CC BY
37
5. Князева, Е. Н. Синергетика: начала нелинейного мышления / Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов // Общественные науки и современность. -1993 - № 2. - С. 38-51.
6. Аршинов, В. И. Синергетика наблюдения как познавательный процесс / В. И. Аршинов, В. Г. Буданов // Философия, наука, цивилизация. Эдиториал УРсС. - 1999. - 237 с.
7. Чернопицкий, М. П. Курганная группа как архитектурный ансамбль / М. П. Чернопицкий // Скифо-сибирское историческое единство: материалы конференции. - Кемерово, 1980. - С. 70-75.
8. Сорокин, П. Человек и общество в условиях бедствий (фрагмент книги) / П. Сорокин // Вопросы социологии. - 1993. - N° 3. - С. 5361.
9. Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров / Ю. М. Лотман // Семиосфера. - СПб.: «Искусство», 2004. - 704 с.
10. Бутанаев, В. Я. История енисейский кыргызов / В. Я. Бутанаев, Ю. С. Худяков. - Абакан: Изд-во ХГУ им. Н. Ф. Катанова, 2000. -272 с.
11. Худяков, Ю. С. Погребение по обряду трупоположения / Ю. С. Худяков // Историческая этнография: традиции и современность: меж-вуз. сб. - Вып. 2. - Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1983. - С. 141-147.
© Арчимачева М. Ю., 2012
УДК 130.2+78.01
МОЛЧАНИЕ, ТИШИНА В МУЗЫКЕ СОВРЕМЕННЫХ КОМПОЗИТОРОВ ХАКАСИИ
Л. Ю. Мазай
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
Молчание, тишина в музыке современных композиторов Хакасии проявляет себя на таких уровнях, как: философско-эстетическая категория (покой, статика); незвучащая основа музыкального процесса (время-энергия); медитативный дискурс; художественный образ; знак, семиотическая единица (пауза или звук в значении паузы); формирование намерения, которое не высказано, но намечено; предвыска-зывание.
Ключевые слова: звук, музыка, молчание, тишина, мировоззрение, образ.
Сегодня наука изучает основополагающие универсалии, концепты и константы мировой и национальных культур в их единстве и диалоге.
В современную эпоху со свойственной ей нелинейностью возникает многовариантность времен, миров. В таких условиях осуществлен переход от понятий к концептам. Концепт субъективен; это не понятие, а событие философского творчества.
О. Румянцев в поиске соотношения между телом и душой приходит к выводу, что при невозможности разделения «познающего (субъекта и познаваемого (объекта), ... субстанционального разделения души и тела, посредником между ними является концепт» [1, с. 41]. Идея концепта как посредника между небесным и земным мирами была проявлена в христианском средневековье. Эпоха модернизма привнесла ясность, обнаружив взаимную суверенность и равноправность души и тела, обратилась к концепту. О. Румянцев, автор научной статьи «Культура как место и время человека», в ее заключении справедливо говорит о том, что «экспликация неявных концептов культуры, их явленность - путь к диалогу и выработке новой концептуальной универсальности культуры» [1, с. 42]. Особый интерес вызывает предположение о том, что тексты культуры «лишь считывают, интерпретируют, разуниверсализируют некоторый универсальный текст хранящегося в языке исторического опыта народа, этноса, человечества, и это т последний текст и несет нормы, правила, обряды, традиции, предрассудки, т. е. является ментальностью. Тогда сущностью культурных текстов как интерпретаций этого универсального текста для его индивидуального прочтения и является концепт. В этом смысле концепт связывает культуру с ментальностью, а последнюю с индивидуальным сознанием» [2, с. 70].
Свое теоретическое обоснование «концепт» получил в работах А. С. Аскольдова-Алексеева, Д. С. Лихачёва, Ю. С. Степанова, Н. Д. Арутюновой, С. Х. Ляпина, В. И. Карасика, В. В. Красных, Г. Г. Слышкина, С. Г. Воркачева и др. В учебном пособии «Когнитивная культурология» так раскрывается содержание термина «концепт»:
- «мыслительное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода», «почки сложнейших соцветий мыслительных конкретностей» (А. С. Аскольдов);
- «объект из мира «Идеальное» (А. Вежбицкая);
- «хранящаяся в индивидуальной либо коллективной памяти значимая информация, обладающая определенной ценностью, это переживаемая информация» (В. И. Карасик);
- «самая общая, максимально абстрагированная, но конкретно репрезентируемая (языковому) сознанию, подвергшаяся когнитивной обработке идея «предмета» в совокупности всех валентных связей, отмеченных национально-культурной маркированностью» (В. В. Красных);
- «многомерное идеализированное формообразование (С. Х. Ляпин) [3, с. 160-161].
Одним из ключевых концептов культур является «звук», который, согласно выделяемым А. С. Аскольдовым типам концептов, является художественным. Как отмечают Е. Я. Режебак и А. А. Филатова, «ассоциативная структура художественного концепта делает его практически неподдающимся конечной интерпретации.
Смысловая неисчерпаемость и неоднозначность художественного концепта роднит его с художественным образом» [3, с. 161].
Звук в работе понимается как «... самодостаточное явление, воплощающее в себе весь макрокосм бытия» [4, с. 41]. Звук вмещает в себя вечный Абсолют и вступает в коммуникацию с обществом и отдельной личностью.
На основе анализа традиционного мировоззрения хакасов, типологической реконструкции специфики звукового и музыкального мышления народа выявлено, что звук (звучание) - мировоззренческая категория в культуре хакасов. Природа звука ярко проявлена в шаманской практике.
Традиционное мировоззрение хакасов строго упорядочено и целостно, с фиксацией закономерностей мира и разработанностью принципов существования и познания Вселенной. Ритуальная практика шамана направлена на восстановление равновесия и гармонии мира в целом и человека с ним.
Шаманское мировоззрение включает музыку между различными чувственными формами бытия (растений, птиц, зверей, озер, гор и проч.). Музыка представляет собой силу, обеспечивающую доступ шамана из другого мира и наоборот, она также активизирует и другую реальность, недоступную познанию человека.
Звук является мостом между рациональным и интуитивным, духовным и физическим, заставляет шамана изменить состояние сознания, внутри которого действует единство полного контроля с активностью бессознательного.
Звук выступает посредником между внутренними и внешними мирами шамана - миром духов, шамана и аудитории, и в этом заключается его магическая роль. Именно через звук/музыку осуществляются наследственные взаимосвязи меж поколениями и метафизические взаимосвязи с тонкими мирами. Музыкальное звучание активизирует элементы шаманского костюма, олицетворяющего птицу; элементы амулетов, инструментария (бубна и посоха, полученных новым шаманом от ее/его сообщества/рода), а также шаманских духов-помощников и обеспечивает просьбу о помощи к ним.
На основе анализа содержания мифов и сказаний выявлено, что звучание является характеристикой живого мира, предвестником жителей нижнего мира, атрибутом движения, силы, способом проявления эмоций. Более того, анализ пространственных и временных факторов формирования звукового мышления хакасов, изучение фольклорных текстов (хакасских героических сказаний, мифов, легенд, сказок), рассмотрение функций музыкальных инструментов как элементов общей модели мира позволили сделать вывод о том, что в хакасской культуре человек слышит, воспринимает и воспроизводит звуки элементов природы, звуки, издаваемые животными, что продиктовано стремлением к пространственному типу организации звукового мышления. В культуре хакасов особое место отводится звучаниям антропологического происхождения - стону, хрипу, плачу и т. д., а также звукам, издаваемым духами. Последние могут проявить себя в физическом мире в виде «постукиваний», «позвякиваний».
Если живое проявляет себя в звучании, то жители сакральных миров говорят неслышно для человека. Так, в преданиях, легендах и сказках упоминается, как Хара-хан даровал влюбленному юноше жизнь в облике паука. Юноша стал особенным пауком. Ушел в тайгу и стал тянуть паутину от одного дерева к другому, чтобы тот, кто заденет, услышал песню [5, с. 20-21].
Так же описывается встреча Кочим-хана с Горной девой. Большие глаза гостьи с жалостью смотрят на хана Кочима. В одной руке у нее инструмент со струнами из жил, а в другой - смычок в виде небольшого лука со стрелой.
- Знатная дева, неземной красоты, - подумал про себя Кочим-хан, - с Горной, видать, довелось повстречаться, безбровая, на неведомом инструменте так играет, что из души сурового воина слезу исторгает.
- Ты угадал, я из Горных, - отвечает она со странной картавостью, будто во рту у нее странные камушки перекатываются.
- Я же ни слова не произнес? - удивился Кочим-хан.
- У нас дар слышать все, неважно как говорят, вслух или про себя, - повернулась она к нему.
Известно предание о том, что Верховные Творцы-Чайааны семь ханов - семь волков, гнавшихся за священной косулей и в азарте взбежавших на небо, превратили в семь звезд-Чипген (созвездие Большой Медведицы). В сильные морозы ночью они смотрят на землю, страдают и играют на семиструнном чатхане для тех, кто оказался в пути. И если морозной ночью выйти на улицу, прислушаться, то можно услышать звонкое пощелкивание там, в глубине неба. И как гласит предание, тот, кто сумеет на чатхане костяшки под струнами расставить так, как небесные семь звезд, может услышать необыкновенную мелодию [5, с. 19].
А. С. Алпатова отмечает, что «не-звучание» ассоциируется с предельной «звенящей» тишиной и особого рода светом, озарением, светящимся пространством» [6, с. 109]. Сопоставительный анализ показал, что во многих культурах то, что не доступно слуховому восприятию, является более священным и значимым, чем доступное звучание.
Итак, поиск метаязыковых универсалий привел к выдвижению категорий молчания, тишины.
В оппозициях «голос/письмо», «звук/молчание» молчание приоритетно над звуком, что особо подчеркивается в культуре неклассики. Действительно, в слове возникает множественность прочтения и, соответственно, некая недостаточность. С молчания же начинается «творение смысла». «Неклассика отказывается от выражения заданного смысла: он не предшествует выражению, он творится, разыгрывается каждый раз заново и сна-
чала. Молчание в неклассике открывает событийный, временный аспект выразительности, каждый раз направленной на рождение смысла - невыразимой незавершенности смысла» [7, с. 319]. Таким образом, познание и понимание мира осуществляется через вслушивание.
Заметим, что бинарные оппозиции «звук/молчание» в эпоху модернизма и постмодернизма теряют свое отрицание друг друга. Следует подчеркнуть, что главным является не взаимоотрицание, а взаимодействие и взаимодополнение двух данных концептов.
Проблема категории молчания в культуре, безусловно, не нова. Концепт «молчание» может рассматриваться в разных контекстах. С точки зрения религиозной философии, молчание выступает одним из средств единения человека с Богом. Этико-аксиологические учения особую роль отводят категории «молчание» в выборе человеком духовных ценностей. В современной философии молчание рассматривается как «характеристика человеческого присутствия в мире, как способ онтологического осмысления связи «человек-мир» [7, с. 316].
Итак, молчанием можно назвать:
- противоположность речи (говорению, озвучиванию);
- начальную фазу говорения;
- границу говорения;
- избыток; говорение преодолевает само себя, ведь мы понимаем молча;
- открытую связь между человеком и бытием.
Выделяют следующие формы молчания.
1. Пауза. Человек сознательно или неосознанно использует паузы. В целом, наличие пауз является условием любого акта выражения. Благодаря паузам осуществляется соприкосновение с «Другим» как со-бытие, определение себя через соотнесение с «иным».
На вопрос «Что было до слова» Вадим Рабинович отвечает: «до-словие и дословесность», до слова - тишина (курсив автора). «Но первая - пред- (до-) творческая - пауза - вечная. Она, в некотором роде, вневременна. Пауза как событие со-бытия (творца - воспринимателя и его творения) может упразднить самое себя, совместив свою временность как паузы с вневременной вечностью» [8, с. 104]. В этих зашифрованных рассуждениях подчеркнем следующую мысль: «Спазм дыхания меж выдохом и вдохом присваивает (= разрушает) цитатность культуры, обновляет ее - творит ее заново - творит в паузе...» [8, с. 126].
2. Умолчание. Его можно характеризовать не только как сдерживание в высказывании, но и как многословие, заполняющее пустоту.
3. Метафизическое молчание как «цитата из вечности» (М. В. Логинова). По определению М. Бланшо - это «безмолвие». Безмолвие означает, что «ни одно человеческое слово не способно передать всей глубины бытия» [9, с. 319]. Тогда молчание может трактоваться как «осмысленная тишина».
М. В. Логинова отмечает, что молчание, в отличие от тишины, свойственно только человеческому миру. М. М. Бахтин говорит о том, что «нарушение тишины звуком механистично и физиологично (как условие восприятия); нарушение же молчания словом персоналистично и осмысленно: это совсем другой мир. В тишине ничто не звучит (или нечто не звучит) - в молчании никто не говорит (или некто не говорит. Молчание - осмысленный звук (слово) - пауза составляют особую логосферу, единую и непрерывную структуру, открытую (незавершимую) целостность» [9, с. 317].
Молчание, как указывает И. М. Некрасова, категория речевая; оно процессуально и результативно, подвержено «перинтонированию» и непрерывности. В «тишине», с онтологической точки зрения, видится завершенный феномен, абсолют, точка равновесия. Как справедливо отмечает Инна Михайловна, «благодаря своей нематериальной сущности, молчание и тишина становятся «материалом» любого вида искусства, элементом любой знаковой системы, не теряя основного свойства - смысла» [10, с. 7].
Мысль о периодичности проявлений тишины, взаимодействии звучания и молчания в музыке представлена в трудах М. Алпатова, Б. Лихачёва, А. Михайлова, Ю. Орлицкого, В. Топорова, музыковедов М. Аркадьева, Ж. Бреле, В. Ландовской, Е. Назайкинского и многих других. О значимости тишины и молчания размышляют современные отечественные и зарубежные композиторы С. Губайдулина, Г. Канчели, Д. Кейдж,
В. Сильвестров, В. Артёмов, В. Мартынов, А. Пярт и др.
Небезызвестно, что тишина - древнейший универсальный символ целостности, гармонии, мирового порядка, равновесия, Просветления в культуре античности, Древнего Востока. По мнению А. Некрасовой, «через эзотерику тишины можно воспринимать единый общемировой праязык духа. Смыслы тишины не лежат на поверхности, они латентны, их актуализация зависит от контекста» [10, с. 5]. Автор диссертационного исследования «Поэтика тишины в отечественной музыке 70-90-х гг. ХХ в.» в ходе анализа приводит различные точки зрения на данный концепт:
1. Тишина - лейтмотив эпохи, один из «ключевых слов культуры» (А. В. Михайлов).
2. «Добро не производит шума, а шум - добра» (Ш. Гуно). Тихость как истинная красота.
3. Тишина, умолчание, пустота, беззвучие - характерные символы, метафоры, знаки постмодернизма.
4. Тема молчания - важный лейтмотив. Это выражение «актуальной бесконечности» (Т. Левая).
5. Обилие образов безмолвия, сна, грез, тишины является отличительным признаком искусства начала века.
6. Тишина - образ памяти культуры, памяти человека, образ времени - истории, образ молчания (протеста или созерцания).
7. «Мотив молчания» представлен в неуловимых образах томления, тоски, ностальгии по утраченному эстетическому идеалу. Молчание определяет присутствие тайны, подчёркивает гиперсемантичность текста, является проводником идеи сочинения в тонкий мир.
8. Тишина как «Иероглиф нашей связи с космическим ритмом» [10, с. 8-10].
В целом, тишина в музыке последней трети ХХ века по своей значимости, силе эмоционального воздействия и степени погружения в художественно-образное содержание превосходит звук.
Современная хакасская музыка представлена творчеством многих композиторов, в сочинениях которых сочетаются исторический опыт, накопленный самобытной хакасской культурой, с опытом мировой музыкальной классики. Признание получает музыка современных композиторов А. Кенеля, Г. Челборакова, Н. Катаевой, А. Стоянова, А. Токмашова, Ю. Киштеева, И. Боргоякова, В. Галочкина, Т. Шалгиновой и др.
Важно сказать о влиянии отечественной фортепианной школы на формирование пианистического исполнительства в Хакасии (бурное развитие которого наблюдается в конце ХХ в.). Благодаря созданию композиторами Хакасии пьес для фортепиано и активной исполнительской деятельности преподавателей фортепиано, пианистическая культура приобрела масштабность в исполнительской деятельности ведущих музыкантов Хакасии и обогатила репертуар современных ансамблей и сольных исполнителей.
В творчестве многих хакасских композиторов (А. А. Кенеля, Г. И. Челборакова, Н. В. Катаевой, А. И. Токмашова, Ю. Е. Киштеева, Т. Ф. Шалгиновой) фортепиано играло немаловажную роль. Так, для фортепиано А. А. Кенелем созданы сюита «В горах Алатау», «Хакасская рапсодия», две сюиты пьес в четыре руки, «Фортепианные сонаты», «Прелюдии», «Концертные этюды», пьесы. Н. В. Катаевой сочинены фортепианные пьесы «Наездники», «Танец оленеводов», «Танец косарей», «Бай и бедняк». В концертной обработке Н. Кондратовой (преподавателя Музыкального колледжа) прозвучали фортепианные миниатюры А. И. Токмашова «Шаман», «У подножия Саян», «Токката». Для фортепиано Анатолием Иннокентьевичем созданы такие пьесы, как «Раздумье», «Хорошее настроение», «Алтын Арыг» (героическое сказание), «Танец табунщиков», вальс «Грезы любви», вальс «Меланхолия». В репертуар юных пианистов вошли пьесы «Танец воинов», «Наездники», «Ир-бен от» Ю. Е. Киштеева.
Современным музыкальным языком наполнено творчество молодого композитора О. Г. Алахтаевой. Такие миниатюры для фортепиано, как «Пьеса», «Настроение», «Мимолетность», направлены на раскрытие внутреннего мира человека. Звучание пьес заставляет слушателей задуматься о единстве человека и Космоса, соотношении «единичного» и «множества». Фортепианная музыка Т. Ф. Шалгиновой связана с традиционным представлением хакасов о мире, о месте человека в нем.
Тишина в музыке композиторов Хакасии показана через паузу-звучание («мыслимое звучание»), ферматы, музыкальные «лексемы», приемы звукоизвлечения. В одних пьесах она выступает рельефом («Сон шамана», «Дыхание ветра», «Ковыль у Салбыкского кургана», «Звездная ночь», «Тайна каменного изваяния» Т. Шалгиновой, «Ирбен от» Ю. Киштеева, «Мимолетность» О. Алахтаевой и пр.), в других - фоном («Теплый ливень», «Живая вода» Т. Шалгиновой, «Настроение» О. Алахтаевой).
В звучащих обертонах длинных нот на фермате образуется «аура тишины как некая своеобразная интенция, поддерживающая смысловую структуру текста изнутри» (термин И. Некрасовой). Звуки вне тоники («Солнечный чатхан», «Колыбельная богини Умай», «Ночная степь», «Букет ромашек», «Бабочка», «На раскопках», «Старинное зеркало», «Чудесный сон», романсы Т. Шалгиновой и др.) в конце произведений говорят слушателю о невозможности окончания. Время длится. Тишина выступает в таком случае «беззвучной модуляцией». Куда?..
Как рассказывает сама Татьяна Фёдоровна, «.когда сочиняешь музыку, будто заходишь в особый мир, царство Тишины, которую еще нужно уметь услышать. Музыка - это некая тайна. По законам звука, определенных вибраций устроена Вселенная».
Насыщенная динамика выступает значимым фактором развития. При этом «отсутствие звучания» (рррр) стирает грань между тишиной и звуком (фортепианные пьесы и романсы О. Алахтаевой). Внезапное пианиссимо и пауза в пьесах «Солнечный чатхан», <^он шамана», «Солярный знак», «Танец огня», «Эрлик хан», «Т0с», «Амулет», «Менгир» Т. Шалгиновой позволяют мгновенно перемещаться во времени и пространстве.
Баланс fff и ррр на границе разделов формы был применен Ю. Киштеевым в инструментальной обработке пьесы «Плач, дошедший сквозь века». Подобный прием позволяет композитору отобразить действие в художественном и историческом времени, сюжетном и психологическом пространстве; перевести слушателя из сферы острых переживаний в ирреальный план звучания.
В заключение подведем некоторые итоги:
1. Звук, более чем другие средства выражения, является мостом между рациональным и интуитивным, духовным и физическим, заставляет шамана изменить состояние сознания, внутри которого действует единство полного контроля с активностью бессознательного.
2. Звучание является характеристикой живого мира, предвестником жителей нижнего мира, атрибутом движения, силы, способом проявления эмоций.
3. Поэтика тишины в музыке современных композиторов Хакасии проявляет себя на таких уровнях, как философско-эстетическая категория (покой, статика), незвучащая основа музыкального процесса (время-энергия), медитативный дискурс, художественный образ, знак, семиотическая единица (пауза или звук в значении паузы).
Библиографический список
1. Румянцев, О. Культура как место и время человека / О. Румянцев / Творение - творчество - репродукция: исторический и экзистен-циональный опыт: Международные чтения по теории, истории и философии культуры / гл. ред. Л. Морева. - Вып. 17. - СПб: ФКИЦ «Эйдос», 2003. - С. 30-42.
2. Румянцев, О. Идея концепта и проблема другого / О. Румянцев // Онтология диалога: философский опыт: Международные чтения по теории, истории и философии культуры / гл. ред. Л. Морева. - Вып. 13. - СПб: ФКИЦ «Эйдос», 2002. - С. 66-72.
3. Когнитивная культурология: учебное пособие / Е. Я. Режабек, А. А. Филатова. - СПб.: Алетейя, 2010. - 316 с.
4. Каратыгина, М. И. Pax Sonoris как предмет современного музыкознания / М. И. Каратыгина // Pax Sonoris: история и современность. В. 3. - Астрахань, 2008. - 210 с.
5. Чатхана сказочного звук. Предания, легенды, сказки / сост. Г. Г. Казачинова. - Абакан: изд-во ХРИПК и ПРО, 2007. - 72 с.
6. Алпатова, А. С. Музыкальные традиции Южной и Юго-Восточной Азии: к проблеме диалога традиционных культур в период древности и Средневековья : дис. ... канд. искусствоведения / А. С. Алапатова. - М., 1996. - 236 с.
7. Логинова, М. В. Проблема молчания в культуре / М. В. Логинова. / Фундаментальные проблемы культурологии: в 4 т. Том III: Культурная динамика / отв. ред. Д. Л. Спивак. - СПб.: Алетейя, 2008. - 518 с.
8. Рабинович, В. Пауза - событие со-бытия / В. Рабинович // Интеллект, воображение, интуиция: мифологический и художественный опыт: Международные чтения по теории, истории и философии культуры. - Вып. 11. - СПб: «Эйдос», 2001. - С. 102-126.
9. Логинова, М. В. Проблема молчания в культуре / М. В. Логинова / Фундаментальные проблемы культурологии: в 4 т. Том III: Культурная динамика / отв. ред. Д. Л. Спивак. - СПб.: Алетейя, 2008. - 518 с.
10. Некрасова, И. М. Поэтика тишины в отечественной музыке 70-90-х гг. ХХ в. : дис. ... канд. искусствоведения / И. М. Некрасова. - М., 2005. - 174 с.
© Мазай Л. Ю., 2012
