CC BY
38
Финансовая политика
Удк 336.012.23
модернизация современных экономических инструментов через призму меняющейся роли финансового рынка
и. а. рыкова,
кандидат экономических наук, доцент кафедры финансов и кредита Е-mail: olegnashevce-orel@yandex.ru Орловский государственный институт экономики и торговли
В статье отмечается, что текущее состояние мировой экономики, характеризующееся глобальной финансовой нестабильностью, свидетельствует о непреодоленных и усугубляемых последствиях кризиса, фундаментальной причиной которого признается исчерпанность самой модели мироустройства и глобального развития. Речь идет о необходимости смены экономической парадигмы, когда модели и инструменты реализуемой политики, а также методы их применения должны учитывать происходящие изменения в мировой финансовой системе, которая приобрела совершенно иное качество.
Ключевые слова: глобальная нестабильность, монетарная политика, финансовый рынок, экономические индикаторы, денежные агрегаты.
Потрясения в мировой экономике, спровоцированные финансовым кризисом 2008-2009 гг. и не до конца преодоленные в настоящее время, со всей очевидностью продемонстрировали, какое влияние финансовая сфера имеет на реальный сектор. В оценке источников последнего мирового экономического кризиса общим местом стало то, что именно ситуация на финансовом рынке (прежде всего в сегменте производных финансовых инструментов, обслуживавших жилищную отрасль), вышедшая из-под контроля, стала катализатором нарастания
проблем в глобальной экономике. Однако необходимо дать четкую оценку причинно-следственных связей произошедших кризисных процессов для того, чтобы определить, насколько изменилась роль финансового рынка в современном экономическом пространстве и насколько адекватно существующие модели и инструменты способны регулировать, а главное, предотвращать возникающие проблемы.
С начала финансового кризиса, официальный отсчет которого идет с момента банкротства американского инвестиционного банка Lehmans Brothers в сентябре 2008 г., сформировалось достаточно единодушное его определение в общественно-научной среде [8]. Если систематизировать источники кризиса, то среди них можно выделить:
1) макроэкономические, в том числе монетарные и институционально-организационные;
2) микроэкономические, проявляющиеся в различных рыночных сегментах.
Что касается глобальных макроэкономических факторов нарастания кризиса, то они кроются как в монетарной сфере, так и в сформировавшемся общественно-экономическом укладе. В Декларации, принятой «Группой двадцати» для противодействия мировому финансовому кризису, было отмечено, что «...непоследовательная и недостаточно ско-
ординированная макроэкономическая политика и неадекватные структурные реформы привели к нестабильным глобальным макроэкономическим результатам» [5, 7].
Годы, предшествовавшие кризису, были периодом высоких темпов глобального экономического роста, которые в действительности стали рекордными в современной истории. По оценкам МВФ [5], это в основном был здоровый экономический рост. Производительность труда росла высокими темпами. Инфляция была стабильной в большинстве стран. Это указывало на то, что расширение деятельности соответствовало росту экономического потенциала. Долгосрочные процентные ставки оставались низкими, что отражало высокий уровень сбережений в странах Азии и странах с нефтяным профицитом (обратной стороной которых явился высокий чистый приток капитала в Соединенные Штаты). Краткосрочные ставки также были низкими, что отражало адаптивную денежно-кредитную политику (рис. 1).
Показатели глобальной ликвидности подтверждают, что денежная база крупнейших стран с развитой экономикой росла быстрыми темпами вплоть до 2005 г. [4]. И хотя впоследствии денежно-кредитная политика была ужесточена, продолжающееся активное накопление международных резервов стран с формирующимся рынком означало рост денежной массы и в этих странах. В результате наблюдалось существование избыточного спроса на глобальном уровне.
Период, предшествовавший кризису, характеризовался главенствующей ролью традиционной денежно-кредитной политики в большинстве развитых стран и высокой популярностью среди макроэкономистов таргетирования инфляции. Некоторые центральные банки почти полностью ориентировали свою денежно-кредитную политику на стабилизацию инфляции. Другие также придавали значение совокупной экономической активности и в достаточной степени не учитывали риски, связанные с ростом цен на активы или с заимствованием в целях инвестирования.
Здесь следует говорить прежде всего об экономической политике США в силу того, что за многие десятилетия эта страна прочно заняла позицию обще-
признанного мирового лидера. Гипервлияние американской экономики и политики в значительной степени определило особенности современного глобально-экономического уклада, а впоследствии способствовало и распространению кризисных явлений по всему миру.
Немалая часть истории экономической политики Соединенных Штатов со времен Великой депрессии 1930-х гг. была связана с постоянными усилиями правительства найти такое сочетание денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики как двух основных рычагов воздействия, которое обеспечивало бы постоянное развитие экономики и стабильность цен.
Однако в последние годы XX в. при сохранении важности бюджета акцент в работе по управлению всей экономикой в целом заметно сместился от налогово-бюджетной политики к денежно-кредитной, являющейся сферой деятельности Федеральной резервной системы (ФРС). Таким образом, в начале XXI в. ФРС проводила политику низких процентных ставок, пытаясь предотвратить циклический спад экономики США. Проведение мягкой денежно-кредитной политики стало возможным благодаря явным успехам в снижении инфляции в 1990-е гг. и глобальному приросту производительности в результате интеграции стран с высокой трудоемкостью производства (в частности Китая) в систему мировой торговли.
Рис. 1. Динамика ставок Федеральной резервной системы США и Европейского центрального банка в 2000-2011 гг., %: 1 - ставка Федеральной резервной системы США; 2 - ставка Европейского центрального банка
В то же время ретроспективно стало очевидно, что эти «позитивные» условия привели к нарастанию системного риска. Низкие процентные ставки в сочетании с растущим чрезмерным оптимизмом в отношении будущего стимулировали рост потребительской активности и цен на различные активы: от акций до жилья. При ограниченной волатильности минимальные ставки стимулировали поиск высокодоходных инструментов, а недооценка рисков вела к созданию и покупке все более рискованных активов.
В результате проводимая политика «дешевых денег» привела к «перегреву» экономики и возникновению избыточной ликвидности и так называемых «пузырей» в различных сегментах - рынках недвижимости, акций и сырьевых товаров, что впоследствии подтолкнуло к уже известному кризисному сценарию.
Вторая важнейшая составляющая разворачивания кризиса, состоящая в сформировавшемся организационно-экономическом укладе мировой экономики и раздробленности глобального регулирования и надзора, дополняла монетарные факторы. Так, высокие темпы мирового экономического роста характеризовались рядом вопиющих диспропорций. Главная из них была названа «глобальными дисбалансами» между крупным дефицитом счета текущих операций Соединенных Штатов и высоким профицитом счета текущих операций стран Азии, в особенности Китая, и стран - экспортеров нефти. Поэтому основное давление избыточного спроса оказывалось со стороны стран с формирующимися рынками.
В свою очередь негибкие валютные режимы некоторых ведущих стран с развивающимися рынками ограничивали их способность проводить независимую денежно-кредитную политику. Это привело к тому, что фактически эти страны импортировали мягкую денежно-кредитную политику США при усилении инфляционного давления, и монетарные факторы кризиса мультиплицировались на глобальном уровне.
глобальные факторы риска «посткризисного» периода. Несмотря на колоссальные финансовые меры, предпринятые правительствами ведущих стран по спасению экономики (по некоторым оценкам, крупнейшие экономики мира потратили на борьбу с глобальным кризисом 10 трлн долл., или в среднем по 10 тыс. долл. на каждого своего гражданина) [10], в настоящее время так и не удалось
обеспечить ее стабильность, не говоря уже о придании нового импульса роста. Более того, ситуация свидетельствует не только о возвращении к предкризисному состоянию мировой экономики, но и о его вероятном ухудшении. Достаточно напомнить о беспрецедентном понижении кредитного рейтинга США международным рейтинговым агентством Standard & Poor's, связанном с ростом дефицита бюджета и государственного долга США, и ситуации с долгами в Европе, затягивающей в кризис все новые европейские государства. По прогнозам, в странах с развитой экономикой государственный долг достигнет в среднем 108 % валового внутреннего продукта в конце 2015 г. Это приблизительно на 35 п. п. выше, чем в конце 2007 г., перед началом мирового кризиса. Такой высокий уровень долга не наблюдался в этих странах с конца Второй мировой войны [3].
Очевидно, что непреодоленные и усугубляемые последствия кризиса свидетельствуют о гораздо более масштабных проблемах мировой экономики и непредсказуемости их течения. Большинство известных теоретиков убеждены в фундаментальной причине кризиса - исчерпанности самой модели мироустройства и глобального развития. Как отметил Джозеф Стиглиц, «.самым важным уроком -не столько для экономической политики, сколько для экономического анализа, - стало то, что модели, использовавшиеся до кризиса, его не предсказали и не послужили основой для реагирования на кризис, когда он начался» [3].
В нынешней ситуации в экономической среде формируется понимание того, что основное течение экономических исследований на современном этапе, в качестве которого выступает монетаризм, в должной степени не соответствует реалиям и не способно предложить действенные рычаги по выходу на новый этап развития мировой экономики. Опора на традиционные инструменты денежно-кредитной политики уже не оправдывает себя. Процентные ставки снижены почти до нуля, и общепризнанные монетарные рычаги не срабатывают. Широко распространенное убеждение в том, что поддержание низких и стабильных темпов инфляции - необходимое и почти достаточное условие обеспечения высоких темпов роста и хороших экономических показателей, оказывается несостоятельным. Центральные банки уже не могут сосредоточивать свои усилия только на инфляции как целевом показателе своей политики, поскольку
экономическое пространство и прежде всего финансовая сфера структурно видоизменяются.
Ныне некоторые экономисты говорят о переходе к прямой налогово-бюджетной политике или даже новаторским путям обращения с деньгами и кредитом [3]. В предкризисный период налогово-бюджетная политика не играла значительной роли в большинстве развитых стран и считалась менее действенной, чем денежно-кредитная. Притом, что правительствам многих стран следовало использовать период высоких темпов экономического роста для сокращения государственного дефицита и долга, платежеспособность не рассматривалась в качестве фактора беспокойства, и сам кризис разразился в частном секторе. Поскольку бюджетный дефицит не был сокращен в достаточной степени в годы быстрого роста, когда доходы были высокими, это ограничило фискальное пространство, необходимое для борьбы с кризисом.
В настоящее время в ряде стран (в частности -Европы) взят курс на так называемую бюджетную консолидацию и реализацию мер по бюджетной корректировке и обеспечению сбалансированности бюджета. Бюджетная корректировка призвана способствовать постепенной приостановке роста государственного долга по отношению к ВВП. Однако темпы бюджетной консолидации в странах с развитой экономикой различны. Что же касается США, то для обеспечения устойчивости бюджета остро необходимо, чтобы была сформирована широкомасштабная политическая поддержка всестороннего и сбалансированного комплекса конкретных мер, лежащего в основе заслуживающего доверия среднесрочного плана бюджетной консолидации. Вместе с тем у различных политических сторон (президента и конгрессменов-республиканцев) имеются значительные различия в предлагаемых сочетаниях мер, макроэкономических допущениях и бюджетных базисных сценариях, относительно которых рассчитана экономия бюджета в размере 4 трлн долл. в течение следующих 10-12 лет [2]. В свою очередь основной проводник денежно-кредитной политики - ФРС США и в дальнейшем намерен продолжать смягчение монетарной политики, если экономика страны будет продолжать ослабевать, а инфляция - снижаться. Как отметил глава ФРС Бен Бернанке, «... остается возможность того, что ослабление экономики может оказаться более сильным, чем ожидалось, и риски дефляции могут повыситься, подразумевая необходимость в дополнительной поддержке» [11].
Таким образом, становится очевидным, что назрела необходимость смены экономической парадигмы, когда модели и инструменты реализуемой политики, а также методы их применения должны учитывать изменения в мировой экономической и финансовой системе. При этом, как показывает исторический опыт, такая смена носит достаточно острый характер и встречает сопротивление, имеющее, как правило, политическую подоплеку. Так, Соединенные Штаты как государство, выступающее в роли основного адепта современного монетаризма, ныне находятся в ловушке внутренних противоречий своих политических институтов, а также обязательств, вытекающих из представления об «американском мировом лидерстве». Это не позволяет выйти за рамки инструментов устоявшегося экономического «мэйнстрима» с учетом меняющейся геополитической ситуации и завершения так называемого «одноплярного периода». Несмотря на всю очевидность усугубления кризисных явлений, ФРС по-прежнему упорно пытается использовать монетарные рычаги, которые уже давно потеряли способность стимулировать экономику.
Преобразования финансового рынка как фактор воздействия на экономические рычаги. Необходимость трансформации экономических рычагов продиктована результатами той политики, которая проводилась в предкризисный период в большинстве развитых стран и способствовала исключительному преобразованию прежде всего финансовой сферы. Благодаря созданию мощных стимулов вследствие реализуемой политики количественного смягчения на протяжении многих лет финансовые рынки начали продуцировать не только производительные инвестиции, направляемые в реальный сектор экономики, но и совершенно иррациональные формы финансового капитала в виде так называемых деривативов. В результате именно в этом сегменте назрели основные факторы риска.
Избыточная денежная масса, неизбежно принимающая форму облегченного кредитования, - не просто аномалия глобального рынка, но и один из важнейших факторов увеличения непродуктивного спроса на финансовые активы и возрастания их стоимости. Современная практика возмещения долгов новыми обязательствами и широкое распространение структурированных финансовых инструментов предстает как прямое следствие этих процессов. Кроме того, проводимая финансовая политика фактического дерегулирования рынков также способс-
твовала разрастанию сегмента производных ценных бумаг, несмотря на исходившую от них опасность. Но в отличие от Уоррена Баффета, который рассматривал деривативы в качестве «финансового оружия массового поражения», дерегуляторы, отвечающие за финансовую систему в США в федеральном правительстве, в комиссии по ценным бумагам и биржам и в других структурах, решили ничего не делать, полагая, что любое действие может помешать «инновации» финансовой системы.
Очевидно, что эволюция финансового мира неизбежна. Но как показала практика, абсолютно безграничное и неконтролируемое применение подобных продуктов современной финансовой системы может поставить эту систему на грань коллапса.
Широкое внедрение деривативов радикально преобразило весь капиталистический мир. Суть этого преображения заключалась в том, что к наличным деньгам и кредитным обязательствам, составлявшим ранее двухуровневую модель капиталистической экономики, добавился третий уровень, который по отношению ко второму уровню - кредитному стал играть ту же роль, которую сами кредиты играли по отношению к наличным и безналичным долларам. Причем каждый последующий уровень превосходит предыдущий на порядок, все больше раздувая так называемый «пузырь» по образу воздушного шара, тянущегося в воздух и отрывающегося от материальной опоры. О масштабах подобной «надстройки» можно судить по тому, каких объемов достиг финансовый сектор по отношению к реальному сектору экономики. Так, объем рынка инновационных деривативов составил к началу кризиса астрономическую сумму - 620 трлн долл., что почти в 10 раз превысило величину мирового ВВП [6].
Это и привело к парадоксальному преображению всей банковской системы, которое заключалось в том, что долги фактически получили статус наличности межбанковских расчетов, причем самой надежной межбанковской валютой, разумеется, стали долги правительства США, обеспеченные безграничным ресурсом печатного станка.
В результате столь агрессивного развития рынка производных финансовых инструментов в мировой банковской системе произошел структурный сдвиг. Традиционно присущие сектору риски кредитные институты начали списывать со своих балансов путем создания синтетически скроенных дериватив-
ных продуктов. Кредитные риски стали переходить из банковского сектора к другим участникам инвестиционного сообщества. Иными словами, была нарушена привычная структура взаимоотношений между кредитором и заемщиком капитала, оценка кредитного риска стала постепенно испаряться из самой сути процесса предоставления кредита.
Некоторые восприняли эту финансовую «инновацию» как революционный шаг, утверждая, что перемещение риска из банковского сектора к небанковским инвестиционным структурам делает всю современную финансовую систему более крепкой, поскольку риск становится более диверсифицированным и лучше управляемым. Вместе с тем небезызвестный закон страхования гласит, что хеджирование наряду с уменьшением риска отдельной стороны увеличивает риск системы в целом посредством включения так называемого «морального фактора». Моральный риск - это асимметричность информации, т. е. когда наличие страховки делает человека менее восприимчивым к угрозе потерь. Применительно к кредитным рынкам это ведет к тому, что кредиторы становятся все более индифферентными к качеству выдаваемых ими кредитов.
Таким образом, из инструментов, призванных уменьшать локальные риски, деривативы превратились в один из мощнейших факторов системного риска всех мировых финансов, а валютный рынок -в гигантский тотализатор. Именно деривативы, связанные с американскими ипотечными облигациями, сдетонировали мировой финансовый кризис.
Однако, несмотря на признанные упущения, которые привели к системному сбою, в настоящее время так и не удалось упрочить мировую финансовую систему, ее уязвимость в определенном смысле даже усилилась. В финансовом секторе сохраняются глубинные проблемы, даже если факторы уязвимости затушеваны весьма адаптивной денежно-кредитной политикой и высокой ликвидностью. Представляется бесспорным тот факт, что стремительно трансформирующийся финансовый миропорядок требует адекватных подходов к его управлению и регулированию. При этом соответствующие направления воздействия должны касаться не только реализации организационно-административных мероприятий, на которых сконцентрировано основное внимание регулирующих международных структур (прежде всего МВФ), но и вполне конкретных экономических индикаторов.
Речь идет о количественном планировании денежного предложения как важнейшем инструменте денежно-кредитной политики. Объем денежного предложения (Money Supply), или величина денежной массы в стране является базовым индикатором, призванным отразить результаты деятельности денежных властей в стране. При этом особое значение имеют денежные агрегаты (Monetary Aggregates), которые учитывают количество денег разных видов, характеризуя и состав денег (структуру денежной массы). Несмотря на то, что общий их смысл в различных странах в целом единый, сами денежные агрегаты определяются несколько по-разному. Кроме того, параметры, определяющие структуру денежной массы в условиях инновационного развития современного финансового сектора, приобретают совершенно иное качество.
В американской банковской системе традиционно формируются данные по четырем денежным агрегатам:
а) Ml включает:
- наличные деньги в обращении, находящиеся за пределами американского казначейства, ФРС и учреждений хранилища;
- дорожные чеки небанковских эмитентов;
- депозиты до востребования, прочие чековые депозиты;
б) М2 включает:
- Ml + нечековые сберегательные депозиты;
- срочные вклады в банках (до 100 000 тыс. долл.);
- однодневные операции РЕПО;
- однодневные долларовые депозиты резидентов США;
- средства на счетах взаимных фондов;
в) M3 включает:
- М2 + краткосрочные государственные облигации;
- операции РЕПО;
- крупные срочные вклады и депозиты более 100 000 долл.;
- евродолларовые депозиты резидентов США в зарубежных филиалах американских банков;
г) M4 - это суммарный денежный агрегат.
Агрегат Ml в 1970-1983 гг. служил основным
ориентиром денежной политики Федеральной резервной системы (до того ориентиром были банковские кредиты), так как считалось, что Ml наиболее тесно корреляционно связан с экономической активностью. Но затем значительное уменьшение
роли государства в финансовом регулировании и рост процентных ставок привели к ослаблению корреляции М1 с экономической активностью и инфляцией. В результате ФРС переключилась на М2 в качестве целевого ориентира, поскольку, включая счета брокерско-денежных операций, денежных фондов и краткосрочные депозиты, он стал более тесно связан с возросшей экономической и финансовой активностью. Организационные и политические изменения начала 1980-х гг. привели к росту стабильности зависимости М2 от остальных переменных и к снижению стабильности подобной зависимости для параметра М1. К концу 1980-х гг. ФРС также заняла эту позицию и в проведении своей политики начала подчеркивать значение параметра М2. Однако когда в результате агрессивной политики ограничения денежной массы П. Волкера в ряде секторов экономики США возникли большие трудности, а курс доллара перестал отвечать макроэкономическим задачам страны, ФРС была вынуждена вернуться к привычным методам регулирования экономики посредством изменения уровня процентных ставок.
За последние десятилетия мировой финансовый рынок претерпел колоссальные изменения. Поэтому при оценке экономических перспектив той или иной страны, связанных с использованием денежных агрегатов, ныне возникает ряд проблем, не в последнюю очередь обусловленных постоянно расширяющимся спектром и сложностью финансовых инструментов.
Наиболее очевидный пример - это инвестиции во взаимные фонды денежного рынка, которые включены в агрегат М2. Так, в условиях «медвежьего рынка» в 2001 г. активы фондов денежного рынка США, оказывающих услуги институциональным и индивидуальным инвесторам, за год выросли более чем на 65 и 20 % соответственно [9]. В результате их рост внес определенный вклад в увеличение показателя М2, что означало изменение методов сбережения средств, когда осторожные инвесторы перевели часть средств с рынка акций в инструменты денежного рынка. Такой рост денежного агрегата М2 нельзя считать признаком грядущего укрепления экономики и финансового рынка. Вместе с тем очевидно, что как только возрастает вероятность восстановления цикла, начинается возврат средств в экономику и на финансовые рынки в виде роста активов в акциях и облигациях либо в виде расходов на товары и услуги.
Ныне же с широкомасштабным распространением всевозможных структурированных продуктов, в которые многократно переупаковывается избыточная ликвидность, очевидно, что при оценке монетарных условий и планировании объемов денежного предложения должны использоваться более широкие показатели, нежели традиционные.
Несмотря на то, что агрегаты М2 и М3 имеют довольно сильную корреляцию, более широкий М3 дает наиболее полное представление о том, что происходит с деньгами в системе. Изменения в более узких агрегатах могут отражать внутренние перемещения денег в рамках широких агрегатов, вместо того чтобы давать реальные сигналы для изменения в политике денежных властей. М3 же показывает все изменения в системе, а не в узких подгруппах, составляющих М1 и М2. В том же ключе широкий денежный агрегат наилучшим образом показывает, насколько участники денежного обращения уверены в необходимости тратить. По этой причине самый широкий агрегат является лучшим индикатором будущего инфляционного давления со стороны денежного предложения. В пользу этого говорит и более сильная корреляция М3 с ВВП (рис. 2).
Однако этому денежному агрегату не уделяется должного внимания. Более того, с марта 2006 г. ФРС вообще прекратила публиковать данные по М3. С точки зрения возможных преобразований в реализации монетарной политики денежные власти США в определенной мере говорят лишь о перспективах использовании так называемых «электронных денег» [1]. Однако замещение наличных денег цент-
16 ООО
14 ООО
12 ООО
10 000
8 000
6 000
4 000
2 000
1995 2000 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010
рис. 2. Динамика ВВП, агрегатовМ2 и М3 США в 1995-2010 гг., млрд долл.: 1 - ВВП; 2 - агрегат М3; 3 - агрегат М2
рального банка электронными деньгами повлияет в большей степени на «узкие деньги» (М1) и будет способствовать лишь эффекту ликвидности. При этом нельзя не учитывать тот факт, что распространение электронных форм денег и платежей - это не единственный шаг в эволюции природы и способах передачи денег. Как уже было отмечено, процесс инноваций очень сильно затронул всю финансовую сферу. Особенно ипотечные рынки, породившие такое явление, как кредитные деривативы. В результате диапазон товаров, которые использовались в истории в качестве денег, включавший в свое время скот, зерно, ножи, лопаты, морские раковины, бусы, бронзу, серебро и золото, пополняется сугубо финансовыми производными.
Бесспорно, речь не идет о том, что существует некий идеальный параметр или инструмент, воздействуя на который можно получить необходимые стимулы для роста экономики, тем более в узкой монетарной среде. Кроме того, как известно, рычаги классической денежно-кредитной политики срабатывают лишь при определенных условиях, а сама методика расчета денежных агрегатов нуждается в серьезном анализе и, возможно, в корректировке. Но проблемы, с которыми мировой экономике придется столкнуться в ближайшее время, требуют более решительных мер со стороны регулирующих структур и поиска качественно новых механизмов.
Итак, можно сделать ряд выводов.
1. Среди глобальных макроэкономических факторов наступления мирового кризиса 2008 г. необходимо выделять источники, которые кроются как в монетарной сфере, так и в сформировавшемся общественно-экономическом укладе. При этом последствия проводимой в развитых странах политики «дешевых денег» были импортированы в государства с формирующимися рынками и мультиплицировали кризисные явления на глобальном уровне.
2. Текущее состояние мировой экономики свидетельствует о непреодоленных и усугубляемых последствиях кризиса, а также о гораздо более масштабных проблемах и непредсказуемости их течения. В научной среде все более формируется убеждение в фунда-
ментальной причине кризиса - исчерпанности самой модели мироустройства и глобального развития.
3. Смещение приоритетов в реализации экономической политики развитых стран в сторону денежно-кредитных инструментов уже не оправдывает себя, опора на традиционные монетарные рычаги не срабатывает. В настоящее время речь идет о необходимости смены экономической парадигмы, когда модели и инструменты реализуемой политики, а также методы их применения должны учитывать происходящие изменения в мировой экономической и финансовой системе.
4. Мировой финансовый рынок за последние десятилетия колоссально изменился, а появление таких инновационных продуктов, как всевозможные кредитные деривативы и прочие производные финансовые инструменты, преобразили саму структуру финансовой системы, которая в свою очередь оказывает серьезное воздействие на всю экономику. Поэтому стремительно трансформирующийся финансовый миропорядок требует адекватных подходов по его управлению и регулированию.
5. Преобразование классической монетарной политики с учетом современного состояния финансовой сферы должно касаться вполне конкретных рычагов, в частности, количественного планирования денежного предложения. В связи с масштабным распространением всевозможных структурированных продуктов, в которые многократно переупаковывается избыточная ликвидность, при оценке монетарных условий и объемов денежного предложения должны использоваться более широкие показатели, нежели традиционные. В частности, денежный агрегат М3 дает более полное представление о том, что происходит с деньгами в системе, и отражает намерения участников денежного обращения. Кроме того, он сильнее, чем иные показатели коррелирует с ВВП и может служить в качестве опережающего индикатора экономической
и финансовой активности. Однако этому показателю денежные власти не уделяют должного внимания, а сама методика расчета денежных агрегатов нуждается в серьезном анализе и корректировке.
Список литературы
1. Будущее денег и денежно-кредитной политики. URL: http://www.fedspeak.ru/011205-Mayer-Future. htm.
2. Продолжение курса на бюджетную консолидацию // Бюллетень «Бюджетного вестника». Июнь 2011 г.
3. Переосмысление экономики в изменившемся мире // Финансы и развитие. № 6. 2011.
4. Перспективы развития мировой экономики. Международный валютный фонд. Обзоры мировой экономики и финансов. М. 2008.
5. Первые уроки кризиса. URL: //http://www.imf. org/external/russian/.
6. Рыкова И., Лаврова Е. Финансовые инновации на современном рынке и их роль в распространении мирового экономического кризиса. Устойчивое развитие предпринимательских структур в условиях нестабильности: коллективная монография / под ред. Суворовой С. П. Воронеж: Научная книга. 2010.
7. Саммит G20 в Вашингтоне: заявления, комментарии. URL: //http://ria.ru/trend/g20_summit_ comments_16112008/.
8. Якунин С. Истоки современного финансового кризиса // Рынок ценных бумаг. 2008. № 19.
9. Якимкин В. Денежные агрегаты и анализ FOREX. URL: http://yandex.ru/yandsearch?Tex t=forextimes.RU.
10. URL: http://www.postcrisisworld.org/publica-tions.
11. URL: http://www.reuters.com/article/2011/07/13/ us-usa-fed-idUSTRE76774Z20110713.
ВНИМАНИЕ! На сайте Электронной библиотеки <^ПЬ> собран архив электронных версий журналов Издательского дома «ФИНАНСЫ и КРЕДИТ» с 2006 года и регулярно пополняется свежими номерами. Подробности на сайте библиотеки:
www.dilib.ru
