CC BY
113
УДК 801. 7: 81' 42
Пороль О.А., Просвиркина И.И., Дмитриева Н.М.
Оренбургский государственный университет E-mail: [email protected], [email protected], [email protected]
МОТИВЫ НАЧАЛА И КОНЦА В БИБЛЕЙСКОМ ДИСКУРСЕ М. ВОЛОШИНА
В статье рассматривается специфика пространства и времени в библейском дискурсе М. Волошина. Анализ поэтических текстов проведён в семантическом аспекте с применением метода текстовых параллелей. Новым в работе является исследование в творчестве поэта функционирования библейского текста при анализе пространственно-временных мотивах начала и конца.
Ключевые слова: пространство, время, начало, конец, библейский текст, мотив
В статье «Видение Иезекииля», сопровождавшей публикацию стихотворения с точно таким же названием, М. Волошин писал: «Во время Войны и Революции я знал только два круга чтения: газеты и библейских пророков. И последние были современнее первых <...> в Библии можно найти слова, равносильные пафосу, нами переживаемому» [2, с. 359-360].
Обращение к Ветхозаветным образам (Неопалимая Купина) и изречениям (пророчества Исайи), Новозаветным образам Евангелия и Апокалипсиса, их проецирование на современные поэту события в России, восприятие начала совершающихся изменений как конца духовной жизни общества и вера в его возрождение - отличительные черты лирики М. Волошина революционного и постреволюционного периодов. Новозаветная тема смирения перед лицом совершающихся событий, образ Христа, принявшего всю скорбь и грехи мира, осознание неизбежного пути крестоношения и распятия России становятся основными мотивами в творчестве поэта.
Что искус дан тебе суровый: Благословить свои оковы, В темнице простираясь ниц, И части восприять Христовой От грешников и от блудниц; Что, как молитвенные дымы, Темны и неисповедимы Твои последние пути, Что не допустят с них сойти Сторожевые Херувимы!
[2:174].
Ощущения конца человечества, его Голгофы и Апокалипсиса - сквозные мотивы многих
стихотворений поэта. Мотив Голгофы - один из частотных в творчестве М. Волошина. Он встречается в стихотворениях «Человечество» (1905), в цикле философских поэм «Путями Каина» (1922-1929).
«Заражённые совестью» - так называет поэт русский народ. Россия сравнивается с Неопалимой Купиной - ветхозаветным образом, содержащим пророчество о Пресвятой Богородице Деве Марии.
В стихотворении «Святая Русь» (1917) из сборника «Демоны глухонемые» (1923) звучит сыновье отношение к Родине, к Святой Руси, понимание всей боли её падения: «И пошла поруганной и нищей, / И рабой последнего раба», сравнение её с евангельской блудницей:
Я ль в тебя посмею бросить камень? Осужу ль страстной и буйный пламень? В грязь лицом тебе ль не поклонюсь, След босой ноги благословляя, -Ты - бездомная, гулящая, хмельная, Во Христе юродивая Русь!
[3:236].
Стихотворение «Святая Русь» было посвящено Петровой Александре Михайловне, преподавательнице Александровского училища в Феодосии. То, что Волошин писал о ней, можно отнести к творческому миру самого поэта, его религиозно-философскому поиску истины: «.она оказалась моим очень верным спутником во всевозможных путях и перепутьях моих духовных исканий. Она прошла и спиритизм, и теософию, и истое православие, и христианскую мистику, и антропософию. Но вернее всего она была православию». Ей был посвящён раздел «Звезда Полынь» в книге Волошина «Сти-
Пороль О.А., Просвиркина И.И., Дмитриева Н.М.
хотворения. 1900-1910». После смерти Петровой Волошин написал статью «Киммерийская сивилла (памяти А. М. Петровой)», в которой отметил: «В развитии моего поэтического творчества <...> А.М. Петрова сыграла важную и глубокую роль» [2, с. 355].
На протяжении всего творчества поэт обращается к истокам России, к истории Древней Руси, её сакральным локусам, вводит в литературный контекст библейские образы и символы.
Возникает глубокая историческая проекция - образ потерянного града-Китежа, в который «нет путей». Китеж воспринимается поэтом как вневременная данность. Он всегда и сейчас. Отношение к категории святости как к категории непреложной, неменяющейся, всегда существующей независимо от времён и пространств, и исторических потрясений.
Святая Русь покрыта Русью грешной, И нет в тот град путей,
Куда зовёт призывный и нездешний Подводный благовест церквей.
[2:204].
В начале стихотворения поэт называет известные сакральные локусы России: Сергиев, Оптину, Саров, которые как Китеж уйдут в инобытие.
Ни Сергиев, ни Оптина, ни Саров Народный не уймут костёр:
Они уйдут, спасаясь от пожаров, На дно серебряных озёр.
[2:204].
В финале стихотворения «Китеж» (1919) известные внешние сакральные локусы трансформируются во внутренний образ души человеческой, что вполне соответствует библейским фразам «Царство небесное внутри вас» [Лк. 17: 20-21] и «Терпением вашим спасайте души ваши» [Лк. 21:19].
Молитесь же, терпите же, примите ж На плечи крест, на выю трон.
На дне души гудит подводный Китеж -Наш неосуществимый сон.
[2:206].
Мотивы начала и конца ...
В стихотворении «Человечество» тема распятия, семантически означающего конец земного бытия (Голгофы) повторяется трижды. Распяты могут быть вечера, распято может быть само время:
Вот вечера, распятые над чёрными крестами,
Туда несите месть, отчаянье и гнёт...
Прошла пора надежд. Источник чистых вод
Уже кровавится червонными струями.
Уж вечера распятые закрыли небосвод.
[3:35].
Тема Голгофы была принята Волошиным в русле славяно-русской традиции: Голгофа как «последняя надежда бытия», после свершения которой возможно дальнейшее существование мира. Другая мысль, не менее важная, которую раскрывает поэт в поэме «Путями Каина» - это победа жизни над смертью. По церковному преданию, в недрах Голгофы некогда был погребён родоначальник всего человечества Адам, который освятился, оживился пролитой за весь род человеческий кровью Иисуса Христа:
Сгустилась ночь. Могильники земли Извергли кости праотца Адама И Каина. В разрыве облаков Был виден холм и три креста - Голгофа, Последняя надежда бытия.
[3:314].
Осознание Голгофы и Апокалипсиса как последней надежды бытия стало возможно после восприятия поэтом начала как конца и конца как начала, осознания замкнутости начал и концов в Божественном круге вечности - теме, которую он стал развивать гораздо раньше в прозе «Три дня. Фантазия» (1904): «,,В те дни будут искать смерти, но не найдут её; пожелают умереть, но смерть убежит от них". Сбылось. Мир прожил. Наступает вечность.<...> Затихло всё. Страх во всём: Всё ждёт начала кон-ца...»[4, с. 275].
Библейские мотивы в творчестве поэта возникают как результат горьких размышлениях о судьбах России. В стихотворении «Русская революция» тема Голгофы представлена при помощи перифраз из библейского текста: «дом ваш пуст» (Мат. 23, 38) и выражения «если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не
пить её, да будет воля Твоя» [Мат. 26, 42]. Согласно славяно-русской традиции фраза «Дом ваш пуст» означает: Вы сами не захотели воспользоваться Моими благодеяниями, сами отвернулись от меня - смотрите же: себя и вините в своих несчастьях. Таким образом, под пустотой дома подразумевается Богооставленность.
Пусть бунт наш - бред, пусть дом наш пуст, Пусть боль от наших ран не наша. Но да не минет эта чаша Чужих страданий наших уст.
[2:186].
Внутреннее пространство России - это пространство инобытия, отличающееся нездеш-ностью, неподдающееся обычному человеческому разуму.
Сильна ты нездешней мерой, Нездешней страстью чиста, Неутолённой верой Твои запеклись уста.
[2:143].
В стихотворении «На дне преисподней» (1922), посвящённом памяти А. Блока и Н. Гумилёва, погибшим в августе 1921 года, мотивы конца и начала возникают как результат дальнейшей разработки темы Голгофы и Восстания из гроба (воскрешения).
И на дне твоих подвалов сгину, Иль в кровавой луже поскользнусь, Но твоей Голгофы не покину, От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба, Но судьбы не изберу иной: Умирать, так умирать с тобой И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
[2:243].
Попытка разобраться в причине смерти, в генезисе её возникновения разрешается поэтом в духе славяно-русской традиции. Возникшие образы уничтожения всего земного в цикле стихов «Путями Каина» или в поэме (как называл М. Волошин) вполне закономерны по причине разумности и жестокости мира, а, следовательно, его подвластности смерти:
Но этот мир, разумный и жестокий, -Был обречён природой на распад.
[3: 227].
Обретение (начало) жизни, воссоздание человека в новой, ранее утраченной им плоти, возможно через преодоление греховной человеческой сути, воссоздание первозданной её природы, лишённой греха:
В тщете земной единственной надеждой Был образ Богоматери: Она Сама была материей и плотью, Ещё не опороченной грехом, Сияющей первичным светом, тварью, Взнесённой выше ангелов, землёй, Рождающей и девственной, обетом, Что такова в грядущем станет персть, Когда преодолеет разложенье Греха и смерти в недрах бытия. И к Ней тянулись упованья мира, Как океаны тянутся к луне.
[3:317].
Восприятие конца как начала нового бытия обретается поэтом в теме преображения «отжившей» земли (ранее прозвучавшей в стихотворении Гумилёва «Больная земля», 1908) и находит в творчестве М. Волошина несколько иное разрешение. Поэт в уничтожении земли винит человечество («пламя, замурованное в безднах», ставшее «факелом, кинутым / В пороховой подвал»).
Самовзрыватель, будь же динамитом!
Земля, взорвись вселенским очагом!
Сильней размах! Отжившую планету
Швыряйте бомбой в звёздные миры!
Ужель вам ждать, пока комками грязи
Не распадётся мёрзлая земля?
И в сонмах солнц не вспыхнет новым солнцем -
Косматым сердцем Млечного Пути?
[3:227].
Согласно поэтической концепции М. Волошина в жизни человека важны два события -смерть и воскресение: «Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье - / Творящий ритм мятежного огня» [3, с. 278].
Смерть человека рассматривается поэтом непременно как начало новой жизни.
Пороль О.А., Просвиркина И.И., Дмитриева Н.М.
М. Волошин был одним из первых, кто в начале ХХ-го века заговорил о ценности человека, о его сакральной сущности (огненной природе) и принадлежности к инобытию, а значит о вечном существовании во Вселенной. Сущность, природа человека в поэтической концепции М. Волошина - огонь (как и у Гумилёва). «Ритм огня» - то, что определяет человеческую жизнь, её «горение» и смысл.
В цикле «Путями Каина» (1923) антиномией к природному величию Земли и человека становится суетность преходящего дня, вытесняющая вечное и древнее.
Ротационные машины мечут И день, и ночь печатные листы, Газеты вырабатывают правду Одну для всех на каждый день и час: Но ни одной строки о человеке -О древнем, замурованном огне.
[3:300].
По мысли теоретика русского символизма Вяч. Иванова, «глубже пространства и времени человек сознает общее их начало и основу: непрерывность. Она — уже связь» [5, с. 129].
Наблюдение над библейским дискурсом М. Волошина, и, как следствие, обнаружение функционирования в его творчестве мотивов начала и конца (в непрерывном круге вечности) позволяет сделать вывод об историософской глубине поэтической концепции М. Волошина. «Неспокойство», поиск смысла человеческого земного бытия обнаруживает в творчестве поэта отечественную философскую традицию, восходящую к текстам Библии, творчеству Пушкина, Достоевского и Тютчева. Отсутствие Человека в бесчисленных, «кишащих» людьми городах - одна из главных тем творчества М. Волошина. Оксюморон «пустыня кишащих множеств» передаёт состояние героя, его мироощущение от суетной земной жизни, духовную жажду в «пустыне мрачной».
В поэме «Путями Каина» в главе «Бунтовщик» слышны библейская и пушкинская традиции.
Я - голос вопиющего в пустыне Кишащих множеств, в спазмах городов, В водоворотах улиц и вокзалов -В безлюднейшей из всех пустынь земли.
[3:301].
Мотивы начала и конца ...
Вслед за Достоевским М. Волошин говорит о значении внутреннего человека, о трагедии победы рассудка над искренним чувством, о тщетности преобразования мира только физическими действиями, внедрения материальной культуры без пересозданья собственной души.
Вы - суеверы, мечущие бомбы В парламенты, и в биржи, и в дворцы, -Вы мыслите разрушить динамитом Всё то, что прорастает изнутри -Из вас самих с неудержимой силой! Я призываю вас к восстанью против Законов естества и разума:
К прыжку из человечества -К последнему безумью -К пересозданью самого себя.
[3:302].
В понимании всемирной миссии России Волошин был близок к Тютчеву, к идее славянофилов. Возникновение в творчестве поэта древнехристианского символа - птицы Феникс, символизирующей вечную смерть (конец) и вечное возрождение (начало) свидетельствует о вере поэта в Возрождение России. В стихотворении «Ангел времён» (1918) мотив конца становится непременным условием для дальнейшей жизни.
В крушеньях царств, в самосожженьях зла Душа народов ширилась и крепла: России нет - она себя сожгла, Но Славия воссветится из пепла!
[2:173].
В отличие от символистов, с характерным для них абстрактным мышлением, творчеству М. Волошина присуще нравственное сопереживание за судьбы людей и России. В поэтическом пространстве начала ХХ-го века снова появляется Человек без маски и даже без «открытого забрала».
С.М. Пинаев, анализируя жизнь и творчество М. Волошина, утверждает, что «в своём представлении об истории Волошин в значительной степени ориентируется на теорию О. Шпенглера («Закат Европы»), основная мысль которой - безысходное круговращение истории и неминуемая гибель культуры, перерождающейся в механически потребительскую
цивилизацию, где господствуют потребительство и голый техницизм [8, с. 589].
Однако генезис возникновения мотивов конца и начала в вечном круговороте человеческой жизни в творчестве поэта имеет и более древний источник: Библию (что вполне понятно даже из немногочисленных приведённых нами примеров). Другим источником для возникновения указанных мотивов вполне возможно могла стать книга «Столп и утверждение истины» Павла Флоренского, потому что в постижении библейских истин интеллигенция начала ХХ-го часто шла через чтение философских систем. Понимание смысла бытия (его начала и конца), возведение на высоту образа Богородицы в позднем творчестве М. Волошина обнаруживает текстовые сходства с творчеством русского философа. Другим подтверждением заимствования мотивов может служить наличие в библиотеке поэта книги П. Флоренского «Столп и утверждение истины», на что указывал выдающийся исследователь, первый директор Дома поэта Максимилиана Волошина в Коктебеле, Владимир Купченко [6, с. 115].
Знание философской концепции П. Флоренского, несомненно, повлияло на идею жиз-
ни и смерти человека в круге Вечности и нашло в творчестве М. Волошина несколько иное разрешение этой темы, в духе славяно-русской традиции. Преодолевая «духовные блуждания», поэт смог преодолеть земные условности человеческого существования и встать над временем. Тема бесцельного круговорота человеческих жизней и судеб, столь популярная в русской поэтической мысли начала ХХ-го века и возникшая в результате увлечения русской элитой философией Ф. Ницше, О. Шпенглера и др., не находит дальнейшего развития в поэтической концепции Волошина. Постигнув «трагическую мудрость земного существования» человечества, поэт видит смерть (конец) необходимым рубежом, через который должен пройти каждый человек и всё человечество в целом, чтобы обрести жизнь в вечности. Революционные события времени, страшные свидетельства хрупкости земного бытия вольно или невольно заставили поэта обратиться к вечным темам.
Апокалипсический дух времени, устремление к началу через конец (выражение А. Белого) - основной лейтмотив творчества М. Волошина.
10.10.2014
Список литературы:
1. Библия. - М., 1992. - 895 с.
2. Волошин, М.А. Избранные стихотворения / М.А. Волощин ; Сост., вступ. ст. и примеч. А. В. Лаврова. - М.: Сов. Россия, 1988. - 384 с.
3. Волошин, М. Стихотворения / М. Волошин. - М.: Книга, 1989. - 543 с.
4. Волошин, М.А. Стихотворения и поэмы. Т. 2 / М.А. Волошин. - YMCA-PRESS, PARIS. - С. 275.
5. Иванов, Вяч. Спорады / Вяч. Иванов // Собр. соч.: в 4 т. - Брюссель, 1979. - Т. 3. - 896 с.
6. Купченко, В.П. Библиотека М.А. Волошина / В.П. Купченко // Волошинские чтения. Сб. научных трудов. - М., 1981. -С. 114-127.
7. Лавров, А.В. Русские символисты: этюды и разыскания / А.В. Лавров. - М.: Прогресс-Плеяда, 2007. - 632 с.
8. Пинаев, С.М. Максимилиан Волошин, или Себя забывший бог / С.М. Пинаев. - М.: Молодая гвардия, 2005. - 661с.
9. Столович, Л.Н. Античный космос Максимилиана Волошина / Л.Н. Столович // Античность и культура Серебряного века: К 85-летию А.А. Тахо-Годи. - М.: Наука, 2010. - 544 с.
Сведение об авторах:
Пороль Ольга Анатольевна, доцент кафедры русской филологии и методики преподавания русского языка Оренбургского государственного университета, кандидат педагогических наук
Просвиркина Ирина Ивановна, заведующий кафедрой русской филологии и методики преподавания русского языка Оренбургского государственного университета, доктор педагогических наук, доцент
Дмитриева Наталья Михайловна, доцент кафедры русской филологии и методики преподавания русского языка Оренбургского государственного университета, кандидат филологических наук
460018, г. Оренбург, пр-т Победы, 13, ауд. 1106, тел. (3532) 372436, е-mail: [email protected]
