CC BY
44
Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6, 2006. вып. 1
A.A. Бондаренко, B.JJ. Мельников
МУЗЕЙНАЯ ИДЕОЛОГИЯ Н.К. РЕРИХА:
ПРОБЛЕМЫ АКТУАЛИЗАЦИИ РЕРИХОВСКОГО НАСЛЕДИЯ
В статье рассмотрены особенности взглядов Н.К. Рериха на музейное дело, его предмет, методы и формы музейной практики, культуроохранную деятельность в целом, даны оценки социальной и культурной значимости этой области человеческой деятельности.
I
Основанием для создания и деятельности Музея-института семьи Рерихов в контексте комплекса проблем сохранения и актуализации Рериховского наследия служат в первую очередь взгляды самого Н.К. Рериха на музейное дело, его предмет, методы и формы музейной практики, культуроохранную деятельность в целом. Для Н.К. Рериха как автора оригинального учения о культуре Музей - ключевое звено в деле сохранения культуры в широком смысле. Музей, по Рериху, не просто собрание предметов, имеющих художественную, историческую или какую-либо иную культурную ценность, но, прежде всего, Обитель Муз всех родов и направлений человеческого творчества, их Союз как живое свидетельство внутреннего духовного единства людей и имманентной устремленности человека к совершенствованию и творчеству, устремленности к Прекрасному. Это - «обитель всех родов Прекрасного и вовсе не в смысле лишь сохранения тех или иных образцов, но в смысле жизненного и творящего применения их»'.
Общий критерий ценности музейных предметов и коллекций, по Рериху, - значимость для будущего. Музей представляется Рериху точкой соприкосновения человека с живой культурно-исторической традицией, опытом и тайной творчества2. Отсюда безусловная ценность и безусловное требование подлинности музейных собраний и отдельных предметов как следствие подлинности источника их создания, подлинности живого и вдохновенного творчества.
Рассматривая культуру как основу индивидуального совершенствования и общественного мироустроения, Рерих видит музей не только в качестве охранителя культурного достояния в виде музейных предметов и коллекций, но и в качестве охранителя культурного достоинства в человеке, его духовности и нравственности, его бережного и уважительного отношения к природе, внутренней и внешней, как сказали бы сейчас, окружающей среде. Музей, таким образом, становится местом взаимодействия различных общественных тенденций на основе всевмещающего понятия Культуры, и приобретает дополнительные социокультурные функции. У Рериха отчетливо просматриваются идеи будущих концепций интегрированного музея, экомузея, предвосхищаются положения «новой музеологии».
© A.A. Бондаренко, B.JI. Мельников, 2006
Широкое понимание, которое вкладывал Рерих в важнейшие понятия Культуры п Музея, расширяло возможности восприятия подлинного вдохновения и сотворчества, неотделимые от самоусовершенствования, что он всегда считал важнейшей из всех задач. Именно личные усилия, личную практику Н.К. Рерих ценил более всего, часто повторяя слова своего «академического» учителя А.И. Куинджи: «Сказать-то всякий может, а ты вот пойди и победи». С этим подходом и связан был своеобразный эксперимент, поставленный в Музее Рериха в Пью-Иорке в 20-х - начале 30-х годов XX в. Это была попытка соединения элитарности научного подхода, безусловно необходимого в работе любого музея, с индивидуальной и общественной инициативой, когда многочисленные волонтерские группы, культурные общества и комитеты при Нью-Йоркском музее и его отделениях стали рассматриваться в качестве хранителей соответствующих отделов Музея. По мысли Рериха, «именно наука должна приглашать в свои заповедные поля всех любителей. Именно любовь и сердечная заботливость создает те блестящие заповедники, которые двинут по пути культуры будущие поколения»3. Здесь мы видим стремление к музеефикации (в рериховском смысле) самого научного знания с целью сделать его доступным возможно более широкому кругу посетителей.
Практика подтвердила жизненность этих установок, когда в 1928 г. Рерихи основали в Индии филиал Нью-Йоркского музея Рериха - Гималайский исследовательский институт «Урусвати» (ГИИУ), начавший действовать как научная станция и предполагавший организацию экспедиций, конференций, лекций, совещаний, семинаров, выставок. Внутри ГИИУ сразу был создан музей научных достижений {музей в музее). И поскольку для Рерихов развитие науки всегда было неразрывно связано с историей человеческого самопознания, началось становление «нового типа научного исследования, основанного на археологическом поиске и погружении в естественные науки», так называемый продуктивный метод исследований, минимизирующий всевозможные «напрасные издержки»4 (Ю.Н. Рерих).
Для сравнения приведем пример. Джон Вагенсберг, директор Научного музея «Ьа Са1ха» в Барселоне, размышляя о нынешнем периоде расширения и глобализации всех внутренних и внешних глубинных процессов музея (прежде всего, научного музея), рассматривает музей как научный центр (НЦ), т.е. «микрокосм, вся атмосфера которого располагает к научным изысканиям и познаниям». НЦ должен генерировать различные научные идеи и концепции, проводить выставки, дебаты, семинары, симпозиумы, конференции. Да и вообще, «поощрение научной общественной мысли - это необходимое условие всей нашей демократической системы», поэтому не должно быть дистанции между ученым и простым человеком, поскольку и сами «ученые не хотят быть обособленной от общества социальной группой»3.
Далее, как бы утверждая единство духовного опыта человечества и, по сути дела, продолжая известную мысль С.Ф. Ольденбургао «схождении» Запада и Востока, Ю.Н. Рерих отмечает: «Вновь наступает время, когда восточное знание проникает в нашу жизнь и подчиняет себе науку. Научные исследования Запада базируются на культуре Востока». Здесь под Востоком, как правило, понимается характерная традиция напряженной духовной жизни и внутреннего поиска, а под Западом - столь же характерная традиция свободного личного действия. Для Рерихов - это грани единого целого.
Категории единой традиции и будущего, самопознания и самоусовершенствования, сотрудничества и творчества - основные в культуроохранной и музейной идеологии и деятельности Н.К. Рериха. Главный пафос этой деятельности - обращенность к
человеку в его высшем творческом измерении. Путь к этому измерению лежит через восстановление онтологической связи с Первообразом, Единым корнем Жизни посредством свободной этической и познавательной практики.
Ключевой опорой такой практики является ответственность. По Рериху, этика -это и есть ответственность, жизненное соответствие своему внутреннему творящему единству, если угодно, соответствие Творцу, по Образу и Подобию которого мы созданы или считаем себя созданными. Можно сказать, речь здесь идет об ответственности человека за свое и ближнего своего культурно-нравственное достоинство, состояние творческого потенциала, традиционно называемого Духом. Такое понимание ответственности тесно связано с рериховским истолкованием смысла современного нравственного служения, его непреложностью и доступностью: «Служение Культуре есть благородный подвиг человечества. Обязанность каждого мыслящего во благо внести свое сотрудничество в общую чашу эволюции»6.
Таким образом, в рериховском дискурсе субъект действия - это не просто некий текст, пусть даже со своим уникальным смыслом, как предлагает постмодернизм, это -уникальный образ и подобие Первообраза Несказуемого и Невыразимого. Он наделен собственным опытом сознательного бытия, в сублимированном виде являющимся основой его культурного достояния, и собственной избирательной способностью, т.е. волей к отбору и предпочтению. В соответствии с платоновской моделью глубинным смыслом этой способности к выделению (подлинного) является принцип отбора по происхождению, иначе говоря, иерархический принцип. По сути дела, на этом же принципе основывается и рериховская концепция репрезентации и коммуникации в целом. Так, говоря о высшей форме всякой коммуникации - общении, Рерих выделяет главное его качество - наличие нравственного последствия для его участников. «Общение воспринимается им как акт, непреложно добровольный, позитивный, способствующий усовершенствованию участников»7. Все негативное, двусмысленное, косное, безнравственное, с чем может в жизни столкнуться человек, в его понимание общения не входит, и самый «дар общения» противопоставлен вражде. Поэтому продуктивная коммуникация или общение - это всегда общение «верхним путем», как кристаллизованный завет Льва Толстого рериховскому Гонцу «держать руль выше», быть способным к высокому выбору, иметь «глаз добрый».
Что же при таком выборе должно обеспечивать проверку иерархического критерия? Каков механизм? Как принято считать, имманентной моделью, проверкой на основание у Платона служит миф. Так, например, по Жилю Делёзу, «миф с его постоянной циклической структурой в действительности является историей первоосновы» (иерархичность мифа) и «предусматривает создание модели, в соответствии с которой будут осуждаться различные претенденты»8. Рассматривая на конкретных примерах платоновскую триаду - «неучаствуемое», участвуемое и участник (или, иначе, первооснова, объект в своем стремлении и претендент), Делёз требует различать «всевозможные уровни и даже целую иерархию» как между компонентами триады, так и внутрикомпонетно, особо выделяя компонент претендента.
Здесь стоит остановиться подробнее. Рерихи посвятили множество художественных и литературно-философских произведений осмыслению принципов триединства и иерархии в различных историко-культурных традициях. Апофеозом этих исследований стал свод книг Живой Этики и создание всемирного Знамени Мира как символа защиты культурного достояния в широком смысле. В идее Знака Знамени Мира как раз и отражен тот самый иерархический критерий восхождения и подлинности, требующий
безусловного уважения, покровительства и защиты. Именно таковы требования знаменитого Пакта Рериха9. Современным развитием этих представлений о внутренней иерархичности триад стали разработки, посвященные так называемой тринитарной методологии, основанной на понятии системной триады10. Исследуя иерархию участннка(ов)-претендента(ов) и ее нижний предел в направлении бесконечной деградации, мы сталкиваемся с миражом, симулякром, отпавшей копией. Но это так же справедливо и для иерархии участвуемого-объекта.
Вспомним старую русскую сказку о Марье-искуснице, похищенной злым колдуном Водяным, и ее малолетнем сыне Иванушке, отправившемся на поиски своей матери и в конце концов освободившем ее из плена злодея. Претендент в своих претензиях и поисках правды, справедливости и лучшей жизни очень напоминает сказочного Иванушку, взыскующего любви, заботы и покровительства как будто исчезнувшей из его жизни матери. Хорошо известно, что Чародей пытается всеми правдами-неправдами помешать мальчику, сбить его с толку. То он отрицает самое существование Марьи-ис-кусницы, то, признав, ставит Иванушку перед неразрешимой загадкой. Водяной отражает Марью-искусницу в водах волшебного озера и множит ее образ, предлагая безнадежный выбор. Однако сын знает, что за множеством копий-симулякров скрывается первообраз, его мать. И задача его - разыскать, найти ее по «теплу сердечному», ибо рационального решения у задачи нет". В этой сказке в чистом виде предъявляется механизм той самой проверки на основание, которой должны быть подвергнуты и участник, и участвуемое. Этот механизм - сердце претендента. «Сердце» - так и называется ключевая книга Рериховской Живой Этики. Именно воспитание сердца - главная задача упомянутой выше свободной этической практики на пути самоусовершенствования, прорыва к сотрудничеству и свободному сотворчеству. Вот почему главной задачей Музея у Рериха является в конечном счете «преображение жизни»12. Д. Вагенсберг называет этот «сердечный» механизм «культурной или культурно-эмоциональной интерактивностью».
Итак, в рериховской триаде - несказуемое, первообраз, участник - третий компонент - это мыслитель, восходящий через первообраз к несказуемому. Само восхождение возможно ввиду сопричастности участника первообразу, а первообраза - несказуемому. Шварцевской тенью участника является симулякр, который должен «знать свое место». Симулякр не может быть претендентом, ибо он лишен сердца, в этом-то и состоит его отпадение как образа, его не-подобие Первообразу. Единственный путь исправления -Обращение как возврат к образу и Уподобление через подражание, примерно в том же смысле, в котором употребляет это понятие Фома Кемпийский в своем «Подражании Христу». Поэтому важно не только «подавление симулякров, удержание их на глубине, предохранение от всплывания на поверхность и от способности симулякров "вкрадываться" во что бы то ни было»1'1, но также и Обращение и Уподобление потенциальных симулякров, не утративших «потенцию сердца», т.е. потенцию связи с Первообразом, посредством «органической» связи симулякра с породившим его образом, будь то участвуемое или участник.
Выявление и развитие этой потенции - одна из важнейших задач музейной коммуникации. Стоит вспомнить, что введший это понятие Дункан Ф. Камерон рассматривал музейную коммуникацию как визуально-пространственный процесс общения посетителя с музейными экспонатами, представляющими собой «реальные вещи» со своим особым невербальным «языком вещей»11. Таким образом, еще задолго до формирования коммуникационного подхода посетитель стал рассматриваться «в качестве полноправ-
ного участника процесса коммуникации, собеседника и партнера музея, а не пассивного получателя знаний и впечатлений»15. Н.К. Рерих не только предвосхитил это направление современного музееведения, но и пошел гораздо дальше, определив вектор направления такой коммуникации. По Рериху, это - индивидуальная эволюция, т.е. уникальное постепенное восхождение к единому Первообразу как общей основе проявленного существования.
Однако и посетитель музея, т.е. тот самый претендент, участник, и музей, т.е. уча-ствуемое, объект в своем стремлении к Первообразу творчества и служения, чреваты фазой деградирующей симуляции, но также и способны к восхождению и освобождению от симуляции, иллюзии или, как сказал бы Рерих, «майи». Фаза симуляции одинаково заразительна, какой бы из двух сторон триады она не была порождена: участвуе-мым (музеем, пассивный симулякр) или участником (посетителем, активный симулякр). Ее результатом становится расходящийся нелинейный диссипативный процесс деградирующей коммуникации с его циклоидной темпоральностью. секрет которого состоит в том, что «он не выражает какого-либо порядка, противоположного хаосу, поглощающему его». Он и есть сам хаос, которому противостоит космос (музея и посетителя) как имманентный магистральный эволюционный процесс, тоже нелинейный, сопровождающийся возникновением диссипативных структур, но сходящийся к глобальному аттрактору16 и имеющий сложную линейно-спиральную темпоральность.
Оппозиция образа и симулякра в анти-иерархии участвуемого или участника приобретает у Н.К. Рериха то форму противостояния Культуры и цивилизации, то оппозицию потока эволюции и «броуновского блуждания» пустых форм. Последние способны «закручиваться» потоком эволюции в турбулентные вихри, порождая суперсимулякры упорядоченности17. И если, действительно, «современность (по Рериху, цивилизация) находится под властью симулякра», то безвременное в современности (по Рериху, культура) содержит образ и подобие восхождения, пути истинного и живого. По существу, именно это напряженное противостояние именуется в рериховских трудах противостоянием непроявленного Хаоса и проявленного Космоса, усугублением которого становится Армагеддон и Апокалипсис, нередко упоминаемые в рериховских трудах. Интересно, что во многом противоположный Рериху Бодрийяр также свидетельствует о Страшном Суде, который «уже происходит, уже окончательно свершился на наших глазах» как «зрелище нашей кристаллизованной смерти»18. Он также отмечает катастрофический ход событий, но в противоположность Рериху музей у Бодрийяра - участник этой кристаллизации смерти и наступлении виртуальности, «лишающей человечество реального события Апокалипсиса».
На этих рериховских идеях базируется концепция Музея-института семьи Рерихов в Санкт-Петербурге19 и рериховская система репрезентации, реконструкция которой является делом, по-видимому, недалекого будущего. С этих позиций и необходимо подвергнуть тщательному анализу всю проблематику содержания, сохранения и актуализации сложного и многоаспектного комплекса Рериховского наследия.
II
Как всегда, Н.К. Рерих свои взгляды и теоретические положения но интересовавшим его темам излагал в виде серий или отдельных очерков и эссе, часто обнаруживая в глубокой истории корни своих пониманий, и почти всегда предпринимал по-
пытки их художественного отражения и практического испытания и применения в деятельности созданных ими музеев, институтов, художественных и культурно-просветительских центров20. Такая многосторонность приводит к следующему определению. Рериховское наследие — это комплекс созданных Рерихами и/или принадлежавших им произведений художественного, литературного, научного и иного творчества, включающий архивы, документы, рукописи, книги, фотографии, коллекции, мебель, предметы обстановки и быта, личные вещи и другие мемориальные предметы, строения и поместья, когда-либо принадлежавшие членам семьи Рерихов, их ближайшим родственникам, сотрудникам или созданным ими организациям, а также памятные места и маршруты путешествий и экспедиций семьи Рерихов и «нематериальная» составляющая знаний, подходов, практических мер и материалов, экспедиций, организаций и обществ, ядром которого стало целостное этико-философское учение - Живая Этика.
Обсуждая с этих позиций деятельность и место Музея-института семьи Рерихов в Санкт-Петербурге в общей проблематике Рериховского наследия, необходимо отметить следующее.
1. Рериховское наследие как масштабный и уникальный комплекс мирового культурного наследия нуждается в заботе, сохранении, изучении и актуализации.
2. Проблема сохранения и актуализации Рериховского наследия стоит особо остро, поскольку: а) затрагивает многочисленные общественные «рериховские» организации с их собственной интерпретацией этого наследия, чаще всего лишенной подлинности и историчности, что чревато созданием многообразных «рериховских» симулякров псевдорелигиозного или полумистического толка; б) затрагивает также некоторые идеологически агрессивные конфессиональные круги с их собственной столь же неадекватной, симулятивной интерпретацией Рериховского наследия, и вновь нарождающейся практикой идеологических преследований; в) осложняется ставшей традиционной необоснованной политизацией вопроса, включением в «рериховскую» орбиту чуждого ему духа политической авантюры.
3. Феномен жизнетворчества Н.К. Рериха и его семьи, объективно и безусловно крайне интересный, привлекательный и, можно сказать, поучительный, «провоцирует» псевдоисследователей на написание заказных псевдоисследований, не выдерживающих серьезного критического разбора, переходящих всякие разумные границы интерпретации, однако (или именно потому) в наше время издательски весьма рентабельных.
4. Задержка с серьезной научной работой по изучению и актуализации Рериховского наследия таит в себе опасность объективации «рериховских» мифов и симулякров, выхолащивания содержания и постепенной утраты креативного потенциала Рериховского наследия.
5. Собрание Музея-института семьи Рерихов в Санкт-Петербурге, уникальное по своему происхождению, составу и временному охвату, характеризуется подлинностью составляющих его музейных предметов и коллекций, единством их исторической судьбы, родственной и духовной преемственностью. Оно занимает ключевое место в составе Рериховского наследия, отражая важнейший, российский период жизни и многогранного творчества этой выдающейся петербургской семьи, без понимания которого не может быть адекватной оценки комплекса в целом.
' Рерих Н.К. Врага в будущее. 1 января 1936 // Листы дневника. T. I. М., 1995.
2 Бондаренко A.A. Пакт Рериха и проект Всемирной Лиги Культуры в условиях глобализации // Рериховское наследие. Труды конференции. T. II. СПб., 2005. С. 167.
3 Рерих Н.К. Фан Мемориал // Врата в будущее. Рига, 1991. С. 27.
4 Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия. Самара, 1999. С. 200-204.
5 Вагенсберг Д. Основные принципы современного научного музееведения // Cultivatc-Russia Weh Magazine, Вып. 2, Февраль 2003. - http://www.cuitivate.ru/mag/issue2/rriuscology.asp.
6 Рерих Н.К. Декада // Твердыня Пламенная. Рига, 1991. С. 206.
7 Мельников В.Л. Этические взгляды Н.К. Рериха и проблемы общения // Три ключа. Педагогический вестник. Вып. 3. М„ 1999. С. 67-70.
8 Deleuze G. Logique du sens. Paris. 1969. P. 292-307. - Фрагмент «Платон и симулякр» цитируется но переводу Е.А. Наимана.
ü Пакт Рериха // Рерих Н.К. Знамя мира. М., 1995.
См., например: Бараицев Р.Г. О тринитарной методологии // Между физикой и метафизикой: Наука и философия. СПб., 1998. С. 51-61.
11 Bondarenko A.A. The Roerich Pact and Project of Wotkl League of Culture by Roerich as a Conceptual Set of Humanistic Globalization // Philosophy and Progress of the Society. Vilnius, 2003. P. 248.
12 Ibid. P. 254.
1J Deleuze G. Logique du sens. P. 292-307. - Фрагмент «Платон и симулякр» цитируется по переводу Е.А. Наимана.
" Камерон Д.Ф. Музей: храм или форум // Музей - культура, общество. Сборник научных трудов. М., 1992.
'' Юреиева Т.Ю. Музееведение. М„ 2003. С. 331-332.
Князева E.H., Курдюмов С.П. Основания синергетики. Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. СПб., 2002.414 с.
17 Ср.: Три уровня симулякров у Ж. Бодрипяра (Бодрияр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000. С.111).
Там же. С. 321. См. также: BaudrillardJ. Le paroxyste indifferent. Grasset, 1997. Р. 47.
19 Бондаренко A.A. Музей-институт семьи Рерихов в культуре будущей России // Рериховское наследие. Труды конференции. T. I. СПб.. 2002. С. 46-58.
Bondarenko A.A. The Roerich Pact and Project of World League of Culture by Roerich as a Conceptual Set of Humanistic Globalization. P. 254.
Статья поступила в редакцию 12 октября 2005 г.
