CC BY
8МУЧИТЕЛЬНЫЙ И СЛАДОСТНЫЙ ПОИСК СВОБОДЫ (ОТЧЕТ О ЗАСЕДАНИИ КРУГЛОГО СТОЛА В НИУ-ВШЭ 10 МАРТА 2011 г.)
Истина загадочна, она вечно ускользает от постижения, ее необходимо завоевывать вновь и вновь. Свобода опасна, обладать ею так же трудно, как и упоительно.
А. Камю
Отправным моментом и содержательным фокусом круглого стола «Полтора столетия освобождения: Что дальше?», организованного факультетом прикладной политологии НИУ-ВШЭ 10 марта 2011 г., стал вопрос о «мучительном и сладостном поиске свободы». Участниками дискуссии стали специалисты из двух научных центров нашей страны: Института научной информации по общественным наукам РАН и Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики: академик Ю.С. Пивоваров (ИНИОН), профессоры А.Ю. Мельвиль (ВШЭ), М.В. Ильин (ИНИОН и ВШЭ), В.Г. Ледяев (ВШЭ), С.А. Медведев (ВШЭ), М.Ю. Урнов (ВШЭ), доценты В.А. Касамара (ВШЭ), ЕЮ. Мелешкина (ИНИОН и ВШЭ).
Тему поиска свободы наметил ведущий круглого стола декан факультета прикладной политологии, д.п.н., профессор А.Ю. Мельвиль. Он обратил внимание на то, как за последние полтора столетия менялось понимание свободы в России. При этом зачастую понимание свободы осуществлялось путем контрастного отталкивания от той несвободы, которая тяготила русских людей. Ведущий предложил взять в качестве отправной точки предстоящей дискуссии меняющийся смысл не только свободы, но и ее «тени» - несвободы. А в чем воспроизводится несвобода? Является ли состояние несвободы отражением работы общественно-политических институтов? В каких структурных единицах государства развивается свобода и почему приходит момент, наступает точка бифуркации, где все процессы по развитию свободы сворачиваются? Является ли свобода составной характеристикой, фундаментальной составляющей политического сознания гражданина?
Ведущий также предложил продолжить обсуждение проблемы внешнего контекста становления свободы, которое было начато 3 марта на
Роккановском семинаре в ИНИОН РАН. Свобода (и несвобода) той или иной страны, группы людей, даже отдельного человека так или иначе зависят от более широкой динамики политического и социального освобождения, например от волн демократизации. Что нам несет, какие свободы и несвободы нынешняя череда причудливых событий в Северной Африке и на Ближнем Востоке?
Так или иначе, продолжил А.Ю. Мельвиль, история продемонстрировала, что политическое освобождение обусловлено как давлением снизу, так и внешними воздействиями. В мире причудливым образом сталкиваются импульсы демократии и авторитаризма, модернизационные и противоположные им волны архаизации. Эти импульсы и волны накладываются на стремления и требования людей, идущие снизу. Возможна ли синхронизация процессов этих разномасштабных и разнонаправленных процессов? Какие уроки мы можем извлечь из нашей собственной истории?
Идею о том, что адекватное понимание свободы предполагает учет и направленных против нее стихий, поддержал М.В. Ильин. Он сослался на свое исследование истоков свободы в индоевропейской языковой мен-тальности. Древнейшие лексические формы фиксируют фундаментальные условия человеческого существования, из которых потом выделяются свобода, мир, дружба, приязнь и т.п. Этому исходному понятию человечности противостоит идея бесчеловечности, того, что разрушает нас как людей (этим же словом в значении «растущие вместе» греки и римляне называли свободных - ИЪеп, еХеиверог). Точнее, свободе и всему очеловечивающему нас противостоят два противоположных начала: вражда и нужда, активное и инактивное зло. И эти два начала побуждают людей противостоять им, создавать пространства свободы, дружбы, мира и любви. Этих пространств становится все больше. И свобод становится все больше. Обобщенно свободу следует понимать как освобождение, как очеловечение, как неустанный сизифов труд по преодолению несвободы, нужды и вражды. Несвобода предстает в виде вполне конкретных вещей, ограничений, которые человек преодолевает, при этом становясь свободнее и человечнее. Но свобода при этом не аморфна, а предстает в виде конкретных и закрепляемых, в том числе политически, свобод и разного рода прав.
По мнению М.В. Ильина, в отечественной литературе последних десятилетий серьезных исследований свободы недостаточно. Это актуализирует тематику начатой дискуссии и является для нынешних представителей научной среды одним из серьезнейших вызовов. Мы, ученые, рассматривая так называемые откатные движения, сворачивания веками завоеванной свободы, задаемся вопросом, а почему появляются подобные тенденции движения в обратную сторону? Почему в некоторых традициях эти откаты медленные и плавные, а в некоторых - резкие и сметающие всех и вся?
Ильин выдвинул на обсуждение две основополагающие гипотезы. Нет одной свободы на всех: есть много вполне конкретных и контекстно-
определяемых свобод. Этим свободам грозят множество противопоставляемых несвобод, которые нужно укротить, чтобы обеспечить подлинное освобождение. Каждую из свобод нужно обретать и закреплять по отдельности. Их нужно закреплять вместе с укрощением и закреплением несвобод, чтобы процесс отката был не катастрофичен, а мягок и продуктивен. Эволюционные процессы, предполагающие структурно-функциональные трансформации, всегда предполагают шумы и помехи, особенно если изменения осуществляются радикальными мерами. И если свобода есть неустанный труд и освобождение, то ее необходимо закреплять, что, увы, требует большого труда.
Абстрактность подобного подхода должна быть компенсирована, по мнению Ю.С. Пивоварова, конкретностью исторического взгляда. История Российского государства показала, что свобода в России возможна с помощью как внутренних, так и внешних влияний, но не в том срезе, в котором пишут авторы концепта суверенной демократии. Здесь нужно сделать оговорку о том, что концепция суверенной демократии, в том, как ее определяют авторы, восходит к определяемой С.С. Уваровым формуле «православие - самодержавие - народность», просто она модифицирована. Фактически В. Сурков дает то же самое определение, о котором писал Н. Карамзин. Суверенная демократия означает независимость страны вовне и независимость внутри, т.е. государства от олигархических компаний. Но именно так Н.М. Карамзин, идеолог самодержавия, определял суть последнего.
Возвращаясь к вопросу о «внешних влияниях», Ю.С. Пивоваров подчеркнул, что они важны тем, что подпитывают и способствуют возникновению идей внутри страны, ведь ни одна идея в России не возникала сама по себе. Создавались условия, а прецеденты других государств и культур, влияющие на Россию, способствовали возникновению идей и идеологий.
В отличие от А.Ю. Мельвиля с его интересом к нынешним волнам демократизации, для Ю.С. Пивоварова отправной точкой изучения свободы является ее основа - христианская цивилизация (от греко-римской к иудеохристианской цивилизации). В христианской религии тематика свободы выбора является одной из важнейших составных частей. А Россия -часть христианской цивилизации.
Следующий тезис Ю.С. Пивоваров сформулировал в споре с М.В. Ильиным. Свобода едина. Невозможна экономическая свобода без политической свободы. Пивоваров называл некорректными социологические исследования, утверждающие, что граждане России к одним свободам готовы, а к другим - нет. В России большая традиция свободы, которая насчитывает более четырех столетий. Олицетворением свободы стала революция 1917 г., революция, которая высшей целью ставила приобретение свободы, а привела к несвободе.
Для того чтобы была свобода, необходим субъект свободы, который обладает высоким уровнем правосознания, применяет свободу и несет за
нее ответственность. Именно об этом писал И. Кант, приравнивая свободу к осознанной практическим разумом цели, которая лежит в основе свободного действия человека.
Для Ю.С. Пивоварова в России таким субъектом свободы выступала и выступает русская литература. История несвободы - история полиции, а история свободы - литература. Именно литература закрепляет ту великую русскую культуру, которая выступает в качестве формы самореализации свободного человека. И несмотря на тенденции сворачивания свободы, в России все же появляется активная и творческая часть граждан, которые стремятся к свободе.
Сама цивилизация должна актуализировать тематику свободы, рождать и обосновывать ее необходимость. Россия - не расколдованный мир (по Веберу). Несмотря на то что у нашей страны есть многолетние политические традиции несвободы (одна из самых важных особенностей русской культуры - властецентричность), сама власть отказывается от радикальных перемен, которые бы обеспечили гражданам прописанные конституционные свободы - экономические, политические и т.д.
В начале 90-х годов либеральная идеология потерпела поражение, а внешние влияния оказались некорректными, что во многом предопределило то состояние свободы, в котором мы находимся на сегодняшний день. И сейчас перед Россией стоит выбор: либо Россия деградирует до полного уничтожения, либо она найдет в себе силы пойти по собственному пути. Факт существования достаточно мощного интеллектуального потенциала для развития страны подтверждают как отечественные научные школы, которые готовят специалистов в мировом масштабе, так и труды эмиграции, синтезирующие либеральные и консервативные идеи (евразийцы, школа Кондратьева).
Дальнейший ход дискуссии был обогащен новыми аспектами рассмотрения проблематики свободы. Профессор С.А. Медведев предложил рассмотрение свободы сквозь призму дискурса, столкновения различных ее пониманий и проектов. В свою очередь профессор В.Г. Ледяев обратил внимание на важность широкой концептуальной и даже философской проработки проблематики свободы, которая при этом подкреплялась бы конкретными научными исследованиями фактического обретения свободы в тех или иных условиях. Он обратил внимание на то, что при объяснении широкого распространения авторитарных и насильственных практик, трудностей воплощения нормативных идеалов либеральной демократии в России и многочисленных нарушений базовых прав и свобод российских граждан обычно принимаются во внимание прежде всего политико-культурные факторы и многовековые традиции абсолютизма. Между тем несвобода (по крайней мере в ее негативной берлиновской интерпретации) является результатом ограничений, создаваемых другими людьми, т. е. следствием определенных властных практик. Поэтому в целом ряде зна-
чимых социальных контекстов свобода и несвобода могут быть объяснены в терминах господства и нулевой суммы.
В современном российском социуме многие властные отношения, ограничивающие реальное воплощение либерально-демократических принципов, являются проявлениями бюрократического господства, установившегося в результате целенаправленных усилий властвующего слоя, заинтересованного в воспроизводстве условий своего доминирования. Административный класс (вместе со связанной с ним олигархией) более других сегментов российского общества выигрывает (по крайней мере в краткосрочной перспективе) от сохранения нынешнего режима. Конфигурация форм власти (слабость легального авторитета и возрастание роли иных форм властвования, прежде всего принуждения и манипуляции), неэффективность публичных институтов (как механизмов защиты свободы и интересов граждан) и концентрация значительных ресурсов власти в руках административной элиты поддерживают сложившийся (в пользу бюрократии) баланс возможностей и ограничений, тем самым способствуя сохранению нынешнего социального порядка, далекого от идеалов свободного общества.
В развитие дискуссии Е.Ю. Мелешкина отметила необходимость рассматривать вопросы свободы и связанной с ней ответственности с учетом конкретного политического контекста. Она подчеркнула важность закрепления свободы в виде стандартных, универсальных прав и обязанностей, наличия властвующего субъекта, носителя государственного суверенитета, способного гарантировать свободу гражданам и иным субъектам общественных отношений, а также значимость общественного согласия по основным правилам игры. По мнению Е.Ю. Мелешкиной, эти важные условия свободы в России пока не сформированы. В частности, неразвитой остается область взаимных обязательств между государством и гражданским обществом, существуют значительные противоречия между формальными правилами и неформальными нормами и практиками. Все это в большой степени тормозит процесс эмансипации в нашей стране.
Профессор М.Ю. Урнов сфокусировал внимание на психологии свободы, на ее антропологических универсалиях, которые получают то или иное развитие в конкретных ситуациях. Этот подход развила доцент В.А. Касамара, которая остановилась на парадоксах восприятия свободы. По ее словам, восприятие свободы на Западе и в России кардинально различается. Классическое восприятие свободы отцами-основателями США, под которой в первую очередь подразумевается свобода выбора, в России трактуется по-иному. Опираясь на опросы общественного мнения, а также на масштабное исследование «Политические взгляды российского общества», которое проводит Лаборатория политических исследований НИУ-ВШЭ с 2008 г., В.А. Касамара подчеркнула, что в России под свободой подразумевается «возможность свободно купить хлеб и остальные продукты потребления». У современных россиян легко выделяются симптомы автори-
тарного синдрома, который наблюдается у авторитарной личности - антипода личности демократической. Ведь демократическая личность, осознавая свободу выбора, ответственно распоряжается ею и готова принимать участие в политической жизни, осознавая причастность к вопросам образования, здравоохранения и др. Опросы показывают, что современное российское общество так и не стало демократическим, объективно не осознает и не использует свои свободы.
Семинар показал, что перед отечественными обществоведами открывается широкое поле изучения мучительного и сладостного поиска свободы.
А.А. Мовсисян
