CC BY
31
МОРАЛЬНО-ПРАВОВОЙ ЭМОТИВИЗМ Л.И. ПЕТРАЖИЦКОГО: ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
В статье анализируются философские основания психологической теории этики Л.И. Петражицкого, выявляется эмпирическая и антиэссенциалистская направленность его методологии, которая в этике преобразуется в концепцию онтологического эмотивизма. Обозначается основное проблемное поле данной концепции, формулируются стратегии его преодоления.
Ключевые слова: эмпиризм, субъективизм, психологическая концепция этики, эмотивизм, процесс проекции, этические явления, норма поведения.
Развитие науки и человеческого знания, как правило, происходит в двух направлениях: либо создается принципиально новый, революционный способ постижения мира (новые «идеи», «методы», «теории», «концепции»), либо переоткрываются уже имеющиеся образцы знания и культуры, которые по тем или иным причинам (культурным, географическим, историческим и т.д.) не были доступны исследователям.
Вторая стратегия развития знания чаще встречается в гуманитарных дисциплинах, учитывая их «саморефлексивный» и «автореферентный» характер. Потребность в таких исследованиях возрастает в период так называемых «методологических изменений», когда прежние концептуальные основания уходят на задний план и возникает потребность в поиске «новых начал». В некотором отношении подобная ситуация наблюдается в философии права, которая пытается идентифицировать себя в научном пространстве, расположенном между философией и правом [1; 2; 3]. При этом может стать перспективным обращение к методологии, предложенной русским ученым и теоретиком права Л.И. Петра-жицким. Несмотря на интерес, который вызывает эта фигура, методологическая оригинальность его концепции остается непривычной для российской научной общественности [4, с. 196; 5, с. 69].
Принимая во внимание отрицательную оценку, которую получил методологический психологизм Л.И. Петражицкого за последние сто лет, в России возможно развитие основных теоретико-методологических положений данного исследователя с учетом накопленного в современности знания. Реализация этой цели предполагает, во-первых, «инсти-туциализацию» Л.И. Петражицкого в рамках определенной философской традиции (анализ философских предпосылок творчества Л.И. Петражицкого должен помочь пониманию и правильной интерпретации его концепции), во-вторых, анализ основных концептуальных положений относительно природы этических явлений и норм поведения.
Существуют несколько распространенных интерпретаций философских оснований творчества ученого. С одной стороны, его характеризуют как неокантианца, а с другой -как позитивиста и последователя Маха. Текстологические и концептуальные основания для причисления Л.И. Петражицкого к неокантианцам заключаются в том, что он классифицирует науки по видам высказываний (по Петражицкому, суждения о сущем составляют основу наук теоретических, а представления о должном - практических) [6, с. 490]. Поводом для данной интерпретации послужила следующая позиция исследователя относительно способа определения права: «Что касается определений права или нравственности, имеющих в виду цель их в смысле разумной задачи, которая должна быть решена правом или нравственностью, идеал, к которому в данной области следует стремиться... то подлежащие формулы страдают существенным логическим пороком - смешением теоретической и практической точек зрения. Проблема определения известного класса явлений есть проблема теоретическая (изучение сущего как оно есть), а вопрос о том, к чему следует стремиться, что разумно, что было бы идеалом в данной области, есть вопрос
практический (указание желательного, должного и т.д.)» [7, с. 301]. В сущности, Петра-жицкий не предлагает разделения наук о сущем и должном в кантовском понимании. Он настаивает на том, чтобы в определение права не входили наши желания и представления о том, каким оно должно быть. По Петражицкому, право является предметом научнотеоретического, эмпирического изучения через наблюдение, и никакие идеальные и разумные основания не детерминируют его существование [7, с. 192-193]. Этот взгляд прямо противоположен точке зрения Канта, имя которого (как и неокантианца Штаммлера) в связи с критикой «смешения совершенно различных вопросов» упоминается выше [7, с. 298-300]. По Канту, право не относится к сфере теоретического, его изучение не может осуществляться через наблюдение, т. к. «закон» и «право» основываются на понятии свободы [8, с. 120, 139], а свобода - «это чистое понятие разума, которое именно поэтому трансцендентно для теоретической философии, т.е. ему не может соответствовать ни один пример из возможного опыта» [8, с. 128-129]. Заимствуя терминологию Канта, Петражиц-кий по-своему расставляет акценты в так называемом «смешении различных вопросов», что приводит к отрицанию исходной кантианской позиции. Ученый предлагает в этике не определять сущее исходя из должного. Это напоминает предостережение Юма о том, что в этике не следует выводить должное исходя из сущего [9, кн. 3, с. 229-230] с той разницей, что наложение ограничения на следование происходит с противоположных полюсов.
Анализируя Петражицкого как позитивиста, трудно не согласиться с такой его характеристикой: желание строить теорию права исходя из естественно-научных, экспериментальных оснований; ориентация на эмпирическую методологию: наблюдение и самонаблюдение, индуктивизм; рецепция элементов логической семантики и логики; критика метафизических начал в философии права («разума», «народного духа», «природы») и т.д. Однако, на наш взгляд, следует рассматривать Петражицкого не как позитивиста, а как эмпирически ориентированного исследователя, который развивает антиэссенциалистский и релятивистский подходы в теории права и нравственности. Классификация Петражиц-кого как позитивиста носит метафорический характер: имеется в виду концептуальная его близость к позитивистам. Позитивизм имеет строгие школьные, концептуальные и исторические рамки. Это не нарицательное понятие, как обычно полагают, а направление, развивающее эмпирически ориентированную традицию в философии. Указание на метафоричность классификации Петражицкого как позитивиста вызвано стремлением подчеркнуть его самобытность и оригинальность как исследователя. Следовательно, причисление ученого к последователям Маха является достаточно спорным. Основанием для этого обычно выступает отрицание им объективной природы права [10, с. 214]. На необоснованность такого суждения указывает то, что причина отрицания объективности права у Петражицкого заключается в особой природе эмоций, лежащих в основании права и всех этических явлений, а не, как пишет Д. В. Зорькин, в заимствовании махистского принципа нейтральности опыта. В то же время справедливо, что термин «эмоция» - это не то понятие, которому Мах придает концептуальную значимость в своей философии [11].
Если классификация Л.И. Петражицкого как эмпирика может быть легко доказана: его технология диагностики эмоций с помощью метода «противодействия» и «дразнения» (раздражения) - это прекрасный пример экспериментальной методологии, построенной на эмпирических основаниях, то антиэссенциализм и релятивизм нуждаются в некотором более детальном обосновании. Антиэссенциализм, в общем, есть отрицание аристотелевского реализма, позиция, ведущая к умеренным формам объективизма в философии, предполагающая наличие в мире дифференцированного количества начал («причин» или «реальностей») [12, с. 146]. Критика Петражицкого, которая указывает, что он отрицал объективность норм, не принимая во внимание их социальный характер, - хороший пример для демонстрации его антиэссенциализма. Если учитывать, что в основе общества и социальных образований лежат социальные нормы и институты, то отрицание Л. И. Пет-ражицким объективности социальных норм приводит к отрицанию «социального» вообще. Таким образом, упрекать его в том, что он «что-то просмотрел» или «не учел», не
приходится - все логично. На вопрос о том, почему он так поступал, можно было бы ответить, что он считал все нормы «проекционными фантазмами», вызванными моторными раздражениями от восприятия объектов. Но этого было бы недостаточно т.к. Л.И. Петра-жицкий занимал четкую позицию относительно исключения из реальности элементов долженствования и целеполагания, т.е. нормативности. Это дополнение интересно тем, что в нем ученый отрицает аристотелевскую целеполагающую причину: «Часто высказываемое философами, психологами, юристами, моралистами, экономистами и т.д. и принимаемое за какую-то само собою разумеющуюся истину положение, будто всякие наши поступки имеют известную цель, будто действие без цели - что-то нелепое, невозможное, представляет коренное заблуждение... Основанное главным образом на смешении практической и теоретической точек зрения, на принятии своего мнения о практической нере-зонности, чего-либо за доказательство фактической невозможности и несуществования» [7, с. 16-17]. Другой пример антиэссенциализма - отрицание аристотелевской «организующей», или «движущей», причины. Оно проявляется как в критике того, что в основании человеческой деятельности лежит некая «единая психическая сила», или «единый инстинкт выживания» [7, с. 11, 23-24], так и в критике появления права и его легиматизации за счет метафизических понятий-источников права: «разум», «природа», «общая воля» - и иных «фиктивных вещей» [7, с. 69].
Релятивизм Петражицкого тесно сопряжен с его антиэссенциализмом. Позиция, которая отрицает существование единых и универсальных начал, лежащих в основании бытия, в соединении с эмпирической гносеологией приводит к дроблению бытия на множество единичных реальностей, которые связаны единственно тем, что они «есть» для воспринимающего их индивида. Это главная предпосылка релятивизма в онтологии в теоретико-познавательном плане реализуется как установка выводить специфические и уникальные свойства предметов в качестве основного материала, представляющего ценность для познания. Не случайно Л.И. Петражицкий характеризует свою концепцию психологии как эволюционную, историческую и плюралистическую, в противоположность традиционной - монистической и абсолютистской, которая в основу всего кладет единый, вечный и неизменяющийся «шаблон», не берущий в расчет процесс развития живых организмов и его специфику на каждом из этапов [7, с. 22-24].
Эмоциональная природа этических фантазмов: методологический анализ. В области этики и моральной философии классическая эмпирическая методология преобразуется в субъективистские и радикально субъективистские этические концепции. Классическим представителем субъективизма в этике является Дж. Юм. Современный субъективизм в этике представлен рядом учений: эмотивистской теорией, которая иногда более широко обозначается как нонкогнитивистская позиция в этике [13; 14; 15], и моральным фикционализмом (скептицизмом) [16; 17]. С эмотивистами Айером и Стивенсоном Петражицкого сближает представление о том, что этика является частью психологии, а в основе этических явлений лежат эмоциональные переживания и критика этического эссенциализма. Лингвоцентризм последних, который проявляется в анализе значений этических терминов и, как следствие, лишении их истинностной и познавательной ценности (нонкогнити-визм), чужд Петражицкому. С моральным фикционализмом исследователя роднит отрицание объективного существования этических феноменов (онтологический тезис) и проекционная точка зрения на природу морали. Частичное признание моральными фикциона-листами социальной природы этических норм различает их позиции. В общем, в сравнении с другими субъективистскими концепциями этики позиция его может быть охарактеризована как вид онтологического эмотивизма, основанием которого служит эмпирическая концепция эмоциональных переживаний.
Традиционно в эмпирической философии эмоции являются рефлексиями над чувствами, ощущениями и идеями, которые субъект получает из окружающего мира [19, кн. 1, с. 64-65]. Петражицкий, следуя данной традиции, пишет, что «моторные раздражения, возбуждаемые в нас разными объектами (их восприятиями или представлениями). сообща-
ют соответственным восприятиям или представлениям особую окраску, особые оттенки, так что сами объекты представляются нам в соответственном особом виде, как если бы они объективно обладали подлежащими особыми свойствами» [7, с. 38]. Этот механизм Петражицкий называет эмоциональным фантазмом, или процессом проекции. Объектом эмоциональных переживаний, в отличие от ощущений и представлений, выступает не внешний мир, а опыт человека - «моторные раздражения», по Петражицкому. Эмоции в конечном счете «являются не качествами объектов, но перцепциями нашего духа» [9, кн.
3, с. 229]. «Моторные раздражения» зависят от меняющихся физиологических состояний человека, поэтому моральные качества у предметов могут появляться и исчезать. Это приводит к тому, что нравственные и правовые нормы представляют не «нечто существующее реально и объективно вне психики индивидов. а отражения и выражения (проекции) субъективных психических состояний этих индивидов» [7, с. 171]. Признание права объективно несуществующим в реальности есть следствие эпистемологического ограничения, накладываемого эмпиризмом на онтологию. Все, что недоступно индивиду через наблюдение и экспериментальный метод, автоматически исключается из онтологии [7, с. 84].
Выход из «ловушки психологизма». Основной проблемой любой субъективистской и психологической концепции этики, включая теорию Петражицкого, является проблема объяснения того, как субъективно существующие нормы поведения могут стать всеобщим достоянием общества. Решение этой проблемы - краеугольный камень в обосновании психологизма в этике. Петражицкий, просто решив обойти данный вопрос, предложил говорить о нормах права и нравственности в привычной наивно-реалистической манере для простоты изложения и понятности, при этом всегда вспоминая о настоящей их природе [7, с. 43]. Такое решение проблемы дало повод для многочисленной критики Л.И. Петражиц-кого в парадоксальном взгляде на право, которое не учитывает его социальную природу, т. е. его объективное существование и общезначимость. Логика критиков психологизма в этике достаточно проста: если норма поведения может стать понятной и общей нескольким индивидам, значит, в ее основании не может лежать нечто субъективное, т. е. реальное только для одного индивида. Общность нормы обеспечивается ее объективным существованием. Таким образом, процесс проекции в отношении моральных качеств не является истинной гипотезой, а сами моральные свойства реальны и объективно существуют.
Как сделать, чтобы норма поведения была общей и одновременно эмоциональным фан-тазмом индивида, несуществующей в реальности проекцией его «моторных раздражений»? Существуют две стратегии. Первая будет указывать, продолжая аргументативную линию Петражицкого, на то, что предполагаемые общность и общепризнанность норм являются кажущимися. Это определенная разновидность эмоционального фантазма, основанная на процессе псевдопонимания. Не существует никакого общего смысла, который был бы заложен в нормах поведения, а сами нормы становятся общими исходя из прагматических соображений (например, предотвращение насилия в обществе, как у Петражиц-кого). При этом каждый индивид подстраивает эту норму под собственный субъективный мир. Доказательством в пользу данной точки зрения может служить абстрактный и в то же время общий характер норм поведения, когда каждый из нас решает, что такое «поступать хорошо», «любить ближнего» или «не оскорблять окружающих». Любая норма для того, чтобы ее применили, нуждается в интерпретации, в модификации под конкретные обстоятельства, и здесь элемент субъективного произвола может «выхолащивать» лежащий на поверхности объективизм, обеспеченный единством синтаксических и семантических форм, в которых воплощаются писаные и неписаные нормы права и нравственности.
Вторая стратегия будет интерпретировать общность норм как результат процесса эмоционального фантазма, который может быть обозначен как коллективный или групповой случай проекции по аналогии, например, с групповыми галлюцинациями или миражами (Петражицкий иногда называет проекционную точку зрения «оптическим обманом»). Возможность понимания норм обеспечивается схожестью «моторных раздражений», кон-
ституирующейся единством физиологического строения человека. Эта позиция также подходит для объяснения моральных различий: изменение и дивергенция в физиологической конституции человека (пол, возраст, вес и т.д.) трансформируют нормативные предпочтения. Сказанное близко Петражицкому, во-первых, потому, что на эту зависимость указывал он сам, например, случай со «страшным» гусем, который является таким для мальчика, но не для взрослого человека. А, во-вторых, эта позиция натурализуют этику, что является развитием эволюционной, или дарвинистской, точки зрения, последователем которой Петражицкий себя считал, представляя свою концепцию психологии как эволюционную (дарвинистскую). Следует отметить, что эти стратегии не противоречат друг другу и во многих отношениях совместимы, являясь результатом дальнейшего развития эмпирической методологии в этике.
Литература
1. Лапаева В.В. Российская философия права в контексте западной философско-правовой традиции // Вопросы философии. 2010. № 5.
2. Гребеньков Г.В. Право как предмет философского и научного познания: принципы и методология демаркации // Философия права. 2010. № 1.
3. Жуков В.Н. Философия права (теоретико-методологический аспект) // Государство и право. 2009. № 3.
4. Медушевский А. Л.И. Петражицкий и кризис права начала XX века // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 3.
5. Поляков А.В. Философия права Льва Петражицкого // Кодекс. 2000. № 1.
6. Философский энциклопедический словарь. М., 1983.
7. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. 2-е изд. СПб., 1910. Т. 1.
8. Кант И. Метафизические начала учения о праве // Сочинения: В 6 т. М.: Мысль, 1965. Т. 4. Ч. 2.
9. Юм Д. Трактат о человеческой природе: В 3 кн. М.: Канон, 1995.
10. Зорькин В.Д. Позитивистская теория права в России. М.: Изд-во МГУ, 1978.
11. Мах Э. Познание и заблуждение. М.: Издание Скирмунта, 1909.
12. Аристотель. Собрание сочинение: В 4 т. М.: Мысль, 1975. Т. 1.
13. Ayer A.J. Language, Truth and Logic. N. Y.: Dover Publication, 1952.
14. Stevenson C.L. The Emotive Meaning of Ethical Terms // Mind. 1937. Vol. 46. № 181.
15.Тарсов И.П., Ламберов Л.Д. В защиту эмотивизма: дефляционизм и моральные высказывания // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия «Философия». 2010. № 3.
16. Mackie J.L. Ethics: Inventing Right and Wrong. L.: Penguin Book, 1990.
17. Joyce R. Moral Fictionalism // Fictionalism in Metaphysics / Ed. Mark Eli Kalderon. N. Y.: Clarendon Press Oxford, 2005.
