CC BY
74Трибуна молодого ученого
Момент окончания хищений и его соотношение с принципами и задачами Уголовного кодекса Российской Федерации
Р. Е. Токарчук*
Юридическим и объективным критерием, определяющим возникновение преступности деяния и предел его общественной опасности, безусловно, следует считать момент его окончания, в котором зафиксировано причинение вреда объекту этого преступления, достаточного для уголовного преследования. Принято считать, что момент окончания хищений подробно определен в постановлениях высших судебных инстанций, так как законодательных указаний на момент их окончания нет. Теория уголовного права традиционно воспроизводит формулу окончания хищения, предложенную Пленумом Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г., разъяснившим, что хищение заключается «в незаконном безвозмездном обращении с корыстной целью государственного или общественного имущества в свою собственность или собственность других лиц», а также что его «следует считать оконченным, если имущество изъято, и виновный имеет реальную возможность им распоряжаться по своему усмотрению или пользоваться им»1. Эти правила, разработанные для преступлений против социалистической собственности, с уточнениями, относящимися к предмету посягательства, использовались и применительно к хищению индивидуального имущества2. Позднее они были воспроизведены в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» по отношению к хищениям в отношении всех форм собственности. При кажущейся простоте именно деяния, посягающие на отношения собственности, вызывают наибольшую трудность в определении момента их окончания
3
В XIX в. обсуждались три версии признания хищения оконченным преступлением: а) заимствованная из римского права концепция прикосновения, согласно которой хищение окончено с момента прикосновения субъекта к чужому имуществу, которое он намерен был украсть; б) теория уноса, отодвигающая окончание хищения к моменту уноса преступником вещи, когда последний избежал опасности преследования и получил возможность извлечь пользу из украденного; в) версия завладения, по которой похищение окончено, как только виновный поставил себя в фактическую связь владения с имуществом на место прежнего хозяина или владельца, изъяв таким образом имущество из владения последнего, лишив его такового. Теория завладения в этот период была признана более последо-
„4
вательной для природы хищений4.
В XX в. теория прикосновения была также категорично отвергнута отечественными исследователями, а теории завладения и уноса получили свое дальнейшее развитие: первая разделилась на два направления: 1) теорию изъятия (хищение окончено, если имущество изъято из законного владения); 2) концепцию завладения (изъятое имущество должно перейти в обладание виновного); вторая же преобразовалась в версию распоряжения, связывающую окончание хищения с приобретением виновным возможности распорядиться имуществом по своему усмотрению5, которой придерживается действующая практика.
Приверженность к данной теории во второй половине XX в. продиктована тем, что общественная значимость частной собственности ставилась под
* В нашем журнале публикуется впервые.
сомнение и характерными были утверждения: «Корысть — родная сестра легальной частной собственности, на которой зиждется эксплуататорское общество»6. Все признаки хищения разрабатывались и определялись для охраны общественных отношений по распределению социалистической собственности7. Посягательства на государственное или общественное имущество преследовались в стадии обращения этого имущества виновным, поскольку не страдало право собственности конкретного лица ввиду его отсутствия. Преследовалось нарушение установленного порядка производства, потребления и распределения материальных благ виновным, а не посягательство на право собственности. Последнее не признавалось наиболее существенной правовой формой этих общественных отношений и не охранялось вне нарушения установленного порядка обращения с ним8.
Обоснование данной позиции дано Г. А. Криге-ром: «Причинение ущерба государству или общественной организации и обогащение за их счет виновных, завладевших социалистическим имуществом, — оба этих признака должны быть налицо для признания хищения оконченным преступлением». Далее автор заключает, что «кражу следует считать оконченной не в момент установления преступником фактического обладания вещью, а в момент, когда виновный действительно завладевает... имуществом, получая при этом возможность распорядиться им по своему усмотрению»9.
Данная позиция судебной практики в большей мере порождает проблемы, нежели позволяет их разрешать10. В. Н. Литовченко критикует позицию теории распоряжения, отмечая, что границы от завладения имуществом до реальной возможности распоряжения им не отличаются четкостью и могут быть истолкованы неоднозначно11. Споры возникают по поводу того, «насколько от места совершения кражи должен удалиться виновный, чтобы его действия могли быть признаны как оконченное пре-ступление?»12. С точностью до наоборот на практике квалифицируются действия, обнаруженные в месте хищения или непосредственно возле него, например, когда чужое кольцо надето на руку виновного; чужие деньги в одежде виновного; виновный выбросил чужое имущество из окна, автомобиля, но еще не завладел им.
Отождествление окончания хищения с возможностью виновного им распорядиться не совсем сопоставимо с задачами Уголовного кодекса Российской Федерации в части охраны прав и свобод человека и гражданина, охраны его собственности (ст. 2 УК РФ). Момент окончания хищения отодвигается в область возможности незаконного извлечения виновным пользы из украденного имущества, что пренебрегает причиненным общественным отношениям собственности ущербом, который наступил уже тогда, когда потерпевший фактически был лишен
возможности извлекать пользу из своего имущества, принадлежащего ему по закону.
Опираясь на положения ст. 17 Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г., Конституция Российской Федерации (ст. 35) закрепила за каждым право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими людьми. При этом в России признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности (ч. 2 ст. 8 Конституции РФ). Обладание и распоряжение материальными благами, получившими в законе наименование «имущество», выступают гарантией экономической свободы и благосостояния граждан13.
В фактических общественных отношениях собственности наиболее ценной их правовой формой, поставленной под охрану закона, признан имущественный интерес собственника или владельца, имеющего законное право на обладание своим имуществом. Нарушение, причинение ущерба этой форме отношений является основанием для признания наличия материального состава хищения. Уголовное право охраняет отношения по «фактическому присвоению (включающему и процесс, и результат) материальных благ, в которых реализуется имущественный интерес собственника или
14
иного владельца»14.
С точки зрения задач действующего Кодекса, являющихся отражением конституционных принципов, очевидно, что теория изъятия более предпочтительна. С. И. Сирота считает: «Похищение — это действия виновного, выражающиеся в... изъятии имущества. Завладение — это цель, которую ставит виновный перед собой, совершая такое изъятие»15. Момент окончания хищения не в том, что виновный получил возможность распоряжаться предметом хищения, а в том, что потерпевший лишился возможности им обладать. В этом и выражается ущерб отношениям принадлежности имущества — имущественному интересу собственника или владельца, правам единоличного владения, пользования или распоряжения им, отраженным в праве собственности. Справедливо замечание В. М. Семенова: «Для состава хищения в конце концов важно не то, кто получит имущественную выгоду от преступления: сам виновный или другие лица, а то, что собственник (или иной законный владелец) лишается не по своей воле своего имущества»16.
По перечисленным основаниям следует признать несостоятельной теорию завладения, требующую, чтобы имущество перешло в обладание виновного, т. е. актом завладения созданы (взамен и на месте нарушенных отношений личной собственности) отношения квазисобственности, по мнению виновного, как бы обеспечивающие собственническое право на дальнейшее определение судьбы похищенного имущества17. Данная позиция основана на том,
что в некоторых случаях между изъятием имущества и его завладением образуется существенный промежуток, который часто может стать препятствием в достижении виновным целей. В случаях выкидывания предмета хищения из окна дома или кузова автомобиля, припрятывания имущества на территории владения собственника с расчетом на последующее завладение им велика вероятность, что виновный так и не завладеет этим имуществом.
Сторонники теории завладения видят природу хищения в удовлетворении стремления к паразитической наживе, считая нелогичным рассматривать похищение как оконченное деяние тогда, когда преступник еще не сумел или не успел получить в свое обладание чужое имущество, когда ему предстоит совершить какие-то дополнительные действия, чтобы заполучить желаемые вещи. Для хищения еще «недостаточно одного изъятия чужого имущества. Этим преступник только лишает потерпевшего законного владения имуществом, но фактически еще не завладевает им»18.
Корысть В. И. Даль определял как «страсть к приобретению, к поживе; жадность к деньгам, к богатству, любостяжание, падкость на барыше. Выгода, польза, барыш; рост, проценты; нажива, пожива, добыча или захваченные богатства»19. Корысть не подразумевает любовь и стремление к роскоши как таковой. Слова «богатство» и «деньги» употребляются как универсальные средства для описания стремления к достижению прибыли, достатка, материального превосходства над другими, обеспеченности в жизни. Не следует ограничивать корысть стремлением к обогащению, так как богатство и деньги — это только олицетворение возможности эксплуатировать полезные свойства имущества, обладающего стоимостью. Стоимость же позволяет определяться с эквивалентностью имущества, вопросом о размере достатка, прибыли или ущерба. Корыстная цель заключается в получении возможности незаконной эксплуатации полезных свойств чужого имущества, но ее удовлетворение не обязательно для причинения вреда общественным отношениям собственности. Теории завладения и распоряжения значительно отдаляют момент окончания хищения и его преступность от причинения вреда общественным отношениям собственности, что необоснованно, так как именно их охрана является задачей уголовного законодательства.
Момент окончания некоторых форм хищения и преступлений против собственности действующая практика связывает не с посягательством на собственность, а с посягательством на иные объекты (например неприкосновенность человека в вымогательстве или его здоровье в разбое), служащим условием для совершения посягательства на собственность, когда последнее фактически отсутствует.
И. Я. Фойницкий утверждал: «Оконченным грабеж-разбой, как и кража, становится с момента ут-
раты владения имуществом потерпевшим и перехода имущества во владение виновного; с употребления или попытки употребления насилия, физического или психического начинается область наказуемого покушения»20. В завладении чужим имуществом видели момент окончания разбоя А. А. Пи-онтковский, А. Н. Трайнин, П. П. Михайленко и Р. И. Тевлин21. «Согласно природе вымогательства как имущественного преступления, окончание его совпадает с моментом получения виновным требуемого имущества или имущественного права... иначе сколько-нибудь правильное логическое толкова-22
ние невозможно»22.
Правовая природа хищения и иных преступлений главы 21 УК РФ предполагает материальный состав23, объективная сторона которого складывается из действия, общественно опасных последствий и причинной связи между ними. Объект хищений по объему совпадает с родовым объектом преступлений против собственности, который составляет фактические общественные отношения собственности, являющиеся единственным признаком, общим для всех преступлений главы 21 УК РФ24. Общественно опасные последствия должны заключаться в причинении вреда этому объекту, в противном случае нельзя говорить о преступлении против собственности.
Окончание всех преступлений против собственности должно корреспондироваться посягательством на фактические общественные отношения собственности, а не посягательством на дополнительные объекты в рамках некоторых сложных составов (ст. ст. 162, 163 УК РФ), состоящих из двух действий: условия совершения преступления против собственности и самого посягательства на право собственности. В противном случае разбой криминализуется на стадии покушения на приготовление к хищению, т. е. покушения посредством нападения с насилием, на причинение вреда здоровью, что служит условием (стадия приготовления) к изъятию имущества. Вымогательство преследуется на стадии обнаружения умысла на совершение преступления против собственности (в момент требования передачи имущества или права на имущество без взаимодействия с самим предметом требования или переходом права на него в какой-либо уголовно наказуемой стадии).
«Посягнуть — это нанести в той или иной форме и мере ущерб объекту: посягательство, не несущее с собой ущерба, перестает быть самим собой: оно уже не “посягает”»25. Основной непосредственный объект определяет характер деяния, его направленность против соответствующего общественного отношения, охраняемого конкретной уголовно-правовой нормой. Дополнительным признается объект, которому причиняется вред в процессе посягательства на основной объект. Преступление, не нарушающее фактически объекта правовой охраны, в уголовно-правовом смысле уже не
посягает на него26. В моменте окончания действующих составов разбоя и вымогательства отсутствует посягательство на собственность, а также нет иного социально значимого, обладающего общественной опасностью посягательства. В них преследуются два действия, одно из которых (принуждение) не завершено (разбой) либо не опасно для общества (вымогательство), а другое отсутствует (изъятие имущества).
Причинением вреда фактическим общественным отношениям собственности продиктована общая социальная обусловленность преследования составов главы 21 Уголовного кодекса. Критерием объединения норм о преступлениях против собственности в одной главе Особенной части Кодекса является их родовой объект27. Он же корреспондирует обязанность к преследованию этих составов при завершенном посягательстве (формальном или материальном) на этот объект. Момент окончания всех форм хищений и преступлений против собственности должен быть обусловлен только посягательством на основной объект главы 21 УК РФ и не может определяться посягательством на дополнительные объекты, иначе в них отсутствует социально обусловленное преследование деяния, посягающего на собственность.
Конституционные положения, отраженные в задачах Уголовного кодекса РФ, требуют пересмотра позиции правоприменителя и законодателя о моменте окончания хищений. С учетом приоритета интересов потерпевшего (права собственности) момент окончания хищения должен быть связан не с тем, что виновный получил возможность распоряжаться предметом хищения, а с тем, что потерпевший лишился возможности им владеть, пользоваться или распоряжаться. В этом и выражается ущерб общественным отношениям собственности, а именно законному имущественному интересу собственника или владельца. Момент окончания хищения должен быть един для всех его форм, так как все деяния, предусмотренные главой 21 УК РФ, объединены посягательством на основной их объект. Структура построения УК РФ основана на типичности преступлений, расположенных в одной главе, в зависимости от родового объекта посягательства. Она же обязывает к наличию в разбое и вымогательстве посягательства на имущественные отношения, а не на действия, создающие условия для этого посягательства.
1 Бюллетень Верховного суда СССР. — 1972. — №4.— С. 10.
2 См.: Борзенков Г. Н. Уголовно-правовые проблемы охраны имущества граждан от корыстных посягательств: автореф. дис.... д-ра юрид. наук. — М., 1991. — С. 24-25.
3 См., напр.: Курченко В. Оконченное преступление или покушение? // Законность. — 2005. — № 11.
4 См.: Белогриц-КотляревскийЛ. Воровство-кража по Русскому праву. — Киев, 1880. — С. 308-310; Фойниц-
кий И. Я. Курс уголовного права. Посягательства на личность и имущество. — СПб., 1890. — С. 182-184.
5 См.: Владимиров В. А. Квалификация похищений личного имущества. — М., 1974. — С. 35-41.
6 Кузнецова Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации. — М., 1984. — С. 62.
7 См.: Гаухман Л. Д., Максимов С. В. Ответственность за преступления против собственности. — М., 1997.— С. 9-12.
8 Там же. — С. 18, 33, 37.
9 Кригер Г. А. Квалификация хищений социалистического имущества. — М., 1974. — С. 71, 116.
10 См., напр.: Курченко В. Указ. соч.; Векленко В. В. Квалификация хищений: монография. — Омск, 2001. — С. 140-147.
11 См.: Литовченко В. Н. Уголовная ответственность за посягательства на социалистическую собственность (понятие хищения). — М., 1985.— С. 50.
12 Векленко В. В. Указ. соч. — С. 144.
13 См.: Уголовное право России: (Часть Особенная): учебник для вузов. — 2-е изд., перераб. и доп. / под ред. Л. Л. Кругликова // КонсультантПлюс. — 2004. — 10 марта.
14 Плохова В. И. Криминологическая и правовая обоснованность составов ненасильственных преступлений против собственности: автореф. дис.... д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 2003. — С. 24.
15 Сирота С. И. Преступления против социалистической собственности и борьба с ними. — Воронеж, 1968. — С. 65; См. также: Владимиров В. А. Квалификация преступлений против личной собственности. — М., 1968.— С. 56.
16 Семенов В. М. Особенности субъективной стороны хищения // Рос. следователь. — 2005. — № 5.
17 См.: Владимиров В. А. Квалификация похищений личного имущества. — С. 38-39.
18 Гельфер М., Литовченко В. Момент окончания преступления при краже // Соц. законность. — 1972. — № 11.— С. 42.
19 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. // Иллюстрированный энциклопедический словарь. — М, 2004. — 2 CD-ROM.
20 Фойницкий И. Я. Указ. соч. — С. 239.
21 См., напр.: Михайленко П. П., Тевлин Р. И. Преступления против личной собственности граждан. — Киев, 1962. — С. 43; Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. — М., 1957. — С. 302; Пионтковский А. А. Советское уголовное право: (Особенная часть). — М., 1928.— Т. 2.— С. 129.
22 Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права: (Общая и Особенная части). — Киев, 1903.— С. 430.
23 См.: Владимиров В. А. Квалификация похищений личного имущества. — С. 34-35.
24 См. : Гаухман Л. Д., Максимов С. В. Указ. соч. — С. 18, 19.
25 Трайнин А. Н. Указ. соч. — С. 139.
26 См.: Борбат А. В., Завидов Б. Д. Состав преступления как основание уголовной ответственности // Кон-сультантПлюс. — 2005.
27 См., напр.: Гаухман Л. Д., Максимов С. В. Указ. соч. — С. 17.
