CC BY
395Из истории общественно-политической мысли ===:
Августин о добре, зле, добродетели
В.А. ВАСИЛЬЕВ доктор философских наук, профессор
Д.В. ЛОБОВ кандидат богословия
Добродетель есть искусство жить
Августин
Философ и теолог, представитель патристики Аврелий Августин (354-430) родился в Северной Африке в г. Тагасте (на территории современного Алжира) в семье римского чиновника. Его мать была ревностной христианкой, отец оставался язычником. Аврелий прошел сложный творческий путь: учился риторике, увлекался идеями манихеев, стоиков, скептиков, неоплатоников. В 387 г. принимает христианство и становится активным деятелем церкви, дослужившись до сана епископа.
Перу Августина принадлежат многие произведения, написанные им до и после принятия христианства. Среди них: «Монологи», «О блаженной жизни», «Против академиков», «О порядке», «О бессмертии души», «О количестве души», «О музыке», «Об учителе», «Об истинной религии», «О свободе воли», «Исповедь», «О граде Божием» и многие другие. Религиозная тематика неразрывно связана с философскими вопросами бытия и познания, человека и свободы воли, добродетели и порока. По поставленным Августином вопросам он наш современник (1, с. 389). Его гуманистические воззрения свободны от печати времени и остаются актуальными. Практически нет философской темы в современной культурной жизни, где бы мы не могли сослаться на мнение Августина, высказанное им в схожей ситуации (2, с. 11 ).
Центральным понятием в философско-этическом учении Августина является понятие «благо», или «добро». Оба эти слова
употребляются как взаимозаменяемые. Над открытием и достижением в настоящей жизни высочайшего блага и возможности избежать зла трудились многие из тех, кто поставил своей задачей изучение мудрости, поясняет свое обращение к данной проблеме Августин. Еще в античной философии благо рассматривалось как реальное бытие. Стоики называли честь высшим благом, а бесчестие — злом. Эпикурейцы считали благом счастье и наслаждение жизнью, а злом все то, что приносит страдание телу или душе. Многие философские школы античности под благом понимали то, что человеку доставляет удовольствие, способствует удовлетворению желаний. Поэтому не случайно в философско-религиозной литературе насчитывается более сотни определений блага (3, р. 217).
Обращаясь к проблематике добра и зла, Августин следует христианской традиции: Бог есть высшее и неизменное Благо. Понятия «Бог» и «Высшее Благо» синонимичны у Августина. Отсюда следует, что Высшее Благо не может быть подвержено тлению, какому-либо ухудшению (как, впрочем, и улучшению, ибо Высшее Благо не может быть лучше, чем оно есть). Бог-Благо есть творец всего природного и человеческого бытия, которое является благом.
Если все созданное Творцом есть благо, то почему существует зло? Ответы на подобные вопросы Августин надеялся найти у манихеев, идеи которых были распространены в эпоху поздней античности. Это учение, названное по имени своего основателя иранского пророка Мани, полагало существование в вечности двух субстанций: доброй и злой, божественной и дьявольской. Царству света противостояло царство тьмы, между ними велась постоянная борьба. Августину казалось, что он нашел ответ в дуалистической системе манихеев: зло существует самостоятельно. Он сам признается в «Исповеди»: «И так как даже мое жалкое благочестие заставляло меня верить, что ни одно злое существо не могло быть создано благим Богом, то я и решил, что существуют две величины, одна другой противоположные, обе они бесконечны, только злая поуже, а добрая пошире» (4, с. 115).
Но подобное положение вызывало у Августина новые раздумья: Бог оставался не всесильным, не всемогущим, ибо не мог справиться со злом. Знакомство с произведениями неоплатоников Плотина и Порфирия убедило его в невозможности существования двух «Начал», а также в том, что Единое Божественное Начало есть благо. Не мог Всеблагой Бог творить нечто не благое. Может, зла вообще нет? Тогда почему мы боимся и остерегаемся того, чего нет?
Если же боимся впустую, то сам страх есть зло, ибо он напрасно терзает наши души. Откуда же вползло в сотворенный Божеством мир зло? В чем его корень?
Августин приходит к пониманию того, что зло могло возникнуть в результате творения Богом всего сущего. Но из чего все было сотворено? Может, Бог создал мир из Себя самого? С этим положением Августин не соглашается. Ты создал небо и землю не из Своей субстанции: иначе Творение Твое было бы равно Единородному Сыну Твоему, а через Него и Тебе. До творения Твоего ничего не было, кроме Тебя, и все существующее зависит от твоего бытия (4, с. 341-345).
Если Бог не создавал все существующее из самого Себя, то из чего все возникло? Ведь кроме Бога не было никакого материала, из которого можно было бы творить мир. Откуда этот материал появился? Августин поясняет: из «ничего». Словом своим Бог вызвал появление такого материала. Каким же именем назвать тот материал, который Бог создал из «ничего», чтобы о нем получили какое-то представление умы даже не очень острые? вопрошает Августин. Таким словом можно назвать «материю» как еще не оформленный материал, которому Бог придал форму и упорядочил мир. Но почему Он оставил в ней что-то, что не превратилось в доброе? Или Он был бессилен изменить ее всю целиком, чтобы не осталось ничего злого? Зачем Бог захотел творить из нее, а не уничтожил ее силой своего могущества? Или материя могла существовать и против Его воли? А если она существовала вечно, зачем позволил Он ей пребывать в таком состоянии бесконечно долго и только потом угодно Ему стало что-то из нее создать? Почему не создал Господь материю добрую, из которой и сотворил бы все? Такие мысли передумал Августин в несчастном сердце своем (4, с. 159-160).
В результате долгих раздумий Августин приходит к выводу, что Бог сотворил только доброе, благое. Но одни блага Он создал великими, другие - малыми. Одни блага - небесные, другие - земные; одни - духовные, другие - материальные; одни - вечные, другие -временные. В сотворенных Богом вещах телесных и духовных мера, вид и порядок выступают родовыми благами. Так, меру, вид и порядок называют злыми или потому, что они присутствуют в меньшей степени, чем должны, или потому, что не соответствуют тем вещам, которым должны соответствовать. Как если бы о ком-то говорилось, что он поступил не должным образом, потому что сделал меньше, чем должен был, или сделал то, что в данном случае не должен был делать, либо больше, чем следовало, либо
несообразно. Так что плохо сделанное справедливо порицается только потому, что сделано не в надлежащей мере.
Таким образом, о злом виде можно говорить либо в сравнении с более красивым или прекрасным, оттого что в одной природе вид меньше, а в другой - больше (не размером, но уместностью и красотой); или потому, что не гармонирует с природой, в которой присутствует, так что выглядит чуждой ей и неуместной. Это подобно виду нагого человека на центральной площади, не смутившего бы никого в бане. Так же и порядок называется злым тогда, когда он сам присутствует в меньшей степени. Поэтому скорее не порядок, а беспорядок плох, когда нечто упорядочено в меньшей степени, чем должно, или упорядочено не как должно. Там же, где есть некоторая мера, некоторый вид и некоторый порядок, там есть и некоторое благо и некоторая природа; а там, где нет никакой меры, никакого вида, никакого порядка, там нет никакого блага (8, с. 97).
Там, где эти три блага проявляются в большей степени, там и превосходные природы, где в малой степени - незначительные природы, а где их вообще нет, там нет никакой природы. Основой зла является неполнота бытия, несовершенство вещей, испорченность меры, вида и порядка. Поэтому зло не выступает самостоятельной субстанцией. Если бы все существующее обладало в полной мере благом, то и не было бы зла. Только доброе может стать хуже. Ухудшение наносит вред. Если бы оно не уменьшало доброго, оно бы вреда не наносило,
Итак: или ухудшение не наносит вреда - чего быть не может, или все ухудшающееся лишается доброго. Если оно лишается доброго, оно вообще перестает быть. Значит, пока нечто существует, оно доброе, и, следовательно, все что есть - есть доброе. Ничто не в состоянии сломать установленный Богом порядок, т.е. распределение одинаковых и неодинаковых вещей по своим местам. Злом можно считать то, что взятое в отдельности с чем-то не согласуется, но это же самое согласуется с другим, оказывается здесь хорошим (4, с. 172-173). Например, в человеческом представлении о качестве видимых вещей поврежденное золото в любом случае лучше неповрежденного серебра, а поврежденное серебро лучше неповрежденного свинца. В природах более сильных и духовных разумный дух лучше духа неразумного. И любой дух даже в поврежденном состоянии лучше любой неповрежденной плоти. В сравнении с красотой человека облик обезьяны называют безобразным. Они не замечают в теле обезьяны присущие ему меру, вид, порядок, симметричность членов, соразмерность частей, сохранность целостности.
Если все созданное Богом есть добро, то почему в человеческом мире так много зла? Свои представления о совершении человеком зла Августин основывает на библейском рассказе о грехопадении Адама и Евы, которое не являлось необходимостью. Как в раю не было ни зноя, ни стужи, так в обители человека добрая воля не подвергалась никаким приступам страстного пожелания или страха. Здесь можно говорить о «полной свободе» человека по отношению к самому себе.
До того момента, когда человек нарушил запрет, он свободно и легко выбирал добро. Человеческая личность, укореняясь в добре, имела власть над душой и телом. Добрая воля, подчиненная воле Творца, имела власть над миром материи. Обращенность воли к Абсолютному добру благотворно влияла на все аспекты бытия. Разница между человеком «до грехопадения» и человеком «после грехопадения» огромна, отмечает Августин. Она сопоставима с состояниями совершенно здорового человека и смертельно больного, вечного и тленного. «Есть природа, подверженная изменению по месту и времени, - таково тело; и есть природа, нисколько не подверженная изменению по месту, но только по времени, - такова душа. И есть природа, которая не может измениться ни во времени, ни в пространстве, - это Бог» (5, с. 11). Тело человеческое подлежит изменениям, а разум неизменен, ибо он есть взор души, которым она сама собою, без посредства тела, созерцает истинное. Душа угаснуть не может, если не будет отделена от разума злым действием воли, которая стремится к чувственно-низменному, а не к духовному и вечному.
Почему же человек обратился к злу? Свободная воля, хотя по природе сотворена доброю добрым Богом, но сотворена из ничего, поясняет Августин. Она поэтому и может отклоняться от добра, чтобы творить зло, которое зависит от свободного произвола, равно и отклониться от зла, чтобы творить добро. Воля, опытно познав зло, перестает быть однозначно доброй — она, отвергнув волю Божию, подчинилась воле первой личности, выбравшей зло. Воля человека, обособившись от Божественной воли, оказывается инструментом погибели. Отныне человек, поступающий по «своей воле», имеет «развращенное сердце».
«Первородный грех» есть уклонение от добра к худшему. Он вызван гордыней, поясняет Августин. Грех гордыни заключался в желании отделиться от Бога, поступать независимо от Божественной воли. Но выбрав путь отличный от божественного пути, человек, оказывается, не выбирает ничего иного, кроме разрушения и смерти. Зло, совершившееся в первоначальном прегрешении, теперь
проницает человеческую природу в целом. Адам — источник, из которого все последующее поколение получает природу благую, ибо природы злой быть не может, но природу, поврежденную злом и пытающуюся реализовать себя во зле. Первородный грех — не один из многих грехов, это даже не «актуальный» грех в смысле сознательного совершения зла. Согласно Августину, это «общий грех» в Адаме. Зло всего мира является своего рода «подражанием» злу Адама, не вообще многим последующим прегрешениям Адама, а тому первому принципиальному выбору, совершенному Адамом в Раю. Личный грех Адама разлучает Божественное и природное, которое получает относительно автономное существование и именно в силу этого оказывается безусловно ущербным. Отлучение человека от Бога есть «проклятие» для всей тварной природы.
По утверждению Августина, синонимом злой воли является горделивая воля. Гордость, как и все прочие страсти, есть не что иное, как искажение добра. Гордость есть «любование собой», замыкание в себе. Человек уклоняется к небытию, и это небытие не может, конечно, дать человеку радости, любви и жизни. Гордость, таким образом, противоположна любви, та как любовь есть забвение себя. Таким образом, выстраивается цепочка: гордость — злая воля — грех.
Следуя положениям манихеев, можно вообразить, что человек обладает двумя душами, которые происходят от двух враждующих субстанций и от двух враждующих начал: добра и зла. В силу чего они борются в человеке, причиняя ему мучения. Подобные объяснения не удовлетворяют Августина.
Будучи тонким психологом, он анализирует соотношение между разумом, чувствами и волей. В нас борются не две души, поясняет он свою мысль, а различные желания, различные мотивы. При обсуждении чего-либо наша душа волнуется разными устремлениями (4, с. 203-206). Поэтому человек грешит в результате своего выбора, который был осуществлен его волей, направленной к злому деянию. Человек становится рабом похоти и она обращается в привычку. Он не противится привычке, и она превращается в необходимость, в характер.
Воля есть свойство разумной души, которая или сочувствует, или не сочувствует выбору, который воля осуществляет. Окончательно утерять волю для разумного существа невозможно — иначе человек перестанет быть человеком. Воля оказывается злой не потому, что она обращается ко злу (ведь зла не может быть как «объекта»), а сама ее направленность к чему-то более низкому и
менее благому является злом. Очевидно, что даже нельзя в полном смысле говорить о злой воле, отмечает Августин, а можно говорить лишь о конкретном единичном акте извращения воли, ибо уклониться от обладающего высочайшим бытием к имеющему в меньшей мере бытие и означает иметь злую волю. Желание зла—слепое и необузданное влечение к низменному.
Когда человек отдаляется от Бога, он становится подобен дьяволу, выстраивает себе град Земной. Этот град составляется из тех людей, которые пожелали жить в мире своего рода по плоти; другой град составляется из желающих жить также и по духу. Граждан Земного града рождает испорченная грехом природа, а граждан града Небесного рождает благодать, освобождающая природу от греха. Когда каждый из людей достигает своего желания, каждый в мире своего рода и живет. Два града созданы двумя родами любви: Земной - любовью к себе, доведенною до презрения к Богу, Небесный - любовью к себе, доведенною до презрения к самому себе. Первый затем полагает славу свою в самом себе, последний - в Господе. Ибо тот ищет славы от людей, а для этого величайшая слава Бог, свидетель совести. Тот в своей славе возносит главу свою, а этот говорит своему Богу: возлюблю тебя, Господи, крепость моя (6).
Изоляция людей в Земном граде порождается порочным движением души. Она утверждает себя дерзостью и обманом. Так, жестокая власть хочет внушить страх, невежество и глупость прикрываются именами простоты и невинности, лень представляется желанием покоя, расточительность принимает вид щедрости, скупость хочет владеть многим, зависть ведет тяжбу за превосходство, гнев ищет мести, люди убиваются в печали, потеряв то, чем наслаждалась их жадность, которая не хочет ничего терять. Так блудит душа, устремленная к пороку, отвращаясь от добра, счастливой жизни.
Счастливая жизнь, с точки зрения Августина, есть «блаженство», т.е. благо и радость бытия. Счастлив тот, кто не устремляется к преходящим вещам. Материальные блага называются случайными. Их можно утратить, и страх возможной утраты делает человека несчастным. Стремление к жизни, как и стремление к блаженству, естественны разумной твари как своего рода инстинкты. Всегда лучше хоть как-то существовать, испытывая страдания, чем не существовать вовсе. По своему естественному влечению самое существование до такой степени привлекательно, что и несчастные не желают уничтожения. И когда чувствуют себя несчастными, желают прекращения не своего
существования, а скорее своего бедственного положения, страдания. Страдание имеет два принципиальных источника: неправильный выбор человеком, т. е. предпочтение меньшего блага большему, и Божественную справедливость, которая «упорядочивает» стремление человека к недолжному выбору.
Человек всегда исполнен надежды на достижение счастливой жизни. Она же требует тягостного труда, соблюдения добродетели, которая для человека привлекательна, прекрасна и «сладостна» (7, с. 76). Что Августин понимает под добродетелью?
Добродетель употребляется Августином в наиболее близком нашей культуре значении - нравственного совершенства. Добродетель, считал он, - эхо свойство души, согласное с установленным Богом порядком природы и разума, что позволяет различать добро и зло. Добродетель основана на прекрасном чувстве любви. Но что следует подразумевать под понятием «любовь»? Любовью Августин называет то, чем любимо что-либо, что не следует считать худшим, чем само любящее. Добродетельный человек любит то, что следует любить, ИГ воздерживается от любви к тому, что ее недостойно. Любовь -вершина нравственной жизни, потому что согласно Евангелию Бог есть любовь. Достижение Бога, т. е. Высшего Блага, возможно благодаря любви. Насколько в нас возрастает любовь, настолько возрастает красота, так как сама любовь и есть красота души. Добрые люди добры своей любовью.
Добродетель, подчеркивает Августин, находится среди великих благ, которыми никто не может пользоваться плохо. Следуя традиции античных философов, он выделяет такие добродетели, как умеренность и благоразумие, рассудительность и самообладание, справедливость и храбрость, дружба, целомудрие и др.
Так, добродетель целомудрие (в прямом смысле «цельного», благого ума) способствует обузданию телесной похоти, чтобы не располагала душу к постыдным делам. Она предохраняет человека от разрушающего душу порока, который определяется Августином как «бесплодие», скудость души и ее «голод». Как тело, лишаемое пищи, в большинстве случаев наполняется болезнями, точно так же и души людей полны таких недугов, которые свидетельствуют об их духовном голодании. Голодная душа наполняется похотью, а людей, преданных пороку называют «погибшими».
Добродетель мужество свидетельствует о наличии человеческого зла, которое вынуждены переносить с терпением. Это есть осознанное принятие на себя опасностей и несение трудов. Добродетель справедливость воздает каждому по его достоинству
при соблюдении общей пользы. «Желать того, что есть несправедливо, - это высшее несчастье». Добродетель благоразумие направляет свою бдительность на определение различия между добром излом, чтобы не сделать какой-либо ошибки в стремлении к первому и во избежание последнего. Добродетель умеренность-это твердое и спокойное господство духа над страстью и другими недолжными стремлениями воли.
Августин отводит должное внимание человеческой дружбе как важной нравственной добродетели. В дружеском общении людей объединяют общая беседа, взаимная доброжелательная услужливость, совместные забавы и взаимное уважение. Тоскливое ожидание друга в его отсутствие и радость встречи с ним. Порою дружеские размолвки способствуют взаимному обучению, когда один учит другого и в свою очередь у него учится. От друга требуют только выражения благожелательности.
Августин, говоря о добродетельной жизни, делает акцент не только на правильных поступках. Центром этической жизни человека является его душа. В ней, прежде всего, просматривается евангельская установка: истинная добродетель-достояние сердца человека. Воздержание от греха -добродетель не тела, а души. Добродетель не только означает высокую нравственность поступков, она облагораживает человека. Если душа обезображена грехом, то через любовь она может вернуться ко всему прекрасному. Однако Августин далек от мысли, что поскольку любовь -это внутреннее движение души, человек самостоятельно может достичь нравственного совершенства. В конце концов, человек может любить только потому, что изначально возлюблен Богом.
Поднятая Августином проблема добра и зла - не отвлеченная метафизическая проблема. Даже на обыденном, интуитивном уровне для нас ощутима значимость нравственного выбора между справедливостью и несправедливостью, добром и злом. Понимание того, что есть добро и зло, видение их онтологического статуса связано с социальными и мировоззренческими проблемами бытия, влияет на нравственную ориентацию человека. Ошибка в решении вопроса о добре и зле непременно приводит к ложно-интеллектуальному и ложно-духовному опыту. Нравственный выбор особенно остро ощущается в периоды социальных революций, распада государств и империй, когда рушатся сложившиеся устои жизни. На таком экономическом, социально-политическом,
духовно-нравственном перепутье находится Россия. Прежние социалистические ценности девальвируются, преобладает страсть к торгашеству, безудержному материальному накопительству в ущерб
духовности. Эгоистически толкуемый индивидуализм оборачивается безразличием к судьбам людей, для которых еще остаются в почете совесть, честь, порядочность, патриотизм.
Разработанные Августином духовно-нравственные ценности вошли в общечеловеческую культуру и созвучны нынешним мировоззренческим поискам. И не случайно, что мысль часто направляется в прошлое, чтобы получить ответы на волнующие ее сегодня вопросы. Эта общая методологическая тенденция объясняет частные изыскания - актуальность нашего обращения к социально-философскому учению Августина о добре и зле как основанию нравственного действия. Учение Августина оказало огромное влияние на европейскую культуру, с которой Россия генетически связана.
Ссылки
1. Карсавин Л.П. Св. Августин и наша эпоха //Августин. Pro et contra. Антология. СПб., 2002.
2. Селиверстов Л.А. Августин в русской интеллектуальной традиции/Августин. Pro et contra. Антология.
3. Saint Augustin. Philosophie, catechese, polemique. Gallimard, 2002.
4. Блаженный Августин. Исповедь. M., 2006.
5. Аврелий Августин. Письмо к Целестину. М., 2000.
6. Блаженный Августин. О граде Божием. Минск, 2000.
7. Блаженный Августин. Трактаты о различных вопросах. М., 2005.
8. Августин. О природе блага против манихеев//Альфа и Омега, 2007, № 3.
