CC BY
109
Вопросы уголовного, уголовно-исполнительного права и криминологии
УДК 343.721
МОШЕННИЧЕСТВО
В СФЕРЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВАЯ ПРИРОДА УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ, ПЕРСПЕКТИВЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ
© Гармышев Я. В., Кузнецов В. И., 2017
Иркутский государственный университет, г. Иркутск
Рассматриваются вопросы, связанные с решением Конституционного Суда РФ от 11 декабря 2014 г. по поводу ст. 159.4 Уголовного кодекса РФ. Дается подробный анализ всех элементов и признаков состава мошенничества в сфере предпринимательской деятельности и его разграничение со сходными посягательствами, освещаются вопросы его квалификации. Отмечается несоответствие отдельных положений данной статьи УК РФ Конституции РФ в части установления крупного и особо крупного размера похищенного имущества, квалифицирующих признаков посягательства, оценки категории преступления по степени его тяжести. Предлагается свой вариант квалификации действий мошенников в условиях невыполнения российским законодателем обязательного требования высшей судебной инстанции России и отсутствия федерального закона, корректирующего положения оспариваемой статьи УК РФ. Дается оценка факту появления в ст. 159 УК РФ частей 5-7.
Ключевые слова: конституционность статьи Уголовного кодекса РФ; мошенничество в сфере предпринимательской деятельности; утрата силы уголовным законом; прекращение действия статьи Уголовного кодекса РФ; особо крупный размер мошенничества; специальный состав мошенничества.
В современной правоприменительной деятельности перед законодательной ветвью власти стоит непростая задача формирования социально обусловленных правовых норм в области охраны экономической безопасности, обеспеченных государственным контролем за осуществлением предпринимательской деятельности в сфере неисполнения договорных обязательств. Первая попытка законодателя при дополнительной криминализации мошеннических действий в сфере предпринимательства не увенчалась успехом, в частности потому, что ст. 159.4 Уголовного кодекса РФ была признана не соответствующей Конституции РФ в отношении наказания, так как существовали расхождения в категории преступлений при аналогичных действиях виновных лиц в той или иной сфере, т. е. был допущен некритичный подход к формулированию уголовно-правовых норм. В этой связи очень показательно проследить
эволюцию законодательных новелл и логику российского законодателя (либо отсутствие таковой).
Напомним, что статья 159.4 Уголовного кодекса РФ, предусматривающая ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности, была введена Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. как норма, посвященная одной из специальных разновидностей мошенничества. Законодатель одновременно с нею ввел еще и ст. 159.1, 159.2, 159.3, 159.5 и 159.6, которые предусматривали наказание за мошеннические действия в других сферах экономики и социальной жизни [1]. Незадолго до этого в средствах массовой информации популяризировалась идея усиления ответственности за мошенничество, поскольку по мере развития массовых коммуникаций получили широкое распространение случаи обмана граждан с применением электронной техники, а также другие
способы «сравнительно честного отъема денег у населения», по выражению одного известного литературного героя. Кроме того, в пояснительной записке к проекту данного закона необходимость изменений и дополнений объяснялась развитием в стране экономических отношений, отрасли страхования, инвестиционной деятельности, информационных и промышленных технологий, модернизацией банковского сектора и предоставлением новых видов услуг, которые неизбежно порождают новые схемы и способы хищения чужого имущества либо приобретения права на него. По логике вещей такие деяния должны признаваться уж никак не менее опасными, чем обман людей при живом общении с ними, поскольку они дают возможность преступникам с легкостью изымать у доверчивых граждан или у организаций большие суммы денег и стали весьма распространенными, причиняя в совокупности огромный ущерб потерпевшим.
Однако данная концепция была реализована, на наш взгляд, ошибочными методами: выделение в законе специальных составов преступлений, как правило, свидетельствует о повышенной общественной опасности подобных деяний (чаще всего по признакам предмета преступления либо его объективной стороны), следовательно, санкции должны быть более строгими, нежели они предусматривались в основном составе (в нашем примере — за «классическое» мошенничество по ст. 159 УК РФ). Именно по такому принципу в законе формулировались специальные составы преступлений (или, используя другое выражение, вводились специальные уголовно-правовые нормы) в ст. 142.1, 222.1, 226.1, 242.1, 258.1, 327.1, 285 и 290 и др. Правда, нередко в УК РФ выделяются новые составы не в порядке усиления репрессии за более опасные разновидности деяния, а равноценные по наказуемости составы преступлений с присвоением соответствующего номера сразу за основным составом, а также еще и составы, в которых санкция даже ниже, чем в основном, — например, ст. 106 по отношению к ст. 105, ст. 151.1 по отношению к ст. 151. Такие составы в теории уголовного права часто тоже именуют специальными, но, по нашему мнению, их вернее было бы называть привилегированными, чтобы не путать с теми, которые усиливают ответственность (или ввести какую-то иную четкую терминологию). И уж, во всяком случае, идея введения новых составов мошен-
ничества вряд ли была связана с либерализацией уголовно-правовой охраны собственности от корыстных посягательств.
В течение двух лет была наработана практика применения ст. 159.4, в научной литературе шло активное обсуждение вопросов квалификации новых видов мошенничества, и неожиданно 11 декабря 2014 г. Конституционный Суд РФ вынес Постановление № 32-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа» [2]. В нем высший судебный орган России признал отдельные положения ст. 159.4 УК РФ частично не соответствующими Конституции РФ и указал на правовые последствия такого своего решения. Надо заметить, что вообще-то высшая судебная инстанция редко обращается к проверке конституционности установлений отечественного уголовного закона — можно привести, пожалуй, лишь примеры оценки положений ст. 188 УК РФ (контрабанда) и ч. 4 ст. 222 УК РФ (незаконный оборот оружия) в постановлениях соответственно от 5 февраля 2011 г. и от 17 июня 2014 г. Здесь же не подлежащее обжалованию решение Суда было весьма жестким, аргументированным и вводило в теорию уголовного права новое основание прекращения действия уголовного закона во времени — признание недействительности уголовно-правовой нормы в целом по постановлению Конституционного Суда РФ в случае неисполнения его решения российским законодателем в установленный срок. Но для подробной оценки этой нестандартной правовой ситуации мы хотели бы предварительно дать юридический анализ состава преступления, предусматривавшегося ст. 159.4 УК РФ, а также привести примеры квалификации деяний по данной статье УК РФ и дискуссии в литературе по поводу ее применения в следственной и судебной практике.
Непосредственным объектом посягательства здесь выступают общественные отношения собственности в сфере осуществления предпринимательской деятельности, вне зависимости от формы собственности.
Объективная сторона преступления — мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. При этом объективные признаки
данного вида мошенничества сформулированы более широко, чем, допустим, в ст. 159.1 — там речь идет только о хищении, т. е. реальном причинении ущерба, а здесь, по верному замечанию Л. Д. Гаухмана, — и
0 хищении, и о приобретении права на чужое имущество путем мошенничества, т. е. обмана или злоупотребления доверием [3]. Право на чужое имущество нельзя отождествлять с имуществом в уголовно-правовом смысле, в контексте ст. 159—159.6 УК РФ. Наказывается это деяние штрафом в размере до 500 тыс. руб. или в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до 1 года, либо обязательными работами на срок до 240 часов, ограничением свободы на срок до 1 года, либо принудительными работами на срок до
1 года, либо лишением свободы на тот же срок. Таким образом, верхний предел санкции по сравнению с ч. 1 ст. 159 ниже на 1 год лишения свободы (анализируя данную новеллу, В. Тюнин упорно этого не замечает и почему-то считает, что ответственность за новый вид мошенничества смягчена законодателем не по основному составу преступления, а только по ч. 2 и 3 ст. 159.4, когда речь идет о крупном и особо крупном размере хищения) [4]. При этом В. Тюнин сетует на то, что в данной статье законодатель почему-то, в отличие от ст. 159.3 (мошенничество с использованием платежных карт), напрасно не сохранил квалифицирующий признак «причинение значительного ущерба гражданину» (и эту же претензию позже повторил Конституционный Суд РФ).
По нашему же мнению, как раз тут-то упрекнуть законодателя не в чем, так как упомянутый признак должен толковаться в соответствии с примечанием № 2 к ст. 158 УК РФ, где был тогда установлен основной критерий значительности ущерба — сумма свыше 2500 руб. Ведь если причинение ущерба на сумму 3—4 тыс. руб. гражданину в результате использования платежных карт (например, при оплате покупки в магазине) действительно может считаться значительным ущербом, поскольку основная масса покупателей в России все же не являются богатыми людьми, то для предпринимателя, оперирующего зачастую сотнями тысяч или миллионами рублей, такой ущерб не представляет повышенной опасности и его квалификации по ч. 1 статьи было бы вполне достаточно.
Понятие мошенничества как способа хищения здесь то же, что и в Поста-
новлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», и формулируется оно следующим образом: «обман — это сообщение заведомо ложных сведений (или умолчание о них), предоставление фальсифицированного товара, имитация кассовых расчетов, обманные приемы при игре в азартные игры» [5]. Сведения эти могут относиться к юридическим фактам, событиям, качеству товаров, намерениям и личности преступника. Злоупотребление доверием же — это использование доверительных отношений с владельцем имущества, которые могут быть обусловлены служебным положением, родственными связями и т. д.». Обязательным признаком преступного деяния в ст. 159.4 УК РФ является преднамеренное неисполнение договора: например, индивидуальный предприниматель заключил договор на поставку товарной продукции, бытового подряда и прочего, получил аванс (предоплату) и умышленно, не имея на то законных оснований, отказался от исполнения договора, а денежные средства обратил в свою пользу. Состав преступления здесь материальный, и окончено оно с момента причинения реального материального ущерба потерпевшему, т. е. недостачи у него имущества на сумму до 1 млн 500 тыс. руб. При этом если умысел на получение денег с помощью обмана двух или более лиц был единым, то содеянное квалифицируется в зависимости от размера хищения по соответствующей части данной статьи. Если же умысел на обман каждого потерпевшего был самостоятельным, даже при наличии одинакового способа мошенничества, то применяется реальная совокупность преступлений, предусмотренных одной и той же статьей. В этом отношении можно привести следующий пример из местной судебной практики.
В августе 2012 г. генеральный директор ООО «Альянс» Вершинин заключил договор подряда с Колесовым на выполнение строительных работ — возведение деревянного дома площадью 24 кв. м. Будучи введен виновным в заблуждение и уверенным в выполнении им оговоренных работ, потерпевший передал Вершинину в счет частичной оплаты суммы заказа по договору денежные средства в размере 120 тыс. руб. Однако Вершинин обязательства по заключенному договору не выполнил, никаких мер к их исполнению не при-
нял вообще и полученными деньгами распорядился по своему усмотрению. Кроме того, в августе того же года он заключил с Тюменцевым договор подряда на выполнение строительных работ, согласно которому руководимое им ООО обязуется возвести деревянный дом такой же площади в садоводстве «Жарки». Дальше он действовал аналогичным образом: обязательств не выполнил и причинил потерпевшему ущерб в сумме 100 тыс. руб. Куйбышевский районный суд г. Иркутска приговорил Вершинина по совокупности ч. 1 ст. 159.4 и ч. 1 ст. 159.4 УК РФ к ограничению свободы сроком на 1 год [6].
Ситуация усложняется, когда виновное лицо преднамеренно не исполняет свои обязательства по кредитному договору, предоставляя для его заключения ложные сведения, а невозвращенный кредит использует для осуществления предпринимательской деятельности. А. В. Шеслер считает, что конкурирующими в данном случае становятся нормы, содержащиеся в ст. 159.1 и 159.4 УК РФ, и нормативной основы для разрешения такой конкуренции нет. Поэтому он предлагает исходить из общей направленности сложившейся судебной практики квалификации преступлений, ориентирующей на выбор той нормы при конкуренции, которая предусматривает более мягкую санкцию [7]. Тем самым он признает, что новые составы мошенничества являются по своей сути привилегированными по отношению к «классическому» мошенничеству, но в разной степени. Однако определить, какая из норм имеет более мягкую санкцию, ему представляется непростым. В частности, ч. 1 ст. 159.4 УК РФ предусматривает лишение свободы на срок до 1 года. Этого вида наказания нет в ч. 1 ст. 159.1 УК РФ. Зато в ч. 1 ст. 159.4 большим является размер штрафа в денежном выражении, но менее длительным является срок обязательных и принудительных работ и ограничения свободы, и не предусмотрены арест и исправительные работы. Поэтому вряд ли однозначно А. В. Шеслер может ответить на вопрос, какая из двух санкция более строгая, и выдвигает предположение (с которым и мы согласны), что санкция ч. 1 ст. 159.1 менее строгая, поскольку в ней верхний предел не связан с лишением свободы, а значит, надо применять при квалификации именно ее.
Мы же полагаем, что более важным для квалификации является вопрос, охватывается ли объективной стороной состава
ст. 159.4 данное деяние. Так как обман был совершен при получении кредита, а полученные обманным путем деньги использовались в предпринимательской деятельности, то содеянное действительно надо и в самом деле квалифицировать по ст. 159.1, но не из-за сравнительной мягкости санкции данной статьи, а из-за специфики объективной стороны, поэтому идеальной совокупности здесь быть не может — в конкуренции «побеждает» более привилегированный состав преступления. Если же, используя незаконно полученный кредит, предприниматель еще и не выполняет свои обязательства по договору поставки, то налицо реальная совокупность указанных деяний.
Следует согласиться с суждением Г. Есакова о том, что криминообразующий признак в сфере предпринимательской деятельности употреблен законодателем не совсем точно — он является описанием не деяния как такового, а скорее уж обстановки, в которой оно совершается. Ведь в данной сфере могут быть неисполнимыми различные договоры, в том числе и не связанные с предпринимательской деятельностью самой по себе [8].
Особого внимания при рассмотрении данного состава заслуживает субъект мошенничества. В соответствии с п. 1 ст. 2 Гражданского кодекса РФ одним из признаков предпринимательской деятельности является ее направленность на систематическое получение прибыли. При этом такая деятельность должна иметь легитимный характер (формальный критерий); совершение от имени юридического лица, не ведущего систематической предпринимательской деятельности, в мошеннических целях единственной сделки, направленной на извлечение прибыли, не может рассматриваться как мошенничество в сфере предпринимательской деятельности. В качестве данного субъекта В. М. Лебедев указывает лицо, достигшее 16-летнего возраста [9]. А. И. Чучаев определяет субъекта как лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью: собственник предприятия (организации), руководитель (директор и т. п.), индивидуальный предприниматель, их представители [10].
Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» от 19 декабря 2013 г. № 41 разъяснил, что мошенничество, совершенное в сфере предпринимательской деятельности,
следует считать таковым, если оно совершено лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность самостоятельно или участвующим в предпринимательской деятельности, осуществляемой юридическим лицом, и эти преступления непосредственно связаны с указанной деятельностью. К таким лицам относятся индивидуальные предприниматели в случае совершения преступления в связи с осуществлением ими предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим им имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, а также члены органов управления коммерческой организации в связи с осуществлением ими полномочий по управлению организацией либо при осуществлении коммерческой организацией предпринимательской деятельности [11].
В настоящее время в науке уголовного права выработались два противоположных подхода к оценке формальных признаков субъекта мошенничества, совершаемого в сфере предпринимательской деятельности. Первый подход — ограничение круга мошенничеств, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, только деяниями лиц, имеющих правовой статус субъекта или участника легального предпринимательства [12]. Второй подход — отнесение к рассматриваемой группе деяний, связанных с заведомым неисполнением гражданско-правовых обязательств или совершением других экономически значимых деяний, направленных на извлечение прибыли, безотносительно к статусу виновного. Суды предпочитают идти по первому пути [13].
Субъективная сторона преступления — вина в форме прямого умысла и корыстная цель. Мы не можем согласиться с излишне оригинальным мнением О. Михаль о том, что в принципе мошенничество может совершаться и с косвенным умыслом (а то и по неосторожности) [14]. Если фактическая предпринимательская деятельность осуществляется в отношении предметов, запрещенных или ограниченных в гражданском обороте, то такое деяние подлежит оценке по ст. 222, 222.1, 228.1 УК РФ и в случае необходимости еще как мошенничество по ст. 159.
Часть 2 ст. 159.4 УК РФ предусматривает ответственность за то же деяние, совершенное в крупном размере. Согласно появившемуся примечанию к ст. 159.1 УК РФ, под таковым понимается размер похищенного имущества в сумме свыше 1 млн
500 тыс. руб. и до 6 млн руб. включительно. Тем самым новый закон (в широком смысле под ним можно понимать и другие статьи — 159.5, 159.6) является смягчающим наказуемость деяния — верхний предел санкции снижен вдвое, т. е. с 6 до 3 лет по сравнению с ч. 3 ст. 159, да еще при этом крупный размер имеет иное содержание, количественно в 6 раз большее, нежели в ст. 159 (т. е. кумулятивный эффект новых санкций и размера является двенадцатикратным в сторону ослабления уголовной ответственности). Следовательно, он может колебаться в интервале от 6 до 12 раз: к примеру, если за ранее совершенное мошенничество в сфере предпринимательской деятельности на сумму 300 тыс. руб. могло быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок до 6 лет, то сейчас за то же самое деяние полагается максимум 1 год по ч. 1 ст. 159.4. Следовательно, новый закон в соответствии с ч. 1 ст. 10 Кодекса имеет обратную силу, что и было продемонстрировано незамедлительно в процессе переквалификации деяний 1800 человек, ранее осужденных по статье о «классическом» мошенничестве.
Правда, в литературе высказано и иное мнение: И. Карпов считает, что новые нормы о мошенничестве являются криминализацией деяний, каковые ранее не подпадали под действие ст. 159 из-за специфики предмета, способов хищения и т. д., с чем вряд ли можно согласиться [15].
Наказывается это преступление штрафом в размере до 1 млн руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 2 лет, либо принудительными работами на срок до 3 лет, либо лишением свободы на тот же срок с ограничением свободы на срок до 1 года или без такового.
Часть 3 ст. 159.4 содержит особо квалифицирующий признак — «то же деяние, совершенное в особо крупном размере», причем под особо крупным размером согласно тому же примечанию к ст. 159.1 понимается сумма свыше 6 млн руб. Наказывается данное преступление штрафом в размере до 1 млн 500 тыс. руб. или в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до 3 лет, либо принудительными работами на срок до 5 лет, либо лишением свободы на тот же срок с ограничением свободы на срок до 2 лет или без такового.
Именно вокруг этого установления уголовного закона и развернулась острая полемика при обсуждении в высшей российской
судебной инстанции проблемы конституционности данной статьи Кодекса. А конкретные обстоятельства преступления, ставшего предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ, следующие.
Уголовное дело в отношении С. было возбуждено в 2009 г. почему-то по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК РФ — «совершенное в крупном размере» (так указано в Постановлении Конституционного Суда РФ), хотя гораздо больше оснований у следствия было для применения ч. 4 ст. 159 по признаку особо крупного размера. 22 мая 2013 г. фигуранту дела было предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 159.4, а 14 января 2014 г. следователь изменил квалификацию на ч. 4 ст. 159.4 по признаку особо крупного размера (сумма ущерба составляет 7 448 441 руб.). Позднее, при рассмотрении дела в суде, государственный обвинитель опять изменил квалификацию на ч. 3 ст. 159.4.
Салехардский городской суд Ямало-Ненецкого округа посчитал ст. 159.4 УК РФ не соответствующей ст. 19 и 52 Конституции РФ, приостановил производство по делу и обратился с соответствующим запросом в Конституционный Суд РФ. Он обратил внимание высшей судебной инстанции на то, что санкция ч. 4 ст. 159.4, являющейся специальной нормой, предусматривает несоразмерное по степени общественной опасности наказание (слишком мягкое) — лишение свободы на срок до 5 лет вместо 10 лет по ч. 4 ст. 159. Кроме того, такая санкция позволяет изменить категорию деяния и в соответствии со ст. 15 Кодекса считать его преступлением средней тяжести вместо тяжкого с соответствующими различиями в процедуре назначения наказания — например, по совокупности преступлений. Отсутствует также квалифицирующий признак, связанный с причинением значительного ущерба гражданину.
Рассмотрев все аспекты проблемы, Конституционный Суд РФ вынес следующее решение:
1. Признать положения ст. 159.4 УК РФ соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой — устанавливая специальный состав мошенничества, предполагающий виновное использование для хищения чужого имущества или приобретения права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием договора, обязательства по которому заведомо не будут исполнены (причем не вследствие обстоятельств, могу-
щих обусловить их неисполнение в силу рискового характера предпринимательской деятельности), что свидетельствует о наличии у субъекта преступления прямого умысла на совершение мошенничества, и предусматривающий дифференциацию наказания за его совершение в зависимости от стоимости похищенного, — эти положения имеют целью отграничение уголовно наказуемых деяний от собственно предпринимательской деятельности, исключение возможности разрешения гражданско-правовых споров посредством уголовного преследования, создание механизма защиты добросовестных предпринимателей от необоснованного привлечения к уголовной ответственности, конкретизацию регулирования уголовной ответственности за совершение субъектами предпринимательской деятельности противоправных мошеннических действий, равно как и исключение возможности ухода виновных лиц от уголовной ответственности под прикрытием гражданско-правовой сделки, и тем самым направлены на защиту отношений собственности и стимулирование законной предпринимательской деятельности, осуществляемой ее субъектами самостоятельно, на свой риск и основанной на принципах юридического равенства и добросовестности сторон, свободы договора и конкуренции.
2. Признать положения ст. 159.4 УК РФ не соответствующими Конституции РФ, ее статьям 19 (ч. 1), 46 (ч. 1) и 55 (ч. 3), в той мере, в какой эти положения устанавливают за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, если оно совершено в особо крупном размере, несоразмерное его общественной опасности наказание в виде лишения свободы на срок, позволяющий в системе действующих уголовно-правовых норм отнести данное преступление к категории преступлений средней тяжести, в то время как за совершенное также в особо крупном размере такое же деяние, ответственность за которое без определения его специфики по субъекту и способу совершения применительно к тем или иным конкретным сферам предпринимательской деятельности предусмотрена общей нормой ст. 159 УК РФ, устанавливается наказание в виде лишения свободы на срок, относящий его к категории тяжких преступлений, притом что особо крупным размером похищенного применительно к наступлению уголовной ответствен-
ности по ст. 159 УК РФ признается существенно меньший, нежели по его ст. 159.4 УК РФ.
3. В срок не позднее шести месяцев со дня провозглашения настоящего Постановления федеральному законодателю надлежит внести в Уголовный кодекс РФ изменения, обеспечивающие устранение выявленных настоящим Постановлением неконституционных аспектов правового регулирования ответственности за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности. Если по истечении шестимесячного срока со дня провозглашения настоящего Постановления федеральный законодатель не внесет в Уголовный кодекс РФ надлежащие изменения, статья 159.4 данного Кодекса утрачивает силу [16].
Далее события развивались удивительным образом: 11 июня 2015 г. шестимесячный срок закончился, но Государственная Дума РФ так и не выполнила предписание высшей судебной инстанции. И с этого дня в российском уголовном праве сложилась уникальная ситуация, каковой не было никогда в истории: невыполнение законодателем обязательного постановления Конституционного Суда РФ. Правовые последствия этого практически все еще не нашли оценки в специальной литературе, и они весьма сложны теоретически. Мы попытаемся здесь высказать свои соображения.
Возможны были три основные ситуации применения данного уголовного закона в столь неординарной ситуации. Во-первых, в отношении лиц, отбывающих наказание по ст. 159.4 УК РФ, продолжала действовать именно эта статья, поскольку с ноября 2012 г. она имела обратную силу, и признание ее недействительной Конституционным Судом РФ не меняет ситуации — ведь ухудшение положения осужденных лиц недопустимо в принципе. Во-вторых, в отношении подследственных лиц должна применяться тоже она по тому же самому принципу (кстати, в том числе и для всех лиц, совершивших данное преступление до 12 июня 2015 г., которое пока не было обнаружено). В-третьих, в отношении всех лиц на будущее (т. е. когда преступление совершено после 11 июня 2015 г.) действует ст. 159 УК РФ как основной состав (которая возвращает себе силу в случае прекращения статьи (нормы) с привилегированным составом преступления). Видимо, с теоретических позиций можно было говорить, что это новый вариант для начала действия уголов-
ного закона во времени, неизвестный доселе отечественной уголовно-правовой науке: «Возвращение под юрисдикцию нормы, предусматривающей основной состав преступления, после прекращения действия нормы, предусматривающей привилегированный состав преступления, по постановлению Конституционного Суда РФ» [17].
Однако само по себе прекращение действия ст. 159.4 УК РФ с 12 июня 2015 г. можно и нужно продекларировать теоретически как новый вариант прекращения действия уголовного закона: признание недействительности уголовно-правовой нормы в целом (при ее частичном несоответствии Конституции РФ) по постановлению Конституционного Суда РФ в случае невыполнения законодателем в установленный срок решения Конституционного Суда РФ о корректировке нормы.
Но перечень нестандартных решений Государственной Думы РФ на этом не заканчивается. После годичного раздумья она все-таки решила по-своему скорректировать уголовный закон и удивила всех полным отсутствием логики.
3 июля 2016 г. статья 159 УК РФ была дополнена частями 5—7, которые фактически воспроизводили положения недействующей ст. 159.4 [18]. Легко убедиться, что в ч. 7 ст. 159 особо крупный размер увеличился по сравнению с отмененной ст. 159.4 вдвое — до 16 млн руб., но и санкция также возросла вдвое — с 5 до 10 лет, т. е. масштаб наказуемости (за что и была раскритикована Конституционным Судом РФ одиозная статья 159.4 УК РФ) остался прежним. И деньги в ч. 7 данной статьи так и остались в 12 раз менее ценными, нежели в ч. 4 этой же статьи, которая посвящена «классическим» способам мошенничества [19]. В это трудно поверить, но, по существу, Государственная Дума РФ демонстративно игнорировала претензии высшей судебной инстанции и фактически сохранила в новом обличье все недостатки этой злосчастной нормы закона (как бы показав тем самым Конституционному Суду РФ «кукиш в кармане»).
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Вполне обоснованные претензии высшего судебного органа России к положениям статьи 159.4 УК РФ — это, на наш взгляд, только первый звоночек. Нельзя исключить, что еще какой-нибудь российский суд пошлет запрос в Конституционный Суд РФ, аналогичный рассмотренному нами выше, но теперь уже
это будет запрос о соответствии основному закону страны положений ст. 159.1, 159.3, 159.5 и 159.6, скроенных по образу и подобию «почившей в Бозе» статьи о мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности. И тогда противостояние Государственной Думы РФ и Конституционного Суда РФ станет еще более острым, а последствия его — просто непредсказуемыми для российской правовой сферы. ^
1. Собр. законодательства РФ. 2012. № 49. Ст. 6862.
2. Решения Конституционного Суда Российской Федерации [Электронный ресурс]. URL: 4602http: / / www.ksrf.ru/ru/Decision/Pages/default.aspx http.
3. Гаухман Л. Д. Мошенничество: новеллы уголовного законодательства // Уголовное право. 2013. № 3. С. 25—27.
4. Тюнин В. И. «Реструктуризация» уголовного законодательства об ответственности за мошенничество // Уголовное право. 2013. № 2. С. 35—41.
5. Бюл. Верхов. Суда РФ. 2008. № 2.
6. Уголовное дело № 1-410/2013 // Архив Куйбышевского районного суда г. Иркутска.
7. Шеслер А. В. Мошенничество: проблемы реализации законодательных новелл // Уголовное право. 2013. № 2. С. 67-71.
8. Есаков Г. Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (ст. 159.4 УК РФ): проблемы применения нормы // Уголовное право. 2014. № 3. С. 40-44.
9. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В. М. Лебедев. 13-е изд., перераб. и доп. М., 2013 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
10. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. А. И. Чучаева. М., 2013 // Там же.
11. Рос. газ. 2013. 27 дек.
12. Побегайло Э. Ф. Кризис современной российской уголовной политики // Уголовное право. 2004. № 4. С. 112-117.
13. Пряхина Н. И., Щепельков В. Ф. Ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности: социально-правовая обоснованность, правоприменение, перспективы в свете решения Конституционного Суда РФ // Криминол. журн. Байкальского гос. ун-та экономики и права. 2015. Т. 9, № 2. С. 277-289.
14. Михаль О., Хмелева М. Сложности квалификации мошенничества // Уголовное право. 2007. № 6. С. 32-34.
15. Карпов И. Новые способы мошенничества // Законность. 2014. № 4. С. 56-59.
16. Решения Конституционного Суда Российской Федерации [Электронный ресурс]. URL: http://doc.ksrf.ru/ decision/KSRFDecision181691.pdf.
17. Кузнецов В. И. Уголовно-правовое противодействие корыстной преступности : учеб. пособие. В 2 ч. Ч. 1. Иркутск, 2015. С. 102.
18. Гарант [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
19. Кузнецов В. И. О недостатках в редакции норм Особенной части УК РФ // Правовое регулирование экономических отношений в Российской Федерации : материалы Междунар. науч.-практ. конф. / под ред. Н. Э. Шишкиной. Иркутск, 2016. С. 154.
список литературы
Гаухман Л. Д. Мошенничество: новеллы уголовного законодательства // Уголовное право. - 2013. -№ 3. - С. 25-27.
Есаков Г. Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (ст. 159.4 УК РФ): проблемы применения нормы // Уголовное право. - 2014. -№ 3. - С. 40-44.
Карпов И. Новые способы мошенничества // Законность. - 2014. - № 4. - С. 56-59.
Кузнецов В. И. Уголовно-правовое противодействие корыстной преступности : учеб. пособие. В 2 ч. Ч. 1 / В. И. Кузнецов. - Иркутск : Изд-во ИГУ, 2015. - 102 с.
Кузнецов В. И. О недостатках в редакции норм Особенной части УК РФ // Правовое регулирование экономических отношений в Российской Федерации : тез. докл. Всерос. науч.-практ. конф. / под ред. Н. Э. Шишкиной. - Иркутск, 2016. - С. 154.
Михаль О. Сложности квалификации мошенничества / О. Михаль, М. Хмелева // Уголовное право. - 2007. - № 6. - С. 32-34.
Побегайло Э. Ф. Кризис современной российской уголовной политики // Уголовное право. - 2004. -№ 4. - С. 112-117.
Пряхина Н. И. Ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности: социально-правовая обоснованность, правоприменение, перспективы в свете решения Конституционного Суда РФ / Н. И. Пряхина, В. Ф. Щепельков // Криминол. журн. Байкальского гос. ун-та экономики и права. - 2015. - Т. 9, № 2. - С. 277-289.
Тюнин В. П. «Реструктуризация» уголовного законодательства об ответственности за мошенничество // Уголовное право. - 2013. - № 2. - С. 40-44.
Уголовное право. Актуальные проблемы теории и практики : сб. очерков / под ред. В. В. Лунеева. -М. : Юрайт, 2010. - 779 с.
Уголовное право. Особенная часть : учебник / отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова, Г. П. Новоселов. - М. : Проспект, 2001. - 789 с.
Шеслер А. В. Мошенничество: проблемы реализации законодательных новелл // Уголовное право. -2013. - № 2. - С. 67-69.
Swindle in Area of Entrepreneurial Business: the Socially-legal Nature of the Criminal Liability, Prospect of a Legislative Regulation
© Garmishev J., Kuznetsov V., 2017
This article discusses issues related to the decision of the Constitutional Court of the Russian Federation concerning article 159.4 of the Russian criminal code. Provides a detailed analysis of all the elements and elements of fraud in business and its distinction from similar attacks, highlights his qualifications. Notes the inconsistency of the Constitution of the Russian Federation separate provisions of this article of the criminal code, establishing a large and extremely large size of stolen property, making the sign of the attack, assessing crime category according to the degree of its severity. Offers different version of the qualification in terms of fraud failure to Russian legislator of a mandatory requirement of the highest court of Russia and the absence of federal law, an adjustment of the provisions of the contested articles of the criminal code. The assessment to the fact of occurrence of parts of 5, 6 and 7 articles 159 of Criminal Code of the Russian Federation is given.
Key words: the constitutionality of articles of the criminal code; fraud in the field of entrepreneurship; the loss of the forces of the criminal law; termination of articles of the Criminal Code of the Russian Federation; particularly large size; the special composition of the fraud scams.
