CC BY
33
почти в каждом стихотворении поэта. Но верно и то, что его поэзия 1970-1980-х гг. не ограничивалась лишь риторической декларацией этого мотива, готовностью откликнуться на «зов человечества». В стихотворении «А мы распахиваем двери» наряду с доверительными нотками присутствует и строгая требовательность, с какой поэт подходит к пониманию сущности человеческой доброты. «Мы откровенно свято верим высоким помыслам людей» [8], - говорит поэт, тем самым раскрывая перед нами двери своего дома, а значит, и двери своей души. И тут же звучит мысль автора, что среди готовых войти в этот дом могут быть и те, кому необходимо напомнить:
Входите!
Только, ради Бога,
Без зла в душе, без яда лжи [9].
Данное заявление не субъективное переживание поэта, не боязнь того, что от черствой души повеет холодом равнодушия в его собственном доме. Оно возникло, скорее, по причине того, что дом в представлении пиняевского героя перерастает в понятие «Родина». И поэтому не случайно, что во многих своих стихах поэт подчиняет личное общесоциальному, гражданскому чувству. Задав себе вопрос: «Как оправдать свое пришествие на свет?», поэт видит ответ на него в сопричастности каждого человека к делам современности. Подобное ощущение себя в мире людей стало своеобразной эстетикой всей поэзии И. Пиняева, художественная значимость и состоятельность которой не вызывает никаких сомнений.
Таким образом, при всей индивидуальности и непохожести поэзии перечисленных нами авторов их стихам присущи общие черты - следование народным традициям, пристальное внимание к темам общечеловеческой значимости, стремление философски преломить через них проблематику современной действительности. Это вполне может свидетельствовать о достаточно высоком идейном и художественно-эстетическом уровне поэзии Мордовии последних десятилетий XX в., которая, в свою очередь, стала той благодатной почвой, на которой взросла и проявила себя на качественно более высоком уровне своего развития лирическая поэзия Мордовии рубежа XX-XXI вв.
Примечания
1. Кинякин С. В. Самая красивая. Саранск, 1973. С. 56.
2. Горбунов В. В. Поэзия - душа народа. Саранск, 1977. С. 112.
3. Малькин А. С. Журавли зовут в дорогу. Саранск, 1972. С. 90.
4. Девяткин С. Г. Озарение // Современная мордовская литература (1960-1980-е годы). Саранск, 1993. С. 266-272.
5. Гадаев В. А. Праздники сердца. Саранск, 1975. С. 67.
6. Там же. С. 89.
7. Прончатов И. Н. Жернова. Саранск, 1977. С. 20.
8. Пиняев И. Д. Сила времени. Саранск, 1969. С. 110.
9. Там же. С. 111.
УДК 821.511.152-311.6
С. В. Шеянова
МОРДОВСКИЙ ВОЕННЫЙ РОМАН В КУЛЬТУРНО-ЛИТЕРАТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПОВОЛЖЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ: К ВОПРОСУ ГЕНЕЗИСА И НАЦИОНАЛЬНОЙ САМОБЫТНОСТИ
Статья посвящена изучению генезиса мордовской военной романистики в контексте художественно-эстетической системы Поволжья и Приуралья. Выявлены типологические черты и закономерности динамики данной жанровой традиции в литературах региона, определено своеобразие в развитии национальных крупных эпических форм о войне, их жанрово-стилевая самобытность.
The article presents a study of the Mordovian war novel genesis in the context of Volga and Ural region's artistic aesthetics. The study results are the following. First, the typology and dynamics of the genre tradition have been defined. Second, the national peculiarities of large war epic forms as well as their style and genre features have been described.
Ключевые слова: военный роман, эпические формы, генезис, типологические черты, национальное своеобразие.
Keywords: war novel, epic forms, genesis, typological features, national peculiarity.
В развитии отечественной послевоенной литературы проза о Великой Отечественной войне заняла особое место. Она стала не просто темой, а архипелагом, «целым континентом, материком, где на специфическом жизненном материале находят свое решение едва ли не все идейные и эстетические проблемы современной литературы» [1]. Актуализация соотношений конкретного и общего при изображении событий войны приводит к рассмотрению этих взаимосвязей «в исторической проекции» [2].
Роман как жанр эпически полный, со сложным хронотопом позволяет отразить события войны наиболее полно и многогранно. Романная форма - «ведущий жанр в воссоздании исторической и художественной правды» [3]. Отечественные писатели стремятся осмыслить события Великой Отечественной войны в широких исторических связях, соединить документальный рассказ с обрисовкой емких характеров, индиви-
© Шеянова С. В., 2011
дуализированных типов. Возрастает эпичность обобщения, что определяет особенности многопланового романа с разветвленными сюжетными линиями, с контрастными параллелизмами, со сложными вопросами нравственно-этического плана, глубокими философскими размышлениями об опыте войне.
В мордовском литературоведении проблемы военной романистики рассмотрены в трудах А. В. Алешкина, А. И. Брыжинского, В. М. Макуш-кина, Г. С. Девяткина, Г. И. Горбунова, М. И. Мальки-ной, молодых ученых Т. В. Гераськина, Е. А. Ку-лебякиной, Н. И. Чекашкиной и др. В 1984 г. вышла монография А. И. Брыжинского «В едином строю», в которой впервые в мордовском литературоведении прослеживается художественная эволюция мордовской военно-патриотической прозы от очерка до крупных жанров, сопоставляются ее общие тенденции с закономерностями развития отечественной военной литературы. Однако издание ограничено временными рамками, и в настоящее время требуется комплексное исследование романистики о войне с разных аспектов - особенностей генезиса и становления жанровой традиции, проблематики, взаимосвязи военной и деревенской тематики, определения типологических закономерностей динамики темы войны в крупных эпических формах в художественных системах Поволжья и Приуралья и т. д. На решение обозначенного круга проблем и направлена настоящая статья.
В литературах Поволжья и Приуралья военная тема претерпевает эволюцию. Она не сразу набрала зрелую силу, накапливала художественный опыт постепенно, шаг за шагом. Динамику военной прозы в литературах этого региона весьма точно определяет высказывание А. Г. Бочарова. «С некоторой долей условности, - пишет он, -можно прочертить такой пунктир движения военной прозы: в первые послевоенные годы - «подвиг и герой», затем - более объемное, тяготеющее к полноте изображения «человек на войне»; далее - пристальный интерес к гуманистической проблематике «человек и война», и, наконец, «человек против войны» - в широком сопоставлении войны и мирного быта» [4]. Во время войны и в первые послевоенные годы в литературах вышеназванного региона доминирующее положение занимают малые жанровые формы очерка, зарисовки, рассказы, основанные, в большинстве своем, на документальном материале. С течением времени публицистика и документалистика наполняются психологическими чертами, обогащаются нравственно-этической проблематикой, приобретают черты эпически масштабного изображения человека и реальностей войны, накапливают приемы и стилевые средства, впоследствии обогащающие средние и крупные жанровые фор-
мы, в которых субъективность изображаемых впечатлений уступает место проблеме исторической памяти. Непрерывность памяти, ее исторический характер, скорее всего, и есть то условие, в котором события войны и тыла начинают изображаться не как частные эпизоды и ситуации, а как широкие и панорамные действия.
Типологически близкий путь развития военного романа от малых жанров в национальных литературах Поволжья и Приуралья можно проследить на примере рассказов и очерков мордовских писателей И. Антонова, Н. Эркая, И. Деви-на, А. Щеглова, М. Сайгина, чувашских прозаиков А. Артемьева, Л. Агакова, И. Тукташа, С. Аслана, А. Алги, В. Садая, В. Алендея, марийских авторов 3. Катковой, В. Иванова, В. Юксерна, Н. Лекайна, башкирских мастеров слова М. Ка-рима, А. Хакимова, X. Гиляжева и др. Произведения данных авторов отличаются остротой постановки нравственных проблем, жанровой новизной и многообразием, богатством средств и способов художественного воплощения художественно-эстетических идей. Многие из этих писателей определили динамику системы жанров от малых форм к крупным историко-эпическим обобщениям о Великой Отечественной войне. В данном случае доказательны романы «В семье единой» И. Антонова, «Шла дивизия вперед» И. Пиняева, «Выстояли», «Трудные победы» П. Прохорова, «Ураган» М. Сайгина; «Мощь», «Великий путь» С. Аслана, «Герои без вести не пропадают» Д. Кибека, «Меч и серп» А. Алги, «Седели вместе с отцами» В. Садая, «Надежда» Л. Агакова, «Пчелка золотая», «Три сына, три невесты» В. Алендея, «Шеремет» Л. Таллерова; «Дорога Москвы» Д. Исламова, «Клекот беркута» А. Чанышева, «Солдаты без погон» X. Гиля-жева и др.
Начиная с 1970-х гг. литература о войне стала принимать аналитический характер, на что указывает марийский литературовед А. А. Ва-синкин при анализе поволжской прозы о войне: «Возникновение аналитического исторического повествования о Великой Отечественной войне стало одной из ведущих тенденций» [5]. В качестве примеров исследователь приводит романы «Буря» В. Иванова, «От себя не уйдешь» 3. Катковой, «Гусли» В. Юксерна.
Положение, высказанное А. А. Васинкиным, плодотворно, наводит на мысль о том, что личные впечатления от военных событий, становившиеся прежде литературой факта, в последние десятилетия XX столетия стали формировать аналитизм иного рода. Это обстоятельство привело к изменению и жанрового своеобразия военных романов. Аналитизм в крупных эпических полотнах о войне 1970-1980-х гг., а в чувашской прозе и рубежа ХХ-Х1Х вв., позволил писате-
лям найти нравственно-философские аспекты изображения исторических событий войны, значительно раздвинул границы жанра, стало культивироваться тяготение к созданию романа-судьбы, романа-характера, романа-семейной хроники, романа-притчи и т. д. Показательны в этом плане мордовские романы «Дым над землей» К.Абрамова, «Ураган» М. Сайгина, «Выстояли» и «Трудные победы» П. Прохорова, произведения марийских романистов В. Иванова «Буря», 3. Катковой «От себя не уйдешь», В. Юксерна «Гусли», чувашские произведения «Три сына, три невесты» В. Алендея, «Шеремет» Л. Таллерова, «И мужчины плачут» 3. Нестеровой, башкирские романы «Судьба желанная» Н. Мусина, «Прощай, Рим!» И. Абдуллина и др. Для вышеназванных писателей правды факта и свидетельств очевидца крайне недостаточно, их герои вступают в сложные противоречивые отношения с историей, что приводит к новому восприятию концепции личности и истории.
С большими достижениями, выработав сильные традиции эпопейности и исторического аналитизма в 1970-1980-х гг., на рубеже ХХ-Х1Х вв. в литературах Поволжья и Приуралья роман о войне стал появляться реже. А в удмуртской литературе традициям военной тематики, к сожалению, не удалось развиться в крупномасштабные произведения, за исключением, пожалуй, дилогии Т. Архипова «У реки Лудзянки». Потребность в раскрытии внутренних психологических коллизий на материале войны в полной мере отразилась лишь в малой прозе - в произведениях М. Петрова, Н. Байтерякова, Г. Красиль-никова, С. Самсонова, М. Чернова и др. Однако следует отметить, что достижения военного романа в литературах региона не малозначительны: в литературу входит новый неидеологизиро-ванный тип героя - солдата-защитника, усиливается интерес к истории народа, общества, философское осмысление событий и характеров, внимание к нравственно-этическим и гуманистическим проблемам действительности, обогащаются аналитические традиции, предпринимается настойчивая попытка разобраться в последствиях и ошибках войны. Писатели чаще стали раздумывать о роли человека в истории, обратили внимание на трагизм Второй мировой войны, наложившей отпечаток на весь XX в., что привело к уменьшению ложной патетики, восторгов по поводу советской действительности.
В целом, мордовские романы «В семье единой» И. Антонова, «Дым над землей» К. Абрамова, «Шла дивизия вперед» И. Пиняева, «Ураган» М. Сайгина, «Выстояли», «Трудные победы» П. Прохорова имеют много общих черт в идейно-тематической направленности с романами чувашских писателей С. Аслана («Мощь»),
Д. Кибека («Герои без вести не пропадают»), А. Алги («Меч и серп»), марийского прозаика Н. Ильякова («Люди и годы») и др. Все они характеризуются реалистическим и достоверным изображением событий, глубоким проникновением в психологию героев, раскрытием нравственно-этических сторон сознания личности, социально-психологическим осмыслением проблем мира и войны, гармоничным, естественным переплетением в их ткани документальности и художественного вымысла. Исследуя опыт литератур Поволжья и Приуралья о войне, башкирский исследователь С. Г. Сафуанов отмечает, что осмысление войны в национальных художественных системах «привело к звучанию одинаковых мотивов, зачастую даже к выбору сходно-типологических образов. ...Во многих литературах можно наблюдать следующую эволюцию: от непосредственного, эмоционального, несколько даже абстрактного выражения ненависти к фашизму и призывов к борьбе с ним - к появлению реалистических, конкретных образов и ситуаций» [6]. Мы склонны согласиться с данным высказыванием, так как вполне естественно, что один из напряженнейших моментов жизни людей может привести к обнажению морально-этических проблем, к появлению определенных типов героев, к активизации идентичных художественных средств.
Более того, по утверждению П. М. Топера, военная литература всегда развивалась по одним и тем же универсальным законам. Существует ряд «родовых» признаков, характерных для очень многих книг об армии и о войне вне зависимости от того, где и когда они появились. К ним относятся, прежде всего, приближенность к проблематике насильственной смерти; жизненная «ук-рупненность» и, одновременно, «простота» нравственных проблем по сравнению с пестротой их внешних проявлений в «обычных», мирных условиях; жесткая иерархия человеческих отношений, основанная на служебной, а не на личностной шкале; непосредственная соотнесенность мыслей и действий героев с общими судьбами -социального движения, государства, народа и т. д. Можно указать и на устойчивые мотивы, своего рода сюжетные «константы», которые часто встречаются в самых разных книгах о войнах -солдатская дружба, тяжесть походной жизни, дезертирство, оторванность от семьи и близких, бой за мост (или переправу, или высоту) как узел, к которому сводятся основные нити действия и т. п. [7]
Выявленные литературоведом вполне справедливые «родовые» признаки произведений о войне могут быть полностью спроецированы на поволжские литературы, в которых военный роман продолжает традиции отечественной военно-пат-
риотической прозы. Это прослеживается, как отмечает А. И. Брыжинский, «в постановке масштабных проблем, сходстве жанровых форм, организации обширного материала в остро-драматическом сюжете, в отображении логической связи исторических событий и судеб героев, через образы раскрываются черты характера народа, в приемах психологизации и заострения гражданской позиции писателя» [8].
Вместе с тем мордовский роман о Великой Отечественной войне глубоко национален. В нем даны картины жизни мордовского народа, посредством художественных образов изображен национальный характер с его вековыми традициями и нравственно-этическим сознанием. Эти романы вобрали богатство народного языка, в стиле их повествования наблюдается синтез элементов поэтики устного народного творчества и литературных приемов, выработанных в процессе творческого освоения русского художественного опыта.
Генезис военного романа в мордовской литературе, несмотря на типологическую общность с национальными литературами Поволжья и При-уралья, имеет ряд специфических особенностей. А. И. Брыжинский при рассмотрении жанрового обогащения литератур Поволжья справедливо отмечает, что «история движения поволжских литератур к военному роману различна» [9]. Следует сказать, что если в марийской, чувашской литературах романы о войне появились после повестей по данной тематике, то первый мордовский военный роман «В семье единой» И. Антонова вышел в 1954 г., минуя жанр военной повести. Развитие самой героической повести 19601980-х гг. характеризуется, используя выражение М. М. Бахтина, «романизацией» жанра -разветвлением сюжетного повествования, углублением проблематики, проникновением «романных» средств изобразительности и т. д. Таковы повести «Курс - Родина» М. Кяшкина, «Командир подземного гарнизона» А. Соболевского, «Побег из ада» М. Девятаева, «Шумят леса Хи-нельские» А. Инчина.
Однако еще во время войны мордовские писатели весьма успешно усвоили художественно-концентрированную форму повествования, передачи в лаконичном, сжатом виде глубоких мыслей и эмоций. Показательны в этом плане военные рассказы Н. Эркая, В. Радина, А. Карасева, А. Щеглова, Я. Пинясова и других, сильная сторона которых прослеживается в изображении не только баталистики, но и нравственного потенциала персонажей, в решении проблемы ценности человеческой жизни и нравственного долга.
Качественный рост в развитии военной прозы происходит в послевоенный период. Это связано с тем, что к литературному творчеству возвра-
щаются писатели-фронтовики - М. Сайгин, А. Щеглов, И. Девин, А. Малькин, М. Кяшкин, И. Кишняков, В. Радин, Н. Эркай, Ф. Андрианов и др. Примечательной чертой произведений данных писателей А. И. Брыжинский называет «показ суровой "окопной правды", взгляд на войну глазами очевидца, восприятие значительности происходивших событий через поведение конкретного человека, его переживания» [10]. Многие рассказы писателей-фронтовиков строятся на одном героическом факте, скрупулезно исследованном автором, раскрывают мотивы героического поступка солдата, представляют собой прекрасный образец психологической прозы, где человеческие судьбы раскрываются в драматических ситуациях. Драматизм обусловлен в них, прежде всего, жесткими обстоятельствами войны, теми испытаниями, которые повышают меру и человеческой требовательности, и ответственности.
Писатель-фронтовик И. Антонов впервые изобразил события прошедшей войны в произведении крупной формы - в романе «В семье единой». В жанровом отношении это роман-очерк, характеризующийся событийным построением сюжета, фрагментарностью композиции, наличием образов реальных лиц, употреблением в ряде мест публицистического стиля.
В романах 1970-х гг. показ общенародного подвига и патриотизма, что характерно для романов конца 1940-1960-х гг. («В семье единой» И. Антонова, «Шла дивизия вперед» И. Пиняе-ва, «Хмара» С. Фетисова), переходит с открытого конфликта вовнутрь, в психологию героя, в философское обобщение событий, в размышления о сущности войны, мира, цены человеческой жизни, роли отдельной личности в ходе трагических событий. В произведениях этого десятилетия нет изображения крупных военных кампаний, все сюжетные разветвления стянуты к одному герою, процесс формирования характера которого более всего привлекает внимание писателей. Гуманистические проблемы морали, долга, ответственности, выбора пути составляют основную сюжетную канву произведений. Характерные черты можно проследить в романах К. Абрамова «Дым над землей», М. Сайгина «Ураган», П. Прохорова «Выстояли». Герои этих полотен -Петр Канаев, Михаил Родькин, Владимир Тимофеев, - оказавшись в суровых обстоятельствах войны, преодолевают себя, заглушают в себе слабости, минутные сомнения. Герои мужают, психологически взрослеют по мере постижения горькой правды войны.
В связи с изменившимися во второй половине 1980-х - начале 1990-х гг. аксиологическими ориентирами писатели Мордовии пытаются по-новому взглянуть на трагические события военно-
го лихолетья, через несколько десятилетий увидеть то, что ранее находилось вне художественного изображения. Политическое и философское осмысление уроков минувшей войны открыло мастерам слова возможности многоаспектного изображения проблем войны в разных жанрах. Литература, созданная в годы войны и первые послевоенные десятилетия, была основана прежде всего на фактологическом, документальном и публицистическом материале. В произведениях последних десятилетий ХХ столетия определяющей тенденцией в осмыслении психологии человека на войне становится «движение от односторонности его изображения, по преимуществу героического, к более полному постижению мотивов поступков героев, к философской глубине проникновения в сущность жизненных явлений» [11]. Следует указать, что в этот период наметилась тенденция к проецированию героического прошлого войны на современность, к смещению смысловых акцентов с героических свершений народа в сторону бескомпромиссного отрицания захватнических войн, утверждения идеи мира.
В жанрово-стилевом развитии мордовской романистики о войне можно проследить очевидную динамику. В этом движении виды военного романа трансформируются, происходят жанровые сдвиги. Вместо локального («Хмара» С. Фетисова), моноцентрического («Дым над землей» К. Абрамова, «Ураган» М. Сайгина, «Выстояли» П. Прохорова) прочно утверждается многоплановый, многогеройный роман эпического склада с многослойной композиционной структурой. Справедливости ради следует указать, что в 1980-1990-х гг. по сравнению с героической повестью крупная форма эпико-героического романа оказалась менее продуктивной. Однако говорить о ее невостребованности было бы несправедливо, о чем свидетельствуют дилогия И. Киш-някова «Ищу свою звезду» (1979), «Моя звезда -небо» (1982), роман П. Прохорова «Трудные победы» (1985), трилогия М. Петрова «Красный колосс» (1988, 1989, 1993). Объектом художественного анализа в названных произведениях стали важнейшие проблемы военной действительности: политическая деятельность правительств и дипломатов разных стран, жизнь видных военачальников и рядовых солдат в условиях фронтового быта, партизанское движение, взаимосвязь передовой и тыла, эмоциональное состояние солдат во время боя и т. д. Историзм данных произведений определяется многослойностью изображения героических событий, драматической напряженностью действий, этико-философскими размышлениями об эпохе и человеке в ней.
Художественно-эстетическое обогащение военного романа 1980-1990-х гг. заключается не толь-
ко в расширении тематики, но и в способах художественного познания и отображения действительности, в тщательном поиске путей наиболее глубокого, исторически достоверного изображения военного времени, в общественном и философском осмыслении проблемы человека на войне.
В последние десятилетия развитие военной романистики и прозы в целом характеризуется существенной переориентацией мотива памяти, переходящей в духовную, нравственную категорию. Писатели стремятся восстановить исторический и человеческий опыт войны, показать современному поколению весь трагизм той суровой эпохи, с тем чтобы человечество вынесло соответствующие итоги и строило свое будущее с опорой на гуманистические традиции. Художественное мышление М. Петрова, П. Прохорова, А. Соболевского, М. Девятаева, А. Инчина накладывает отпечаток на всю военную прозу данного периода. Так, романам П. Прохорова «Трудные победы», М. Петрова «Красный колосс» присущ строго реалистический характер повествования, основанный на документальном воссоздании событий, сочетающемся с эссеисти-ческой манерой, эмоциональной лиричностью, философской наполненностью. Синтез этих начал приводит к углублению жизненной правды характеров и обстоятельств. Эмоциональность писателей и их тяготение к непосредственному человеческому чувству открывали пути к многостороннему изображению психологического состояния персонажей, что способствовало, в свою очередь, реалистическому отображению военной действительности.
Эволюция мордовского романа о войне охватывает довольно длительный период времени и не представляет собой плавного восхождения. Художественные искания национальных прозаиков развивались по разным жанровым направлениям (роман-очерк, художественно-документальный роман, роман-судьба, политический роман), охватывали разные пласты военной действительности (начальный период войны, оборона Сталинграда, боевой путь одной дивизии, танкового взвода и т. д.). Диалектика изображения событий, обстоятельств и характеров в военном романе прослеживается от констатации факта, описания батальной сцены, локального сюжета к постановке и решению нравственно-этических проблем, к философизации повествования, к монументальности изображаемых событий. Движение мордовского военного романа отмечено обогащением художественной концепции героя, совершенствованием стилистических и жанровых способов представления личности, правдивым отображением процессов сознания и самосознания человека на войне, его эмоций, ощущений, моральных принципов.
О. В. Азатуллоеба. Народно-нравственные акценты мировосприятия в фольклорной традиции.
Примечания
1. Бочаров А. Г. Человек и война. М., 1978. С. 5.
2. Новиков В. В. Правда народного подвига // Новиков В. В. Художественная правда и диалектика творчества. М., 1988. С. 150-242; Гюнтер Варм «Исторический роман» о Великой Отечественной войне // Современный советский роман: Философские аспекты. Л., 1979. С. 104-121; Иванова Л. В. Современная советская проза о Великой Отечественной войне. М., 1979.
3. Новиков В. В. Правда народного подвига // Новиков В. В. Художественная правда и диалектика творчества. М., 1988. С. 151.
4. Бочаров А. Г. «Военная проза» // Современная русская советская литература: в 2 ч. Ч. 2. Темы. Проблемы. Стиль / под ред. А. Г. Бочарова, Г. А. Белой. М., 1987. С. 43.
5. Васинкин А. А. Постижение глубин человеческого характера: концепция личности в современной прозе о войне // Марийская литература и искусство развитого социализма. Йошкар-Ола, 1984. С. 39.
6. Сафуанов С. Г. Межнациональные связи башкирской литературы. М., 1970. С. 161.
7. Топер П. М. Ради жизни на земле: Литература и война. Традиции. Решения. Герои. 2-е изд., доп. и пе-рераб. М., 1975. С. 13.
8. Брыжинский А. И. В едином строю. Саранск, 1984. С. 116.
9. Брыжинский А. И. Современная мордовская проза. Саранск, 1995. С. 17.
10. Брыжинский А. И. В едином строю. Саранск, 1984. С. 40.
11. Чекашкина Н. И. Художественное осмысление темы Великой Отечественной войны в современной мордовской прозе: 80-90-е годы ХХ века. Саранск, 2004. С. 7.
УДК 882.0
О. В. Азатуллоеба
НАРОДНО-НРАВСТВЕННЫЕ АКЦЕНТЫ МИРОВОСПРИЯТИЯ В ФОЛЬКЛОРНОЙ ТРАДИЦИИ КАЗАЧЬЕГО ВОИНСТВА (ПО РОМАНУ М. А. ШОЛОХОВА «ТИХИЙ ДОН»)
Статья посвящена взаимосвязи устных фольклорных традиций казачества и православия, а также влиянию, которое оказало этическое восприятие мира казачеством на развитие народной культуры. Автор статьи рассматривает данную взаимосвязь на примере художественного текста романа М. Шолохова «Тихий Дон».
The article is devoted to interrelations of oral folklore traditions of the Cossacks and Orthodoxy; it also reveals the influence of the Cossacks' ethical perception of the world on the development of the folk culture. The author of the article considers the given interrelation on the example of the novel by M. Sholokhov "Quiet Flows the Don".
Кдючевые слова: казачество, мировосприятие, Шолохов, «Тихий Дон», традиции, фольклор.
Keywords: the Cossacks, attitude, M. A. Sholokhov, "Quiet Flows the Don", traditions, folklore.
Реальность казачьего двора, хутора, станицы с ее обыденностью, в самом положительном смысле этого слова, не могла сформироваться настолько колоритной, если бы она изначально не складывалась из множества особых, специфичных элементов. Немаловажно, что основополагающей и концентрирующей силой в этом смешении различных граней жизненного уклада, традиционных казачьих представлений об окружающем мире, народных дум и идей об историческом развитии общества и места казачества в этом обществе, в частности, стали основы народно-православной культуры.
А. А. Дырдин, рассуждая о народно-православном сознании казачества на страницах «Тихого Дона», обращает внимание на то, что «ценностный релятивизм, вызванный социальными бурями, сразу же сказывается в обыденности, в поведенческой морали», и важен в этом смысле «быстрый переход казачества от строгих правил к свободе от запретов, в том числе и нравственных». Народно-нравственное же звучание роману придают «христианские темы и мотивы, пропущенные через сознание простых казаков» [1].
Нельзя не отметить пристальное внимание М. Шолохова именно к стремлению казачества, в основной его массе, к нравственному при расстановке приоритетов в отношении к окружающему миру, будь то природа (а в романе М. Шо-
© Азатуллоева О. В., 2011
