CC BY
76
УДК 821.161.1.09
ОБРАЗЫ БАШКИРСКИХ НАРОДНЫХ СКАЗИТЕЛЕЙ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА
© И. Г. Кульсарина
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул.Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 272 74 63.
Е-таіІ: kulsarina-bgu@yandex.ru
В статье рассматриваются образы башкирских народных сказителей в русской литературе ХХ века. Фольклорный материал, переданный в их исполнении, помогает полнее раскрыть характеры центральных героев и углубить идейное содержание художественного произведения.
Ключевые слова: народные сказители, русская литература, фольклорный материал, интерпретация, идейное содержание, поэтика.
Народные певцы-сэсэны и сказители играли очень важную роль в истории культуры башкирского народа. Они являлись не только создателями памятников устного творчества, но были их носителями и хранителями на протяжении многих веков. Жизнь и творчество этих одаренных личностей привлекли внимание многих художников слова. Русскими писателями создана целая галерея неповторимых образов башкирских сэсэнов-импровиза-торов, устами которых авторы передают богатый материал башкирского устного творчества. При этом художники используют разнообразные приемы переплавки образцов башкирского фольклора. В некоторых случаях авторы включают в речь сэсэна устный материал, сохраняя текст подлинника почти нетронутым, или передают его содержание в пересказе героя, или, наконец, отчасти цитируют, отчасти пересказывают его своими словами. При этом во всех трех случаях полностью сохраняется идейное и смысловое содержание башкирского фольклора, его свободолюбивый пафос.
В русской литературе о башкирском крае значительное место занимают образы курая и кураи-ста. В первой же публикации башкирского фольклора на русском языке - «Куз-Курпяче» Т. Беляева -есть упоминание о курае, когда два батыра, башкирский и казахский, каждый со своим окружением встречаются вместе на охоте [1]. Описание этого музыкального инструмента можно найти в произведениях Л. Н. Толстого, Д. Н. Мамина-Сибиряка, в статьях С. Г. Рыбакова. В начале ХХ века в своих путевых записках «По Башкирии» С. П. Злобин так передает свои впечатления об этом народном инструменте: «Звук курая напоминает гудение целого улья встревоженных пчел или гул потока, и из грозного и могучего вдруг падает до нежно-тихого звука, подобного тихому пожужживанию шмеля над чашечкой цветка в летний день, редко-редко переходит в обычный свирельный свист, сходный с пением птиц» [2, с. 147].
Искусство сэсэнов, кураистов издревле пользовалось особым уважением народа. Однажды сказанное ими поэтическое слово передавалось из поколения в поколение как завет. Почтительное отношение народа к кураистам ярко запечатлено и в
произведениях русских авторов: «Аллаяра сажали на самое почетное место на нарах, угощали чаем и маханом», - читаем у А. Г. Туркина [3, с. 25]. В его рассказе «Ибрагим» мелодии курая Аллаяра передают не только красоту гордого и мохнатого Урала, но и страдания народа: «... в песнях вспоминались прежние гордые батыры, их резвые кони и острые, певучие стрелы. Куда девалась широкая свобода былых дней, лихие наезды и былая отвага умирающего народа?» [3, с. 26].
В романе «Домик на Сакмаре» Д. Лебедева народ хотя и смеется над полоумным Ибрагимом, но охотно ему помогает: «Курайчи теперь мало, -где найдешь курайчи? Свадьбу широкую справлять надо - как можно без курайчи? А Ибрагим придет, в руки свои старые подует, по тюбетейке себя похлопает, задумается. Глаза к небу поднимет . и поет, - ах, как поет седой курайчи!» [4, с. 29].
Колоритные образы башкирских сказителей и певцов в Х1Х веке создали Д. Н. Мамин-Сибиряк, П. И. Добротворский и другие. Образы мастеров горлового пения встречаются в творчестве А. К. Толстого, М. В. Авдеева.
Значительное место занимают герои - творцы народной мудрости в русской литературе первой половины ХХ века. Яркие образы сэсэнов находим в произведениях Н. Крашенинникова. Сюжет, услышанный от носителей народной мудрости, в литературной обработке вводится в художественную ткань многих его произведений. На эту особенность творческой манеры Н. Крашенинникова обратили внимание как в русской, так и в зарубежной периодической печати [5]. Мастерством кураи-стов автор передает не только радостные моменты из жизни башкир, но и трагические страницы истории народа, его страдания и боль. Так, в рассказе «Песня курайсы» задушевная грустная мелодия безымянного певца-кураиста переполнена мотивами тоски и уныния. Песня «О Перовском походе», которую исполняет курайсы, звучит как стон многострадального народа, ведь этот поход стоил башкирам многих человеческих жизней: «Ушло много тысяч, - вернулось два ста!» - вот смысл песни. В произведении, написанном в 1909 г. в период разгула реакции после подавления первой русской
932
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
революции, отразилось общественное положение страны той эпохи. В рассказах «Башкирские скачки» (1901), «Ночь на пасеке» (1903) Н. Крашенинникова также можно встретить образы башкирских музыкантов.
Выразителем народных дум и чаяний предстает на страницах романа «На Великой летной тропе»
А. В. Кожевникова главный герой Бурнус. Он искусно играет на курае, и все его грустные мелодии проникнуты болью и тревогой за народные судьбы. Неоднократные обращения к близким и родной природе - рекам, горам и кураю - сближают монолог героя с башкирскими народными песнями.
По справедливому мнению С. Г. Рыбакова, главный источник поэтического вдохновения башкирских певцов и музыкантов восходит к героическому прошлому их предков. Народ слагает песни «о памятных делах и славных предках», прославивших Родину ратными подвигами и «гулом восстаний» [6]. Особенно часто встречаются в литературе образ народного певца-импровизатора Салавата и песни о нем в исполнении народных сэсэнов. Например, в романе С. П. Злобина «Салават Юлаев» наряду с башкирскими народными песнями и их традициями использовано также творчество самого Салавата. Грустная песня «Поскакал бы я вперед, да вокруг болото.» звучит в тот момент, когда герой оказывается в сложной обстановке предательства башкир, и глубже и правдиво передает психологическое состояние руководителя: «Окружила мой аул солдатская рота, / крикнул клич я, да друзей надежных не стало.» [7, с. 394]. Вместе с переводами подлинных песен героя приведены несколько подражательных имитаций, написанных автором в духе башкирской народной поэзии.
В повести Н. П. Задорнова «Могусюмка и Гурьяныч» в исполнении старика Ирназара передается популярная песня о вожде восстания: «Богатырь Салават молодой Камчатная шапка на твоей голове,-В степном Урале пал прошел,
Стоит горелая трава.
В руках горячего коня не удержать,-Смелый батыр Салават На боярские усадьбы Палы пускал» [8, с. 82].
Данный фольклорный материал включен в главу «Куль-тамак», где описывается приезд главного героя Могусюмки с товарищами в гости к односельчанам. Песня Ирназара о Салавате звучит как напутствие им, молодым: бороться, не жалея себя за родную землю.
Как свидетельствуют многочисленные примеры из башкирского фольклора, по народному представлению идеальным героем может считаться только тот, кто владеет не только физическими и моральными качествами, но и искусством сэсэна, певца-импровизатора, кураиста. Такими талантами наделен в романе и Могусюмка, который поет песни о
родных лесах, о Салавате-батыре, а его игра на курае сравнивается с пением соловья, журчанием родника.
Народные песни о Салавате помогают ярче и глубже раскрыть духовный мир героя и башкир, а также служат бесценным материалом для компоновки сюжета в произведениях В. И. Герасимова «Салават Юлаев», Е. А. Федорова «Каменный пояс».
Глубже раскрыть характеры героев помогают звучные протяжные мелодии курая и в повести Елены Ильиной «Четвертая высота». Автор не приводит слова народной песни, однако по впечатлениям и воспоминаниям персонажей, слушающих мелодию курая в исполнении Кадыра Хабибуллина, можно догадаться, что это песня об Ашкадаре, вольном башкирском крае. «В вагоне снова раздались глуховатые, грустные звуки. Повеяло воздухом Башкирии, вольным простором ее степей, степным ветром. Хабибуллин играл задумчиво, неторопливо...
- А ты про что играл? - спросила Гуля.
Кадыр задумался. Потом, нахмурив брови,
стал объяснять.
- Я так играл, - сказал он медленно и чуть-чуть застенчиво. - Есть река Ашкадар. Знаешь? Там камыш растет. Вот как раз такой. Видишь? -Кадыр показал свою дудочку. - Срезал я камыш и курай себе сделал. Про это самое я играл: про реку Ашкадар, про камыш, про, то, как птицы поют, как весной снег поет, как река поет». Истолкование героем содержания и смысла только что прозвучавшей в его собственном исполнении песни верно передает главную суть и назначение таких шедевров башкирского мелоса, как «Урал» и «Ашкадар».
В литературе второй половины ХХ века галерею народных певцов и музыкантов пополнили образы седого кураиста (И. П. Недолин «Перевал»), Сабира Азатова (И. В. Сотников «Сильнее огня») и т.д. В отличие от предшествующего периода в них курайсы предстает не только повествователем трагических страниц истории народа, но и певцом новой счастливой жизни. Яркое отражение этого явления наблюдаем в «Песне старого курайсы» П. А. Куликова [9]. В начале стихотворения «седовласый, испытанный в битвах джигит» исполняет старинную песнь о Салавате-батыре. И вот «Обрывается грустная песнь, как струна, / Уходит певец от проклятого века». Старый курайсы слагает новые песни о родном крае, который «цветет и мужает», где «степь раскинулась шалью чудесно цветной», «уходят в столицу с углем поезда». «Как подарок от внуков певца Салавата, Свет пурпурный струит с паровоза звезда». Основную идею этого стихотворения передают строчки о том, что «для грусти исчезли причины» и старик «славит кураем своим патриотов, которые строят такие машины».
В исполнении народных певцов авторы демонстрируют не только музыкальное искусство, но и богатое устное наследие башкирского народа. Издавна башкирские сэсэны пересказывали исто-
рию песен. Эта особенность музыкального исполнительства сэсэснов отразилась и в творчестве русских писателей. В повести «Перевал» И. П. Недо-лина седой кураист перед исполнением народной мелодии «Шаурекей» рассказывает собравшемуся народу историю любви Курамши и Шевре, слушателями которой оказались и бойцы многонационального партизанского отряда. Русский писатель, дав развернутую предысторию народной песни, знакомит воинов не только с патриархальными традициями башкирского народа, а также рельефно показывает важную особенность башкирского музыкального фольклора, имевшего глубокие корни.
В современной русской и русскоязычной литературе о Башкортостане образ курая часто встречается в поэтических произведениях. Глубоким философским содержанием проникнуто стихотворение В. С. Виноградского «Кураю», воспевается этот национальный инструмент в поэзии Г. П. Молодцова,
В. А. Трубицына, Г. И. Кацерика, Р. В. Паля.
Фольклорный материал, интерпретированный через восприятие и в исполнении сэсэнов и кураи-стов, творцов и хранителей народной мудрости -это часть народной жизни. Песенные мотивы выполняют в художественном тексте следующие функции: используются как средства художественного изображения жизни народа; выражают эмо-
циональное отношение к событиям или какие-либо чувства и переживания героя; служат для поэтизации героев; рассказывают о каком-либо историческом событии или такой известной личности, как Салават Юлаев; выполняют сюжетообразующую роль; являются композиционно необходимым элементом для более эмоционального восприятия описанных событий.
ЛИТЕРАТУРА
1. Беляев Т. Куз-Курпяч, башкирская повесть, писанная на башкирском языке одним курайчем и переведенная на российский в долинах гор Рифейских, 1809 г. // Башкирия в русской литературе: в 6 т. Т. 1. Уфа, 1989. С. 247-219.
2. Злобин С. П. По Башкирии // Башкирия в русской литера-
туре: в 6 т. Т. 4. Уфа, 1997. С. 140-158.
3. Туркин А. Г. Повесть и рассказы. Уфа, 1988. С. 26.
4. Лебедев Д. А. Домик на Сакмаре. Роман из жизни Башки-
рии. М.; Л., 1929. С. 29.
5. Рахимкулов М. Г. Демократический писатель дореволюционной Башкирии // Крашенинников Н. А. Амеля. Роман и рассказы. Уфа, 1977. С. 5-9.
6. Атанова Л. П., Рахимкулов М. Г. С. Г. Рыбаков - собиратель и исследователь башкирских народных песен // Фольклор народов РСФСР: межвузовский научный сборник. Уфа, 1975. С. 140.
7. Злобин С. П. Салават Юлаев: исторический роман. Уфа,
1982. 432 с.
8. Задорнов Н. П. Могусюмка и Гурьяныч: повесть. Уфа,
1983. 280 с.
9. Куликов П. А. Песня старого курайсы // Башкирия в русской литературе: в 5 т. Т. 4. Уфа, 1966. С. 356-357.
Поступила в редакцию 01.07.2009 г.
