CC BY
29
Насу
Белгородский институт искусства и культуры
В. П. Римский
Белгородский институт искусства и культуры
МОНГОЛЬСКИЙ НАРОДНЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ИНСТРУМЕНТ МОРИН ХУУР В КУЛЬТУРЕ КИТАЯ (ПРОБЛЕМЕНЫЙ РАКУРС)
С одной стороны, нельзя утверждать, что национальная традиционная культура Монголии (в отличие от некоторых наций, уникальность которых с катастрофичностью поглощается деструкциями современного мира) находится на грани полной потери своих черт или распада. С другой же стороны, столь же очевидно, что глобализация жизни, быта, традиционной культуры и искусств современных монголов оказывает существенное (и, надо сказать, не всегда однозначное) влияние на традиционнцую кочевую цивилизацию, затрагивая, а то и расшатывая устои ее культуры, ярким выражением которой является народный музыкальный инструмент моринхуур - «степная жемчужина». В этой связи мы обоснуем тезис о том, что переходный период от традиционного к современному моринхууру выявляет неоднозначность данного процесса, когда, с одной стороны, установка на «музыкальную технологизацию», осовременивание этнических инструментов (включая дизайн и способы изготовления) объективно и оправданно повышает требования к непрерывному совершенствованию игровой техники, изменения репертуара в соответствие с новыми реалиями. А с другой стороны, эти модификации заостряют проблему разумных трансформаций, которые бы не входили в явное противоречие с традицией и основами ментальности «монгольского человека».
Ключевые слова: национальная традиционная культура Внутренней Монголии, этический струнный музыкальный инструмент моринхуур, «степная жемчужина», культурные трансформации, процессы «европеизации», музыкальная интеграция, кочевая культура, ранние музыкальные формы, культуное наследие, «музыкально-культурная традиция», репертуар, техники изготовления, способы наследования монгольской музыкальной культуры.
Nasu
Belgorod State Institute of Arts and Culture
(Belgorod, Russia)
V. P. Rimsky
Belgorod State Institute of Arts and Culture
(Belgorod, Russia)
MONGOLIAN FOLK MUSICAL INSTRUMENT MORINHUUR IN CHINA CULTURE
(PROBLEM APPROACH)
On the one hand, it cannot be said that Mongolia's national traditional culture (unlike some nations, whose uniqueness is catastrophically absorbed by the destructions of the modern world) is on the verge of a complete loss of its features or disintegration. On the other hand, it is equally obvious that the globalization of the life, life, traditional culture and arts of modern Mongols has a significant (and, it must be said, not always unambiguous) impact on the traditional nomadic civilization, affecting, if not shattering the foundations of its culture, the vivid expression of which is
the folk musical instrument morinhuur - "steppe pearl". In this regard we will reject the thesis that the transition period from the traditional to the modern morinhuura reveals the ambiguity of this process, when, on the one hand, the installation of "musical technology", the modernization of ethnic instruments (including design and manufacturing methods) objectively and justifiably increases the requirements for continuous improvement of gaming technique, changing the repertoire in accordance with new realities. On the other hand, these modifications sharpen the problem of intelligent transformations, which would not be in clear contradiction with the tradition and foundations of the "Mongolian man" mentality.
Keywords: inner Mongolia's national traditional culture, ethical stringed musical instrument morinhuur, steppe gem, cultural transformations, Europeanization processes, musical integration, nomadic culture, early musical forms, cult heritage, "musical-cultural tradition," repertoire, manufacturing techniques, ways to inherit Mongolian music culture.
DOI 10.22405/2304-4772-2019-1 -4-76-83
Для нас очевидно, что любые изменения в обществе, с неизбежностью затрагивая сферу музыкальной культуры, проявляются прежде всего в народной музыке, которая конкретно и убедительно раньше других форм духовного производства передает эмоциональное состояние людей, в звуковых образах активно воздействуя на психику человека. Причем, в такой мере, что мы вправе сказать: музыка - это душа народа, а магическая сила ее влияния на нас не укладывается в законы рационально-рефлексивного мышления, воспринимаясь человеком на уровне эмоционально-чувственного душевного и духовного созерцания. В полной мере это приложимо к монголькой народной музыкальной традиции и ее безусловному символу этническому струнному инструменту «моринхуур», генезис и эволюция которого восходят к ранним стадиям монгольской кочевой культуры монголов - «людей на лошадях». (Обстоятельна эта тема исследовалась выдающимся русским востоковедом, специалистом по древней монгольской культуре А. М. Позднеевым, обобщившем в цикле своих фундаментальных трудов богатый экспедиционный опыт) [7; 8; 9].
Важно подчеркнуть, что совершенствование формы моринхуура и процесса его производства в ходе культурной эволюции логично обусловили этапность совершенствования техники и стиля игры, осуществляемых через программу конкретного воплощения в игровом репертуаре. Такие взаимозависимости сегодня достаточно очевидны. В свою очередь, изменение игрового репертуара моринхуура составляет не просто характерную черту, но важную особенность современной культурной эволюции в качестве национального струнного инструмента. С учетом сказанного, мы можем сформулировать тезис о том, что изменение исполнительского репертуара моринхуур является закономерным результатом культурной динамики монгольской. На том, прежде всего основании, что тематика игрового репертуара моринхуур не только выявляет богатство различий музыкального стиля монгольских этносов в разных территориальных административных единицах Внутренней Монголии. Но одновременно обнаруживает общие типические признаки, составляющие качественную специфику уникального
пласта монгольской национальной музыки в ее собственно «народном» облике и границах самополагания.
В этой связи представляется целесообразным рассмотреть, описать и по -возможности адекватно проанализировать процессы изменения игрового и исполнительского репертуара моринхуура, по меньшей мере, в трех аспектизациях. Во-первых, в контексте изменения культуры монгольской национальности в преломлении к развитию инструментальной музыки. Во-вторых, с позиции рассмотрения тематического и жанрового репертуара. В-третьих, в ракурсе аксиологического потенциала гуманистического духа луговой и матоцинской музыки, неотделимый от ее эстетического смыслового контекста. С учетом сказанного, нужно отметить, что эстетический смысл монгольской музыки и сущность народного музыкального искусства заключаются в совершенном единстве человеческой и естественной свободы. Это уникальная существенная черта монгольского эстетического стиля и эстетического мышления». Образно говоря, будучи уникальным духовным феноменом, музыкальная традиция монголов сравнима с цветком человеческой мудрости, выступая материальным носителем гуманистического духа и продуктом объективации человеческой художественной практики.
В данной связи, отметим, что в его рамках этапность развития монгольской народной музыкальной культуры условно можно разделить на два важных периода, показывающих, границу становления музыкальных практик. 1) ранний - до VII в н.э., в течение которого предки монголов расселялись ареале в лесной зоне реки Эргун, занимаясь охотой и собирательством. В течение этого длительного исторического периода монголы создавали музыку, богатую горной охотничьей культурой, в ряду которых достаточно назвать охотничьи песни, шаманские песни и танцы, коллективные песни, ранние героические эпопеи древних монгольских племен и пр.
Второй период, ведущий отсчет после VII в. н.э., ознаменовался пересечением реки Эргун и активным повсеместным территориальным освоением центральной части Монгольского плоскогорья, в процессе чего сложилась кочевая монгольская нация. Закономерным и важным для генезиса народной музыки следствием этих процессов стало развитие музыкальной сферы, а именно: в новых исторических условиях монгольская музыка постепенно перешла от типа культуры горной охоты к типу культуры кочевого образа жизни. Начиная с этого периода музыкальная культура кочевых племен Монголии пережила процесс прорастания, развития, зрелости и отчасти своей кульминации [4; 5]. Крайне важный аспект, на который мы обращаем внимание, отражает качественную специфику самой музыки с точки зрения ее смысловых контекстов и формы музыкальной воплощенности в народных концепт-образах. Здесь знаковой фигурой отсчета выступает период, связанный с правлением и самой личностью Чингисхана. Так, согласно историческим данным, монгольская музыка до периода правления Чингисхана была простой и элегантной, продолжая сохранять в своих основных мотивах «следы» охоты и первозданной горной культуры: ее музыкальная форма, не смотря на рождение
нового жанра пастбищной песни, до сих пор не имеет типичного стиля пастырской песни [11, с. 14-16].
С учетом сказанного, отметим, что моринхуур, родившийся как музыкальный инструмент степной пастушечьей музыкальной культуры, стал в руках своего создателя и игрока - пастуха верным музыкальным спутником исполняемых пастушеских песен - длинных и мелодичных, воспевавших прекрасные луга, необозримые просторы степей, передававших своими длиннотами меняющиеся мысли и чувства исполнителя... Но главным «героем» народных пастушеских песен сына степей и лугов была его лошадь. Монгол как «сын пастбищ», «человек на лошади», проводивший большую часть жизни в седле, полон любви к своему первому помощнику, ближайшему спутнику жизни, верному другу, ощущает тесную психологическую связь с ним и зависимость от него, и это душевное состояние находит выражение в музыке [2; 7]. Повторимся еще раз: духовная жизнь монгола неотделима от образа лошади. «Лошадиная музыка», «конская музыка»э - центральная тема игрового репертуара всех традиционных монгольских музыкальных струнных щипковых инструментов - игили, хуобаси, чжур, йеклера, синагана и других, весьма похожих друг на друга, но различающихся по названию в силу пространственной территории Монголии и отсутствия в силу этого связей между населяющими эти территории людьми.
Далее перейдем к рассмотрению основных факторов, связанных с эволюцией моринххура и развитием его музыкального репертуара. Первым фактором, способствующим превращению моринхуура из народного инструмента в профессиональный, игровой репертуар которого, опираясь на традицию, непрерывно пополняется, является фактор наследования - передача накопленного музыкального опыта от старшего поколения младшему. В свою очередь, способ наследования имеет свои особенности: это: а) музыкальное семейное наследование, б) музыкальное персонифицированное наследование в рамках «мастер - ученик»; в) музыкальное общественное (народное) наследование.
При этом в данной условной типологии все три формы наследования, будучи взаимосвязанными, гармонично дополняют и обогащают друг друга, при том, однако, что музыкальное общественное наследование в среде монгольского народа носит, как правило, семейный характер. Это означает, что наследование музыки в монгольском народе, в том числе и музыки, исполняемой на моринхууре, основано в первую очередь на семейном кровном родстве, образуя модель музыкального семейного наследования.
В целом же сказанное выше, свидетельствует о существенном влиянии социальных и культурных изменений в культуре КНР на качество музыки и исполнительский репертуар моринхуура, позволяя выявить следующие причинно-следственные связи данного процесса:
во-первых, в силу объективных культурно-исторических причин, связанных, прежде всего, с переходом части монгольского этноса от кочевого, пастушеского, уклада, к оседлому образу жизнедеятельности.
Во-вторых, серьезное влияние на репертуар оказывает заимствованная музыка из Внешней Монголии, КНР, Японии, западная музыка (скажем, популяризируется американский джаз и блюз и пр., которыми увлекается, как правило, молодой сегмент монгольских музыкантов). Общую панорамную специфику воссоздает Бадамжавын Батжаргал, отмечая: «Имеется сильное влияние музыки соседних народов на монгольскую музыку. Мы, со своей стороны, склонны согласиться, что «Эта музыка как тенденция, адресованная главным образом молодёжной аудитории, противопоставляется серьезной национальной музыке, в центре которой находятся оперные и симфонические жанры» [1, с. 9].
В-третьих, процессы технологизации музыкальной сферы, поток во Внутреннюю Монголию современных музыкальных инструментов западноевропейского образца, отвечающих новейшим стандартам (включая дизайн, звучание и пр. характеристики), негативно сказываются на падении интереса молодых монгольских музыкантов к исконно народным инструментам, в том числе к моринхууру. Надо сказать, данная тенденция продолжает расти, правомерно вызывая тревогу за настоящее и, тем более, будущие судьбы монгольской народной музыки.
К сожалению, становятся достаточно распространенными отрицательные тенденции, все в большей мере захватывающие концертно-конкурсные площадки и оказывающие негативное влияние на этническую музыкальную культуру монголов. В этом плане мы обращаем внимание на ряд проблемных мест в традиционной музыкальной культуре:
- очевидность процессов устаревания исполнительского репертуара, который в прежнем виде не соответствует сегодняшним запросам общества. Вчастности, отмечается, что звучащая на всех сценических площадках тема «шаги лошадей» неоправданно занимает доминирующую позицию в игровом репертуаре современного моринхуура. С одной стороны, конечно, этого нельзя отрицать. Но, с другой стороны, следует иметь в виду объективные причины такого рода тенденции. По нашему мнению, она лежит связана со слабой педагогической базой, нехваткой талантливых композиторов, способных «влить свежую кровь» в современный репертуар моринххура. Это, в свою очередь, можно объяснить тем, что учеба в музыкальных учреждениях носит чрезмерно формализованный характер. Заметим, во многом это происходит по причине ослабевания связей с сугубо традиционными, «живыми» способами игры, утратой древних секретных методик игры на традиционном моринхууре и пр.
- второй проблемой можно считать отсутствие хороших учебников, содержащих вопросы теории и практики игры на современном моринхууре: учебная литература, по которой обучаются сегодня молодые музыканты, признается слабой во всех отношениях. Во многом потому, что представляет собой худший вариант заимствования западных аналогов по теории и методике игры на струнных инструментах. Такая ситуация недопустима, поскольку у монгольского инструмента моринхуура совершенно другая «душа» (если
только допустимо использовать в данном контексте это понятие). В силу чего он по праву считается олицетворением монгольской народной музыкальной культуры. Прорыв из этого «замкнутого круга» видится в безотлагательном создании такого учебника игры на моринхууре с привлечением к этой работе коллектива лучших монгольских специалистов в данной области. Тем более, что собственные ресурсы для такого движение есть:
Во-первых, пласт музыкальной культуры, изначально в силу своей значимости находясь в поле зрения государства, продолжает оставаться в центре внимания и сегодня. Как пишет Лю Цзинь, «В настоящее время оно активизировалось в свете целого ряда причин. Главная из них - стремительный прорыв Китая последних двух десятилетий в области экономической и научно -технической, выход в число лидеров мировых держав, со всей остротой поставивший перед страной проблему духовной жизни и национального самосознания народа» [6, с. 3-4]. И, во-вторых, в ряду основных факторов, связанных с эволюцией и развитием репертуара моринхуура по-прежнему находится принцип «уважения к древности» и система культурного наследования, которая, сочетая традицию и новаторство, образуется, а) тремя типами (семейное; «мастер-ученик»; народное) и б) четырьмя способами наследования («Хань»; храмовое; военное; народное (доминирующее в культуре).
Строго говоря, с одной стороны, «общая тенденция стиля жизни современной Монголии характеризуется интересом к национальным ценностям, национальной истории, желанием отстаивать национальное достоинство монголов» [1, с. 3]. Но, с другой стороны, при ближайшем рассмотрении в монгольском обществе достаточно очевидны тенденции, которые, на наш взгляд, можно назвать «музыкальной капитализаций».
В целом же изменения игрового и музыкального репертуара монгольских этнических инструментов вообще и моринхуура в особенности, в условиях социальных и культурных изменений в культуре КНР, позволяют нам установить причинно-следственные связи и взаимозависимости между падением интереса к исконно народной музыке и современными трансформациями в китайском обществе и культуре. Приходя к выводу о неоднозначности данного процесса мы намечаем механизм преодоления данного разрыва, опираясь на национальную традицию и с учетом основных факторов и способов наследования монгольской музыкальной культуры. Однако это тематика требует своего развития в ракурсе последующих концептуализаций.
Литература
1. Бадамжавын Б. Проблема периодизации музыкальной культуры Монголии: дис. ... канд. культурологии : 24.00.02 / Бадамжавын Батжаргал. М., 2000. 192 с.
2. Ву Ланжи. История монгольской музыки. Хух-Хото: народное изд-во Внутренней Монголии, 1998.
3. Цацрангуй Т. Методические вопросы настройки, обучения игры на Морион хууре. Улан-Батор, 2009.
4. Записки Императорского Русского Географического общества. 1894. № 30, вып. 2. С. 145-184.
5. Завадская Е. В. Культура Востока в современном западном мире. М.: Наука,1977. 168 с.
6. Лю Ц. Оперная культура современного Китая: проблема подготовки исполнительских кадров: дис. ... канд. пед. наук : 13.00.02 / Лю Цзинь. СПб., 2010. 173 с.
7. Новоселова А. В. Шелк и бамбук в музыкальной культуре традиционного Китая: дис. ... канд. искусствоведения : 17.00.02 / Новоселова Анастасия Владимировна. М., 2015. 245 с.
8. Позднеев А. М. Монголия и монголы. Т. I. С. ХХШ-XXVI. Результаты поездки в Монголию, исполненной в 1892 - 1893 гг. А. Позднеевым. Т. I: Дневник и маршрут 1892 года. СПб., 1896.
9. Позднеев А. М. Образцы народной литературымонгольских племен. Народные песни монголов. Вып. 1. СПб., 1880. 346 с.
10. Позднеев А. М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии. СПб., 1887. 494 с.
11. Шастина Н. П. А. М. Позднеев / (подг. к печ., примеч. А. Г. Сазыкина) // Mongolica-VI: сб. ст. СПб., 2003. С. 14-17.
References
1. Badamzhavyn B. Problema periodizatsii muzykal'noy kul'tury Mongolii [Periodization of Mongolian musical culture]: dis. ... kand. kul'turologii [Cand. Thes. ... Cand. Arts]: 24.00.02 / Badamzhavyn Batzhargal. Moscow, 2000. 192 p.
2. Wu Lanzhi. Istoriya mongol'skoy muzyki [History of Mongolian music]. Hohhot: People's Publishing House of Inner Mongolia, 1998.
3. Tsatsranguy T. Metodicheskiye voprosy nastroyki, obucheniya igre na Morion khuure [Methodological issues of tuning and teaching to play the morinhuur]. Ulaanbaatar, 2009
4. Zapiski Imperatorskogo Russkogo Geograficheskogo obshchestva [Notes of the Imperial Russian Geographical society]. 1894. No. 30, vol. 2. Pp. 145184.
5. Zavadskaya E. V. Kul'tura Vostoka v sovremennom zapadnom mire [Eastern culture in the modern Western world]. Moscow: Nauka, 1977. 168 p.
6. Liu J. Opernaya kul'tura sovremennogo Kitaya: problema podgotovki ispolnitel'skikh kadrov [Opera culture of modern China: challenges in performers' training]: dis. ... kand. ped. nauk [Cand. Thes. ... Cand. Ped. Sciences]: 13.00.02 / Liu Jin. Saint Petersburg, 2010. 173 p.
7. Novoselova A. V. Shelk i bambuk v muzykal'noy kul'ture traditsionnogo Kitaya [Silk and bamboo in the musical culture of traditional China]: dis. ... kand. iskusstvovedeniya [Cand. Thes. ... Cand. Art History]: 17.00.02 / Novoselova Anastasia Vladimirovna. Moscow, 2015. 245 p.
8. Pozdneev A. M. Mongoliya i mongoly [Mongolia and the Mongols]. Vol. I. Pp. XX1P-XXVI. Rezul'taty poyezdki v Mongoliyu, ispolnennoy v 1892-1893 gg. A. Pozdneyevym [Results of a trip to Mongolia made in 1892-1893 by А. Pozdneev]. Vol. 1: Dnevnik i marshrut 1892 goda [Diary and route of 1892]. Saint Petersburg, 1896.
9. Pozdneev A. M. Obraztsy narodnoy literatury mongol'skikh plemen. Narodnyye pesni mongolov [Samples of folk literature of Mongolian tribes. Folk songs of the Mongols]. Vol. 1. Saint Petersburg, 1880. 346 p.
10. Pozdneev A. M. Ocherki byta buddiyskikh monastyrey i buddiyskogo dukhovenstva v Mongolii [Esays on everyday life of the Buddhist monasteries and the Buddhist clergy in Mongolia]. Saint Petersburg, 1887. 494 p.
11. Shastina N. P. A. M. Pozdneev [A. M. Pozdneev] / (prepar. to release., comm. by А. G. Sazykin) // Mongolica-VI: coll. of art. St. Petersburg, 2003. P. 1417.
Статья поступила в редакцию 11.09.2019 Статья допущена к публикации 30.11.2019
The article was received by the editorial staff 11.09.2019 The article is approved for publication 30.11.2019
