CC BY
249
Одним из способов указания в диспозиции об осведомленности лица служит использование специального субъекта. Если свойства личности преступника, которые характеризуют его как общего субъекта преступления (достижение определенного возраста, вменяемость, физическое лицо), являются минимальными социальными требованиями, предъявляемыми к лицу обществом для вменения вины, то специальные признаки - превышение этого минимума. Они выражают тот статус, которое лицо несет в обществе, выполняя определенные функции. Статья 169 УК РФ предусматривает в качестве специального субъекта «должностное лицо с использованием служебного поведения» или ч. 2 ст. 183 УК РФ: «...лицо, которому тайна была доверена или стала известна по службе или работе». В любом случае их статус в обществе, участие в специфических отношениях благодаря этому статусу позволяют говорить об их осведомленности.
Законодатель в Уголовном кодексе России выражает содержание осведомленности через включение в диспозиции уголовно-правовых норм признака заведомости. В русском языке «заведомый» означает «загодя ведомый, наперед известный; известно, разумеется, подлинно» (4, 564), «хорошо известный, несомненный» (7, 202). Как указывает А. И. Ра-рог, «заведомость - не самостоятельный элемент психической деятельности человека, а способ указания на то, что субъект достоверно знает о наличии тех или иных обстоятельств» (9, 7). В науке уголовного права нет единства подходов в рассмотрении понятия «заведомости». А. С. Горелик определяет заведомость как признак интеллектуального момента вины, который всегда предполагает осведомленность действующего лица об определенных обстоятельствах, но не отражает состояния его воли (3, 130-132). Другую позицию выражает П. И. Орлов, считая, что установление для виновного заведомости определенных обстоятельств не есть установление его вины. Вина констатируется не по отношению лица к отдельным фактам, а по отношению к совершаемому деянию и его последствиям в целом (8,68-74). Наиболее адекватна точка зрения Ю. А. Власова, который указывает, что «заведомость относится только к знанию указанных в диспозиции статьи обстоятельств» (2, 15).
Заведомость относительно обстоятельств напрямую связана с деянием, предусмотренным в диспозиции статьи. Ведь даже если будет установлено, что лицо заранее располагало достоверными знаниями об обстоятельствах, но не совершило действий, признаваемых уголовным законом преступлением, то мы не имеем права говорить о заведомости. Заведомость важна только в тех случаях, когда совершено преступление, когда умысел, соединенный с осведомленностью реализуется в действие, усиленное заведомостью. Поэтому обладание достоверными знаниями до совершения действий -это осведомленность, но когда осведомленность наделяется волей и выражается в форме действий, она превращается в заведомость.
Заведомость означает, что лицо знает о ложности информации или незаконности действий. Данное знание может вытекать из складывающейся обстановки, образования или жизненного опыта, а также из информации, полученной от других лиц. Законодательная конструкция статей Уголовного кодекса России предполагает заведомость в отношении характера как действий, так и свойств предмета, над которым или с помощью которого совершают действия. Диспозиция ст. 170 УК РФ предполагает регистрацию заведомо незаконных сделок с землей, что должно свидетельствовать о знании незаконности совершаемых действий. О несоответствии знания предоставляемой информации, реальной действительности указано в ст. 185 УК РФ, которая устанавливает уголовную ответственность за внесение в проспект эмиссии ценных бумаг заведомо недостоверной информации.
Таким образом, заведомость - это волевая осведомленность, т. е. обладание лицом достоверной информацией, которая стала неотъемлемым элементом преступного деяния.
Как нам представляется, более глубокое уяснение особенностей интеллектуального момента вины в информационных преступлениях в сфере экономической деятельности позволит правильно определить содержание конструктивных признаков данных составов преступлений и не допустить ошибки в квалификации преступлений, предусмотренных главой 22 УК РФ.
ЛИТЕРАТУРА
1. Векленко С. В. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве. - Омск: Омская академия МВД России, 2002.
2. Власов Ю. А. Уголовная ответственность за оставление в опасности: Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Омск, 2004.
3. Горелик А. С. К вопросу о заведомости как признаке вины // Вестн. Ленингр. ун-та. Вып. 1. - Л., 1964,- № 5.
4. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. -М., 1956. - Т. 1.
5. Мясищев В. И. Личность и неврозы. - Л., 1960.
6. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. - М.: Рус. яз., 1978.
7. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. - М., 1993.
8. Орлов П. И. Уголовная ответственность за оставление в опасности потерпевшего при автопроисшествии. - Харьков, 1982.
9. Рарог А. И. Общая теория вины в уголовном праве, - М.: Всесоюзный юридический заочный институт, 1980.
10. Ушаков Д. Н. Толковый словарь русского языка. - М.: ACT: Астрель, 2004.
11. Флетчер Д., Наумов А. В. Основные концепции современного уголовного права. - М.: Юрист, 1998.
МОТИВАЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
А. И. Савельев, преподаватель
Омская академия МВД России
Мотивация поведения личности давно стала предметом исследования в психологии. Она обусловлена такими глубинными характеристиками лица, как потребности, интересы и ценностные ориентации. Мотив человеческих действий иногда сопоставляется с их целью, поскольку «мотивом является побуждение или стремление ее достигнуть» (9, 659). При всей сложности криминогенной обстановки в настоящее время особо остро стоит проблема мотивации личности несовершеннолетних преступников.
Несовершеннолетние как социально-демографическая, социально-психологическая группа проходят воспитание и формирование в общей системе господствующих производственных и иных общественных отношений. Однако за прогрессивной линией исследуемого периода развития человека прослеживаются сложности и противоречия процесса перестройки личности именно в этих возрастных границах: обостренное реагирование на трудности, неудачи, особенно когда появляются расхождения между идеалом и действительностью. Данному периоду развития человека свойственны нередко склонность к прямолинейности, безапелляционному осуждению, категоричности, поспешным обобщениям (7,16). Данные обстоятельства обостряют возникающие конфликты молодого человека с окружающими людьми, являются той психологической почвой, на которой возникают различные противоправные проявления в среде лиц молодого возраста.
При обращении к характеристике личности несовершеннолетних, совершивших преступления, ставится задача определения качеств и свойств, отличающих лиц, совершивших преступление, от сверстников законопослушного поведения.
В связи с этим принципиальное значение имеет вопрос о роли общевозрастных особенностей в правонарушающем поведении несовершеннолетних. Как известно, старшему подростковому и юношескому возрасту присущи неполнота сформированное™ собственных нравственных установок, недостаток жизненного опыта, повышенная эмоциональность, внушаемость, зависимость поведения от оценок ближайшего окружения. Отклоняющееся поведение подростков сочетается у иих с чувством психологического одиночества и служит своеобразным проявлением их выраженной потребности в самозащите, самовыражении, самоутверждении (1; 11,62-64).
Следует отметить, что возрастные особенности несовершеннолетних не имеют решающего значения при объяснении причин правонарушающего поведения. И вряд ли будут верными ссылки на то, что во всем виноват «трудный возраст». Эти «возрастные особенности действительно могут способствовать правонарушающему поведению, но не сами по себе, а в результате неисполнения воспитателями своих обязанностей, педагогических ошибок, создания неблагоприятных условий для жизнедеятельности детей и подростков» (4,270).
Серьезным обстоятельством, характеризующим преступность несовершеннолетних, является увеличение числа несовершеннолетних, имеющих аномалии в психическом развитии. Анализ научной литературы и судебно-следственной практики показывает, что у большинства лиц, совершивших преступления (более 90%), личность (как качество человека) деформирована в той или иной степени (5, 325). При изучении механизма индивидуальных отклонений от социальных норм важно учитывать психологические комплексы - черты личности, склонной к различным типам реакций: преодолению различных препятствий в жизни либо уход от них, приспособление к обстановке или выжидание, быструю или замедленную реакцию в оценке обстановки, событий и принятии решений (2; 3; 6; 10; 12). Установлено, что влияние этих аномалий на правонарушающее поведение в основном носит косвенный или опосредованный характер. Они, как правило, стимулируют социальную неадаптированность, неадекватность реакций подростков, но не определяют основного содержания конкретных действий, их нравственно-правовой направленности. Всякий раз, когда речь идет о вменяемых субъектах, наличие нервно-психических аномалий не создает фатальной предрасположенности их к преступлениям. Аномалии психики оказывают влияние на механизм формирования противоправного поведения, выступают в качестве условия, ускоряющего процесс деградации личности, а также фактора, сказывающегося на выборе формы реакции на конфликтную ситуацию, на формирование специфической преступной мотивации. Увеличение числа несовершеннолетних с нарушенной психикой объясняется рядом обстоятельств: значительным усложнением условий жизни, издержками урбанизации и миграции, ухудшением экологической обстановки, увеличением потребления населением спиртных напитков, в ряде случаев - снижением моральных устоев отдельных категорий людей, улучшением регистрации заболеваемости.
С целью выявления мотивов, которые привели к совершению преступлений, нами были опрошены 512 несовершеннолетних, проживающих в г. Омске. В ходе исследования были получены следующие данные: 36,4% опрошенных основной причиной противоправного поведения считают желание улучшить свое материальное положение; 31,6 их - потребность в признании, повышении авторитета в кругу друзей; 28,8 респондентов - потребность в самоутверждении, реализации целей, способностей; 27,4 опрошенных - агрессивность, злость; 21,1 их - зависть, корысть; 16,9%- борьба за возможность принадлежать к престижной социальной группе; 16,5 - потребность в еде, одежде; 7,2 - желание удовлетворить свои половые потребности; 3,6 -потребность в безопасности, страх; 2,8% - затруднились ответить.
Важна оценка мнения несовершеннолетних, которые отбывают наказание в воспитательной колонии г. Омска. В ходе
исследования опрошенные отметили следующие мотивы совершения преступлений: приобретение денег, вещей - 25%; утверждение своего авторитета - 5; месть - 4; ревность - 1; иные мотивы и цели - 5%. 60% респондентов указали на случайность происшедшего.
Анализируя теоретическую возможность совершения преступления вновь, были отмечены следующие мотивы: месть - 27%; зависть - 7; ревность - 5; желание разбогатеть -17; повышение авторитета - 10; в силу привычки - 34%.
Таким образом, основная масса респондентов отметили приоритет корыстных мотивов при совершении преступлений. Мотивы, касающиеся повышения авторитета, для опрошенных, отбывающих наказание, оказались не столь первостепенными. При анализе теоретической возможности совершения преступления повторно обращает на себя внимание тот факт, что большинство респондентов в принципе готовы совершить преступление. Отсюда напрашивается вывод о недостаточной эффективности мер исправительного воздействия в период отбывания наказания.
Одной из актуальных проблем, связанных с преступностью несовершеннолетних, является эффективность мер коррекции поведения. Изучая социально-психологические механизмы действия наказания, А. Р. Ратинов сформулировал ряд выводов, существенных с точки зрения повышения эффективности борьбы с социально отклоняющимся поведением: мотивирующее значение наказания тем интенсивней, чем ближе момент его применения; предупредительная роль наказания тем выше, чем неизбежнее оно представляется субъекту; стимулирующая сила наказания тем выше, чем большего блага лишается преступник в результате его применения; успех превентивной мотивации наказания находится в обратной зависимости от степени распространенности и устойчивости запретных форм поведения; превентивная мотавация зависит также от соразмерности карательной санкции и запретного поведения; степень влияния наказания на мотив связана с тем, насколько запрещенное действие субъект считает для себя приемлемым, желаемым и должным (8,228-230). Все эти обобщающие выводы справедливы и в плане повышения эффективности административных мер воздействия, применяемых к несовершеннолетним правонарушителям.
В заключение необходимо отметить, что правильное объяснение и выяснение мотивов антиобщественного поведения несовершеннолетнего наиболее полно достигается на основе не только учета характера совершенного преступления (преступлений), но и анализа образа жизни несовершеннолетнего правонарушителя в целом. Эго позволяет выявлять деформацию тех или иных сфер образа жизни, определять характер негативных влияний на подростков 14-18 лет, «прицельно» осуществлять профилактику на различных стадиях отклоняющегося поведения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Антонян Ю. М. Жестокость в нашей жизни. - М., 1995.
2. Долгова А. И. Социально-психологические аспекты преступности несовершеннолетних. - М., 1981.
3. Иванов В. Д. Влияние девиантного поведения на формирование замыслов по совершению преступлений // Преступность и профилактика девиантного поведения молодежи. - Ростов н/Д, 1996.
4. Игошев К. Е., Миньковский Г. М. Семья, дети, школа. -М., 1989.
5. Ким Д. В. Преступник как системообразующий фактор механизма преступления // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе. - Красноярск, 2005. - Ч. 2.
6. Кудрявцев В. Н. Социально-психологическая характеристика антиобщественного поведения // Методологические проблемы социальной психологии. - М., 1975.
7. Психологическое здоровье детей и подростков в контексте психологической службы: Сб. ст. / Под ред. Н. В. Дубровской. -М., 1994.
8. Ратинов А. Р. Социально-психологичсскис аспекты юридической теории и практики // Прикладные проблемы социальной психологии, - М., 1983.
9. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. - СПб., 2003.
10. Сахаров А. Б. Об антисоциальных чертах личности преступника// Сов. гос-во и право. - 1970. - № 10.
11. Ташева А. //. Психологический статус подростков с признаками девиантного и делинквентного поведения // Преступность и профилактика девиантного поведения молодежи. - Ростов н/Д, 1996.
12. Шпалинский В. В. О социально-психологических аспектах понятия «отклоняющееся поведение» // Труды высшей школы. - М., 1974. - Вып. 36.
МОТИВАЦИЯ ЭТНИЧЕСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА
Д. Ю. Артемов, аспирант Омский государственный университет М. Н. Тринчук, адвокат Тюменская коллегия адвокатов
В последнее время в крупных городах России нередко регистрируются преступления, совершаемые по мотивам расовой или национальной ненависти. Выбор жертвы по признакам цвета кожи, принадлежности к негроидной расе, кавказским или среднеазиатским этносам все чаще фигурирует в криминальных сводках как характерная черта развития современной преступности. В этой связи все более актуальным становится вопрос о мотивации таких преступлений, как и в целом ксенофобских настроений среди российского населения.
С целью изучения данного вопроса в апреле 2006 г. нами был проведен опрос жителей г. Омска (267 человек). Среди респондентов большее число (57,8%) составили лица в возрасте 18-25 лет. Следовательно, имеются основания полагаться на их мнение в части понимания мотивов поступков тех лиц, которые чаще совершают экстремистские нападения.
По поводу таких нападений высказываются различные суждения. Их можно свести к трем типичным вариантам:
1. Это дело рук фашиствующей молодежи, которая выражает националистические настроения части российского населения.
2. Нападения провоцируются негативным поведением жертв посягательств.
3. Средства массовой информации утрируют факты и нагнетают атмосферу межнациональной розни.
С первым суждением согласились 45,3%, не согласились -33,5, уклонились от ответа 21,2% респондентов.
Второе суждение было положительно воспринято 38,4%, отрицательно - 36,5, безразлично -24,7% опрошенных.
Третий вариант поддержали 32,3%, не поддержали - 48,4 и высказали безразличие 19,3% респондентов.
Как видим, наиболее предпочтительным для респондентов оказалось первое положение, подтверждающее гипотезу о националистической настроенности части населения, которую выражает фашиствующая молодежь. Такая гипотеза выдвинута и активно поддерживается средствами массовой информации, и в этом, на наш взгляд, состоит главная причина ее сравнительной популярности. Попытки найти ей подтверждение в реальной действительности оказываются, как правило, безрезультатными: молодежь чаще заражена пивным алкоголизмом, чем националистическими настроениями. Чтобы хотя бы частично заразить молодежь национализмом, необходимы целенаправленные и довольно упорные усилия. И в этом смысле навязчивые комментарии масс-медиа о фашиствующих настроениях молодых людей способны сыграть негативную роль.
Вряд ли будет ошибочным утверждать, что современная российская молодежь в основной своей массе деполитизиро-вана, и ее интересы сконцентрированы в сфере примитивных форм проведения досуга. Проявления этнического экстремизма в ее среде выражают, скорее, тенденцию распада, а не организации. В то же время такие факты указывают на глубокий провал современной идеологии, которая не может предложить молодым людям систему позитивных ценностей.
Идеологический вакуум, конечно, легко может быть заполнен экстремистскими лозунгами. Это чувствуют все. Не случайно большая часть опрошенных (72,8%) солидаризировалась с утверждением, что «скинхеды» являются орудием в чужих руках; есть силы, которым выгодно нагнетать национальную напряженность в политических целях. Полагаем, что пока, к счастью, таких сил в России нет. Но они могут появиться, поскольку достаточные психологические условия для этого существуют.
В пользу сказанного свидетельствует распространенность мнения о том, что проявления ксенофобии мотивируются вызывающим, дерзким, циничным поведением мигрантов из бывших республик СССР по отношению к местным жителям. На данное обстоятельство указали 63,3% опрошенных граждан.
Подавляющее большинство респондентов (83,4%) связывают представителей определенных этносов с криминальной деятельностью. Чаще всего суждения относительно криминального поведения высказываются в отношении чеченцев (77,8%), цыган (68,9%), азербайджанцев (40,5%), армян (37,8%), казахов (27,8), китайцев (19,2%).
Убежденность в высокой криминальной акгивности чеченцев - это, несомненно, социально-психологическое последствие продолжительной войны в Чеченской Республике. В Омской области зарегистрированы два семейных клана чеченцев, но они никак не проявляют себя в криминальном отношении. Чеченская проблема имеет центробежный характер, и пока Чечня будет оставаться центром борьбы с терроризмом и экстремизмом (а не источником этих явлений), криминальная активность чеченцев в Сибири будет незаметной.
Что касается цыган, то в их адрес чаще всего идут упреки в торговле наркотическими средствами. Цыганские кланы действительно нажили крупные капиталы на сбыте наркотиков за время реформ: в Омске это заметно по огромным особнякам, которые построили себе цыгане в разных районах города. По-видимому, их нетрудно заметить в архитектурном облике и других городов России. Во всяком случае, высокая криминальная активность цыган в наркобизнесе - установленный факт, как и тот, что эффективного противодействия такой активности не осуществляется. Думается, что устранение конфискации имущества из системы уголовных наказаний явилось в этом плане существенным криминогенным фактором.
Участие в незаконном обороте наркотиков нередко ставится в упрек азербайджанцам и казахам. Азербайджанская диаспора в Омске довольно многочисленна, ощутимо ее влияние на криминальную ситуацию в сфере потребительского рынка. Казахстан граничит с Омской областью и служит плацдармом для транзита наркотических средств из Средней Азии в Россию, поэтому упомянутые упреки имеют под собой объективное основание. Замечая это, мы, разумеется, далеки от отождествления рассматриваемых этносов с криминальным поведением. В то же время здесь уместно поставить вопрос об оказании помощи в организации жизни диаспор на территории Омской области со стороны государственных структур. Это позволило бы снизить криминогенный потенциал миграционных процессов.
Что же касается других этносов: армян, узбеков, таджиков, вьетнамцев, китайцев, то они сравнительно чаще упоминаются как жертвы принудительного труда. Современное рабство в России действительно имеет зачастую этническую окраску. Жертвами рабского труда чаще всего становятся мигранты из южных республик бывшего СССР: таджики,
