CC BY
58
8. Ратинов А. Р. Социально-психологичсскис аспекты юридической теории и практики // Прикладные проблемы социальной психологии, - М., 1983.
9. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. - СПб., 2003.
10. Сахаров А. Б. Об антисоциальных чертах личности преступника// Сов. гос-во и право. - 1970. - № 10.
11. Ташева А. //. Психологический статус подростков с признаками девиантного и делинквентного поведения // Преступность и профилактика девиантного поведения молодежи. - Ростов н/Д, 1996.
12. Шпалинский В. В. О социально-психологических аспектах понятия «отклоняющееся поведение» // Труды высшей школы. - М., 1974. - Вып. 36.
МОТИВАЦИЯ ЭТНИЧЕСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА
Д. Ю. Артемов, аспирант Омский государственный университет М. Н. Тринчук, адвокат Тюменская коллегия адвокатов
В последнее время в крупных городах России нередко регистрируются преступления, совершаемые по мотивам расовой или национальной ненависти. Выбор жертвы по признакам цвета кожи, принадлежности к негроидной расе, кавказским или среднеазиатским этносам все чаще фигурирует в криминальных сводках как характерная черта развития современной преступности. В этой связи все более актуальным становится вопрос о мотивации таких преступлений, как и в целом ксенофобских настроений среди российского населения.
С целью изучения данного вопроса в апреле 2006 г. нами был проведен опрос жителей г. Омска (267 человек). Среди респондентов большее число (57,8%) составили лица в возрасте 18-25 лет. Следовательно, имеются основания полагаться на их мнение в части понимания мотивов поступков тех лиц, которые чаще совершают экстремистские нападения.
По поводу таких нападений высказываются различные суждения. Их можно свести к трем типичным вариантам:
1. Это дело рук фашиствующей молодежи, которая выражает националистические настроения части российского населения.
2. Нападения провоцируются негативным поведением жертв посягательств.
3. Средства массовой информации утрируют факты и нагнетают атмосферу межнациональной розни.
С первым суждением согласились 45,3%, не согласились -33,5, уклонились от ответа 21,2% респондентов.
Второе суждение было положительно воспринято 38,4%, отрицательно - 36,5, безразлично -24,7% опрошенных.
Третий вариант поддержали 32,3%, не поддержали - 48,4 и высказали безразличие 19,3% респондентов.
Как видим, наиболее предпочтительным для респондентов оказалось первое положение, подтверждающее гипотезу о националистической настроенности части населения, которую выражает фашиствующая молодежь. Такая гипотеза выдвинута и активно поддерживается средствами массовой информации, и в этом, на наш взгляд, состоит главная причина ее сравнительной популярности. Попытки найти ей подтверждение в реальной действительности оказываются, как правило, безрезультатными: молодежь чаще заражена пивным алкоголизмом, чем националистическими настроениями. Чтобы хотя бы частично заразить молодежь национализмом, необходимы целенаправленные и довольно упорные усилия. И в этом смысле навязчивые комментарии масс-медиа о фашиствующих настроениях молодых людей способны сыграть негативную роль.
Вряд ли будет ошибочным утверждать, что современная российская молодежь в основной своей массе деиолитизиро-вана, и ее интересы сконцентрированы в сфере примитивных форм проведения досуга. Проявления этнического экстремизма в ее среде выражают, скорее, тенденцию распада, а не организации. В то же время такие факты указывают на глубокий провал современной идеологии, которая не может предложить молодым людям систему позитивных ценностей.
Идеологический вакуум, конечно, легко может быть заполнен экстремистскими лозунгами. Это чувствуют все. Не случайно большая часть опрошенных (72,8%) солидаризировалась с утверждением, что «скинхеды» являются орудием в чужих руках; есть силы, которым выгодно нагнетать национальную напряженность в политических целях. Полагаем, что пока, к счастью, таких сил в России нет. Но они могут появиться, поскольку достаточные психологические условия для этого существуют.
В пользу сказанного свидетельствует распространенность мнения о том, что проявления ксенофобии мотивируются вызывающим, дерзким, циничным поведением мигрантов из бывших республик СССР по отношению к местным жителям. На данное обстоятельство указали 63,3% опрошенных граждан.
Подавляющее большинство респондентов (83,4%) связывают представителей определенных этносов с криминальной деятельностью. Чаще всего суждения относительно криминального поведения высказываются в отношении чеченцев (77,8%), цыган (68,9%), азербайджанцев (40,5%), армян (37,8%), казахов (27,8), китайцев (19,2%).
Убежденность в высокой криминальной активности чеченцев - это, несомненно, социально-психологическое последствие продолжительной войны в Чеченской Республике. В Омской области зарегистрированы два семейных клана чеченцев, но они никак не проявляют себя в криминальном отношении. Чеченская проблема имеет центробежный характер, и пока Чечня будет оставаться центром борьбы с терроризмом и экстремизмом (а не источником этих явлений), криминальная активность чеченцев в Сибири будет незаметной.
Что касается цыган, то в их адрес чаще всего идут упреки в торговле наркотическими средствами. Цыганские кланы действительно нажили крупные капиталы на сбыте наркотиков за время реформ: в Омске это заметно по огромным особнякам, которые построили себе цыгане в разных районах города. По-видимому, их нетрудно заметить в архитектурном облике и других городов России. Во всяком случае, высокая криминальная активность цыган в наркобизнесе - установленный факт, как и тот, что эффективного противодействия такой активности не осуществляется. Думается, что устранение конфискации имущества из системы уголовных наказаний явилось в этом плане существенным криминогенным фактором.
Участие в незаконном обороте наркотиков нередко ставится в упрек азербайджанцам и казахам. Азербайджанская диаспора в Омске довольно многочисленна, ощутимо ее влияние на криминальную ситуацию в сфере потребительского рынка. Казахстан граничит с Омской областью и служит плацдармом для транзита наркотических средств из Средней Азии в Россию, поэтому упомянутые упреки имеют под собой объективное основание. Замечая это, мы, разумеется, далеки от отождествления рассматриваемых этносов с криминальным поведением. В то же время здесь уместно поставить вопрос об оказании помощи в организации жизни диаспор на территории Омской области со стороны государственных структур. Это позволило бы снизить криминогенный потенциал миграционных процессов.
Что же касается других этносов: армян, узбеков, таджиков, вьетнамцев, китайцев, то они сравнительно чаще упоминаются как жертвы принудительного труда. Современное рабство в России действительно имеет зачастую этническую окраску. Жертвами рабского труда чаще всего становятся мигранты из южных республик бывшего СССР: таджики,
Психопедагогика в правоохранительных органах, 2006, N91(25)
77
узбеки, азербайджанцы, армяне. Что же касается представителей русского этноса, то они попадают в рабство вследствие собственной деградации, спиваясь, теряя человеческий облик, превращаясь в бродяг, лишенных самоуважения.
Жертвы подневольного труда нередко становятся жертвами экстремизма. Однако если о случаях насилия со стороны экстремистов над лицами неславянских этносов, как правило, становится известно, и такие действия получают соответствующую оценку в общественном мнении и профессиональном правосознании, то факты насилия над русскими бродягами замалчиваются. Между тем в настоящее время они нередко становятся объектами нападений со стороны групп несовершеннолетних правонарушителей, которые не только увлеченно рисуют свастику, но и пишут рядом лозунги «Убей бомжа!».
Мы убеждены, что население России в целом негативно относится к этническому экстремизму. Свидетельством тому являются ответы омичей на вопрос: «В Англии в том случае, если преступление совершено на почве этнической ненависти, наказание увеличивается в два раза. Следовало бы принять такой закон в России?»; 64,4% респондентов ответили на этот вопрос утвердительно.
| БИЗНЕС И ПРЕСТУПНОСТЬ
А. В. Бобков, аспирант, А. В. Пронников, аспирант
Омский государственный университет
Характерной чертой радикальных преобразований в России является криминализация общественных отношений и, прежде всего, экономики. Эго закономерное выражение избранного стратегического курса реформ. С самого начала их «обвального» осуществления (либерализации цен) в массовое сознание населения внедрялась парадигма «первоначального накопления капитала», который в классическом виде наживается преступным путем. Дав возможность создать такие капиталы, государство затем должно обеспечить их неприкосновенность - это принципиально. Е. Т. Гайдар прямо утверждал: «Для того чтобы созданные и вновь образующиеся состояния работали в России, стали ферментом роста ее экономики, необходимы два важнейшие условия стабильности: устойчивая валюта и надежные гарантии неприкосновенности частной собственности безотносительно к властным или кри-мииальпо-силовым возможностям ее владельца» (1, 143).
Криминализация экономических отношений была предопределена стратегией легализации теневых капиталов, что было прямо предусмотрено в Программе перехода к рынку: «Масштабы теневой экономики в контексте настоящей Программы имеют особое значение, так как логика перехода на рынок предусматривает использование теневых капиталов в интересах всего населения страны. Это один из важных факторов ресурсного обеспечения реформы» (4, 124-126). В этой связи А. П. Долгова замечает: «Главной, первоочередной целью реформаторов было не улучшение жизни существующих групп и слоев населения, в том числе способных к творческому и интенсивному добросовестному труду, а создание в короткий срок и любой ценой слоя собственников как социальной опоры реформ, новых социально-экономических отношений и охраняющего их государства» (2, 265).
Такой слой «черных» предпринимателей (по выражению В. С. Овчинского) (3, 69) был создан. Они пришли в новый российский бизнес с опытом коммерческой деятельности в условиях активной борьбы государства с незаконным предпринимательством. Понятно, что собственную легализацию они восприняли не как стимул для того, чтобы теневые капиталы, собственниками которых они являлись, использовались для укрепления и развития экономики России, а как открытие новых возможностей для собственного обогащения.
Важным этаном в криминализации бизнеса стал рэкет -организованное вымогательство. Рэкет возник в качестве реакции на налоговую и уголовно-правовую политику государства начала политических и экономических реформ. С одной стороны, рэкет явился реакцией на отмену налогов для кооперативов, зарегистрированных в России в конце 80-х -начале 90-х гг. прошлого века. Поскольку государство отказалось собирать налоги, их стали собирать организованные преступные формирования. С другой стороны, уголовноправовая политика периода революционных экономических преобразований характеризовалась отсутствием инициативы, наступательное™ со стороны правоохранительных органов, она стимулировала криминальную активность. Почувствовав полную безнаказанность, преступники превратили рэкет в одну из основных сфер противоправного бизнеса. Рэкет, в свою очередь, приблизил российских гангстеров к легальному бизнесу. Вынужденные контролировать прибыли предпринимателей, они начали понимать, что в России возникла уникальная возможность разбогатеть вполне официально, не прибегая к откровенному криминалу: предпринимательство 90-х гг. характеризовалось чрезвычайно высокой прибыльностью. Преступники стали входить в состав учредителей контролируемых предприятий, часто вытесняя и нередко устраняя (вплоть до убийства) их организаторов и руководителей. Гангстеры начали регистрировать и собственные предприятия, вкладывая в них деньги, полученные преступным путем, овладевая навыками осуществления легальных экономических операций.
Так организованная преступность гангстерского типа трансформировалась в преступность экономическую («беловоротничковую»), Этот путь «криминальной мимикрии» является типичным: вначале совершаются преступления, которые приносят доход, затем полученный доход инвестируется в легальную экономику.
Одновременно наметились встречные тенденции: вместе с включением в коммерческую и финансовую деятельность все большего числа людей, имеющих опыт противоправной деятельности, все активнее стали заявлять о себе преступники из тех слоев общества, которые традиционно считались благополучными. Это явилось следствием формирования таких условий для бизнеса, при которых наиболее эффективной стратегией признавалась та, которая включала в себя криминальную компоненту.
Закономерным проявлением криминализации общественных отношений стало участие государственных чиновников в прибылях определенного субъекта (субъектов) экономической деятельности, создание предпринимательских структур с режимом наибольшего благоприятствования для своих детей и других родственников, а главное - широкомасштабная коррупция, при которой положительное решение любого вопроса в экономике имеет свою цену. Роль закона в данном случае сводится к тому, чтобы создавать барьеры на пути решения проблем, ибо тогда бюрократия получает оптимальные возможности для собственного обогащения, которое практически не связано ни с предпринимательским, ни с уголовно-правовым риском. Такое корыстное и вместе с тем безответственное управление неизбежно приводит к криминологическим последствиям.
С целью иллюстрации сформулированных тезисов обратимся к материалам конкретного криминологического исследования.
По теме «Бизнес и преступность» нами в 2004-2006 гг. были проведены опросы граждан Омска и Новосибирска. Число опрошенных составило 629 человек.
На вопрос: «Насколько криминализирован бизнес в России?» - получены следующие ответы:
а) криминализирован в незначительной степени - 6,1 %;
б) существенно криминализирован - 50,3%;
в) криминализирован в подавляющей степени - 38,3%;
г) затрудняюсь ответить - 5,3%.
78
Психопедагогика в правоохранительных органах, 2006, №1(25)
