CC BY
48
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2016. № 3
О.С. Петрова
(кандидат ист. наук, доцент кафедры источниковедения исторического
факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ЧИТАЯ МЕМУАРЫ: ЛИЧНЫЕ СВЯЗИ И ЧАСТНЫЕ
КОНТАКТЫ А.С. И П.С. УВАРОВЫХ С ИНОСТРАННЫМИ
УЧЕНЫМИ (по воспоминаниям графини П.С. Уваровой)
В статье рассматриваются международные контакты отечественных историков второй половины XIX — начала ХХ в., выявленные в ходе изучения воспоминаний председателя Московского Археологического общества, археолога П.С. Уваровой. Материалы воспоминаний позволяют понять, как и чем жило научное сообщество, какие горизонты открывались перед учеными, увидеть будни историков-профессионалов и краеведов-любителей, которых объединило Московское Археологическое общество. Воспоминания графини Уваровой не раз становились предметом изучения, однако в предложенном аспекте используются впервые.
Ключевые слова: П.С. Уварова, А.С. Уваров, научно-историческое сообщество, международное сотрудничество ученых.
The article deals with international contacts of Russian historians of the second half of the XIX — early XX century revealed while studying the memories of the chairman of the Moscow Archaeological Society, archeologist P.S. Uvarova. The memories allow us to understand the main interests of the scientific community, the horizons opened for scientists, to see everyday proceedings of professional historians and ethnographers-amateurs, united by the Moscow Archeological Society. Memories of Countess Uvarova have been already the subject of study, but in the aspect proposed are used for the first time.
Key words: P.S. Uvarova, A.S. Uvarov, scientific and historical community,
the international collaboration of scientists.
* * *
Трудно найти в арсенале историка более сложный, но такой многогранный и богатый информацией источник, как мемуары. Будучи источником личного происхождения, воспоминания представляют сведения о событиях, фактах, времени и людях через личностное восприятие автора. Однако это не исключает того, что мемуары могут иметь документальную основу, а также в силу специфики своего происхождения содержать аутентичную информацию об исторических фактах, которая часто основывалась на свидетельствах очевидцев. В то же время, именно в силу своего происхожде-
* Петрова Ольга Сергеевна, тел.: 8-916-813-61-57; e-mail: [email protected]
ния эти источники субъективны и не всегда точны, ибо память не является вполне надежным хранилищем событий и фактов. Но по той же причине воспоминания способны восстановить множество мельчайших фактов и частностей, которые не были зафиксированы в других видах источников. Именно эти детали могут иметь важное значение для реконструкции того или иного события. Особо отметим, что, не являясь бесстрастными, мемуары вбирают в себя всю специфику восприятия действительности их автором, и исследователь получает уникальный шанс — взглянуть на предмет своего изыскания глазами человека из прошлого, не просто узнать, что было, как было, но и что чувствовал автор, что из описанного в воспоминаниях затрагивало его душу и побуждало к действию, а что было мимолетным и малозначительным.
Именно эти мысли приходят, когда в руках оказывается книга, имеющая многообещающее для историка, да и просто любителя прошлого название — «Былое. Давно прошедшие счастливые дни». Это воспоминания удивительной женщины, Прасковьи Сергеевны Уваровой (1840—1924), супруги и соратницы видного археолога А.С. Уварова. В истории отечественной науки, в деле изучения и сохранения памятников древностей ее имя занимает одно из почетных мест. Без преувеличения можно сказать, что благодаря деятельности графини Уваровой научно-историческое сообщество в России расширило диапазон своей деятельности, обогатило историческую науку новыми достижениями, сплотившись вокруг Археологического общества и проводимых им съездов.
Об этой выдающейся женщине много написано уже современниками, отмечавшими ее неутомимую энергию и потрясающую работоспособность1. И хотя имя ее было несправедливо забыто в ХХ в., в последние годы интерес к ее личности и деятельности возрастает как со стороны археологов2, краеведов3, специалистов музейного дела4, так и историков-источниковедов5.
1 Сборник статей в честь графини Прасковьи Сергеевны Уваровой. 1885—1915: К 30-летию деятельности на посту председателя Моск. археол. об-ва. М., 1916.
2 Лебедев Г.С. История отечественной археологии. 1700—1917 гг. СПб., 1992; Формозов А.А. Страницы истории русской археологии / Отв. ред. В.В. Кропоткин. М., 1986.
3 Полякова М.А., Фролов А.И. Ревнители московских древностей. Алексей Сергеевич Уваров. 1825—1884. Прасковья Сергеевна Уварова. 1840—1924 // Краеведы Москвы. Вып. 2. М., 1995.
4 Стрижова Н.Б. Архив А.С. и П.С Уваровых в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея // Очерки истории отечественной археологии. Вып. 2. М., 1998.
5 Петрова О.С. Опыт систематизации документального наследия П.С. Уваровой // Исторический журнал: научные исследования. 2013. Т. 3. № 15.
Жизнь и деятельность Прасковьи Сергеевны Уваровой была долгой, интересной, богатой событиями, насыщенной активной деятельностью, что нашло отражение в разнообразных источниках. Часть из них была опубликована, но большая часть хранится в архивах. Из опубликованных материалов обращают на себя внимание ее мемуары6, написанные в эмиграции, много времени спустя после упоминаемых событий, благодаря уцелевшим записям. Воспоминания охватывают большой временной период: начиная с детства и до 1919 г., когда графиня и ее близкие покинули родину. Название произведения — дань ностальгии, но не столько по ушедшему семейному благополучию, сколько по той России, которая осталась в памяти и сердце Прасковьи Сергеевны. Подлинник воспоминаний был написан «от руки, на память» и лишь позднее перепечатан родственниками. Один из его экземпляров был передан в Государственный Исторический музей правнуком графини князем Сергеем Сергеевичем Оболенским в 2001 г.
Воспоминания П.С. Уваровой — это свидетельства очевидца о людях и событиях середины — второй половины XIX в. Мы можем не только услышать живые голоса ее современников, почувствовать эпоху, но и понять, как и чем жило научное сообщество, какие горизонты открывались перед учеными, увидеть будни историков-профессионалов и краеведов-любителей, которых объединило Московское Археологическое общество.
Важным аспектом деятельности Общества, которое П.С. Уварова возглавляла после кончины супруга, являлось установление и расширение научных контактов с западными учеными. С самого своего основания в 1864 г. общество уделяло большое внимание достижениям западноевропейских коллег и оказалось способным принять новые принципы и подходы, выработанные к тому времени в мировой науке. Благодаря своей организационной и научной деятельности общество оказалось во главе движения, к которому могли присоединиться представители разных поколений, убеждений, научных школ и дисциплин, как российских, так и зарубежных. Творческие, академические и личные контакты отечественных и зарубежных ученых способствовали обогащению проблематики исторических исследований, освоению достижений европейской науки и включению России в международное профессиональное историческое сообщество. Это взаимодействие не исключало и национальной специфики развития отечественного научного со-
6 Уварова П.С. Былое. Давно прошедшие счастливые дни. М., 2005 (далее ссылки на это издание даются в тексте).
общества, поиска собственного пути к решению новых, масштабных исследовательских задач, стоявших перед русской наукой.
Первые контакты графини Уваровой с зарубежными учеными состоялись еще во время свадебного путешествия, в которое супруги отправились в феврале 1858 г. Будучи за границей, они встречались со многими выдающимися людьми науки, поскольку в этой поездке А.С. Уваров не переставал заниматься любимым делом, приобщая к этому свою молодую жену: «как ученый и археолог, он незаметно руководит моим вниманием», писала графиня (С. 54).
Начало их маршрута проходило через Варшаву, Вену, Триест. Первой целью путешествия была Венеция, затем Генуя и Неаполь. В Неаполе «несколько раз были в Музее и всегда осматривали его при помощи и объяснениях самого директора», «ездили несколько раз в Геркуланум и Помпею... присутствовали несколько раз при раскопках» (С. 56). Именно директор Неаполитанского археологического музея, руководивший раскопками, «познакомил подробнее с разными стадиями этого дела и теми улучшенными способами, которые вводят при работе и сохранении в большой целости добываемых предметов» (С. 57). И хотя воспоминания П.С. Уваровой не донесли до нас имени директора музея, но тот факт, что представители российской научной школы, археологи знакомились и принимали новые принципы археологических изысканий, новые методы исследований, нам представляется важным. Как писала П.С. Уварова о значении этих контактов, «.ныне же исследования ведутся более планомерно, снимая землю сверху пластами и вывозя ее в отдаленное, особо определенное место, не засоряя таким образом отдельные части города и раскапывая все подряд», в то время как ранее в России «раскопки велись на удачу и, открыв что-нибудь интересное, засыпали отброшенной землей соседние места, которые впоследствии оказывались весьма часто еще более важными для науки и искусства. Производили раскопки, подкапываясь снизу, чем обрушивали не только землю, но и целые стены и даже вторые этажи домов, уничтожая таким образом предметы домашнего обихода, статуи.» (С. 57).
Далее путь Уваровых проходил по Неаполитанскому и Амаль-фийскому побережьям, были осмотрены Кастелламаре и Сорренто, кроме того супруги съездили в Капую и Казерту, Равелло, Салерно и Пестум. Целью А.С. Уварова было знакомство с музеями и библиотеками этого региона. П.С. Уварова подробно описывала увиденное, но, к сожалению, в воспоминаниях зафиксированы лишь впечатления юной графини о виденных памятниках, хотя, очевидно, что сам А.С. Уваров преследовал в этих поездках не только эстетические цели. Из повествования следует, что граф регулярно
посещал библиотеки, хранилища монастырей, интересовался музейными коллекциями.
Супруги Уваровы побывали и на противоположном побережье, посетив Бари, Барлетту, Канозу. В общей сложности их первое путешествие продолжалось более полутора месяцев. По словам графини, перед ней «открылся совершенно новый, чудный мир, с новыми взглядами не только на историю и искусство, но, откровенно говоря, и на всю жизнь. Стали близки и понятны занятия мужа» (С. 68). Так графиня Уварова была приобщена к археологическим увлечениям А.С. Уварова, став его помощником, а после смерти мужа — продолжателем его дела. Контакты, установившиеся во время этого путешествия, новые методы исследований, с которыми познакомился граф, новые материалы, полученные во время посещения библиотек, архивов и музеев, стали основой для будущих научных поисков.
Следующий этап жизни П.С. Уваровой был связан с рождением ребенка. Первый год супруги жили в Риме, Прасковья Сергеевна была занята воспитанием сына, а А.С. Уваров много времени проводил в Ватикане, работая в библиотеке. Об этом в воспоминаниях подробно рассказывается, с упоминанием тем, заинтересовавших графа. Позже супруги переехали в Женеву, а затем в Париж, где провели несколько месяцев. «Муж и тут занялся изучением памятников и работал в библиотеках, музеях и ученых обществах, знакомился с трудами известных ученых, изучал постановку архивов и музеев», — так описывает П.С. Уварова жизнь своего супруга (С. 76). К сожалению, она практически не называет имен ученых, общавшихся с Уваровыми в этот период. Исключением было упоминание Э. Ренана, французского историка, филолога-ориенталиста, писателя.
Ренан Жозеф Эрнест (1823—1892) — специалист по вопросам истории иудаизма и христианства, в 1860 г. профессор еврейского, халдейского и сирийского языков в College de France. С 1860 г. Э. Ренан стал членом-корреспондентом Петербургской Академии наук, с 1866 г. — членом Московского Археологического общества. Очевидно, не последнюю роль в этом сыграло знакомство с четой Уваровых. П.С. Уварова писала, что «из французов чаще других заходил к нам Ernest Renan, уже составивший себе имя своей книгой "La Vie de Jesus"». Известно, что эта книга восстановила против него клерикальные круги Франции, в результате чего ученый даже был вынужден временно оставить кафедру. Воспоминания о встречах с Ренаном не только раскрывают характер этих контактов, наполненных беседами о философии и истории, но и свидетельствуют о степени вовлеченности русских ученых в европейскую науку, о признании заслуг отечественной научной школы. Имя Ренана
будет упомянуто и в переписке, относящейся к 1875 г., т.е., спустя 20 лет после описываемых событий. П.С. Уварова будет спрашивать мужа о причинах отсутствия Ренана на съезде «восточников», просить написать ему письмо (С. 311). Этот факт свидетельствует о прочности контактов с французским ученым, установившихся в той поездке.
Также на страницах воспоминаний, относящихся к этому периоду, можно встретить имя французского политического деятеля, историка Адольфа Тьера. Луи Адольф Тьер (1797—1877) являлся автором трудов по истории Великой Французской революции, членом Французской академии наук. Как политик, А. Тьер возглавлял правительство Франции, был первым президентом Третьей республики. По свидетельству воспоминаний П.С. Уваровой, «Тьер. был всегда очень сдержан и молчалив, но когда бывало встретить его одного, то он немедленно пускался в политику, поднимал вопрос об отношении России к Германии, Германии и Франции и пр.» (С. 78). Это говорит о том, что контакты Уваровых с французскими учеными были разнообразны и многогранны. В мемуарах сообщается также, что «большая часть ученых Парижа были знакомы с мужем уже много лет и частью были с ним в деятельной переписке; явились теперь и новые. Обмен мыслей был постоянный и, так как дни были у всех заняты службой и необходимостью находиться при своих учреждениях, то часто собирались у нас по вечерам» (С. 76—77). Таким образом, научные контакты укреплялись, в ходе обсуждений появлялись новые идеи, которые А.С. Уваров будет воплощать в своей дальнейшей деятельности.
Перед возвращением в Россию в 1861 г. Уваровы на некоторое время остановились в Лондоне. Цели этой поездки были связаны с необходимостью «знакомства с новейшими сельскохозяйственными машинами и новыми способами обработки полей» (С. 76—77), что также входило в круг забот русской четы. В Лондоне, по свидетельству П.С. Уваровой, «с высших духовных пожеланий, с лучших произведений человеческого духа, мы вдруг попали в омут политики, к отрицанию всего великого и хорошего в нашем отечестве» (С. 79). Речь идет об общении с А.И. Герценом, который снимал для них квартиру и помогал в хозяйственных делах. Насколько можно судить по воспоминаниям, научных контактов в Англии в тот раз установить не удалось. Тем не менее, очевидно, что связи А.С. Уварова с иностранными учеными за время заграничного путешествия укрепились и расширились. Все это будет играть не последнюю роль при создании Московского Археологического общества в 1864 г. и во время деятельности Археологических съездов (1869—1911 гг.).
Этот период в воспоминаниях П.С. Уваровой представлен достаточно подробно, она называет многих известных иностранных ученых, с которыми пришлось тогда общаться. Как писала графиня в воспоминаниях, «приезжие иностранцы принимали сердечное участие в занятиях Съезда, интересовались и преклонялись пред энергией и увлечением мужа, удивлялись многосторонностью съехавшихся собратий, явившихся с самых отдаленных концов России, сопровождали нас... и оставили для напечатания... труды» (С. 139).
Характеристику личных контактов начнем с упомянутого в воспоминаниях П.С. Уваровой Яна Эразма Воцеля (1803—1871), чешского поэта и археолога, выдающегося деятеля возрождения чешской литературы. Его письмо, полученное Уваровыми, будут впоследствии горячо обсуждать на Археологическом съезде. С 1850 г. в университете в Праге Я. Воцель работал на кафедре чешской археологии и истории искусства. Им были написаны исследования по чешским древностям и истории искусства, главным его трудом стала «Древнейшая бытовая история славян вообще и чехов в особенности» (2 ч. Прага, 1866—1868); русский перевод был опубликован в Киеве в 1875 г. Перевод был сделан Н.П. Задерацким, известным славистом, выпускником Киевского университета, участником III Археологического съезда в Киеве.
Согласно воспоминаниям П.С. Уваровой, Я. Воцель не смог приехать на I Археологический съезд, хотя значится в его списках как депутат. Графиня сообщала, что ученый прислал письмо, в котором обращал внимание на проблему «славянского языка» в Европе. По его мнению, памятники языка и «славянские могилы» — это главные предметы исследования для славянского археолога. Подробный отчет о дискуссии, развернувшейся в связи с этим письмом, содержится и в протоколах I Археологического съезда7.
Славянская тематика занимала центральное место в дискуссиях научного сообщества того времени. Не случайно именно в эти годы начали свою работу Этнографические и Антропологические выставки, а также Славянские съезды. Об одном из них П.С. Уварова упоминала в своих мемуарах. Еще в начале 1860-х гг., в период общественного подъема в России, в Обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете возникла мысль об организации Всероссийской этнографической выставки, где были бы представлены все народы, населяющие империю. Выставка должна была способствовать повышению национального самосознания, потому и получила финансовую поддержку правительства. Затем в славянофильских и близких к ним кругах
7 Труды Первого Археологического съезда в Москве. 1869 / Изд. под ред. гр. А.С. Уварова. Т. 1. М., 1871.
возникла мысль дополнить ее славянским отделом, чтобы наглядным этнографическим материалом лишний раз напомнить россиянам об их «корнях», о родстве и близости славянских культур. В 1865 г. профессор Петербургского университета В.И. Ламанский писал профессору Московского университета Н.А. Попову о том, что надо «устроить у Вас в Москве по случаю Этнографической выставки в 1867 г. ... несколько публичных чтений о славянстве... и первый славянский съезд»8.
Существует мнение, что задачи съезда были преимущественно научные и культурные. Однако ряд фактов о подготовке и ходе съезда говорит о том, что его устроители имели определенные, хотя и очень умеренные, политические цели9. Историки пишут о дипломатических баталиях, прямых угрозах австрийского правительства в отношении организаторов съезда. Но все это не остудило желание славянских деятелей приехать в Россию, происходило формирование делегаций, активизировалось научно-историческое сообщество. В отборе представителей на съезд принимали участие национально-культурные организации славянских земель или правительства независимых Сербии и Черногории. В конце концов, в Россию приехало свыше 80 человек, среди них чехи, сербы, хорваты, словаки, словенцы, черногорцы, болгары и др.
Одним из инициаторов выставок и Славянских съездов был известный антрополог А.П. Богданов. Выставки были исключительно удачной, ёмкой и эффективной формой междисциплинарного взаимодействия. Они не только знакомили с последними достижениями науки широкую публику, но и для исследователей-профессионалов стали конкретным, предметным средством организации развивающегося научного направления. Практику проведения выставок Уваровы буду использовать в дальнейшем при проведении Археологических съездов.
Следующая выставка и Славянский съезд были проведены в 1872 е, одновременно шла подготовка Археологического съезда. Об этом содержится рассказ в мемуарах П.С. Уваровой. В частности, она описывала взаимоотношения А.С. Уварова с А.П. Богдановым и Н.И. Чепелевским, одним из учредителей Исторического музея в Москве. Поскольку II Археологический съезд был организован совместно с Русским Археологическим обществом и был посвящен его 25-летию, то тематика заседаний имела особый, юбилейный характер, в русле классических занятий Петербургских историков
8 Цит. по: Никитин С.А. Славянские комитеты в России в 1858—1876 годах / Отв. ред. проф. И.А. Федосов. М., 1960.
9 Досталь М.Ю. Славянский съезд 1867 г. в С.-Петербурге и Москве // Славянский портал // http://www.slavonic.iptelecom.net.ua/ideol/1867.htm
и археологов. Иностранных ученых на этом съезде не было. Но получившие развитие в связи со Славянскими съездами научные идеи и проблемы не могли не заинтересовать Московское Археологическое общество. Не случайно III Археологический съезд был намечен на 1874 г. и был проведен в Киеве.
В связи с подготовкой III Археологического съезда следует отметить то взаимодействие, которое возникло в среде российских ученых и ученых из славянских земель. По описанию П.С. Уваровой, накануне Киевского съезда «мы уже летом 1872 года решили объездить славянские земли, чтобы поближе познакомиться с теми учеными, которые могут и желают принять участие в работах к Съезду, пожелают поработать на самом Съезде, и с теми коллекциями, которые желательно получить для выставки Съезда». Она особо отмечала тот факт, что «подобные задачи были по сердцу мужу, которого не покидала мысль о необходимости тесного единения всех славянских ученых, который всегда поддерживал славян, приезжающих учиться в русских университетах, который знал и сообщался со славянскими зарубежными учеными» (С. 135).
Маршрут этой поездки включал Варшаву, Краков, Львов, Белград, Загреб, а также Богемию и Моравию. Уваровы посещали библиотеки, архивы, музеи, встречались с учеными. П.С. Уварова подробно описывает, как происходило общение с иностранцами — учеными, политиками, «патриотами-народниками». Самые теплые слова относятся к Хорватии, Богемии и Моравии. В Праге А.С. Уваров даже присутствовал в парламенте во время дебатов о праве чехов говорить и писать на своем языке.
Среди тех, кого упоминала П.С. Уварова в этой поездке, был хорватский политический деятель, историк, поэт, драматург Иван Кукулевич-Сакцинский (1816—1889). Он стоял у истоков современной хорватской историографии и археографии, был основателем Югославянского исторического общества, издавал ежегодник «Архив югославянской истории», предпринял первое научное издание хроник и актов по истории южных славян XIII—XVIII вв., юридических памятников IX—XIX вв. Работа И. Кукулевича-Сакцинского «Борьба хорватов с монголами и татарами» (1863), по мнению современных славистов, не утратила своего научного значения.
Также внимание П.С. Уваровой привлек Франтишек Ладислав Ригер (1818—1903), чешский политический и общественный деятель, правовед. Известно, что он был активным участником чешского национального движения, возглавлял Чешскую национальную партию. Среди его научных мероприятий — издание первой чешской энциклопедии «81оушкпаиспу» (1858—1874). О Ригере П.С. Уварова писала, в частности, что он «отстаивал права чехов говорить, писать, молиться и учиться на чешском языке. требо-
вал обращения Пражского университета из немецкого в чешский, или права, наравне с существующим немецким, иметь чисто народный чешский» (С. 136).
Среди других иностранных ученых-славистов, упоминаемых в воспоминаниях П.С. Уваровой не только в связи с его работой на съездах, а по личным контактам, назовем сербского политического деятеля Стояна Новаковича (1842—1915). Новакович — юрист по образованию, в 1880—1883 гг. он занимал пост министра народного просвещения, в 1884 г. — министра внутренних дел, а в 1895—1896 гг. был председателем Совета министров Сербии. В 1874 г. С. Новакович принимал участие в III Археологическом съезде, после съезда некоторое время провел в Москве в гостях у А.С. Уварова, изучал деятельность российских учебных заведений, знакомился с народным бытом, работал в библиотеках, преимущественно занимаясь лингвистическими исследованиями. Со временем эти исследования привели С. Новаковича к изучению процесса формирования и размещения древних этносов в Европе. Следующим шагом ученого была публикация средневековых сербских законодательных памятников.
Вместе со С. Новаковичем гостил у Уваровых и другой ученый — Б. Дудик. Беда Дудик (1815—1890), моравский историк, археолог, философ, бенедиктинец, в России разыскивал материалы для истории Моравии. Главный его труд — «Allgemeine Geschichte Mährens» (1860—1882). На III Археологическом съезде он выступал с докладом «Дохристианские могилы в Моравии».
По свидетельству П.С. Уваровой, С. Новакович и Б. Дудик после съезда остались у Уваровых, «с восторгом осматривали и изучали златоглавую красавицу, а по вечерам занимались с нами теми вопросами, которые нарождались у них по истории, искусству и этнографии всего увиденного и перечувствованного за день. Из Москвы мы перевезли их в Поречье (имение Уваровых в Можайском уезде. — О.П.), и тут при самой поездке при виде наших обширных полей и окружающего нас крестьянства, видимо, открылись для наших путешественников такие новые горизонты, что они совершенно растерялись и откровенно сознавались, что ничего подобного не ожидали от России, которую до сих пор представляли себе как пустопорожнее пространство без культуры» (С. 140).
Из мемуаров П.С. Уваровой мы можем узнать не только о переменах в восприятии России зарубежными коллегами, но и о воздействии взаимных контактов между учеными и их общения на исследовательские практики. Как отмечено в воспоминаниях, «наши русские ученые не захотели отстать от своих славянских собратьев и представили по части славяноведения, свои исследования.» (С. 172). В свою очередь, иностранные слависты получили под-
держку коллег из России, что было крайне важным в тогдашних сложных международных отношениях.
Одним из ученых, приехавших в Россию и сопровождавших Уваровых «на поездках, осмотрах и раскопках», был И. Ванкель.
Индржих Ванкель (1821—1897) — чешский врач, археолог и спелеолог. Помимо своих медицинских обязанностей он занимался исследованием пещер в Моравском карсте, коллекционировал останки животных, живших здесь в Ледниковый период, идентифицировал их и собирал из них полные скелеты. Начиная с 1850-х гг. исследователь публиковал результаты своих изысканий в научных журналах Лейпцига, Вены и Праги. Произведенные им раскопки в местах стоянок доисторического человека в районе Моравского Карста дали важные результаты по истории Чехии периода заселения ее человеком. В 1867 г. И. Ванкель посетил Всемирную выставку в Париже, где познакомился с другими исследователями пещер. В течение нескольких последующих лет он активно исследовал моравские пещеры, сделал целый ряд научных открытий, имеющих и по сей день важное значение для изучения истории каменного века на территории Чехии. Среди них — так называемое Хальштаттское захоронение, состоящее из останков приблизительно 40 человек, а также различных предметов быта, в том числе роскошной повозки и бронзовой статуэтки быка. Результаты этих раскопок принесли И. Ванкелю международную известность. Он стал одним из первых членов Берлинского общества антропологии, этнологии и предыстории и Венского Антропологического общества. Отечественные историки и археологи смогли познакомиться с его работами на Археологических съездах в России.
Контакты с иностранными учеными П.С. Уварова устанавливала легко. Ее образованность, ум, опыт, общительность и активная позиция вызывали восхищение и уважение зарубежных коллег. В этом смысле хорошим примером является описание поездки на празднование 500-летия открытия Америки в Италию и Испанию в 1892 г. Россию представляли в этой поездке П.П. Семенов-Тян-Шанский и графиня Уварова.
В своих воспоминаниях П.С. Уварова описывает, как представитель Французской Академии наук не мог поверить, что она русская, заметив, что «французы не привыкли видеть русскую даму, занимающуюся науками и в особенности археологией» (С. 197). А приветствие от Московского Археологического общества, зачитанное П.С. Уваровой по-французски, по ее собственному отзыву, «вызвало особый восторг, вероятно потому, что он прислан из Московии, где медведи, по мнению иностранцев, гуляют по улицам даже летом» (С. 196).
Во время этой поездки П.С. Уварова посещала научные заседания, слушала доклады, но, по ее словам, «особую прелесть и интерес представлял. Отдел картографии, которого до сих пор никогда не видала таким полным, ни таким научно представленным» (С. 197). Ей удалось познакомиться с заведующим этим отделом, известным путешественником Н. Норденшельдом.
Нильс Адольф Эрик Норденшельд (1832—1901), шведский (финский) геолог и географ, исследователь Арктики, Шпицбергена, Гренландии, мореплаватель, историко-картограф, известен тем, что первым прошел в 1878—1879 гг. по Северному морскому пути из Атлантики в Тихий океан. В 1858 г. Норденшельд был избран членом Стокгольмской Академии наук, а с 1879 г. он — иностранный член-корреспондент Петербургской Академии наук. Он был знаком с П.П. Семеновым-Тян-Шанским, имел с ним «добрые отношения», познакомившись с графиней, приглашал ее на свои выступления: «Я всегда знала о дне и часе, когда [Норденшельд] делал свои публичные сообщения, или собирал при более интересующейся группе слушателей, чтобы поделиться своими трудами и новыми открытиями» (С. 198).
П.С. Уварова в воспоминаниях перечисляет имена иностранцев, с которыми ей пришлось тогда общаться. Среди них Джакомо До-риа (1840—1913) — известный итальянский зоолог, путешественник, основатель Музея естественной истории в Генуе, президент Итальянского королевского географического общества; Стефан Соммье (1848—1922) — итальянский этнограф и востоковед, посещавший Россию в 1880 г., а также представительница Пенсильванского университета Зелия Ньюталь. Спустя 4 года она приедет в Россию для участия в Х Археологическом съезде в Риге. Это свидетельствует о том, что контакты, установленные в Испании, не были прерваны.
Поездка в Испанию принесла П.С. Уваровой множество новых знакомств и впечатлений, она посещала выставки и музеи, общалась с коллегами, из Испании уехала в Париж. Одним из полезных для русской науки контактов, установившихся в Париже, стало знакомство с директором Музея национальных древностей в Сен-Жермен-ан-Ле Саломоном Рейнаком и директором Луврского музея Антуаном де Вильфосом.
С. Рейнак (1858—1932), французский археолог, исследователь античности и филолог, изучал классическую филологию, участвовал в ряде важных раскопок в Греции, Малой Азии и Северной Африке. С 1886 г. он был смотрителем, а с 1901 г. директором Музея национальных древностей в городе Сен-Жермен-ан-Ле, который привел в образцовый порядок, составил и опубликовал полный каталог хранящихся в музее памятников древности с приложением
снимков каждого из них. Этот принцип затем будет применяться во всех крупнейших музеях мира. Для российских музеев этот опыт также будет важен. В 1897 г. стали выходить сначала в журнале «Археологическое обозрение», а затем отдельными изданиями составляемые С. Рейнаком и получившие мировое признание полугодовые отчеты о памятниках древнего искусства, обнаруженных в ходе раскопок за этот период. В 1893 г. он участвовал в раскопках в Одессе. Можно предположить, что поездка в Одессу была результатом знакомства с П.С. Уваровой и желания познакомиться с опытом российских коллег. Заканчивая описание этого контакта, отметим, что с 1902 г. С. Рейнак являлся хранителем Национального музея Франции в Париже.
Другой интересной фигурой в плане научных контактов П.С. Уваровой с французскими коллегами был Антуан Эрон де Вильфос (1845—1919) — французский палеограф, специалист по эпиграфике, директор (куратор) Лувра. Известно, что он принимал участие в археологических раскопках в Северной Африке (Алжир, Тунис) и Европе (Германия, Италия), был членом Академии надписей и изящной словесности и почетным президентом общества антикваров Франции. Возможно, при его содействии П.С. Уварова приняла участие в заседании этого общества, была избрана его членом, сделала доклад о древних церквях Ярославля и Ростова.
Отношения с французскими учеными были у графини постоянными и разнообразными, в основном осуществлялись через их сотрудничество с Московским Археологическим обществом. Круг интересов французских ученых включал славяноведение, историю и археологию России. В этой связи стоит упомянуть Л. Леже, И. де Байя, А.Н. Рамбо, Э. Картальяка, но в мемуарах П.С. Уваровой о них подробно не рассказывается, сведения о русско-французских связях можно почерпнуть из материалов Археологических съездов.
Таким образом, изучение мемуаров П.С. Уваровой в ракурсе их осмысления и оценки как источника по интеллектуальной истории России приводит к ряду наблюдений и выводов. Тексты мемуаров хранят богатый фактический материал, позволяющий выявить академические, творческие контакты и связи на персональном уровне между Уваровыми и специалистами различных областей гуманитарного знания, представлявшими научные сообщества европейских стран. Следует отметить, что современная историография уделяет особое внимание именно процессу установления контактов и связей на личностном и групповом уровнях при исследовании формирования и развития профессиональных научных сообществ. В этой связи значимость вовлечения в научный оборот текстов мемуаров П.С. Уваровой возрастает, что и определяет особое внимание к ним историков.
В то же время опыт работы с мемуарными текстами заставляет сделать вывод методологического характера о необходимости комплексного подхода к их изучению, использования их как структурного элемента комплекса различных документальных материалов. В данном случае особую роль при изучении особенностей формирования научного исторического профессионального сообщества на институциональном уровне играли делопроизводственные материалы Московского Археологического общества. При выявлении же личных контактов, которые возникали в течение жизни П.С. Уваровой и укреплялись любовью к науке, к общему делу, к древностям ее и ее иностранных коллег-ученых, необходимо было привлечение к исследованию комплексов биографических данных. Именно методология комплексного подхода способствовала увеличению информативной ценности источниковой базы изучения интеллектуальной истории и обогащению исторической содержательной интерпретации персональных связей и контактов представителей национальных научных сообществ, которые во многом способствовали продвижению значимых для них научных идей и открытий. Эти связи, это «единение» ученых различных национальных сообществ давало почувствовать, по выражению П.С. Уваровой, «силу под ногами» как самой графине, так и ее единомышленникам, сплотившимся вокруг Московского Археологического общества. И это всего лишь один из многочисленных сюжетов, открывающихся при прочтении мемуаров П.С. Уваровой.
Список литературы
1. Досталь М.Ю. Славянский съезд 1867 г. в С.-Петербурге и Москве // Славянский портал // http://www.slavonic.iptelecom.net.ua/ideol/1867.htm
2. Лебедев Г.С. История отечественной археологии. 1700—1917 гг. СПб., 1992.
3. Никитин С.А. Славянские комитеты в России в 1858—1876 годах / Отв. ред. проф. И.А. Федосов. М., 1960.
4. Петрова О.С. Опыт систематизации документального наследия П.С. Уваровой // Исторический журнал: научные исследования. 2013. Т. 3. № 15.
5. Полякова М.А., Фролов А.И. Ревнители московских древностей. Алексей Сергеевич Уваров. 1825—1884. Прасковья Сергеевна Уварова. 1840—1924 // Краеведы Москвы. Вып. 2. М., 1995.
6. Стрижова Н.Б. Архив А.С. и П.С Уваровых в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея // Очерки истории отечественной археологии. Вып. 2. М., 1998.
7. Формозов А.А. Страницы истории русской археологии / Отв. ред. В.В. Кропоткин. М., 1986.
Поступила в редакцию 27 апреля 2016 г.
