CC BY
93ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО
В. А. ВАСИЛЬЕВ
доктор философских наук, профессор *
МОНТЕНЬ О ДОБРОДЕТЕЛИ
Добродетельный человек светится
блаженством и счастьем.
Монтень
Великий французский гуманист Мишель де Монтень (1533-1592 гг.) родился в купеческой семье, получившей дворянство в конце ХУ в. Его отец хорошо знал итальянскую культуру и воспитывал сына в духе гуманистического просвещения. Монтень изучал право, философию, увлекался учениями стоиков, скептиков, эпикурейцев. Его занимали вопросы нравственности, ибо, как он отмечал, нравы людей до крайности испорчены и поразительным образом клонятся к дальнейшему ухудшению. Поэтому решение проблем добра и зла, добродетели и порока, считал Монтень, следует увязывать с наукой самопознания. Она должна научить человека добродетельной жизни1.
Монтень, будучи свидетелем трагических событий Варфоломеевской ночи 1572 г., когда католики в Париже и в других городах Франции во имя «истинной веры» за одну ночь вырезали несколько десятков тысяч гугенотов, ставит под сомнение религиозное понимание добра, добродетели. За верой в чудеса, считает он, всегда скрывается незнание конкретных причин, которые порождают то или иное явление. Идея Бога
*Васильев Вячеслав Александрович, рго£Уа8Шеу@тай.ги
1 См.: МонтеньМ. Опыты // В 3 т. М., 1992, т. 2, с. 84.
недоступна человеческому разуму. Если Бог существует, рассуждает Монтень, то он существо одушевленное, имеющее органы чувств, и подвержен влиянию страстей. Если Бог не имеет телесной сущности, то он не имеет и души, а следовательно, не может действовать и оказывать свое влияние на людей. Для того, чтобы высказывать подобные утверждения в период монопольного влияния церкви на духовную жизнь, в период острых межрелигиозных конфликтов необходимо было обладать огромным мужеством.
Монтеня занимают земные основания блага, добродетели, о которых, как он заявляет, нелегко составить устойчивое и единообразное представление. Не случайно, что с античного периода мыслители страстно и ожесточенно спорили над этими проблемами, но не нашли единого решения. Одни отождествляли благо с добродетелью; другие усматривали его в наслаждении; третьи - в отсутствии страданий души и тела. Трудности исследования нравственных категорий, считал Монтень, определяются во многом тем, что человек изумительно суетное, поистине непостоянное в своих деяниях существо. И тем не менее общение людей происходит в атмосфере общепризнанных этических норм, которые согласуются с разумом, порождены обычаями, традициями. Почитание в своей душе всеми одобряемых нравов должно быть для каждого человека обязанностью.
Существует распространенное мнение, что благо есть сама жизнь. Но можно ли считать жизнь благом? - вопрошает французский мыслитель. Сама по себе жизнь, по его мнению, ни благо, ни зло. Она вместилище и того и другого, смотря по тому, во что человек сам превратил ее. По мнению Монтеня, мудро поступила природа, предусмотрев конечность всякого бытия. Вечная жизнь более тягостна, чем та, что нам дарована. Если бы человек был бессмертен, он проклял бы природу. Отмерив ему определенный отрезок времени, природа сделала жизнь и сладостной и скорбной. Монтень приводит положение философа Фалеса относительно
того, что жить и умирать одно и то же. И на вопрос милетского гражданина, почему же он в таком случае не умирает, Фалес ответил: именно потому, что это одно и то же. Монтень замечает: не беспокойтесь о конечности своего существования, не занимайте этим свои мысли. Сама природа, когда придет срок, все за вас сделает. Поскольку смерть -естественное состояние, постольку презрение к жизни - нелепое чувство, ибо жизнь, в конечном счете - это все, что у нас есть. Она - наше бытие, наполненное и благом и страданиями, радостями и огорчениями.
Придерживаясь положения римских стоиков, Монтень отмечает, что философствовать означает готовить себя к смерти. Какая бессмыслица огорчаться из-за перехода туда, где мы избавимся от всех наших страданий. Подобно тому, как наше появление на свет принесло для нас рождение всего окружающего, так и смерть наша будет смертью всего окружающего. Поэтому столь же нелепо оплакивать, что через сотню лет нас не будет в живых, как и то, что мы не жили за сто лет перед этим. Смерть одного есть начало жизни другого. Природа нам говорит: «Уходите из этого мира так же, как вы вступили в него. Такой же переход, какой некогда бесстрастно и безболезненно совершили вы от смерти к жизни, совершите теперь от жизни к смерти. Ваша смерть есть одно из звеньев управляющего вселенной порядка...Ваше бытие, которым вы наслаждаетесь, одной своей половиной принадлежит жизни, другой -смерти. В день своего рождения вы в такой же мере начинаете жить, как и умирать: первый же час давший нам жизнь, укоротил ее» \
Мера жизни не в ее длительности, считал Монтень, а в том, как человек ее использует: иной прожил долго, да пожил мало. Он полностью солидарен с высказыванием Горация: «Считай всякий день, что тебе выпал, последним, и будет милым тот час, на который ты не надеялся». Такое отношение к смерти обостряет понимание временности жизни.
1 Монтень М. Опыты// В 3т. М., 1992, т. 1, с. 98-99.
Акцентирует основное внимание на счастливо прожитые мгновения, а счастье неразрывно связано с добром.
Добро, в понимании Монтеня, есть все то, что удовлетворяет наши потребности и улучшает жизнь. У нас так много искусственных вожделений, порожденных нашим непониманием того, что есть для каждого из нас благо. Монтень соглашается с Эпикуром, что вожделения бывают либо естественные и необходимые, как, например, чувство голода; либо естественные, но не необходимые, как, например, роскошь; либо не естественные и не необходимые: таковы почти все человеческие вожделения, которые и искусственны и излишни. Чтобы избежать страданий, следует направлять усилия на удовлетворение потребностей естественных и необходимых.
Разумный человек не будет утверждать, что цель его жизненных усилий - обострить свои бедствия и страдания. Страдания только придают особый вкус удовольствиям и заставляют их достойно ценить. Монтень соглашается с Платоном, который в следующем порядке перечислял физические и житейские блага: здоровье, красота, сила, богатство, освещаемое благоразумием. Подобные блага способствуют тому, чтобы человек чувствовал себя счастливым. Он умеет с такой точностью соизмерять свои нужды, что его средства оказываются достаточными для удовлетворения их без каких-либо хлопот и стараний с его стороны. Счастлив тот, кого забота об управлении имуществом или его приумножении не отрывает от других занятий, более соответствующих складу его характера, более спокойных и приятных ему. Благородный дух счастливого человека, считает Монтень, спокоен и удовлетворен.
Каждый человек желает нечто полезное для себя. Совершать же прекрасный и благородный поступок по отношению к другим труднее. В этом случае преодолеваются какие-либо сложности, но сам факт их преодоления приносит радостное удовлетворение. Эта единственная
награда, которая никогда не минует нас. Делание добра другим расценивается людьми как благородный поступок, раскрывает душу добродетельного человека, рассуждает Монтень.
Но что такое добродетель? - вопрошает французский мыслитель. С его точки зрения, добродетель есть нечто иное и более благородное, чем проявляющаяся в нас склонность к добру. Люди по природе своей добропорядочные идут тем же путем и поступают так же, как люди добродетельные. Но добродетель есть нечто большее и более действенное, чем способность тихо и мирно, в силу спокойного нрава подчиняться велениям разума. Понятие добродетели предполагает трудность осуществления добра. Не случайно у римлян слово «добродетель» (valeur) проистекало от слова «сила».
Добродетель не может существовать без противодействия. Называя Бога добрым, всемогущим, благим и справедливым, мы не называем его добродетельным, ибо все его действия совершаются без всяких усилий. Недостаточно обладать душой благородной, уравновешенной и склонной к добродетели. Недостаточно быть способным высказывать суждение. Необходимо самому искать случая реализовать его на практике. Легкий, удобный путь, по которому направляется хорошая природная склонность, еще не есть путь истинной добродетели. Она требует тернистого пути преодоления внешних либо внутренних трудностей, порождаемых нашими необузданными страстями и несовершенством. Но не следует забывать, напоминает Монтень, о могуществе и власти разума, который в состоянии предохранить человека от зарождения какого-либо порочного стремления. «Добродетель требует, чтобы ее соблюдали ради нее самой; и если иной раз ею прикрываются для иных целей, она тотчас же срывает маску с нашего лица»1. Следование добродетели может стать привычным и естественным состоянием души, ибо, проникнув к нам в душу, она остается в ней.
Итак, под добродетелью Монтень понимает умение делать добро другим людям, что требует огромного напряжения нравственных и всех душевных качеств. Добродетель тем и отличается от обычной естественной доброты, что требует проявления силы воли. Алмазу придает достоинство спрос, благочестию - претерпеваемые лишения, лекарству - горечь, добродетели - трудность ее соблюдать.
Добродетель достигается не предписанием разума, она составляет сущность души. Это ее обычное состояние, которое подавляет пробуждающиеся негативные склонности. Добродетельный человек совершает благородные поступки не дожидаясь одобрения окружающих. Добродетель была бы слишком суетной и легковесной, если бы ценность ее основывалась только на славе. Кто порядочен только ради того, чтобы об этом узнали другие, и, узнав, стали бы питать к нему большее уважение, - от того нельзя ожидать слишком многого. Наша душа должна быть стойкой и добродетельной для нас, в нас самих, куда не проникает ничей взор, кроме нашего собственного.
Слава, рассуждает далее Монтень, нередко приносит с собой кое-какие жизненные удобства, благодаря которым может стать желанной для нас. Она снискивает нам всеобщее благоволение и ограждает хоть в некоторой мере от несправедливости и нападок со стороны других людей. Монтень соглашается с высказыванием Аристотеля относительно того, что следует избегать как неумеренности в стремлении к славе, так и уклонения от нее.
Какие нравственные качества в людях оцениваются Монтенем более высоко? Самообладание, сила воли, умение руководствоваться в поведении чувством меры. Достойны поощрения добросердечность, мягкость нрава, разумная снисходительность, целомудрие, воздержание и умеренность, терпение в бедствиях.
Важной добродетелью Монтень признавал справедливость, в защиту которой выступали еще античные мыслители. Но как выявить
содержание справедливости, если один и тот же поступок может нести в себе и справедливость и несправедливость. Известно, что наличие у себя добродетели справедливости хотели бы признать все люди, включая «отъявленных злодеев». Сущность справедливости нельзя также ставить в зависимость от обычаев той или иной страны, полагал Монтень. Ее, как и истину, следует считать «общепризнанной и повсюду одинаковой». Однако осуществить подобное невозможно, поскольку законы нравственности не являются неизменными и постоянными подобно тому, как плоды и животные бывают неодинаковыми от рождения. Точно так же и люди, в зависимости от климата того места, где они живут, бывают либо более, либо менее справедливыми. Наше современное понимание справедливости со временем может превратиться в противоположность, и наоборот: проступки, которые были достойны наказания, с изменением условий жизни считаются справедливыми.
С точки зрения французского философа следует говорить о справедливости, которая признается всеми как совокупность нравственных принципов и юридических норм общежития. Если юридическое право не совпадает с нравственной справедливостью, то подобная несправедливость содержит в себе возможность зла. За злое деяние человек должен понести наказание, которое было бы справедливым. Любой несправедливый поступок должен повлечь за собой справедливое возмездие, ибо безнаказанность несправедлива. Если мы приравниваем безнаказанность к справедливости, то каких только злых дел не станем мы каждодневно творить. Жить по справедливости -означает жить в мире и согласии, не нарушая прав других людей. Сама же «справедливость заключается в том, чтобы воздать каждому по заслугам» 1.
Важное место в системе добродетелей Монтень отводит мужеству. Смелый поступок не обязательно предполагает доблесть у совершившего
его человека. Тот, кто по-настоящему доблестен, будет таковым при всех обстоятельствах. Трудно представить, чтобы какой-либо спартанец хвастался своей доблестью, ибо это была добродетель, широко распространенная среди этого народа. Мужественный человек так же стойко будет переносить болезнь в постели, как и ранение на поле битвы, и не будет бояться смерти дома больше, чем при штурме крепости. Существует другая доблесть, более значительная, чем воинская. Она заключается в стойкости нашей души при совершении обыденных жизненных поступков 1.
Важную роль в нравственных отношениях между людьми Монтень отводит такой добродетели, как дружба. Сама природа толкает нас к дружескому общению. Высшая степень совершенной дружбы - это межличностная справедливость. Она есть выражение нашей свободной воли. В дружбе теплота общая и всепроникающая, в ней нет ничего резкого и ранящего. Все душевные побуждения человека нравственно чисты и безупречны. В дружбе нет никаких иных расчетов и соображений, кроме нее самой. Друг - это второе я. Удваивать себя -великое чудо, и величие его недоступно многим, кто мечтал бы об истинной дружбе. Друзья не желают ничего лучшего, как сделать один другому благо.
Добродетелям противостоят пороки, различающиеся между собой по их проявлению. Еще Сократ призывал проводить четкую грань не только между добром и злом, но и между пороками. Без этого нельзя отличить добродетельного человека от злодея. Есть пороки, связанные со знанием, с усердием, храбростью, ловкостью и хитростью, с воровством и убийством. Очень опасно не различать характер и степень прегрешения, напоминает Монтень. «Это было бы весьма выгодно убийцам, предателям, тиранам. Не следует, чтобы их совесть испытывала облегчение от сознания, что такой-то вот человек лентяй, или похотлив,
или недостаточно набожен. Всякий склонен подчеркивать тяжесть прегрешений своего ближнего и преуменьшать свой собственный грех»1 .
Одним из гнуснейших пороков Монтень считал лживость. Ложь свидетельствует о страхе перед людьми. Наше взаимопонимание осуществляется лишь единственно возможным для нас путем, а именно через слово. Тот, кто извращает его, тот предатель по отношению к тому, к кому это слово обращено. Только слово делает нас людьми, дает возможность общения. Слово - это единственное орудие, с помощью которого мы оповещаем друг друга о наших желаниях и мыслях. Оно исходит из нашей души. Потеряв уверенность в честности слова, мы лишаемся возможности достигнуть взаимопонимания. Если слово нас обманывает, оно делает невозможным всякое общение. Как только язык свернул на путь лжи, возвратить его к правде становится весьма трудно.
Исчезновение правды разбивает основы государства, выступает важным признаком порчи общественных нравов, ибо правдивость лежит в основе всякой добродетели, является первым требованием, какое предъявлял Платон к правителю государства. Правда, которая ныне в ходу среди нас, отмечает Монтень, это не то, что есть в действительности, а то, в чем мы желаем убедить других. Наша игра словами похожа на обращающуюся между нами монету: ведь мы называем этим словом не только полноценную монету, но и фальшивую. В этом случае события принимают свое худшее обличье: зло объявляется законным, несправедливость почитается справедливостью, порок облекается в одежды добродетели 2.
Человек не обязан всегда и всем говорить только полную правду. Это было бы глупостью, считает Монтень. Так, например, трудно сказать о себе правду относительно своих добродетелей и пороков, умственных возможностях. Говорить о себе уничижительно, хуже, чем ты есть на
1 МонтеньМ. Опыты //В 3 т., т. 2, с. 13.
2 См.: там же, с. 307.
деле, это не может быть названо скромностью. Это глупость. Расценивать себя ниже того, что ты стоишь, есть трусость и малодушие. Чрезмерно превозносить себя - не только тщеславие, но также нередко и глупость. В основе этого порока лежит неразумное себялюбие. Но все, что бы ты ни сказал, должно отвечать твоим мыслям. В противном случае это -злостный обман. Добродетель не улучшается от искажения, а истина никогда не покоится на лжи 1.
Человеческая лживость часто связана с гневом, который помрачает ясность суждения. Гнев - это страсть, которая любуется и упивается собой. Пытаясь скрыть гнев, его загоняют внутрь. Великое дело - уметь обуздать свои страсти доводами разума. Человек имеет склонность к некоторым порокам, но благодаря самообладанию ему удается обуздать их. Следует проводить отчетливую границу между поступками, проистекающими от нашей слабости, и теми, которые порождены злонамеренностью. Совершая последние, мы сознательно восстаем против веления нашего разума и совести.
Важное значение в системе нашего мировоззрения и нравственных норм общежития, отмечал Монтень, принадлежит совести. Она может преисполнять нас страхом, так же как и уверенностью, душевным спокойствием. Во многих жизненных ситуациях человек действует более уверенно, когда ощущает тайное согласие со своей совестью, волей и осознанием чистоты своих помыслов. Монтень соглашается с Гесиодом: наказание всегда следует за преступлением. Содеянное зло порождает душевные терзания, подобно тому, как пчела, жаля и причиняя боль другому, причиняет себе еще большее зло, ибо теряет жало и погибает. Сходным образом одновременно с наслаждением, получаемым от порока, совесть начинает испытывать противоположное чувство, которое и во сне и наяву терзает нас мучительными видениями. Поэтому невозможно укрыться от злого поступка, так как не может человек уйти от
1 См.: МонтеньМ. Опыты //В 3 т., т. 2, с. 372-373, 53.
собственной совести. «И есть ли пороки худшие, нежели те, которые нестерпимы для собственной совести и для здравого смысла?»1.
Нередко случается, что порочные души под влиянием какого-нибудь побуждения извне творят добро, тогда как души глубоко добродетельные - по той же причине - зло. Человеческая душа противоречива. И пусть не покажется вам странным, что тот, кого вы видели вчера безрассудно смелым, завтра окажется низким трусом. Гнев или нужда в чем-нибудь, или какая-нибудь дружеская компания, или выпитое вино заставили его сердце уйти в пятки. Непостоянство человеческой натуры, отмечает Монтень, побудило некоторых мыслителей предполагать наличие у нас двух душ. Одна влечет нас к добру, другая - ко злу. Монтень не соглашается с подобным мнением. С его точки зрения, душа одна. Ей человек придает различный облик в зависимости от того, в какую сторону он ее обращает. Если, например, я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек зрения. Я нахожу в себе стыдливость и наглость, целомудрие и распутство, болтливость и молчаливость, трудолюбие и изнеженность, изобретательность и тупость, невежество и ученость, щедрость и скупость. Всякий, кто внимательно изучит себя, обнаружит в себе эту неустойчивость и противоречивость. Поэтому невозможно определить себя одним словом, без сочетания противоположностей. Все мы лишены цельности и скроены из отдельных клочков, каждый из которых в определенный момент играет свою роль. Настолько сложно и противоречиво наше внутреннее строение, что в разные моменты мы не в меньшей мере отличаемся от себя самих, чем от других. Так, честолюбие может внушить людям и храбрость, и уверенность, и щедрость. Жадность способна научить бережливости и осмотрительности.
Монтень солидарен с утверждением Аристотеля, что ни одна душа не чужда до известной степени безумия превосходящего наше суждение и
разумение. Но душевная противоречивость, исходящая из наших многообразных потребностей, интересов, целей, минутных увлечений, страстей и т.п. не противоречит духовной цельности человеческой натуры. На это положение обращали внимание еще античные мыслители, выделяя мудрость как важнейшую добродетель. Ведь мудрость - это умение владеть своей душой, которой она руководит осмотрительно, с тактом и с чувством ответственности. Ценность и достоинство человека заключены в его сердце и в его воле и определяются способностью разума всегда и во всем упорядочить свои поступки. Величие души раскрывается не только в великих поступках, но и в повседневных делах. Они определяют нравственную основу подлинной добродетели1.
Наша жизнь, считает Монтень, подобно мировой гармонии слагается из вещей противоположных, из разнообразных музыкальных тонов, сладостных и грустных, высоких и низких, мягких и суровых. Что смог бы музыкант, предпочитающий лишь одни тона и отвергающий другие? Он должен уметь пользоваться всеми вместе и смешивать их. Так должно быть и у нас с радостями и бедами, составляющими нашу жизнь. Само существование наше немыслимо без этого смешения; тут необходимо звучание и той и другой струны. Все то, что соответствует естественному течению вещей, всегда должно быть приятным. Наше разумное воздержание не противостоит удовольствиям, но удерживает их в известных границах. Если страдание, наслаждение, любовь, ненависть и другие доступные нам жизненные ощущения подчиняются разуму, возникает то, что мы именуем добродетелью. «Пусть душа осознает, как должна она благодарить бога за то, что умиротворил ее совесть и снедавшие ее страсти, за то, что она владеет телом, упорядоченно и благоразумно выполняющим все приятные и сладостные отправления.
Которыми богу по милости его угодно было вознаградить нас за страдания, бичующие нас по его же правосудию»1.
Добродетель не дается человеку от рождения, замечает Монтень. Лучшие нравственные качества следует воспитывать. Природа, частью которой мы являемся, выступает нашим воспитателем. Человеку должно учиться гармонии у природы, развивать заложенные в нас творческие задатки. Воспитывать честность, добродетель и трудолюбие, которые должны становиться привычным образом нашей жизни. С другой стороны, нет наставницы более немилосердной и коварной, чем наша привычка. Она украдкой забирает власть над нами, и с течением времени укореняется в нас. В ней содержатся семена жестокости и доброты, лживости и верности слову, которые впоследствии дают буйную поросль.
Как пустующая земля зарастает сорной и бесполезной травой и, чтобы заставить ее служить нашим целям, необходимо сначала подвергнуть ее обработке и засеять определенными семенами, так же и с нашей душой, считает Монтень. Если не занять ее определенным предметом, который держал бы ее в узде, она начинает метаться из стороны в сторону. И нет такого безумия, таких бредней, которых не порождал бы наш ум пребывая в таком возбуждении. Душу необходимо упражнять, чтобы она побуждала нас к нравственным действиям. В противном случае она может оказаться в нужный момент беспомощной. Поэтому некоторые мыслители, стремясь добиться большего совершенства, намеренно подвергали себя всяким трудным испытаниям. Одни отказывались от богатства и добровольно обрекали себя на бедность, другие закаляли себя тяжелой физической работой.
Важную роль в воспитании добродетельного человека Монтень отводит образованию, но видит в сложившейся системе явные пороки. Образование, считает он, поставило себе целью сделать нас учеными, образованными. Мы трудимся лишь над тем, чтобы заполнить свою
память, оставляя разум и совесть праздными. А их праздность не научает нас быть добродетельными. Совесть и добродетель должны находить отражение в наших поступках и не подчиняться иному руководителю, кроме разума. В этом случае ценность истинной добродетели определяется удовольствием ее соблюдения. Она помогает человеку пользоваться жизненными благами соблюдая известную меру, а также сохранять твердость, теряя их. Образование должно не только давать сумму знаний. Хотелось бы, чтобы благовоспитанность, светскость, внешность ученика совершенствовались вместе с его душою. Ведь воспитывают не одну душу и не одно тело, но всего человека; нельзя расчленять его надвое1.
Философско-нравственное учение Монтеня оказало влияние не только на французское Просвещение, но и на всю европейскую культуру.
Васильев В. А. Монтень о добродетели. В статье рассматриваются философские рассуждения Монтеня о нравственных нормах общежития, несущие в себе гуманистическое воззрение, которое может помочь нашим духовным исканиям.
Ключевые слова: добро и зло, добродетель и порок, нравственное воспитание.
Vasiliev V. A. Monten on virtue. The article considers Monten's philosophical reflections on moral norms of human interaction, characterized by humanistic ideas, which can help in our spiritual aspirations.
Key words: good and evil, virtue and vice, moral upbringing.
