале XX в. женщины все активнее проявляют себя в работе МАО, выступают с рефератами на археологических съездах, проявляют себя в работе научных обществ.
Примечания
1 Уварова, П. С. Былое. Давно прошедшие счастливые дни // Тр. ГИМ. Вып. 144. М., 2005.
2 Анучин, Д. Н. П. С. Уварова в ее служении науке о древностях на посту председателя Московского археологического общества (1885-1915) // Сб. в честь П. С. Уваровой. М., 1916. С. XI-XXIV; Захаров, А. А. Прасковья Сергеевна Уварова : (К 30-летию ее председательства в МАО) // Гермес. 1915. Т. 16, № 9/10. С. 240-242; К 25-летию избрания П. С. Уваровой на пост председателя Московского археологического общества // Древности : тр. Моск. археол. об-ва. Т. 23, вып. 1. М., 1911. С. 127-205; Линниченко, И. А. Графиня П.
С. Уварова : К 25-летнему юбилею. Одесса, 1910. 12 с.; Сб. ст. в честь Прасковьи Сергеевны Уваровой. 1885-1915. М., 1916.
3 Лебедев, Г. С. История отечественной археологии. СПб., 1992. 466 с.
4 Стрижова, Н. Б. П. С. Уварова и ее воспоминания «Былое. Давно прошедшие счастливые дни» // Былое. Давно прошедшие счастливые дни. Воспоминания Прасковьи Сергеевны Уваровой. М., 2005. С. 10-29.
5 См.: Миронов, Б. Н. Социальная история России. СПб., 2003. Т. 1. С. 237.
6 Мельникова, О. М. Археологические исследования Л. А. Беркутова в Среднем Прикамье (по материалам ЦГА УР) // Вестн. Удмурт. унта. Серия «История». 2004. № 3. С. 145-150.
7 Пушкарева, Н. Л. Женская история России 1801-1905 гг. : формы социальной активности // Гендерная история. Теория и исследования. Материалы к курсу «От женской истории к гендерной истории. Смена познавательных ориентаций». Калуга, 2002. С. 95.
8 Уварова, П. С. Указ. соч. С. 35.
9 Там же. С. 38.
10 Там же. С. 42.
11 Там же. С. 38.
12 См.: Миронов, Б. Н. Указ .соч. Т. 1. С. 261.
13 Стрижова, Н. Б. Указ. соч. С. 11-12.
14 Уварова, П. С. Указ. соч. С. 267.
15 Там же С. 97.
16 Там же. С. 98.
17 Пушкарева, Н. Л. Указ. соч. С. 95.
18 Уварова, П. С. Указ. соч. С. 56.
19 Там же. С. 56-57.
20 Там же. С. 54.
21 Там же. С. 58.
22 Там же. С. 68.
23 Там же. С. 78.
24 Там же. С. 32.
25 Там же. С. 141.
26 Там же. С. 157.
27 Там же. С. 132.
28 Там же. С. 159.
29 Там же. С. 157.
30 Древности : тр. Моск. археол. о-ва. Вып. 1, т. 23. М., 1911. С. 118-124.
31 Стрижова, Н. Б. Указ. соч. С. 19.
32 Уварова, П. С. Указ. соч. С. 139.
33 Там же. С. 151.
34 Там же. С. 179.
35 Там же. С. 176.
36 Там же. С. 189.
37 Там же. С. 197.
38 Там же. С. 182.
