CC BY
65
УДК 340.12 ББК 67.0
МОРАЛЬНАЯ ПРИРОДА И ОБУСЛОВЛЕННЫЕ ЕЮ ФУНКЦИИ ПРАВОВОЙ ИДЕОЛОГИИ
АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ КЛИМЕНКО,
кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры теории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя Научная специальность 12.00.01 - теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве E-mail: [email protected]
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Поставлена проблема содержательной взаимосвязи морали и правовой идеологии. Обосновывается тезис о том, что, несмотря на то, что ввиду структуры и абсолютного характера своих ценностей мораль не может выступать основой идеологии, ее ценностная связь с правовой идеологией является наиболее существенной и обусловливает связь морали и правовой идеологии на идейном уровне.
Утверждается, что правовая идеология нуждается в обращении к морали как к априорно легитимной «естественной среде обитания» ценностей, где они существуют в абсолютном, т.е. подлинном, качестве. Сама же правовая идеология (как любая идеология вообще) имеет иерархическую систему ценностей, что обусловливает их относительный (не подлинный) характер.
Определены моральные основания правовой идеологии (ценностные ее основания), указаны базовые функциональные характеристики правовой идеологии, обусловленные ее моральной природой. Выделены и раскрыты природные (моральные) функции правовой идеологии в отношении права, политического общества, аппарата государства и личности. Эти функции выступают как своего рода моральные эффекты правовой идеологии.
Ключевые слова: правовая идеология, идейная структура правовой идеологии, функциональные характеристики правовой идеологии, мораль, система ценностей, дискурс, право, правовая идеология гражданского общества, юридическая идеология государства.
Annotation. Raised the problem of the significant relationship of morality and legal ideology. Substantiates the thesis that despite the fact that, because of the structure and the nature of its absolute values, morality itself cannot be a basis of ideology. The evaluative connection of morality with legal ideology is the most significant, and causes a coupling of morality and legal ideology at the conceptual level.
It is shown that legal ideology needs to appeal to morality as to a priori legitimate «natural habitat» of values, where they exist in the authentic quality. The very same legal ideology (like any other ideology at all) has a hierarchical system of values, and that fact determines their relative (not authentic) nature.
Defined moral grounds of legal ideology, (its basic values), basic functional characteristics of legal ideology, caused by her moral nature. Highlighted and disclosed the natural (moral) functions of legal ideology in relation to law, to the political society, to the state apparatus, and an individual. These functions serve as a kind of moral effects of legal ideology.
Keywords: legal ideology, ideological structure of legal ideology, the functional characteristics of legal ideology, morality, system of values, discourse, law, legal ideology of civil society, the legal ideology of the state.
Исследование моральной природы правовой идеологии представляется весьма важным в контексте изучения ее функциональных и, отчасти, структурных характеристик1. И здесь, прежде всего, следует отметить, что мораль принципиально не идеологична (на ее основе невозможна идеология как определенная система приоритетов), и это связанно с ее ценностной структурой, но, тем не менее, именно моральная форма выступает, в основном, базовой формой духовного бытия большинства людей; мораль не может быть идеологически незначимой, моральные представления всегда являются объектом идеологическо-
го воздействия, и сама она, несомненно, влияет на правовую идеологию, тем более, что именно мораль и право формируют нравственную сферу жизни современного общества.
Особенность ценностной структуры морали, которая делает невозможным построение на ее основе системы идеологии, состоит в том, что ценности в контексте морального сознания носят абсолютный характер и не образуют иерархической системы ценностей, что необходимо для любой идеологии. Сама мораль, в отличие от религии, никогда не являлась основой для идеологии. Однако, в той мере, в какой
любая идеология обращается к дискурсу добра и зла, она связана с моралью. Идеи добра и зла также качественно определяют моральный дискурс как идеи справедливости и порядка, а также свободы и ответственности определяют дискурс правовой.
Как мы уже подчеркивали, на основе морали по самой ее ценностной структуре невозможно выстроить идеологическую систему, поэтому мораль никогда сама по себе не лежала в основе идеологии. В основе механизма идеологии также нет ничего морального, соответственно, можно говорить о связи морали и правовой идеологии лишь в ценностно-идейном, т.е. содержательном аспекте. Тем не менее, по своей структуре система моральных ценностей и система правовых ценностей отличаются, отличается и характер этих ценностей (моральные ценности абсолютны, а правовые относительны). Однако, на ценностном уровне мы видим частичное совпадение моральных и правовых ценностей (различия только в структуре, характере и в идейном выражении этих ценностей). На идейном уровне, несмотря даже на различия, можно констатировать наличие тесной взаимосвязи. Право и правовая идеология нуждаются в морали как в «усилителе» своих ценностей. Моральная сфера выполняет роль своего рода «инкубатора» ценностей в их «естественном виде» (абсолютных ценностей), где они рождаются и остаются в своей наиболее сильной форме. Можно сказать, что моральные ценности «похищаются» правовой идеологией также как смысл «похищается» мифом (по Р. Барту). Чем дальше они отрываются от своего «инкубатора» в своей идейной интерпретации, тем слабее и непривлекательнее становятся. Обращение к морали - это обращение к ценностной основе правовой идеологии, в которой она нуждается как для обновления, так и для сохранения.
Наверное нет сфер более чуждых друг другу, как это убедительно показал Н. Макиавелли, чем мораль и политика. Если в рамках политического сознания цель выступает основной ценностью, которая «заряжает» своим ценностным потенциалом промежуточные цели/средства, то в морали ценности носят подлинный, абсолютный характер и не могут быть помещены в какую-либо иерархическую систему. «Примирить» эти сферы способно только право. Правовые ценности выступают как относительные. Они, в отличие от политических, являются «сами по себе ценностями», которые существенны не только в контексте системы ценностей, что их роднит с моральными абсолютными ценностями. Однако, правовые ценности имеют иерархическую структуру, где возможно сравнение ценностей и ценностное предпочтение (т.е. ценности носят относительный характер), что роднит ценностную структуру правовой идеологии с любой политической идеологией и отличает от морали (в этом смысле можно говорить также о правовой идеологии как о форме политиче-
ской идеологии). Именно это позволяет правовой системе ценностей составлять основу идеологии, так как идеология может выступать основой ценностных предпочтений и политических решений, тогда как мораль в этой сфере бессильна, и так как не допускает ценностных предпочтений, часто, в принципе, не может лежать в основе политического решения. И в этом, отчасти, кроется объяснение эффективности правовой идеологии: сама по себе идеология призвана «примирить» политику, всегда оцениваемую критично с моральных позиций, и мораль, и как мы видим, наиболее удобной сферой этого примирения выступает право. В рамках политически организованного общества, характеризующегося сложными формализованными социальными структурами, с появлением массового общества право, безусловно, начинает доминировать над моралью в нравственной сфере2. Действительно, исторически связь морали и права может трансформироваться. При этом рост духовности и индивидуального начала способствует доминированию морали3. Однако, на наш взгляд общество, основанное на морали, не жизнеспособно в современных условиях, так как оно предполагает «мышление без протезов» и полную деидеологизацию. Именно поэтому в идеологической сфере современного политически организованного общества присутствует правовая идеология, связанная ценностно с моралью, как и любая другая идеология, но как любая идеология эту мораль искажающая (фальсифицирующая).
Однако, и сама по себе мораль не однородна, как это убедительно показано в работах Л.Л. Фуллера и А. Бергсона4. Так, в соответствии с данной схемой, можно говорить о морали в двух смыслах: как морали давления (нормативная мораль) и морали стремления (по А. Бергсону), или о позитивной и негативной морали (по Л. Фуллеру). И в этом плане можно говорить о том, что мораль стремления и мораль давления в определенном смысле по-разному соотносятся с различными сегментами правовой идеологии. Так, мораль стремления часто лежит в основе выработки новых смыслов идеологии гражданского общества; тем не менее мораль стремления менее консервативна. Мораль давления как раз играет роль консервирующего фактора в отношении аксиоматики гражданского правосознания (идеологии гражданского общества). Если же говорить о юридической идеологии государства, то здесь значение влияния морали не так велико и даже почти незаметно: юридическая идеология ориентирована на мораль как на объект воздействия, с одной стороны, а с другой, - как на возможный критерий ее оценки с точки зрения ценностного принятия или не принятия (чаще в этом плане юридическая идеология оценивается не в контексте морали, а опосредовано, в контексте правовой идеологии гражданского общества). Когда мы говорим о юридической идеологии, то подразумеваем, что здесь пре-
валирует влияние политики, а не морали. Таким образом, говоря о моральной природе правовой идеологии необходимо иметь ввиду, что речь идет, прежде всего, о значении морали в правовой аксиоматике гражданского общества.
Итак, мораль стремления основана на ориентации на ценность, а мораль давления - на положениях негласного «общественного договора». Любая идеология на политическом уровне, и правовая идеология здесь не исключение, нацелена на формирование определенных моделей общезначимого поведения. М. Вебер в отношении формирования предсказуемого «общностно ориентированного действия» (поведения) справедливо указывал на то, что в его основе лежит ожидание определенного поведения (реакции) других индивидов. Он, в частности, отмечает: «Это ожидание может быть субъективно, основанным прежде всего на том, что действующий индивид «приходит к соглашению» с другими лицами, «достигает договоренности» с ними, «соблюдения» которой (в соответствии с его собственным осмыслением такой договоренности) он, как ему представляется, имеет достаточное основание ждать от них»5. Как показывает исследователь, эти действия образуют сферу ожидания, на которое индивид ориентирует свои целерациональные действия; однако не всегда речь идет о действиях, ориентированных на «ожидание» конвенционных ответных реакций можно говорить и о действиях иного рода, которые «... могут быть ориентированы на субъективно предполагаемую «ценность» содержания собственных действий как таковых (на долг или чтобы то ни было); в этом случае действия будут ориентированы не на ожидание, а на ценность»6. В этом плане действия ориентированные на ценность часто отождествляются с моральными действиями и моральными суждениями о ценности. Х. Арендт исследует проблематику морального суждения и приходит к заключению, что основой морали не может быть система правил (как система этикета), но лишь внутреннее чувство и мышление, которое не указывает, что именно делать, а демонстрирует то, от чего следует воздержаться, в чем не следует участвовать. Она говорит о том, что мышление представляет собой диалог с самим собой как бы раздвоенным7. В результате этого диалога человек выбирает свою (имманентную самому себе) моральную позицию. Однако, именно идеологическими средствами формируются ценностные предпочтения; при этом идеология должна также ориентироваться на созданные ею же предпочтения. В позиции Х. Арендт мы видим альтернативный подход к морали, сложно совместимый с моралью «стремления» и «давления» А. Бергсона. Моральный выбор по Х. Арендт - это, прежде всего, выбор недеяния, а не стремления; этот выбор делается не опираясь на давление, а опираясь на «внутренний моральный закон» личности. Несмотря
на негуманистичность и даже циничность такого утверждения, полагаем, что одной из целей правовой идеологии является и «программирование» человека для такого выбора, по сути дискредитирующее само слово «выбор» (здесь можно говорить о фикции морального выбора или о фальсификации выбора), что убедительно демонстрирует Тён ван Дейк, не теряя надежду при этом деидеологизировать мышление людей посредством критического дискурс-анализа8.
Поскольку правовая идеология сегодня достаточно эффективно функционирует, полагаем, она вполне способна достичь такой цели. Что же касается ориентации на ценности в общественном поведении и оценке, то здесь следует отметить, что дискурс в нравственной сфере сегодня возможен только на основе признания относительности тех или иных ценностей; дискурс, в котором мы придерживаемся различных ценностей в моральном плане невозможен, как и невозможна конкуренция ценностей, так что можно с уверенностью сказать, что если мы имеем дело с конкретно социально ориентированным дискурсом в сфере нравственной, то этот дискурс по самому своему характеру будет не моральным, а правовым. Моральный дискурс - дискурс добра и зла не может быть полноценно социально ориентированным как ввиду специфики идейного содержания, так и ввиду ценностной структуры морали.
Перейдем к морали как системе норм, как отмечал, действительно, М. Вебер. «В каждом кегельном клубе существуют «конвенциальные» предписания, регулирующие взаимоотношения его членов»9. Что касается конвенционной морали (системы правил), которая не признается Х. Арендт моралью в собственном смысле, то следует отметить, что она как и ценностная мораль связана, прежде всего, с идеологией гражданского общества, но, вместе с тем, она более подвержена внешним формирующим и изменяющим ее воздействиям (как это отметила сама Х. Арендт). Л.Л. Фуллер полагал, что любое осознанное и целенаправленное предприятие по подчинению человека действию норм является правом10. То же можно увидеть и у М. Вебера, который зачастую неявно отождествляет порядок и правопорядок11. Все это, однако, на наш взгляд, говорит не о тождественности любой социальной нормы или социального порядка праву, а скорее о том, что право, правовые представления, правовой дискурс наиболее подходят как основа социального нормирования (причем программируемого, целенаправленного, насколько это возможно). И в той мере, в которой это возможно, мораль через свои ценности оказывает влияние на правовую идеологию, и правовая идеология также ориентируется на мораль как на объект своего воздействия.
Говоря о поведении, ориентированном на справедливость, В.П. Малахов верно отмечает: «И все же следует признать необходимость формального аналога справедливости, ибо она имеет значение не только
как символ должного общественного состояния, но и как реальное целеорганизующее средство, хотя рационально технически не обеспеченное. Это значит, что справедливость является смысловым компонентом не только ценностно-ориентирующей, но и нормативно-регулятивной социальной системы»12. Иное мнение о способности «подсчитать», вычислить, а следовательно, и обеспечить справедливость высказывали в своих работах Г.Л.А. Харт, Дж. Роулз, В.С. Нерсе-сянц13.
Итак, обратимся к вопросу о влиянии моральных представлений на такую правовую идею, как идея справедливости. Как мы уже указывали, моральный дискурс посвящен проблематике добра и зла. В этом смысле многие исследователи полагают идею справедливости (которая нами оценена как идея правовая) моральной идеей. Так, В.П. Малахов отмечает: «Когда справедливость ассоциируется с добродетелью (моральный аспект), тогда в праве возрастает роль традиционно-нравственных начал в оценках и требованиях. Такой контекст понятия о справедливости характерен для массового российского право-сознания»14. С этим положением можно согласиться. Однако, В.П. Малахов говорит и о том, что сама идея справедливости моральная: «... идея справедливости целиком принадлежит моральному сознанию, является его очевидностью, непосредственно выражает его сущность и специфику. Тот факт, что соображения справедливости в правовых отношениях присутствуют повсеместно и постоянно, говорит лишь о реальной переплетенности различных форм социально-духовной организации жизни людей»15. Мы полагаем, что действительно, в том случае, когда понятие (идея) справедливости рассматривается в связи с идеей добродетели, мы имеем дело с морализацией справедливости (через фактическое отождествление с добром), когда же мы говорим о собственно справедливости в ее отличии от добродетели (не сложно привести примеры жестокой и даже злой справедливости, или несправедливой и даже деструктивной в своей несправедливости добродетели), тем более в контексте ее связи с идеями порядка, ответственности, свободы, то здесь речь идет собственно о подлинно исконном правовом характере этой идеи. Если это не так, то нам следовало бы признать, что право - это чистая форма, не имеющая собственного правового содержания. Нам здесь ближе позиция Г. Радбруха, который отмечал, что «идея права не может быть ничем иным, как справедливостью»16. Аналогичные идеи мы можем встретить у Г.Д. Гурвича17, В.С. Нерсесянца (который полагает, что только право справедливо)18; существуют и другие отличные подходы, на которых для целей нашего исследования нет необходимости останавливаться, но которые нам стоит учитывать19.
Говоря о связи таких идей, как свобода и ответственность следует признать наличие морального аспекта этой связи. Так, свобода рассматривается, в
принципе, как основа нравственного, и в том числе, морального выбора, тогда как в правовом дискурсе речь идет не просто о выборе, а о социально значимом выборе, послужившем основой деяния - поступка. Ответственность подчеркивает значимость этого выбора, однако, если в правовом контексте мы имеем ввиду, прежде всего, социально значимую (внешнюю) ответственность, то в моральном контексте проблематика сводится к ответственности внутренней перед самим собой (как в религиозном - перед Богом). Здесь, как мы видим, мораль коррелирует с психологией, и речь идет о внутренней цельности личности, чему такое пристальное внимание в своих трудах уделял К.Г. Юнг20.
Идея зла в моральном дискурсе тесно связана с правовой идеей преступного, как, и даже более тесно, - с религиозной идеей греха. Зло и преступное указывают на определенную антиценность, которая через синтез моральных и правовых (а часто и религиозных) представлений идеологически усиливается как указание на то, от чего необходимо воздерживаться. Зачастую здесь мы видим и эстетическое усиление через изображение преступников «безобразными», как бы всем своим видом бросающими вызов прекрасному гармоничному порядку (правопорядку).
Именно идеи добра и зла в том или ином виде лежат в основе любого ценностного дискурса, например, - правового дискурса справедливости и не справедливости. Говоря о моральной природе правовой идеологии возникает определенное искушение назвать ее ценностной природой правовой идеологии, однако при признании некоторых оснований для такого искушения мы говорим о специфике позиционирования ценностей в правовой идеологии, и эта специфика принципиально ее отличает.
Теперь обратимся к функциям правовой идеологии, обусловленным ее моральной природой.
Моральная функция правовой идеологии в отношении права заключается в объяснении и компенсации несовершенства (ограниченности) права (права как «минимума нравственности»). Конечно, далеко не всегда юридическое право государства удовлетворяет ожидания людей в ценностном плане. Нередко право воспринимается как нечто не способное в должной мере выполнять функции регулирования общественных отношений и защиты базовых социальных ценностей и благ. В этом плане правовая идеология как бы компенсирует ограниченность права, вызванную его формализмом. Зачастую это становится существенным тогда, когда принимаются сложные юридические решения, которые имеют политическое значение или те, которые не имеют четких собственно юридических оснований (в этом смысле можно говорить об обращении к принципам права, к аналогии права, к его «духу», к интерпретации (толкованию) правовых норм в идеологическом контексте и т.д.). И здесь мораль предоставляет возможность апеллиро-
вать к ее содержанию и к ее абсолютным ценностям для ориентации, в том числе, на них при решении таких проблем. Это становится возможным как раз ввиду теснейшей связи любой, и в том числе правовой, идеологии с моральным содержанием. При этом идеологическое обращение к моральным ценностям всегда избирательно и по сути инструментально, что не характерно для самой морали.
Моральной функцией правовой идеологии в отношении личности выступает функция формирования ценностной установки и оправдания нравственного чувства личности и, соответственно, «морали стремления» (мораль ориентирующаяся на ценности - ценностно ориентированное общественное поведение), когда основой мотивации является не интерес, а ценность. Мораль тесно связана с правовой идеологией гражданского общества, с его ценностями, с аксиоматикой правового сознания гражданского общества как сегментом правовой идеологии. Необходимо подчеркнуть, что целый ряд проблем правового дискурса носят изначально моральный характер. Здесь следует сразу обратить внимание на проблему прав человека. Права человека и представления о конкретных правах человека изначально могут возникать на уровне морали (здесь речь идет о морали стремления). Представления о правах человека как об абсолютной ценности возникают как правило в юридических системах, где юридическое право государства не только выступает в оппозиции к праву гражданского общества как идеологической форме права, но и не согласуется с признанной в обществе моралью и, соответственно, - с моральным чувством человека. Именно в такой ситуации мораль выступает как источник импульса к изменению права как непосредственно через моральную делигитимацию юридического права, так как мораль имеет потенциал для идеологической делигитима-ции, но не для идеологического конструирования и легитимации, так и через свое влияние на аксиоматику правосознания. Здесь, конечно, интересна не та ситуация, когда правовая идеология оппозиционна морали (в этом случае можно говорить о дисфунк-циональности правовой идеологии, что будет рассмотрено позже), а ситуация, при которой правовая идеология функционирует в соответствии со своей моральной природой. Так, правовая идеология использует ценностный потенциал морали. При этом она формирует или участвует в формировании системы ценностей. Нравственное чувство личности, основанное на ценности, а не на интересе, представляет собой синтез морального и правового чувства и «прививается» посредством идеологического воздействия на формирование правовых (в случае правовой идеологии) ценностей и ценностно-ориентированных моделей поведения. В последствии такое чувство программируется у личности, становится ее «внутренним законом», частью ее самой. Также
это чувство в системе правовой идеологии получает свое оправдание (объяснение) как своего рода «естественное» чувство права, имманентно свойственная личности способность отличить добро от зла, справедливое от не справедливого, плохое от хорошего и т.д. (существование такого внутреннего закона, свойственного личности, предполагает Х. Арендт)21. Однако, этот «закон» в действительности не имманентен личности, а формируется путем идеологического воздействия на нее22. Таким образом, правовая идеология, оправдывая и обосновывая нравственное чувство, основанное на ценностях (чувство как способность отыскания актуализированной ценности применительно к конкретной ситуации), маскирует факт «ценностного программирования» личности, идеологического программирования. Маскируется тот факт, что в основе мотивации ценностно-ориентированного поведения лежит идеологическая установка, которая избирательно относится к моральным ценностям.
Моральной функцией правовой идеологии в отношении политического общества выступает формирование нравственных ограничений в политически организованном обществе («мораль давления» ориентируется на правила конвенционного типа). Следует обратить внимание на то, что правовую идеологию можно охарактеризовать как «минимальную». Эта минимальность связана с эффективностью правовой идеологии. Правовая идеология как бы отбрасывает от себя все функции, которые не имеют значения для нее с точки зрения ее сущности и социальной востребованности. Действительно, ценностная мотивация поведения человека встречается не так часто, как принято думать. Интерес человека также проявляется в совершенно определенных сферах. Большинство социально значимых поступков людей не связаны (или лишь незначительно связаны) с ценностями или с интересами. А в этой сфере человек с готовностью воспринимает навязанные обществом модели поведения или нормативные требования государства. Здесь человек демонстрирует «согласие», которое, по справедливому мнению М. Вебера, не идентично пониманию. В той сфере, где человек не имеет выраженного интереса или не может актуализировать в своем сознании определенную ценность, он склонен к «согласию» с внешним предписание или с обычной практикой. Человек в этом плане может согласиться с чем-либо, смысл чего для него совершенно не ясен. Ученый, приводя как пример правила таблицы умножения, справедливо отмечает: «Следовательно, «согласие» есть простое «подчинение» привычному потому, что оно привычно. Таким оно в большей или меньшей степени остается. Не посредством рациональных соображений, а руководствуясь привычной (предписанной) эмпирической проверкой от противного, выводится заключение о том, «правильно» ли проведено в соот-
ветствии с установленным согласием вычисление»23. Действительно, человек способен и понимать и мыслить, точнее, охотно пользуется этой способностью именно тогда, когда осмысливаемая ситуация касается его интересов и лишь в той степени, в какой это касается его интересов, а эмоционально реагирует человек лишь на то, что находится в контексте его интересов и/или ценностных установок. Однако, в том смысле, что все-таки правовая идеология вынуждена обращаться к базовым ценностям общества в том случае, если мотивация поведения людей все же связана с ценностями и интересами, можно говорить об обращении к общественной морали (морали «давления» в данном случае). Это особенно четко прослеживается тогда, когда люди склонны в силу своего интенсивного интереса выступать против социальных ценностей, которые могут рассматриваться как абсолютные (моральные ценности), так и как конвенциональные (правовые по своему характеру - относительные). Действительно, можно говорить о том, что современные общества основаны на праве, что юридическое право государства играет важную роль в современном обществе. Юридическое право государства само по себе эксплуатирует привычку подчиняться закону, однако и оно нуждается в идеологической легитимации как в действиях по воспитанию этой привычки. Оно нуждается и в ценностной легитимации самого себя в принципе (как системы, соответствующей абсолютным ценностям общества), но не в такой степени как в такой легитимации нуждается чистая воля, претендующая на всеобщность (политическая воля).
Морализация и ценностное ограничение политики государства, а также ассоциация государства с «педагогическим ведомством» - моральная функция правовой идеологии в отношении государственного аппарата. Эта функция предполагает создание добродетельного образа государства (в узком смысле слова, как аппарата государства). Само по себе государство проводит целесообразную, однако не всегда ориентированную на моральные ценности политику; как мы уже отмечали, государство относится к абсолютным ценностям избирательно и связывает их с конъюнктурой многочисленных социальных интересов. Однако, идеология в значительной степени и нужна для того, чтобы примирить политику государства с моралью. Правовая идеология делает это особенно эффективно, при этом минимально придавая в действительности политике государства моральный (а значит не эффективный) характер. Тем не менее, даже правовая идеология имеет функцию морализации или ценностного ограничения политики государства. Государство позиционируя себя как социальный институт, защищающий «устои» политически организованного общества, само должно проводить политику хотя бы внешне соответствующую этим «устоям», т.е. ценностям. Таким образом, государство во многом опреде-
ляется и ограничивается ценностными установками собственной идеологии. Более того, государство позиционируется как своего рода «педагогическое ведомство», которое занимается защитой моральных ценностей общества. Совершенно ясно, что оно эти ценности использует инструментально, однако в идеологическом ракурсе оно выступает как защитник системы ценностей общества. Сегодня эта функция выражена не так ярко как в древности или в Средние века, однако ее также не следует игнорировать. Кроме того, не следует путать ограничение государства правовыми конвенциональными ценностями и ограничение его абсолютными ценностями морального плана. Последнее совершенно иррационально, но непреодолимо, хоть в настоящее время в государствах современного типа, где правовая идеология является ведущей идеологией идеологической сферы общества, такое ограничение минимально. Как мы уже отмечали, современное государство занимается «моральным воспитанием» только в ограниченных формах, скорее, речь может идти о демонстрации минимальной «лояльности» моральной сфере общества и подмене абсолютных ценностей конвенциональными, правовыми.
Все эти функции могут быть описаны как своего рода моральные эффекты правовой идеологии (или эффекты правовой идеологии, основанные на морали), однако следует отметить, что они представляются также универсальными для любой идеологии, правовая же идеология просто характеризуется определенной спецификой реализации этих функций. Таким образом, они скорее определяются характером соотношения идеологии и морали.
Исходя из вышеизложенного следует сделать определенные выводы и обобщения.
1. Мораль не может лежать в основе формирования идеологической сферы общества, так как ее ценностная структура не иерархична и не может сформировать идеологической системы. Тем не менее, постановка вопроса о моральных основах правовой идеологии имеет важное значение, так как мораль и право формируют нравственную сферу духовной жизни общества.
2. Мораль напрямую оказывает влияние на идеологию гражданского общества как на сегмент правовой идеологии и опосредованно - на юридическую идеологию государства как на сегмент правовой идеологии через идеологию гражданского общества.
3. Следует говорить о том, что мораль связана с правовой идеологией, прежде всего, в плане содержания правовой идеологии (механизм правовой идеологии не связан с моралью), т.е. на ценностно-идейном уровне (но не по самой структуре системы ценностей).
4. Мораль, как объект воздействия правовой идеологии, обусловливает и способы воздействия на нее; в этом смысле можно говорить и о обусловленности
ряда функций правовой идеологии моралью и о моральных функциях правовой идеологии, обусловленных ее моральной природой.
5. Можно говорить о нижеследующих функциях правовой идеологии, обусловленной ее моральной природой. В отношении права - объяснение несовершенства права и «заполнение его пробельности»; в отношении личности - обоснование нравственного чувства личности (мораль стремления); в отношении политического общества - формирование нравственных ограничений в политически организованном обществе (мораль давления); в отношении государства (государственного аппарата) - морализация и ценностное ограничение политики государства и ассоциация государства с «педагогическим ведомством».
1 См. о правовой идеологии: Клименко А.И. Правовая идеология как особая форма идеологии современного политически организованного общества: сущность и функциональные характеристики. // Вестник Московского университета МВД России. 2013. №10. С. 14-23.
2Малахов В.П. Философия права. М., 2007. С. 156.
3 Малахов В.П. Философия права. М., 2007. С. 156.
4 См., Бергсон А. Два источника морали и религии. М., 2010; Футер Л.Л. Мораль права. М., 2007.
5 Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии. // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. 3-е изд., доп. и испр. М. СПб., 2013. С. 388.
6 Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии. // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. 3-е изд., доп. и испр. М. СПб., 2013. С. 388.
7 См., АрендтХ. Ответственность и суждение. / пер. с англ. Д. Аронсона, С. Бардиной, Р. Гуляева. М., 2013.
8 См., Тён А. ван Дейк Дискурс и власть: Репрезентация до-
минирования в языке и коммуникации. Пер. с англ. Изд. стереотип. М., 2014.
9 Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии. // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. 3-е изд., доп. и испр. М. СПб., 2013. С. 403.
10 Фуллер Л.Л. Мораль права. М., 2007.
11 См., ВеберМ. О некоторых категориях «понимающей» социологии. // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. 3-е изд., доп. и испр. М. СПб., 2013. С. 395.
12Малахов В.П. Философия права. М., 2007. С. 157.
13 См.: Rawls J. A Theory of Justice. Revised edition. Cambridge, Massachusetts: THE BELKNAP PRESS OF HARVARD UNIVERSITY PRESS, 1999; Харт Г.Л.А. Понятие права. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун.-та, 2007; Нерсесянц В.С., Муромцев Г.И., Мальцев Г.И. и др. Право и культура. М., 2002.
14Малахов В.П. Философия права. М., 2007. С. 123.
15Малахов В.П. Философия права. М., 2007. С. 155.
16 РадбрухГ. Философия права. М., 2004. С. 42.
17 Гурвич Г.Д. Философия и социология права: Избранные сочинения. СПб., 2004. С. 291-292.
18 Нерсесянц В.С., Муромцев Г.И., Мальцев Г.И. и др. Право и культура. М., 2002. С. 43.
19 См., подробнее: Медведченкова М.В. Взаимоотношения правового сознания и представлений о справедливости: Дис. ... канд. психол. наук. М., 2001.
20 См., Юнг К.Г. Борьба с тенью. / Синхрония: аказуальный объединяющий принцип. Сб. ст. М., 2010.
21 См., АрендтХ. Ответственность и суждение. / пер. с англ. Д. Аронсона, С. Бардиной, Р. Гуляева. М., 2013.
22 См., Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии. // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. 3-е изд., доп. и испр. М. СПб., 2013. С. 411.
23 Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии. // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. 3-е изд., доп. и испр. М. СПб., 2013. С. 411.
Конституционное право зарубежных государств: учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / В.И. Червонюк, К.К. Гасанов, Е.Н. Хазов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015. 463 с.
Рассмотрены проблемы конституционного права зарубежных государств, анализ которых в учебной литературе представлен самым общим образом. Выбор группы стран Европы, Средней Азии, Юго-Восточной и Центральной Азии, Африки, Латинской Америки и Карибского бассейна продиктован прежде всего потребностями учебного процесса: анализ основ конституционного права рассматриваемых стран способствует развитию конституционной теории, позволяет на основе сравнительно-правового и страноведческого анализа раскрыть новые грани и аспекты развивающейся практики конституционализма в современном мире.
Для курсантов (студентов), адъюнктов (аспирантов) и преподавателей юридических вузов, а также для всех интересующихся проблемами конституционного развития.
