CC BY
23SUKIASYAN, ASATUR A. - Ph.D. in Economics, Associate Professor, Department «Finance and taxation», Institute of economy, finance and business of Bashkir State University ([email protected]) YUSUPOV, RAKHIMYAN G. - Doctor of History, Professor, Department of state law, Institute of Law of Bashkir State University ([email protected]).
УДК 94(574/5):94(510/520).720
УРАЗАЕВА Ф.П. МОДЕРНИЗАЦИЯ ЯПОНСКОЙ ЭКОНОМИКИ В КОНТЕКСТЕ ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОЙ СТРАТЕГИИ
Ключевые слова: Центральная Азия, экономика, Япония, регион, инвестиции, развитие.
В статье рассматривается процесс изменения экономических аспектов взаимодействия Японии и стран центрально-азиатского региона в 2000-е годы. Автор проводит сравнительный анализ соперничества двух крупнейших инвесторов и геополитических игроков в регионе - Японии и Китая. Отмечается, что стремительный рост интереса к энергоресурсам Центральной Азии, появление там иностранных компаний, контингентов НАТО, различных региональных и мезорегиональных игроков постепенно превращают этот регион в объект острого геополитического соперничества. Обоснован вывод о том, что после событий 11 сентября 2001 г. произошла трансформация ранее периферийного статуса Центральной Азии в стратегически важный. В частности, существенно возросло его значение как транспортно-коммуникационного узла.
URAZAEVA, F.F.
MODERNIZATION OF THE JAPANESE ECONOMY IN THE CONTEXT OF THE CENTRAL-ASIAN STRATEGY
Keywords: Central Asia, economy, Japan, region, investments, development.
In the article shows the process of changing the economic aspects of interaction between Japan and the countries of the Central-Asian region at the 2000-ies. The author provided the comparative analysis of rivalry of the two largest investors and geopolitical players in the region - Japan and China. It is noted that the rapid growth of interest in the energy resources of Central Asia, the appearance there of foreign companies, NATO contingents, various regional and meso-regional players, turns this region into an object of acute geopolitical rivalry. It substantiated the conclusion, that after the events of September 11, 2001, there was a transformation of the previously peripheral status of Central Asia into a strategically important one, and its importance as a transport and communication hub has significantly increased. It is shown that Japan is trying to create a new format for cooperation with the countries of the region, while its projects are often also projects of the United States.
Особенностью Центральной Азии является то, что регион относится к так называемым «географически замкнутым», то есть страны региона отрезаны от морей границами двух стран и более. Соответственно, для центрально-азиатских республик важными являются не только реализация их ресурсного потенциала, но и его диверсификация за выход на международные рынки. В связи с этим, страны региона в постсоветский период демонстрируют готовность к проведению многовекторных внешнеполитических курсов, что стимулирует активность межрегиональных заинтересованных стран [5]. Наряду с этим, в течение всего постсоветского времени, все большую активность в регионе проявляли Китай и Япония. И для Пекина, и для Токио Центрально-азиатский регион представлял значительный интерес с точки зрения его нефтегазового потенциала, реализации экономических и транзитных проектов. Задачей данной статьи является выявление характера соперничества Японии и КНР, начавших борьбу за увеличение своего влияния в Центральной Азии. Сосредоточивая основное внимание на энергетическом и экономическом сотрудничестве Китая и Японии с
регионом, невозможно не отметить также некоторые политические и геостратегические аспекты двустороннего сотрудничества [3].
В течение довольно продолжительного времени основной причиной конфликтности китайско-японских отношений среди исследователей считался временной параллелизм политического возвышения Китая и Японии на основе их глобальной экономической роли. Однако мировой финансовый кризис конца 1990-х гг. по-разному отразился как на внутренней ситуации Японии и Китая, так и на международных позициях. Сравнительно незначительный эффект кризиса на экономику Китая позволил Пекину и в дальнейшем осуществлять активную политическую и экономическую политику в Центральной Азии. Данная проблематика нашла широкое освещение, в частности, в работах отечественных и зарубежных исследователей: В. Михеева, Д. Малышевой, А. Шевчука, А. Каукенова, Г. Суттера, Г. Менона, в коллективных монографиях. На этом фоне роль Японии в Центрально-Азиатском регионе рассмотрена недостаточно, а сравнение привлечении Китая и Японии к делам региона в последнее время почти не осуществлялось, за незначительными исключениями рассмотрения конкуренции этих стран в глобальном контексте [1].
Активизацию политики ведущих стран Центральной Азии можно объяснить тем, что к геополитическому коммуникационному ресурсу, который всегда был объектом борьбы великих государств, присоединилась энергетическая составляющая. По меткому выражению одного из исследователей проблемы, чрезмерная политизация проблемы центрально-азиатских ресурсов привела к «трубопроводному синдрому». В этом контексте, если политика КНР в регионе представляла вполне самостоятельное явление реализации национальных интересов, то региональная активность Японии не может рассматриваться без учета ее основных внешнеполитических ориентиров в международной политике. В связи с этим, отдельный научно-исследовательский интерес представляет координация усилий Японии и США в Центральной Азии в рамках реализации их союзнических отношений [2].
Экономическая мощь Китая в региональном и глобальном масштабе в 1990-2000-е гг. существенно выросла. В условиях современного финансового кризиса перспективы Китая являются одними из самых оптимистичных, что усиливает его ведущую экономическую роль как в мировой экономике вообще, так и в Центрально-Азиатском регионе, в частности. Азиатский финансовый кризис 1997-1998 гг. позволил Пекину укрепить свой авторитет в Юго-Восточной Азии, поскольку тогда Китай предложил государствам региона значительную финансовую помощь и низкопроцентные займы. Использование «кредитно-инвестиционной дипломатии» Китая сосредоточилось на регионе Центральной Азии, Латинской Америки (Венесуэла), Африке (Судан). Имея налаженные энергетические отношения с Ираном и Пакистаном, Китай не поддержал международные санкции против этих стран.
По разным оценкам, к 2020 г. Китай потребует 100-250 млрд. куб. м. газа ежегодно, из них только примерно половину он будет покрывать за счет собственной добычи. Также спрос на импорт нефти и нефтепродуктов в КНР будет увеличиваться на 10 % ежегодно, достигнув к 2020 г. 150 млн т. Обеспечение необходимого объема энергоресурсов имело прежде и в дальнейшем будет иметь критическое значение для обеспечения динамики модернизации и развития Китая. Фактически национальная безопасность КНР приобрела новое глубокое материковое измерение, а западное направление внешней политики вышло далеко за пределы узкой региональной стратегии [6]. К этому следует добавить такой важный фактор как гарантия стабильности и безопасности поставок энергоресурсов. К настоящему времени 80 % импортируемой КНР нефти направляются через Малакский пролив и Южно-Китайское море. 6000 китайских танкеров ежегодно поставляют энергоносители в Китай, пересекая Индийский
океан. При возникновении конфликта на этом пути или его блокировании (маршрут контролируется США и их союзниками в регионе), энергетическая безопасность Китая ставится под угрозу. Минимизировать эти риски позволяют именно внутриконтинентальные трубопроводы, сеть которых создается на территориях дружественных КНР государств [4].
Перечисленное выше факторы, в конечном счете, стали важными предпосылками активной практической, экономической и энергетической политики Китая в Центральной Азии. 16 июня 2009 г. на саммите ШОС в Екатеринбурге Китай предложил предоставить льготный кредит в размере 10 млрд. долл. странам Центральной Азии для эффективной борьбы с финансовым кризисом. В феврале 2009 г. подобное соглашение было достигнуто с Россией. В обмен на кредит в 25 млрд. долл. Китай получил долгосрочные поставки нефти. Похожая договоренность была заключено и с Казахстаном на 10 млрд. долл. (во время визита президента Н. Назарбаева в Пекин в апреле 2009 г.) Взамен Пекин значительно увеличил свою долю в энергетическом секторе страны - Национальная нефтегазовая компания Китая (CNPC) приобрела 50 % АО «Мангистау Мунай газ» (ММГ). К этому времени Китай уже не являлся новым инвестором для Казахстана и уже владел «Актобемунайгаз» (на которую приходится 10 % добываемой нефти в Казахстане), половиной месторождения Северного Бузачи (Мангистауская обл.), частью активов PetroKazakhstan Inc. с углеводными месторождениями Юго-Тургайского бассейна включительно и Шикментского НПЗ. Общий объем нефти, добываемый в Казахстане с участием китайских компаний, составил 20 млн. т., из них китайская доля составляла 13 млн. т. (всего в 2008 г. в республике было добыто 58,7 млн. т. сырой нефти). Прокачка казахской нефти начала осуществляться через трубопровод Атасу-Алашанькоу. Мощность его первоначально была невелика - около 10 млн. т. в год. В 2007 г. обе стороны планировали его расширение благодаря строительству второй очереди до каспийского порта Атырау, соответственно и мощность нефтепровода должна была увеличиться вдвое.
В 2009 г. была достигнута договоренность о предоставлении Китаем целевого кредита Туркмении в размере 3 млрд. долл. для промышленного освоения месторождений Южного Иолотаня. Последний входит в четверку крупнейших газовых месторождений мира и по прогнозам содержит до 14 трлн. куб. м. газа, что сопоставимо с Штокмановским месторождением в Арктике или Южным Парсом в Иране [7].
В целом, центрально-азиатское направление приобрело для Пекина крайне важное значение с точки зрения обеспечения гарантированного доступа к сырьевым ресурсам и их дальнейшего транзита.
Намерения Китая очевидны - эффективно вложить часть своих огромных финансовых резервов в энергетические проекты, где это является возможным. Страны Центральной Азии, на которых остро сказалось падение мировых цен на энергоресурсы, а также сокращение притока иностранного капитала, создали для Китая в этом отношении благоприятные возможности.
Подобная активность Китая не могла не вызвать соответствующей реакции Японии, которую можно отнести к конкуренту Китая в политической и транзитной сферах сотрудничества с Центральной Азией. Этот регион является интересным и для Японии. Особенно с точки зрения потенциального импорта важного сырья - газа, золота и урана. Важным фактором, который подталкивал Токио к более активному отстаиванию собственных интересов в Центрально-Азиатском регионе, также являлось продолжение антитеррористической войны в Афганистане, а также интересы сдерживания международного веса Китая, что, в свою очередь, стимулировало сотрудничество Японии и США. Последнее было направлено на вовлечение Центральной Азии в сферу их влияния через различные экономические и политические инициативы.
В частности, в 2006 г. Японией была выдвинута новая политическая инициатива -«Трансформация Центральной Азии в коридор мира и стабильности». В ней отчетливо проявились интересы Японии, связанные с прокладкой новых путей доставки энергоресурсов Каспийского моря до портов в Пакистане и Индии, с тем, чтобы затем транспортировать танкерами в Японию. Не случайно при провозглашенных инициативах присутствовали представители Афганистана. На практике это означало реанимацию давнего проекта газопровода Туркменистан - Афганистан - Пакистан - Индия (ТАПИ), лоббистом которого давно уже выступали США.
Проект ТАПИ являлся однако крайне непростым для реализации, учитывая два фактора: отсутствие стабильности в Афганистане, по территории которого он должен проходить, а также неопределенность вопроса - способен ли будет Туркменистан удовлетворить необходимые объемы газа с учетом его уже существующих обязательств перед Россией, Китаем, Ираном. Однако существование конкурентного проекта ирано-пакистанского газопровода «Мир» и договоренности по нему заставляли США и Японию искать пути скорейшей реализации ТАПИ. При этом, строительство газопровода «Мир» объективно имело ощутимые последствия: во-первых, для Ирана - поскольку помогало ему выйти на внешние рынки из международной изоляции, а значит уменьшить его уязвимость перед США; во-вторых, непосредственно для США - поскольку мешало принятым Вашингтоном планам транспортировки иранского газа в Европу через своего союзника - Турцию (проект КаЬиссо также рассчитанный на месторождение Южному Парсу), а в-третьих, открывало дополнительные возможности продолжения газовой ветки в Китай вдоль Карокорумского шоссе. Не удивительно, что Китай выразил заинтересованность войти в качестве третьей стороны (возможно вместо Индии) соглашения между Ираном и Пакистаном.
В целом, сотрудничество Японии со странами Центральной Азии обуславливалось как геополитическим и ресурсным значением региона, так и его важности с точки зрения союзнических интересов Японии и США. Причем американо-японский союз создавал политико-стратегическое соединение между общими целями американской стратегии в отношении Китая, тихоокеанской политикой Вашингтона и его интересами в Центральной Азии. Таким образом, происходило спрессовывание региона с точки зрения комплексной конкуренции крупных региональных игроков.
Важным направлением инвестиций и для Китая, и для Японии в Центрально-Азиатском регионе являлась транспортная инфраструктура. Регион рассматривался Китаем как коридор, способный обеспечить сухопутный выход к Ирану и Европе. Основой будущих коммуникаций должны были стать железные дороги. В частности, Трансазиатская железная дорога, южный маршрут которой должен был связать тихоокеанские порты Китая с Турцией. К 2020 г. Китай планирует построить две железные дороги прямого сообщения до Центральной Азии, а именно: Китай-Кыргызстан-Узбекистан и Цзинге-Хоргос, которые будут сопряжены с казахстанской железной дорогой.
В 2008 г. была достигнута договоренность между правительством Казахстана и Всемирным банком о финансировании строительства участка дороги Чикмент-Актобе протяженностью 1025 км. Дорога станет частью проекта путепровода, который будет проложен от казахстанско-китайского границы (Хоргос) до границы с Россией (Срим) и, прежде всего, станет частью масштабного трансъевразийского проекта («Западный Китай - Западная Европа» через территорию Казахстана, России, Украины). В рамках этого проекта предполагалось также сотрудничество с Азиатским банком развития, Исламским банком развития и Европейским банком реконструкции и развития.
Целевые проекты японских инвестиций в регионе, прежде всего, охватывали инфраструктуру (аэропорты, дороги, железные дороги). Это свидетельствовало, что
получение контроля над транспортными коридорами является приоритетным аспектом японских интересов в регионе. В частности, Япония оказывала помощь Таджикистану в строительстве путепровода в Афганистан. Узбекистан, который был крупнейшим рецепиентом японской денежной помощи (ОГА), получил японские средства на строительство аэропорта и дорог. Большинство проектов по реконструкции дорог Афганистана также проходили при участии Японии. Доступ к использованию центрально-азиатских республик в качестве территорий для переправки грузов являлся очень важным для войск США и НАТО в Афганистане. Поэтому, развивая и дальше проекты в Центральной Азии, Япония не только обеспечивала уже упоминавшиеся национальные интересы ресурсного обеспечения, но и увеличивала свою роль с точки зрения союзнических обязательств с США.
Благодаря спонсорской поддержке Японии, Азиатский банк развития еще в 2000 г. начал Центрально-Азиатское региональное экономическое сотрудничество (CAREC), которое охватило Азербайджан, Китай, Афганистан, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан и Монголию. Основной целью программы было провозглашено открытие доступа центрально-азиатским республикам к морям через такие основные направления деятельности как развитие торговых, энергетических и транспортных проектов.
Тем не менее, было бы ошибкой и преувеличивать масштабы сотрудничества. Показательной в данном отношении является статистика торгового сотрудничества. В среднем на долю КНР приходится не более 15 % внешнеэкономического оборота стран региона, а совокупная доля этих стран во внешней торговле Китая составляет 0,7 %. В импорте и экспорте Японии совокупная доля всех центрально-азиатских стран едва достигает 1 %. Объективным препятствием торговли между Японией и центрально-азиатскими странами являлась географическая удаленность. Кроме того, японскую сторону не устраивало, что практически все транспортные пути Центральной Азии были ориентированы на Россию. Существенным негативным фактором выступали и высокие транспортные тарифы для транзита грузов через Китай. Наконец, Япония не рассматривала данный регион как рынок сбыта своей продукции в связи с низкой покупательной способностью его населения. Импорт высоких японских технологий являлся для этих стран не целесообразным, учитывая большую разницу уровней промышленного производства. Исключение составляла, пожалуй, лишь продукция машиностроения (оборудование для энергетической сферы) [8].
В противоположность Японии, Китай осуществлял более масштабную экспансию своих товаров на рынки Центральной Азии. Потоки китайского импорта наносили при этом ощутимый ущерб местному бизнесу, кое-где прямо мешали развитию производства, как например, в текстильной промышленности.
Уровень привлечения Китая и Японии в многосторонних интеграционных проектов также являлся непропорциональным. ШОС для Китая - это инструмент не столько военно-политического влияния, сколько расширения своих экономических позиций в Евразии. Организация давала возможность Пекину легитимизировать свое присутствие в Центральной Азии, наряду с Россией, которая до недавнего времени была единственной страной, на которую ориентировался регион. В рамках ШОС в 2006 г. был создан Деловой Совет, в который вошли представители бизнеса стран-членов, Межбанковское объединение. В последнее время создается Энергетический клуб ШОС.
Центрально-азиатские страны-участницы диалога «Центральная Азия + Япония» также являются членами ШОС, что объективно актуализировало вопросы конкуренции между этими двумя структурами. Однако «Диалог» по степени сотрудничества и институционализации пока не превратился в коллективную организацию уровня ШОС.
Экономическая конкуренция Китая и Японии в Центральной Азии позволяет сделать вывод о глубоком интересе Пекина и Токио к расширению сотрудничества с
регионом для реализации энергетических, транзитных и торговых интересов. Причем усиление влияния Китая в Центрально-Азиатском регионе являлось своего рода катализатором внешнеполитической активности Японии в данном регионе. Но проблемы, формирующие корпус их конкурентных отношений, были значительно шире, чем борьба за энергоресурсы или прокладку транспортных коридоров. Япония пыталась создать новый формат сотрудничества со странами региона. При этом ее проекты часто являлись одновременно и проектами США.
В итоге, Китая в регионе начал играть значительно более важную роль. И очевидно, что она будет расти в дальнейшем. Тесные отношения с Китаем превратились в своего рода гарантию экономического развития центрально-азиатских стран. В свою очередь, китайское руководство все более рассматривает мировую и азиатскую финансовую ситуацию как удачный момент для укрепления собственных позиций в глобальной экономике и лидерства в Центральной Азии.
Литература и источники
1. Алланов С. Аналитические исследования банковского сектора в Центральной Азии // Общество: политика, экономика, право. - 2017. - № 2. - С. 56-58.
2. Гнилозуб Н.С. Влияние количественного смягчения банка Японии на национальную экономику и курс йены // Экономика. Предпринимательство. Окружающая среда. - 2016. - Т.1. - № 65. - С. l02-108.
3. Касимханов М.Р. Роль человеческого капитала в экономике Японии // Вопросы и проблемы экономики и менеджмента в современном мире. Сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. - 2016. - С. 222-224.
4. Кожевников И.А., Сюпова М.С. Сальдо торгового баланса и его влияние на экономику страны (на примере Японии) // Ученые заметки ТОГУ. - 2016. - Т.7. - №4. - С.484-487.
5. Попов И.В., Мелихова Ю.М., Комарова С.Г. Путь возрождения экономики Японии // Научный альманах. - 2016. - № 8-1 (22). - С. 74-78.
6. Ребрей С.М. Япония в глобальной экономике: глобализация или японизация? // Мировое и национальное хозяйство. - 2017. - № 1 (40). - С. 1.
7. Симикина М.А. Оценка конкурентоспособности экономики Японии // Молодой ученый. - 2016. - № 30 (134). - С. 272-274.
8. Уразаева Ф.П. Отношения Японии со странами Центральной Азии // Вопросы национальных и федеративных отношений. - 2017. - № 1 (36). - С. 180-188.
References and Sources
1. Allanov S. Analiticheskie issledovaniya bankovskogo sektora v Central'noj Azii // Obshchestvo: politika, ehkonomika, pravo. - 2017. - № 2. - S. 56-58.
2. Gnilozub N.S. Vliyanie kolichestvennogo smyagcheniya banka YAponii na nacional'nuyu ehkonomiku i kurs jeny // EHkonomika. Predprinimatel'stvo. Okruzhayushchaya sreda. - 2016. - T.1. - № 65. - S. 102-108.
3. Kasimhanov M.R. Rol' chelovecheskogo kapitala v ehkonomike YAponii // Voprosy i problemy ehkonomiki i menedzhmenta v sovremennom mire. Sbornik nauchnyh trudov po itogam mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. - 2016. - S. 222-224.
4. Kozhevnikov I.A., Syupova M.S. Sal'do torgovogo balansa i ego vliyanie na ehkonomiku strany (na primere YAponii) // Uchenye zametki TOGU. - 2016. - T.7. - №4. - S.484-487.
5. Popov I.V., Melihova YU.M., Komarova S.G. Put' vozrozhdeniya ehkonomiki YAponii // Nauchnyj al'manah. -
2016. - № 8-1 (22). - S. 74-78.
6. Rebrej S.M. YAponiya v global'noj ehkonomike: globalizaciya ili yaponizaciya? // Mirovoe i nacional'noe hozyajstvo. - 2017. - № 1 (40). - S. 1.
7. Simikina M.A. Ocenka konkurentosposobnosti ehkonomiki YAponii // Molodoj uchenyj. - 2016. - № 30 (134). - S. 272-274.
8. Urazaeva F.P. Otnosheniya YAponii so stranami Central'noj Azii // Voprosy nacional'nyh i federativnyh otnoshenij. -
2017. - № 1 (36). - S. 180-188.
УРАЗАЕВА ФАТИМА ПАЙЗУЛЛАЕВНА - старший преподаватель кафедры международных отношений и мировой экономики Казахского национального университета им. аль-Фараби, факультет международных отношений, Казахстан, г.Алматы, ул. Карасай батыра 95а URAZAEVA, FATIMA F. - senior lecturer Department of ([email protected])
