CC BY
120
УДК 821.161.1.09
МОТИВЫ И ОБРАЗЫ БАШКИРСКИХ ИСТОРИЧЕСКИХ ПРЕДАНИИ И ЛЕГЕНД В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА
© И. Г. Кульсарина
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 272 74 63.
E-mail: [email protected]
В статье анализируются идейно-художественные функции мотивов и образов башкирских исторических преданий и легенд в русской литературе ХХ века. На конкретных примерах показана роль несказочной прозы о Крестьянском восстании под предводительством Е. Пугачева, о национальном герое башкир — Салават Юлаеве, преданий о благородных беглецах в создании сюжетной и композиционной структуры произведений С. Злобина,
Е. Федорова, Н. Задорнова, В. Сорокина. Выявлены также принципы и характер использования русскими авторами материалов инонационального фольклора.
Ключевые слова: русская литература, башкирские исторические предания и легенды, идейно-художественные функции фольклора, литературно-фольклорные взаимосвязи, несказочная проза о Крестьянском восстании.
Легенды, предания и другие устные повествования донесли до наших дней древние поэтические воззрения на природу, исторические представления, житейскую мудрость, психологию, социальные чаяния и творческую фантазию народа, что помогло русским писателям вложить в них большую идейную нагрузку при изображении жизни башкир, воспевании подвигов героев прошлого и современности.
В данной статье попытаемся показать наиболее типичные формы проникновения мотивов и образов башкирской несказочной прозы в русскую литературу второй половины ХХ века и раскрыть их идейно-эстетические функции. Проблема творческого использования русскими писателями башкирского фольклора была объектом исследований М. Г. Рахимкулова, Б. Г. Ахметшина, Г. Г. Ишим-баевой и др. [1-3]. Однако все еще нет специальных работ, посвященных изучению влияния конкретных жанровых форм фольклора на творчество русских писателей ХХ века. Между тем башкирские исторические предания и легенды стали импульсом создания многих произведений, ставших ярким примером пристального внимания и интереса великой литературы к национальным окраинам, крепкой и нерушимой дружбе народов нашей страны.
Как показывает анализ произведений, посвященных героическому прошлому башкирского народа, фольклорные образы и мотивы проникают в сюжеты опосредственно или в творческой обработке. В отличие от предшественников-литераторов, которые в большинстве случаев сами собирали и записывали народные рассказы (А. М. Федоров, Н. А. Крашенинников, В. Я. Канторович и др.), писатели второй половины ХХ века в основном пользуются опубликованными фольклорными текстами или же развивают и дополняют материалы, творчески обработанные другими авторами.
Особенно широко воплощена в башкирской несказочной прозе тема Крестьянского восстания под предводительством Емельяна Пугачева и образ его сподвижника Салавата Юлаева. Писателям исторического жанра фольклор необходим был не только как фактическая или фактологическая и сюжетообразующая основа, средство лепки образов, но и как источник народного мнения о событиях давно минувших лет. «...Самое существенное, что мы черпаем в фольклоре, это знание того, каково было отношение народа к данному историческому персонажу или к отдельным историческим фактам», - отмечает С. П. Злобин, автор первого романа о национальном герое башкир Салавате Юлаеве [4].
Известно, что вопреки стараниям царского правительства представить Крестьянскую войну 1773-1775 годов «злодейским бунтом», а ее участников - «преступниками» и «злодеями», фольклор утверждал освободительный характер этого восстания, а его участников и предводителей изображал борцами за справедливость, заступниками угнетенного народа.
Исследователи-фольклористы утверждают,
что «многонациональное устно-поэтическое народное творчество о Салавате Юлаеве - самое многочисленное из всего фольклора о сподвижниках Пугачева» [5]. О Салавате Юлаеве знают не только башкиры, но и другие народы Урала и Поволжья, в фольклоре которых бытуют образцы поэтического творчества о событиях восстания [6-7]. Именно в поэтическом сознании и исторической памяти этих народов, в их изустной поэзии и прозе сохранились и дошли до сегодняшнего дня ценные сведения о жизни и творчестве верного сподвижника Е. Пугачева. Поэтому большинство работ, вышедших на башкирском и русском языках о Салавате Юлаеве, так или иначе переплетаются с фольклором [8, 9].
В романе С. П. Злобина «Салават Юлаев» ис-
пользованы разные жанры башкирского фольклора. На первых страницах книги Салават показан своенравным и смелым мальчиком, рано проявившим поэтическую одаренность. Детские забавы и первые подвиги главного героя окрашены светом народной поэзии и интерпретированы в духе башкирского фольклора. Устное народное творчество прославляет храбрость, силу, ловкость, проявившиеся у Салавата уже в раннем возрасте. Писатель создал яркие картины, показывающие формирование характера смелого юноши: охоту на орлов, поединок с медведем. Салават воспитывался, как и его сверстники, в своеобразной культурной атмосфере, где предания отцов и дедов играли важную роль в духовном воспитании подрастающего поколения. Он мечтает доехать до мифической горы Нарс, искренне верит в предание о луке Шагали Шакмана и его магической силе. Писатель многократно подчеркивает огромную побудительную силу влияния этого предания на башкир. Несколько раз и сам заглавный герой повторяет себе и другим, что он спасет башкирский народ, ибо натянул лук Шагали Шак-мана [10, с. 83].
Преданиям и легендам о батыре Салавате искренне верит и героиня романа Н. А. Крашенинникова «Амеля». «Ты всего боишься, а батыр Салават ничего не боялся», - говорит она своему деду Ахмету [11].
Народные легенды и предания башкир играют значительную роль в воссоздании образа Салавата в романе «Каменный пояс» Е. Федорова. Сам участник гражданской и Великой Отечественной войн, он с особым интересом разрабатывал тему борьбы народов за свое освобождение. Его произведения «Каменный пояс», «Горная дорога», «Вдоль голубых Уральских гор», «Ермак», «Большая судьба» и «Уральские повести» посвящены героической истории Урала и Зауралья. Трилогия «Каменный Пояс», состоящая из книг «Демидовы», «Наследники» и «Хозяин каменных гор», была закончена в 1951 году. Описывая события, происходившие на башкирских землях, Е. А. Федоров наряду с историческими материалами широко использует и башкирский фольклор.
О хищническом истреблении природных богатств Каменного пояса, о печальной участи коренного населения Урала существовало множество устных рассказов и преданий, и, как указывают ученые-фольклористы, они до сих пор бытуют во всех районах юго-восточной Башкирии [12]. В недрах Каменного пояса таились несметные богатства, притягивавшие алчные взоры не только русских и нерусских богачей, но и заграничных предпринимателей, которые старались завладеть этими драгоценностями. «Горные заводы, построенные русскими воеводами, подступили вплотную к башкирским землям и переходили их рубежи. Воеводы не стеснялись, самовольно занимали башкирские земли... А земли по склонам Каменного пояса шли
черноземные, с дремучими лесами и рыбными озерами», - повествует Е. А. Федоров [13, с. 143]. Художественную обработку в произведении получили легенды и предания о том, как Салават с Пугачевым встретился, а история сабли батыра вложена в уста седого старика-башкира. Звучит она в тот момент, когда разбитые толпы повстанцев оказались перед выбором: «Носил великий батыр сарыки, выкованные из железа, выложенные мягким мехом внутри. Уложил Салават их в глубокую яму, а сверху саблю и зарыл землей. И ни ржа и ни время не возьмет их, потому что скованы они из доброй стали и омыты кровью... Уходим мы сейчас от врага в далекие пустыни, в чужие земли. И где тот батыр, который выроет из земли саблю великого Салавата? Или она тяжела для ваших рук, башкиры?» - так заканчивает свой рассказ старик [13, с. 169].
В народе бытовали и бытуют предания о сабле, сукмаре, плетке и других боевых снаряжениях Салавата, которые, по словам стариков, являются священными и передаются из поколения в поколение как реликвия [14]. Эти народные рассказы нашли своеобразное отражение в произведениях разных жанров русских авторов. Так, встречается этот мотив народных исторических повествований в романе А. Кожевникова «На Великой летной тропе». В шестой главе произведения под названием «Кинжал Салавата Юлаева» повествуется об оружии батыра, тайно хранящемся от посторонних взглядов смелой женщиной из деревни Мурсалим-кино. О нем рассказывает старый Садык смелому батыру Бурнусу, который, как и Салават, Мурадым и другие народные герои, глубоко возмущен и взволнован безысходностью положения своего народа. Сердце совсем еще юного малайки болит от того, что купцы и заводчики, русские начальники и попы истребляют вековые леса, отнимают их вотчинные владения. Далее автор излагает поэтическую легенду о романтической любви Салавата и молодой вдовы Узенбаевой. Когда в мае 1774 года близ Саткинского завода отряд Пугачева был разбит, и башкирский богатырь Салават Юлаев оказался раненным, молодая вдова приютила воина в своем коше. Перед уходом батыр оставляет для будущего сына свой кинжал и наказывает женщине: «Когда Салават Юлаев умрет, когда его рука не будет поднимать меч, отдай этот кинжал ему» [15, с. 97]. Вырос Салават Узенбаев, сын Юлаева, и стал большим охотником. Его братья пасли табуны, летом ставили кош и, зимой уезжали в деревню, а он редко приходил домой. Сколько бы ни просил юный батыр у матери отцовский кинжал, она остается непреклонной и не уступает мольбам сына. Даже после того как молодой Салават, подобно своему отцу, один сразил лесного царя зверей -медведя и принес домой его шкуру, она не меняет своего решения. На другой день юноша снова спрашивает у матери дорогой заветный кинжал, чтобы идти на охоту. Начальнику вздумалось раз-
деляться с большим старым кабаном, вожаком стада, и он обещал большую награду тому, кто это сделает. Салават Узенбаев, несмотря на запреты ислама прикасаться к поганому зверю, решается один идти на охоту. Получив награду, он хочет ее преподнести матери и стать хозяином заветного кинжала. Однако парень столкнулся с жестокой несправедливостью: застреленный им кабан стал добычей начальника. После этого сын Салавата твердо заявляет матери: «Больше я не пойду на орлов и медведей, я буду бить начальников». Эти слова молодого Салавата убедили мать в том, что сын вырос в настоящего воина. Отцовское завещание - кинжал переходит в руки молодого батыра.
Однажды в кош старухи Узенбаевой пришел слепой курайсы. Он заиграл на тростниковой дудочке славу Салавату Узенбаеву, сыну Юлаева, который сразил двенадцать начальников и отбился от двадцати конников и умер вольным орлом. «На нем нельзя было сосчитать всех ран, и каждая сочилась кровью, - продолжал курайсы. - Он все время держал в руках кинжал своего великого отца; когда потекла последняя капля, он отдал его мне, слепому курайсы. Тогда я был зряч и ходил без поводыря. Я запомнил его последние слова: «Отнеси кинжал матери». С тех пор прошло пять лет, а я все хожу по Башкирии, во всех кошах, каждой женщине пою эту песню. Многие плакали, но ни одна из них не сказала: «Я - мать» [15, с. 103].
Слепой курайсы передает кинжал вдове, которой некому его отдавать, ведь остальные сыновья -пастухи. Вот и оказался этот легендарный кинжал у Бурнуса, и поднял он его за родную Башкирию, чтоб прогнать всех начальников и купцов, вернуть народу всю степь. Он нагонял страх на всех тех, от кого страдал народ и вершил «в его руке гнев великого Салавата Юлаева» правый суд: «По всем проволокам помчались гонцы, и скоро все русские начальники Башкирии узнали, что появился новый мятежник и убийца Бурнус, которого надо поймать, иначе ни одна начальничья голова не может спать спокойно» [15, с. 107]. Подлинно народные типы и характеры создает художник поэтическими средствами, щедро почерпнутыми из сокровищницы фольклорного арсенала. Вольнолюбие персонажей А.Кожевникова сочетается с их легендарным бесстрашием, а преданность делу народа граничит с готовностью самопожертвования во имя униженных и оскорбленных, во имя торжества народной правды; не зря же они - народные мстители, «добрые разбойники», «золотая голытьба».
История о строительстве заводов на башкир -ских землях художественно была воспроизведена также в сказах П. П. Бажова и получила особенно глубокое раскрытие в «Демидовских кафтанах». Так, в сказе П. П. Бажова «Старых гор подаренье» старый мастер рабочим завода, готовившим оружие в подарок «первому человеку страны», рассказывает легенду о волшебной сабле национального героя
башкирского народа Салавата Юлаева. Чудесным образом, как «подаренье» Уральских гор и русского народа, как знак его дружбы, получил Салават необыкновенную саблю (махнул ею - «молнии посыпались»), потому что самоотверженно боролся за народное счастье. Но получил с уговором: никогда не ставить личное выше народного, не погрешить против справедливости, как ее понимает трудовой народ. Служила Салавату волшебная сабля, и «никакая сила против него устоять не могла», пока он не нарушил уговор. Когда это однажды случилось, сабля потеряла свою силу и навлекла бедствия на весь народ.
В этом сказе автор широко использовал легенды и предания о Салавате, очевидно, обращался для этого и к работам краеведов. В рассказе старого мастера искусно передана и поэтика башкирского фольклора. Так, подчеркивая воинскую удаль батыра, Бажов пишет: «Никакая сила против него устоять не могла», а о бессмертии Салавата повествуется: «По письменности, сказывают, Салавата казнили царицыны прислужники, только башкиры этому не верят. Говорят, что Салават на Таганай ушел, а оттуда на луну перебрался» [16].
В исторической повести «. И вольностью жалую!» Ю. В. Сальникова также воссоздана эпоха крупнейшей в истории России Крестьянской войны под предводительством Е. Пугачева. На фактических материалах архивов, свидетельствах очевидцев создается многогранный портрет вождя повстанцев. Автор привлекает и устные народные рассказы, в частности, в главе девятой очерка «В степях Башкирии, в горах Урала» он пишет: «Имя Пугачева к этому времени обросло легендами. Распространялись слухи о его нескончаемых блистательных победах над дворянскими войсками, будто взял он Оренбург и Уфу, а крепости НовоТроицкую и Челябинскую переименовал в Петербург и Москву, построил в степи множество пушечных заводов, отчего у него теперь полным-полно оружия. Даже смерть А. И. Бибикова народ объяснил по-своему: дескать, екатерининский генерал не просто скончался, а увидел «государя», испугался и принял яд, который хранил в пуговице...» [17]. На фольклорных традициях описывается облик башкирского батыра Салавата, его находчивость, талант певца-импровизатора. Необходимо отметить, что народная проза в этой книге внедрена только в те страницы, где показываются человеческие качества вождей, а там, где речь идет о боевых сражениях и других исторических лицах, использованы документальные источники.
Мотивами исторических преданий и легенд о Пугачевском восстании овеяны и поэтические произведения. Так, В. Сорокин в большом по объему и содержанию стихотворении «Мстители» при изображении событий Крестьянского восстания обращается к легендам, рассказанным ему когда-то матерью, о встрече под Куюк-горой на Урале Емелья-
на Пугачева и Салавата Юлаева. Эту традицию народных бунтарей, как отмечает поэт, через полтора века продолжили воины Каширина из краснопартизанской армии В. К. Блюхера. Эту тему В.Сорокин более широко развивает в поэме «Бунт», в которой воссоздает на конкретных деталях быта и социальных противоречий судьбу башкирского народа. . Собирается царица осмотреть Урал, и во всей Башкирии начинают строить шоссе, сажать деревья вдоль дороги. В поэме как рефрен повторяется строфа:
Так в Башкирии далекой,
В южной полосе Для царицы ясноокой Строили шоссе.
Но именно в это время и начинается великий бунт. Юный башкирский батыр, обращаясь «к гнувшим под бичом спину мусульманам и урусам», бросает клич. В духе народных легенд и преданий описан В. Сорокиным облик Салавата:
А на теплых травах луга Смурен, угловат,
В сойку целится из лука Мальчик Салават.
.Верховой - орел! Папаха.
Сабля. И седло.
Заиграли под рубахой Мускулы кругло [18].
Тема борьбы башкир за свои родовые владения глубоко заинтересовала и Николая Задорнова. О свободолюбивом башкирском батыре Могусюме и его русском друге уральском кузнеце Гурьяныче повествует он в своей книге «Могусюмка и Гурья-ныч», которая овеяна духом народных легенд и преданий.
В «Могусюмке и Гурьяныче» творчески интерпретированы предания и легенды о земельных отношениях башкир, о народных выступлениях и восстаниях против колониальной политики царской России, в которых ярко раскрываются исторические судьбы народа. История завода, построенного на земле башкир, дается в произведении с использованием распространенного в башкирском фольклоре мотива о земле с «бычью шкуру» (АТ 2400). Сюжет этот передан устами дедушки Шамсутдина: «А, знаешь ли, как у башкир для самого первого завода землю купили? Один раз приехал купец. С ним вместе девка молодая, красивая приехала. Этот купец хитрый был человек. «Подари мне земли», -попросил он башкирского родоначальника. «Скажи, сколько же тебе надо земли и зачем?» - спросил тот. «Да совсем немного». - «Зачем тебе?» -«Девку мне надо замуж выдать, и жених у нее есть, да по нашему закону нельзя свадьбу на чужой земле справлять. Я бы на малом клочке молодых повенчал». Родоначальник подумал и сказал: «Чтоб жениться, немного земли надо». - «Конечно, - ответил купец, - я много не прошу. Дай мне столько земли, сколько прикроет лошадиная шкура».
Родоначальник согласился. Убил купец лошадь, освежевал ее и разрезал шкуру на тонкие ремни, а потом связал их и обвел огромный круг. «А теперь эта земля наша», - объявил он и велел уходить старым жителям» [19, с. 82]. Как видим, русский писатель ввел в текст распространенный в башкирском фольклоре мотив АТ 2400 с некоторыми изменениями. Во многих преданиях встречается продажа земли с бычью, медвежью шкуры, а в повести купец покупает землю с лошадиную шкуру, вполне возможно, что и сюжет с замужеством дочери купца придуман также самим автором.
Фольклорный материал в ткань произведения введен в двух формах: начало истории передано как прямая речь старика Ирназара, далее повествование завершается кратким изложением автора: «После того как вторично опустел чугунный котел, а в турсуках и бочатах заметно убыло меду и кумысу, Ир-назар повел сказ про старину:
Жил на реке Симе в горах Юлай-старик, башкирский старшина.
Тихо заиграл курай. Печальный напев сливался с печальным рассказом Ирназара.
Заводчик Твердышев узнал, что в земле его железа много. Пришли на Сим солдаты, погнали Юлая с земли. Не хотел уходить Юлай-ага. Собрал он своих башкир и стал воевать с заводчиками. Юлаевых джигитов побили и выгнали с Сима. Ушел старик на новое место и стал горевать. Но был у него сын Салаватка. Матій умел складывать песни и красиво играл на курае. «Не горюй, атай, -сказал он. - Вот я подрасту и прогоню Твердышева, тогда мы вернемся в родной урман и заживем в горах на реке Симе.» [19, с. 123].
В повести Н. Задорнова удачно использован широко распространенный в фольклоре мотив преследования благородного разбойника. Среди башкир активно бытовали предания о Биише и других разбойниках, которые грабили только богачей, за-водчиков-расхитителей башкирских земель, начальников, а обездоленным беднякам помогали, раздавали награбленное и защищали их. Именно таким предстают Могусюмка и Гурьяныч - главные герои повести. Так же, как и Бииш-батыр, Могу-сюмка нагоняет большой страх на русских лесорубов: они все знали про этого разбойника и боялись его мести. Автор использовал слово «лес», вокруг которого и развертываются все события: «лес вокруг был темен и грозен. Угроза Могусюмки - темней леса» [19, с. 76]. Как свидетельствуют многочисленные примеры из башкирского фольклора, по народному представлению идеальным героем может считаться только тот, кто владеет не только физическими и моральными качествами, но и искусством сэсэна, певца-импровизатора, кураиста. Такими талантами наделен и Могусюмка, который поет песни о родных лесах, о Салават-батыре, а его игра на курае сравнивается с пением соловья, журчанием родника.
Своеобразное воплощение в литературе нашли и варианты легенд и преданий о женитьбе Салавата. Если в историческом романе С. П. Злобина «Салават Юлаев» интерпретируются все фольклорные версии их сюжетов, то во второй половине ХХ века появляются поэтические произведения, полностью основанные на одном из этих вариантов. Так, Г. П. Молодцов в стихотворении «Песня Салавата» поэтически передает народные повествование о женитьбе Салавата на русской девушке: «девушка в цветастом сарафане смотрит вдаль, грустя о «басурмане», с косоглазым сыном на руке».
На сюжетах и мотивах башкирских преданий и легенд основано и произведение Н. Кондрат-ковской сказ «Теплый ключ», который построен как ответ бабушки Мишановны на вопрос молодой девушки:
«Бабушка! Родник зовется Теплым,
А какое же от него тепло?» [20].
Поэтесса приводит предание о вожде Крестьянского восстания Е. Пугачеве, согласно которому, он, спасая заложников от смерти, попал в руки стражников. Но не захотел Емельян живым сдаваться врагам, и «свершилось диво, будто дух горы разбередило ... и сама земля явила милость -Расступилась, молодца взяла И опять смежилась, как была».
«С той поры гора называется Теплым, как и ключ, который пробился сквозь гранитный пласт», -объясняется история названия родника. Конец стихотворного сказа завершается метафорическими словами автора:
«Кто бы той водицы ни напился -Добрым людям сам телом воздаст.»
И хочу я, чтобы всякий раз,
Даже в горький и смятенный час,
Теплый ключ в груди моей пробился».
Таким образом, мастера слова хорошо понимали, что, не зная истории и духовной культуры народа, невозможно понять его интересы, нужды, социальное положение, стремления и идеалы. По-этому-то внимание русских авторов привлек фольклор, который, являя собой средоточие всех нравственных ценностей, созданных на протяжении ряда столетий, был ценнейшим источником для
изучения и художественного воссоздания не только
прошлой, но и современной жизни башкирского народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Рахимкулов М. Г. Народной мудрости родник. Уфа, 1988. 184 с.
2. Ахметшин Б. Г. Башкирский фольклор в сказах П. Бажова // Б. Г. Ахметшин. Горнозаводской фольклор Башкортостана и Урала. Уфа, 2001. С. 239-245.
3. Ишимбаева Г. Г. Фольклор в романе «Салават Юлаев» // Живая память. Уфа, 1997. С. 74-81.
4. Панневиц И. Г. Фольклорная символика в романе
С. П. Злобина «Степан Разин» // Фольклор народов РСФСР: межвузовский сб. Уфа, 1975. С. 117.
5. Сидоров В. В. О башкире-певце и бесстрашном бойце. Уфа, 1983. С. 3.
6. Ахметшин Б. Г. Предания о Салавате Юлаеве // Материалы и исследования по фольклору Башкирии и Урала. Вып.1. Уфа, 1974. С. 144-171.
7. Бараг Л. Г. Пугачевские предания, записанные в горнозаводских районах Башкирии // Устная поэзия рабочих России. М. Л., 1965. С. 231-252.
8. Сидоров В. В. По следам Салавата (историкокраеведческие очерки). Уфа, 1988. С. 47-63.
9. Идельбаев М. Х. Сын Юлая Салават. Историкодокументальное повествование. Уфа, 1994. 272 с. (на башк. языке).
10. Злобин С. П. Салават Юлаев. Исторический роман. Уфа, 2004. 480 с.
11. Крашенинников Н. А. Амеля: Роман и рассказы. М., 1981. С. 16.
12. Ахметшин Б. Г. Горнозаводской фольклор Башкортостана и Урала. Уфа, 2001. С. 241.
13. Федоров Е. А. Каменный Пояс // Башкирия в русской литературе: В 6 т. Т.5. / Предисловие, биографические справки, комментарии и библиография М. Г. Рахимкулова и С. Г. Сафуанова Уфа, 2001. С. 143.
14. Башкирское народное творчество. Т.2. Предания и легенды. Уфа, 1987. С. 276-277.
15. Кожевников А. В. На Великой летной тропе. Роман. Уфа, 1987. 320 с.
16. Бажов П. П. Старых гор подаренье // Малахитовая шкатулка. Уфа, 1989. С. 270-275.
17. Сальников Ю. В. «.И вольностью жалую!». Историческая повесть. М., 1974. С. 118.
18. Сорокин В. А. Бунт // Башкирия в русской литературе: В 6 т. Т.6. / Предисловие, биографические справки, комментарии и библиография М. Г. Рахимкулова и С. Г. Сафуанова. Уфа, 2004. С. 351, 355.
19. Задорнов Н. П. Могусюмка и Гурьяныч. Повесть. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1983. 280 с.
20. Кондратковская Н. Г. Теплый ключ // Башкирия в русской литературе. В 6 т. Т.5 / Предисловие, биографические справки, комментарии и библиография М. Г. Рахимкулова и С. Г. Сафуанова. Уфа, 2001. С. 492.
Поступила в редакцию 05.05.2011 г.
