CC BY
14
УДК 81.82
DOI 10.52070/2542-2197_2021_6_848_182
Н. Н. Трошина
старший научный сотрудник, кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела языкознания Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук troshinat@mail.ru
моноязычие vs многоязычие
В НАУЧНОМ ДИСКУРСЕ ЭПОХИ ГЯОБАЯИЗАЦИИ: ПЕРСПЕКТИВЫ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
Анализируются причины актуальности языкового выбора в сфере современной науки и экономические основания этого выбора в пользу английского языка. характеризуется ситуация межкультурной коммуникации, осложнившаяся с введением английского языка как языка обучения. Доминирование английского языка связано с ориентацией экономики и международной политики англоязычных стран на новый мировой порядок, предполагающий введение единой картины мира и системы ценностей. Дается краткий экскурс в историю моноязычия в немецкой науке.
Ключевые слова: моноязычие; многоязычие; интернационализация; научный дискурс; коммуникативно мощный язык; Болонская реформа высшего образования.
N. N. Troshina
PhD (Philology); Leading researcher of Linguistic Department of Institute of Scientific Information for Social Sciences Russian Academy of Sciences troshinat@mail.ru
MONOLINGUALISM vs MULTILINGUALISM IN THE SCIENTIFIC DISCOURSE OF THE ERA OF GLOBALIZATION: PERSPECTIVES OF THE GERMAN LANGUAGE
The article gives the reasons for the urgency of the language choice in the field of modern science and the economic reasons for this choice in favour of the English language. It describes the situation of intercultural communication in German universities, which has become more complicated with the introduction of English as the language of education. The dominance of the English language is associated with the orientation of the economy and international politics of the English-speaking countries to a new world order, which presupposes the introduction of a unified picture of the world and a system of values. A brief overview of the history of monolingualism in the German science is given.
Key words: monoLinguaLism; muLtiLinguaLism; internationaLization; scientific discourse; communicativeLy powerfuL Language; Bologna reform of higher education.
Введение
Общество в современных развитых странах может быть охарактеризовано в различных аспектах, но в первую очередь как общество, в котором используются коммуникативно мощные языки, и как общество с высоким уровнем научных исследований. К коммуникативно мощным языкам относятся «разработанные языки с высоким коммуникативным рангом и значительным числом говорящих, имеющие давнюю письменную традицию и функционирующие в экономически и культурно развитых европейских странах» [Кирилина 2015, с. 77]. К таким языкам относятся английский, немецкий, французский, русский, испанский и итальянский. Однако по степени вовлеченности в научную коммуникацию они значительно различаются, причем английский язык резко противостоит в этом отношении всем остальным.
English only! Spitzenforschung spricht English! Если первое широко известное выражение отражает востребованность английского языка во всех важных сферах жизни, кроме бытовой, то второе относится непосредственно к сфере науки. Оно принадлежит Хуберту Марклю -бывшему президенту Немецкого научно-исследовательского общества (Deutsche Forschungsgemeinschaft, DFG). Эти выражения стали своего рода паролями эпохи глобализации, и отражая востребованность английского языка, и усиливая ее, т. е. формируя и укрепляя моноязычие всемирной лингвосферы. Однако моноязычие как коммуникативный феномен не является изобретением наших дней, и оно не всегда было связано с живым языком.
Из истории многоязычия в немецком научном дискурсе
В Средневековье и почти до конца XVIII века языком европейской науки была латынь, понятийных ресурсов которой вполне хватало для схоластически ориентированной науки того времени, представлявшей собой трактовку канонических текстов. Когда же объектом изучения стала живая природа, возникла необходимость в использовании живых языков, чтобы вести содержательно новую дискуссию.
Сегодня английский язык нередко сравнивают с латынью, определяя и то, и другое как lingua franca товременной науки, что, однако, вызывает возражение в силу разной степени доступности этих идиомов. Для lingua franca характерна упрощенная структура, что обеспечивает легкость его использования и, следовательно, его общедоступность. Латынь же трудно назвать «простым» языком; кроме того, латынью, в отличие от lingua franca, пользовался лишь очень ограниченный круг образованных людей - церковнослужители, ученые, врачи. Лишь по одной причине современный английский язык глобального общения (Globish, basic English, Broken English, Euro-English) может быть назван lingua franca - по причине его упрощенности как вербального кода. Однако для коммуникации в научной сфере такой язык неприемлем - нужны развитые языки с их возможностями передачи смысловых деталей и логических построений.
Честь введения немецкого языка в сферу науки принадлежит Кристиану Томазиусу - профессору философии и права Лейпцигского университета. Немецкий язык занял прочные позиции в науке в эпоху Просвещения и достиг своего максимального признания в этой области во второй половине XIX века, заняв ведущие позиции как в гуманитарной сфере, так и в естественно-научной, а также в медицинской. Лидерство немецкий язык сохранял до середины ХХ века. Владеть немецким языком считалось само собой разумеющимся: когда Зигмунд Фрейд в 1909 году был приглашен в Массачусетский университет для чтения лекций по психоанализу, он выступал на немецком языке, и американские коллеги вполне его понимали.
Резкий спад востребованности немецкого языка в науке приходится на период между двумя мировыми войнами ХХ века, когда державами-победительницами в Первой мировой войне ему был объявлен языковой бойкот (Sprachboykott), т. е. целенаправленное вытеснение из сферы международной научной коммуникации. Этому в немалой степени способствовал опубликованный ранее - 4 октября 1914 года - так называемый призыв к миру культуры („Aufruf an die Kulturwelt") 93 ведущих немецких ученых - обращение, оправдывавшее начавшуюся незадолго до этого войну. За этим последовало «Заявление преподавателей высшей школы Германской империи» («Erklärung der Hochschullehrer des Deutschen Reiches», 16 октября 1914 г.) аналогичного содержания, под которым стояло более 3000 подписей.
Таким образом, немецкое научное сообщество зарекомендовало себя как отрицающее ответственность Германии за развязывание войны и жестокость на полях сражений. В результате мировая научная общественность создала новые международные научные организации, в которые категорически не принимались немецкие и австрийские ученые и запрещался немецкий язык как в устном, так и в письменном общении. Этот запрет распространялся на все естественно-научные дисциплины; в гуманитарной сфере делались некоторые уступки. Немецкое научное сообщество пыталось объявить встречный языковой бойкот (Gegenboykott) другим языкам, но безуспешно [Ammon 2015, с. 532-534]. По предположению ведущего немецкого социолингвиста Ульриха Аммона, немецкий язык так или иначе потерял бы свои лидирующие позиции, что привело бы к его статусному отставанию (Statusrückstand) в международной научной коммуникации, поскольку после окончания Второй мировой войны он не был включен в список официальных языков (Amtssprachen) Лиги Наций, в отличие от английского и французского.
Коренной перелом в востребованности немецкого языка для научных целей произошел в 80-е гг. ХХ века, когда в англоязычных странах перестали издаваться соответствующие учебники. Сегодня немецкий язык сохраняет свои позиции как язык «научных ниш» (Sprache der Nischenfächer) [Weinrich 1986; Ammon 2015, с. 540].
Причины привлекательности английского моноязычия для современного научного дискурса
Английский язык приобрел сегодня признак элитарности в Германии, потому что его использование поддерживает немецкая элита, ущемляя тем самым статус родного языка и культуры в иерархии языков и культур мира. Доминирование английского языка ориентировано на понятие нового мирового порядка. Если в ХХ веке концепция мирового порядка предполагала овладение важными территориями, то цель нового мирового порядка состоит в контроле и управлении капиталами и информацией, материальными ресурсами, услугами и людьми. Он связан с введением единой сетки категоризации мира и соответствующей системы ценностей. В языковом отношении это связано с контролем и управлением коммуникативными процессами
с целью «так де-территоризировать» (entterritoriaHsieren) мир в языковом и коммуникативном плане, чтобы информационные потоки стали управляемыми независимо от тех смысловых различий, которые приносятся в них национальными языками [Gehrmann 2015, с. 118].
Большинству носителей национальных языков этот процесс становится всё более заметен не только по речевым практикам в СМИ и массовой культуре, но уже и в бытовом общении. Изменения в научном общении заметны, прежде всего, ученым, и это вызывает у многих их них серъезное беспокойство, так как речевые практики являются проводником культурно чуждых установок и моделей мышления. Важно, что переход на английский язык происходит добровольно, потому что в его основе лежит ориентация на экономические преимущества, прежде всего, американского рынка научных исследований, т. е. на получение заказов на исследования, научных стажировок, на возможность публикации в престижных журналах, входящих в список Journal Citation Reports (JCR), составляемый в американском Институте научной информации (Institute for Scientific Information, ISI) Томаса Рой-терса. В этот список включены, в основном, американские научные журналы, издаваемые только на английском языке. Заявки на гранты и все необходимые для этого документы требуется в подавляющем большинстве случаев подавать именно на английском языке, исключением является Швейцарский национальный фонд, принимающий заявки на любом из четырех официальных языков Швейцарии - немецком, французском, итальянском и ретороманском.
Использование языка науки как средства для получения нужного экономического результата, обеспечивающего новый мировой порядок, является, по мнению Зигфрида Германна (специалиста в области межкультурной коммуникации, профессора Загребского университета), основанием для трактовки научного языка как «экономической переменной (bildungsokonomische Variable) в сфере науки и образования» [Gehrmann 2015, с. 129].
Этой очевидной взаимосвязи языка и экономики была посвящена конференция «Язык науки и образования: Под руководством экономики?», которая состоялась в 2018 г. в баварском городе Тутцинг, в Академии политического образования и материалы которой представлены в одноименном сборнике [Die Sprache von Forschung und Lehre ... 2020]. Проблематика конференции привлекла далеко не одних
только немецких лингвистов: в ней участвовали также медики, физики, историки, биохимики, литературоведы, философы из различных европейских стран. В центре их внимания был именно немецкий язык в научной сфере, но сама постановка проблемы - ущемление коммуникативно мощных национальных европейских языков в науке - актуальна не только для немецкого языка. Перспективы этого языка как научного средства коммуникации являются настолько важной проблемой, что в 2007 г. ученые-исследователи и вузовские преподаватели объединились в «Обществе немецкого научного языка (Arbeitskreis Deutsch als Wissenschaftssprache, ADAWiS), чтобы воспрепятствовать англификации (Anglifizierung) науки, прежде всего, немецкой, а значит, и отделению / отдалению языка науки от немецкого языка, носители которого сделали величайшие научные открытия, чем внесли огромный вклад в мировую культуру.
Плюсы и минусы моноязычия в науке
Проблема выбора языка / языков в науке сегодня активно обсуждаются в специальной литературе, при этом в качестве претендента на моноязык называется только английский. Высказываются различные точки зрения, в частности, отмечается, что на разных этапах научной деятельности не всегда бывает нужен моноязык, т. е. нередко возникает различная степень необходимости в использовании английского языка. Практики использования английского языка, а также других национальных языков на разных исследовательских этапах анализирует юрист, профессор Берлинского университета им. Гумбольдта Аксель Флесснер:
1. На первом этапе, т. е. при постановке научной проблемы и планировании исследования нет причин говорить о преимуществах английского языка, так как предстоящие исследования обдумываются необязательно на английском языке.
2. В ходе самих исследований их участники могут общаться на разных языках, даже используя пассивное многоязычие (когда все говорят на своих родных языках, слабо владея иностранными, но, тем не менее, все понимают друг друга).
3. Результаты исследования фиксируются в гуманитарных науках, в основном, в письменной форме; в естественных и эмпирических
социальных - в основном, в виде таблиц и графиков, т. е. язык нужен только для составления протоколов и пояснительных текстов.
4. При интерпретации и оценке полученных результатов и их связи с предшествующим знанием иностранные языки (т. е. не английский язык) могут быть помехой, но могут оказаться и полезными, если полученная ранее информация представлена именно на неанглийских языках.
5. Распространение полученных данных сначала среди узких специалистов, а затем и в более широких научных кругах происходит преимущественно на английском языке.
6. Убеждение научного сообщества и, тем более, широкой аудитории в ценности полученных результатов связано с умением аргументировать и риторическим навыками ученого, получившего эти результаты, что лучше всего удается на родном языке; поэтому использование английского языка в этой ситуации является, скорее, препятствием для успешной коммуникации [Flessner 2010].
С этой концепцией А. Флесснера согласны медик Ральф Моци-кат (президент «Немецкого общества научного языка») и член этого общества биохимик Герман Х. Дитер, которые подчеркивают, что рождение и формулировка научной гипотезы происходит в языковом сознании на родном языке, так как только он с его развернутой сетью образов и коннотаций предоставляет нужный когнитивный ресурс для познавательного процесса. Полученные результаты могут быть изложены и на других языках, но это связано уже с «процессом перевода, который сам по себе является критическим осмыслением объекта исследования и, соответственно, уточняющим актом познания» [Mocikat, Dieter 2011, c. 28].
Язык выполняет не только коммуникативную функцию общения с внешним миром (extra-kommunikative Funktion), но и внутренне-когнитивную функцию (intern-kognitive Funktion), действуя как эвристический инструмент [Mocikat, Dieter 2011, c. 28]. Система метафор и образов родного языка определяет структуры мышления и задает направление аргументации - с этим согласны и другие ученые-естественники, так, например, биофизик Штефан Кляйн считает, что через языковые метафоры устанавливается эмоциональная связь человека с изучаемым объектом. Шт. Кляйн вспоминает, с каким восторгом он впервые услышал на лекции образные и потому такие
удобные (griffige) обозначения некоторых понятий в физике: Kerne «ядра», Ringe «кольца», Verschränkung - «переплетение». «Я сразу же смог зрительно представить себе эти понятия. Обозначение "квантовое переплетение", используемое в квантовой физике, гораздо ярче воспринимаются ученым-носителем немецкого языка, чем английское entanglement [Klein 2007].
Обнаруживается весьма неожиданная связь между навязыванием исследователям, чьим родным языком английский не является (т. е. большей части научного сообщества), и невольным плагиатом в научных статьях. Не умея качественно формулировать свои мысли на чужом для себя английском языке, они используют английские выражения и обороты речи, которые они когда-то где-то услышали или прочитали и которые они считают удачными, со временем привыкают к ним, начинают считать своими. Такое явление медик профессор Р. Моцикат квалифицирует как вариант криптомнезии, т. е. состояния памяти, при котором источник языковых формулировок, а вместе с ними и идей забывается, и они кажутся человеку его собственными [Mocikat 2018; (ср.: [Федоров URL]).
Моноязычие и Болонская реформа высшего образования
Проблема выбора между моноязычием и многоязычием часто напрямую связывают с реализацией Болонской реформы высшего образования в странах, подписавших Болонскую декларацию 1999 года. Согласно этой Декларации, должно быть сформировано общеевропейское пространство высшего образования, и ведущая роль в этом процессе должна принадлежать университетам. Однако языковой аспект этой реформы был проработан явно недостаточно, что и проявилось в проблеме языкового обеспечения программ, по которым обучаются иностранные студенты, охотно принимаемые в немецкие университеты, и которые так или иначе затрагивают и немецких студентов, и преподавателей. По данным Федерального статистического ведомства (Statistisches Bundesamt), в 2019 / 2020 гг. в Германии обучался 411601 иностранный студент из Китая, Турции, Индии, Сирии, Италии, Австрии, России, Ирана, Украины, Франции, Камеруна и Вьетнама, т. е. студенты, родным языком которых английский не является, кроме того, далеко не все они европейцы. В процентном
соотношении к общему числу студентов в Германии это составляет 14,2 % [Anzahl der ausländischen Studierenden URL].
Решения о введении англоязычных учебных программ принимаются руководителями университетов, т. е. ни одна европейская институция этого не требует. Не требует этого и Болонская декларация. Такие решения связаны с неправильной трактовкой понятия интернационализации, на котором строится политика университетов. Болон-ская декларация признает необходимость сохранения национального языкового и культурного разнообразия, а также сохранения национальных образовательных систем. На практике же понятие интернационализации в сфере высшего образования и науки было настолько американизировано, что появилось понятие «американец с немецким паспортом» (Amerikaner mit deutschem Pass). Но появился и встречный призыв «Смелее реформировать реформу! (Nur Mut zu einer Reform der Reform!) [Meyer 2009].
Проблема «моноязычие vs многоязычие» не лучшим образом характеризует ситуацию, сложившуюся в немецких университетах [Rösch, Tolkiehn, Lehnert 2019], так как перевод обучения по многим программам на английский язык повлек за собой снижение уровня образования и иностранных, и немецких студентов. Это связано с недостаточно высоким уровнем владения английским языком у студентов (это же нередко справедливо и в отношении языковой подготовки преподавателей). В результате выросло число несданных экзаменов, из программ изымаются некоторые сложные предметы, поскольку необходимые для них материалы есть только на немецком языке.
Существенно и то, что англофонизация (Anglophonisierung) высшего образования нарушает право немецких студентов на получение образования на родном языке, что гарантируется Основным законом ФРГ.
Заключение
Сегодня немецкие ученые, особенно гуманитарии, вынуждены решать: перейти на английский язык или быть вытесненными на периферию научного общения. Языки обладают своими семантическими особенностями, различаются в плане моделей аргументации, в национальных научных школах разработаны различные исследовательские
подходы. В этом, собственно, и состоит убедительность гуманитарных наук, но этим также обусловлена и их слабая защищенность перед экономически мотивированным управлением информационными потоками, характерным для XXI века [Gehrmann 2015, с. 128].
В гуманитарных науках сложилась парадоксальная ситуация: эти науки часто упрекают в том, что им не нужно особое финансирование, но «если выбивание спонсорских денег становится критерием качества науки, то неудачником оказывается тот, кому эти средства не нужны, так как ему достаточно головы, чтобы думать. Их (гуманитарных наук - Н. Т.) высочайшее научное качество (ihre wissenschaftliche Exzellenz) неоспоримо во многих областях при скромных финансовых ресурсах, и, тем не менее, их часто обвиняют в экономической бесполезности» [Liessmann URL]. По мнению процитированного автора, шанс на выживание у гуманитарных наук связан только с оказанием ими идеологических услуг.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES
Кирилина А. В. Сходства в развитии коммуникативно мощных языков в эпоху глобализации // Вопросы психолингвистики. 2015. № 2 (24). С. 77-89. [Kirilina, A.V. (2015). Shodstva v razvitii kommunikativno moschnyh yazyk-ov v epohu globalizatsii (Similarities in the development of communicatively strong languages in the globalization epoch). Voprosy psiholingvistiki, 2(24), 77-89. (In Russ.)].
Федоров Р. Неосознанный плагиат, или потеря памяти: Криптомнезия - аномалия мозга, склоняющая людей к заимствованию. URL: https://royalcheese. ru/psychology/neosoznannyj-plagiat-ili-poterya-pamyati-kriptomneziya-anomaliya-mozga-sklonyayushhaya-lyudej-k-zaimstvovaniyu/ (дата обращения: 01.12.2020). [Fyodorov, P. Neosoznannyj plagiat, ili poterya pamyati: Kriptomneziya - anomaliya mozga, sklonyayushhaya lyudej k zaimstvovani-yu. (Unconscious plagiarism, or amnesia: cryptomnesia - anomaly of brain inducting people to adoption). (In Russ.)]. Anzahl der ausländischen Studierenden an Hochschulen in Deutschland im Wintersemester 2019 / 2020 nach Herkunftsländern. URL: https://de.statista.com/ statistik/daten/studie/301225/umfrage/auslaendische-studierende-in-deutsch-land-nach-herkunftslaendern/ (accessed 19.11.2020) Ammon U. Die Stellung der deutschen Sprache in der Welt. Berlin, München,
Boston: de Gruyter, 2015. Die Sprache von Forschung und Lehre: Lenkung durch Konzepte der Ökonomie? In Kooperation mit ADAWIS. Baden-Baden: Nomos, 2020.
Flessner A. Die Bedeutung von Wilhelm von Humboldts Sprachdenken für die Rechtswissenschaft. In: Festschrift 200 Jahre Juristische Fakultät der Humboldt-Universität zu Berlin = History and the Present. Commemorative publication in Honor oft he 200 Anniversary oft he Law Department at the Humboldt University in Berlin: Geschichte, Gegenwart und Zukunft. Berlin: de Gruyter, 2010. S. 874-898.
Gehrmann S. Die Kontrolle des Fluiden: Die Sprachlichkeit von Wissenschaft als Teil einer neuen Weltordnung // Bildungskonzepte und Lehrerbildung in europäischer Perspektive. München, New York: Waxmann, 2015. S. 117-156.
Klein St. Wissenschaftssprache: Dümmer auf Englisch // Frankfurter Allgemeine Zeitung. Frankfurt a.M., 06.07.2007.
Meyer H. J. Nur Mut zu einer Reform der Reform: Anmerkungen zum BolognaProzess // Forschung & Lehre. 2009. № 8. S. 574-577.
Mocikat R. Der Wert der Mehrsprachigkeit in den Naturwissenschaften // Mehrsprachigkeit im Wissenschaftsdiskurs: Ein Panorama der Möglichkeiten und Schwierigkeiten. Baden-Baden: Nomos, 2018. S. 269-282.
Mocikat R., Dieter H. H. Eine Universalsprache für die Naturwissenschaften? Ein kritischer Zwischenruf // Aviso. 2011. № 2. S. 26-31.
Rösch O., Tolkiehn G.-U. Zum Diskurs über die Sprache in der Wissenschaftskommunikation // Die Neue Hochschule. 2018. № 4: Zwischen Mission und Versuchung: Die Wissenschaft und die 'gute Sache'. S. 26-29.
Rösch O., Tolkiehn G., Lehnert R. Die Landessprache in der Lehre - Welche Bedeutung kommt ihr bei der Internationalisierung zu? // Die neue Hochschule: Internationalisierung der Hochschulen. 2019. Vol. 6. S. 12-15.
Weinrich H. Sprache und Wissenschaft // Deutsch als Wissenschaftssprache: 25. Konstanzer Literaturgespräch. Tübingen: Narr, 1986. S. 183-193.
