CC BY
33
СООБЩЕНИЯ, РАЗ МЫШЛЕНИЯ, КО ММЕНТАРИИ
С.Ю. Казенное, Е.М. Королева
МОДЕРНИЗАЦИЯ ОБОРОННОГО КОМПЛЕКСА РФ: НЕОБХОДИМОСТЬ И ВОЗМОЖНОСТЬ
Казеннов Сергей Юрьевич - кандидат экономических наук, заведующий группой геополитики ИМЭМО РАН.
Королева Евгения Михайловна - научный сотрудник ИМЭМО РАН.
Модернизация оборонного комплекса предполагает не только совершенствование чисто военной сферы, переход к так называемой «инновационной армии» (ИА), но и развитие невоенной компоненты, которая сегодня играет все более важную роль в обеспечении национальной безопасности, оптимизации сил и средств для решения данной задачи. Особенно эта комплексность актуальна в современной России, с учетом текущего состояния ее военной мощи и очевидных серьезных проблем на пути ее качественного укрепления. Чем принципиально отличается ИА от «традиционной»? В первую очередь ИА предполагает резкое наращивание боевых возможностей, многовариантность применения в пространстве и времени, расширение (в том числе и территориальное) боевых и связанных с ними задач, включая военно-политические. ИА, а также смежные и обеспечивающие ее деятельность структуры, такие как оборонно-промышленный комплекс (ОПК), военно-ориентированные исследования и разработки - НИОКР и так далее обладают новыми свойствами и качествами. Причем не только по своему военно-техническому оснащению и «облику», но и по организации и управлению, представлениям о военном искусстве и параметрах военной деятельности, измененному характеру выполняемых персоналом функций, качественному преобразованию «технологий» всего «производственного процесса» в сфере военной деятельности и национальной безопасности в целом.
Существует три взгляда на возможность глубокой модернизации и реформирования оборонной сферы РФ, в том числе появления в России в обозримом будущем ИА. Первая группа оценок, назовем ее «министерской», делает упор на то, что в вооруженных силах (ВС) РФ успешно и по плану идут комплексные, масштабные, радикальные реформы, включая Госпрограмму вооружений на 2007-2015 гг. К 2016 г. будут полностью переоснащены новым и новейшим вооружением части постоянной готовности, а к 2020 г. - вся армия. Второй подход - «алармистский» - делает (причем совершенно справедливо) акцент на трудностях и ограничителях модернизации оборонной сферы РФ, ставя тем самым под вопрос саму возможность осуществления глубокой инновационной модернизации, создания в этих условиях ИА в России в обозримый период, тем более на фоне кризиса. Причем проблемы и сложности нынешней модернизации выглядят значительными даже по сравнению с «лихими 90-ми», когда еще оставались технологические заделы и «железные» кадры советских времен, их опыт, ответственность за порученное дело. Заметим, что если бы не эти люди во главе тогдашней оборонки, не было бы многого из того, что и сегодня определяет наш военный и оборонно-промышленный потенциал.
Наконец, третья группа оценок - на наш взгляд, реалистичная - концентрируется на вопросе, какая армия и оборонная сфера в целом, включая ОПК, нужны России для выполнения задач по обеспечению ее национальной безопасности, каким критериям, образцам должна соответствовать российская военная мощь и ее ИА. Как «сделать ИА» в конкретных российских условиях, а также как аккумулировать и на что направить в первую очередь те не слишком значительные ресурсы, которыми Россия располагает в настоящее время. И почему с созданием ИА никак не следует тянуть. А значит, необходимо даже в сложных экономических условиях изыскивать ресурсы (не сводимые к финансовым) для данных преобразований. Тем более что в российском оборонном комплексе, наряду с очевидными трудностями, имеются и неоспоримые достижения в ряде секторов того же ОПК. По крайней мере, в данном подходе присутствует вера в способность исправить сегодняшнее положение вещей и совершить своего рода «прорыв в завтра». И в любом случае, тем более при ограниченной возможности создания в РФ современной конкурентоспособной ИА в обозримом времени, нужно очень тщательно заниматься поиском способов нейтрализации ИА, уже имеющихся в распоряжении наших потенциальных противников или только создаваемых. Выявлять, как Россия практически может противодействовать этой очевидной угрозе ее национальной безопасности. В этом же ряду задач - правильная оценка соотношения и функционального предназначения прямого и непрямого использования ВС, военной и невоенной компонент совокупной мощи государства. С учетом взаимодополняемости и взаимозаменяемости имеющихся сил и средств, характера международной обстановки и т.д. 100
МОДЕРНИЗАЦИЯ ОБОРОННОГО КОМПЛЕКСА РФ: НЕОБХОДИМОСТЬ И ВОЗМОЖНОСТЬ
Особо подчеркнем, что осуществляемая в современном мире модернизация оборонного комплекса - не что-то уникальное в мировой военной истории. Военная деятельность, как и многое другое, - циклична, развивается по спирали. Каждый инновационный виток менял представления, подчас коренным образом, о возможностях военной силы как инструмента политики, в том числе для решения с ее помощью различных задач, характере военных приготовлений, соотношении сил и векторов в геополитике и т.д. Так что не следует ни преуменьшать значения нынешнего цикла модернизации и его всесторонних последствий, ни испытывать перед ним священный трепет, парализующий волю к конструктивным действиям. Если кратко охарактеризовать главное в теперешней инновационной модернизации оборонного комплекса, - это теснейшая интеграция различных элементов силовой деятельности на базе новейших военно-технических достижений и их наиболее полное встраивание в общую систему обеспечения безопасности военными и невоенными средствами. Именно резкое повышение управляемого взаимодействия всех этих элементов и дает эффект кардинального, порядкового наращивания военной и сопряженной с ней мощи и возможностей по ее результативному использованию.
Не может быть двух мнений - в РФ инновационная модернизация всего оборонного комплекса, безусловно, необходима. Тем более сегодня, в условиях растущей геополитической нервозности, в том числе вызванной глобальным кризисом, когда военная сила становится еще более важным страхующим средством. Так что проблема создания ИА в России - это не дань моде в погоне за мировыми стандартами и даже не только вполне объяснимая попытка закрепить за собой место в новом миропорядке, по крайней мере в его силовой сфере. Более 80% всех вооружений в Российской армии морально или даже физически устарело и требует замены. Что, кстати, показали даже события августа 2008 г. Особо подчеркнем, доля новых и новейших вооружений у армий ведущих в военном отношении стран мира в несколько раз выше, чем у России, причем на подходе - еще более совершенные вооружения и военная техника (ВВТ) следующих поколений. И нынешнее состояние военного, военно-экономического, военно-технического потенциала РФ явно не соответствует требованиям и задачам по обеспечению национальной безопасности страны, ее военной составляющей. По крайней мере, если рассматривать ситуацию уже обозримой перспективы, даже вполне близкого будущего. Другой вопрос, если Российская армия получит новые вооружения - сможет ли (и будет ли кому) их правильно использовать для решения каких-либо доктринальных задач. И какие вооружения, технологии, кадры будут для этого нужны, в каком количестве. Какие ограничители являются наиболее существенным препятствием на пути создания ИА и как их обойти или минимизировать.
Поэтому инновационная модернизация оборонного комплекса - действительно «комплексная» задача. Она не сводима к военно-техническим преобразо-
ваниям, не меняя в армии всего остального, а также отношения к армии и ОПК, вопросам национальной безопасности со стороны общества, к «служению Отечеству». А это предполагает формирование реалистичного видения роли и места армии, военной компоненты в обеспечении национальной безопасности РФ для парирования реальных и потенциальных угроз, их предвидения и предупреждения. Под которые и следует проводить инновационную модернизацию армии, все строительство ВС и ОПК РФ. Сегодня без особого риска ошибиться можно назвать угрозы и набор конфликтов, к которым России нужно готовиться (с соответствующим наличием сил и средств). Разумеется, принимая во внимание вероятность их возникновения и интенсивность на различных направлениях, в разных сферах. Так что, подчеркнем это, общий вектор реформ, круг проблем и перечень необходимых шагов для их решения, приложения ресурсов, общие пропорции инновационного развития оборонного комплекса РФ в целом ясны. Тем более что при любом типе угроз есть набор требований, своего рода «техминимум», которым должны соответствовать современные ВС. При этом важно избежать перекосов и в доктринальных оценках, и в акцентах модернизации, общем построении и масштабах оборонного комплекса.
Россия, безусловно, может столкнуться с необходимостью осуществления контртеррористических операций (КТО), действий в рамках локальных конфликтов. Но и возможность «большой войны», при определенном неблагоприятном стечении условий и обстоятельств, - отнюдь не самый невероятный сценарий для РФ. Причем это не только пресловутая «угроза с Запада». Особенно важно: российская внешняя и оборонная политика должна строиться таким образом, чтобы у страны и ее ВС была возможность маневра, «выбора», в каких конфликтах, какого уровня и в каком качестве следует участвовать, а в каких нет. Где-то ограничившись демонстрацией амбиций, намерений, выражением «дружеской поддержки» и иными шагами. Есть и конфликты, участие в которых является для РФ и ее национальной безопасности абсолютно неприемлемым, а потому необходимо сделать все для их недопущения, эффективного сдерживания, по крайней мере скорейшего разрешения или локализации.
Непременное условие инновационного развития в военной сфере - учет состояния экономической, технологической, даже идеологической базы. Выработка доктринальных целей и задач, приоритетных направлений развития оборонного комплекса, его инновационной модернизации должна рассматриваться в тесном взаимодействии, взаимоувязке с готовностью, реальными и конкретными возможностями их осуществления. Так, в РФ в отличие от советского времени отсутствуют прежние рычаги воздействия на оборонную сферу и ОПК. Например, наращивание в кратчайшие сроки военного потенциала по необходимым направлениям, тем более инновационным, в том чис-
ле и за счет других сфер жизнеобеспечения государства и общества, сегодня трудновыполнимо как организационно, так и технологически.
Таким образом, далеко не праздный вопрос - в каком ключе проводить модернизацию ВС РФ и оборонного комплекса в целом в нынешних весьма стесненных и сложных обстоятельствах, при ограниченных ресурсах. Должно быть полное понимание того, что создание ИА - очень дорогой проект. Если сравнивать с лучшими современными образцами ВС, например, с США, то заметим: военные расходы РФ практически на порядок меньше американских и сопоставимы только с расходами США на военные НИОКР. Это не считая несопоставимых уже ранее сделанных вложений в совершенствование оборонного потенциала. Совершенно очевидно, что у РФ и США несоизмеримые экономические, технологические возможности и заделы. Правда, при этом у них и во многом разные геополитические задачи, для РФ вполне доступен поиск асимметричных ответов, не предусматривающих зеркальных решений с ее стороны, дабы, в числе прочего, не вносить ненужную конфронтационность в отношения РФ и США. То есть для РФ, ее оборонного комплекса это не просто «игра в догонялки». Принимаемые Россией решения должны быть реалистичны, экономичны и в то же время способны надежно обеспечить военную безопасность РФ и ее национальные интересы, в том числе перед лицом превосходящих по мощи, оснащенности ВВТ и другим параметрам сил. И Россия по целому ряду направлений способна дать достойный ответ инноватике даже ведущих в военной сфере стран мира, для этого существуют свои возможности.
Так, все более важную роль сегодня играют информационное оружие, орго-ружие, «виртуальная мощь», которые мы достаточно успешно осваиваем. Значимые для проблем национальной безопасности сегменты российского «софта» общепризнанны одними из наиболее эффективных в мире. Если у нашего потенциального противника (или союзника?) такая компьютеризированная, «сетевая» армия, с широчайшим использованием информационных технологий (ИТ) на реальном поле боя и во всей военной сфере, то, может быть, здесь и есть его самое уязвимое место? И возможный ущерб от использования средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ), ИТ, кибертехнологий, хакерства для дезорганизации управления военной деятельностью и иных жизненно важных областей, например элементов ПРО, даже при всех системах защиты и дублирования, может оказаться весьма значительным. В США с полным на то основанием считают, что Россия и Китай - два главных противника Америки в глобальных «информационных войнах» будущего, причем не только в сугубо военной сфере.
Особый вопрос - статус РФ как ядерной сверхдержавы, наличие у нее значительных средств ядерного сдерживания (пусть даже имеющих сегодня свои немалые проблемы) для обеспечения ее национальных интересов. Обладая высоким ядерным потенциалом, этой нашей главной асимметричной «козырной картой», Россия в состоянии нанести противнику неприемлемый ущерб, даже
намного уступая ему по всему спектру военной мощи. Тем более с учетом того, что уровень неприемлемого ущерба постоянно и резко снижается в условиях высокой и быстрорастущей технозависимости и общей системной взаимозависимости современного глобализованного общества, включая и оборонную сферу, инверсии фронта и тыла. Очевидно, что понимание этого, а также вероятность в определенных условиях эскалации обычного конфликта до уровня ядерного, способны охладить пыл иных оппонентов РФ. В частности, серьезно повлиять на чьи-либо планы агрессии (не только военной) или жесткого силового давления на Россию, тем более развязывания против нее «большой войны».
Значение ядерной компоненты, стратегических ядерных сил (СЯС) как средства сдерживания может усиливаться в ситуации, если возникают сомнения в способности сил общего назначения ВС РФ самостоятельно и надежно решать основные военные и военно-политические задачи по обеспечению национальной безопасности страны, разумеется, с учетом складывающейся внешней обстановки. Поэтому вполне уместна при планировании оборонной деятельности РФ постановка вопроса о снижении так называемого «ядерного порога» (расширения границ, перечня условий и обстоятельств для задействования варианта ядерного сдерживания). В этом свете сегодня России тем более логично было бы крайне осмотрительно отнестись к переговорам с Западом по глубокому сокращению СЯС и ядерных потенциалов в целом. Курс на создание Западом системы глобальной ПРО, стратегического неядерного высокоточного оружия и без того девальвирует возможности стратегического сдерживания со стороны РФ с помощью традиционной ядерной «триады». Разумеется, сценарий ракетно-ядерного обмена с Западом относится к категории крайне маловероятных, однако у России есть и другие потенциальные стратегические соперники, обладающие как ракетно-ядерными, так и мощными обычными вооружениями (и заметим, серьезными амбициями). Хотя самый главный враг российских СЯС - это значительное «съеживание» существующего собственного потенциала без адекватной замены.
Впрочем, вполне допустимо, что при коренной модернизации военного потенциала ведущих мировых держав, появлении принципиально новых ВВТ и прочих атрибутов войны, сама постановка проблемы ядерного сдерживания может измениться. Другой вопрос - насколько радикально. Например, насколько изменятся сама парадигма, основные константы ядерного сдерживания, их абсолютность, как и возможность их преодоления. В том числе и в плане влияния на амбиции и представления основных мировых игроков о реальности достижения с помощью «инновационной» военной силы искомых результатов, не встретив при этом достойного отпора, «неприемлемого ответа». По крайней мере, глядя в перспективу со всеми ее инновационными неопределенностями, не следует все же переоценивать роль «ядерного зонтика»
МОДЕРНИЗАЦИЯ ОБОРОННОГО КОМПЛЕКСА РФ: НЕОБХОДИМОСТЬ И ВОЗМОЖНОСТЬ
(при ее несомненной приоритетности и важности) как фактора, полностью компенсирующего многие нынешние недочеты в военных приготовлениях РФ.
Для ВС РФ есть «специфическая» проблема, которую без инновационной модернизации не решить даже гипотетически, а не решив ее, мы не сможем в должной мере обеспечить обороноспособность страны. Очевидно, что наша армия не может быть «мобильной и компактной» - хотя бы в силу размеров территории страны (17,6 млн. км2) и протяженности границ (более 67 тыс. км.), а также неразвитости инфраструктуры, логистики, средств доставки. Это не Израиль размером в половину Московской области. И России придется, наверняка, выбирать свой «суверенный» вариант модернизации ВС, где необходимо и количество («гарнизонная» армия, особенно на малоосвоенных территориях, прежде всего на севере и востоке страны), и качество.
Уже через 10-15 лет, в силу естественных причин «демографической ямы» 90-х, численность ВС РФ может составить 600-700 тыс. человек «в погонах» плюс 0,5 млн. человек гражданского персонала. А это в полтора раза меньше, чем сама Россия планировала бы иметь к этому времени в армии. При сохраняющихся военных и военно-политических задачах этой численности без серьезной модернизации ВС явно недостаточно. Кстати, нынешний кризис и последующие за ним годы грозят России еще одним демографическим провалом. Среди всей массы призывников сегодня в России годны к службе безо всяких ограничений только 30%, еще 30% годны ограниченно. Переход на годичную службу (по сути, популистский шаг) не решил проблем с воспитанием и дисциплиной, при этом усугубил многие другие. Все меньше лиц из призыва идет на контракт. Второй контракт подписывает только каждый четвертый-пятый, третий контракт - единицы. Так что не исключено внесение новых коррективов в комплектование ВС России.
К сожалению, в настоящее время солдатский и сержантский контингент ВС РФ отнюдь не всегда в должной степени образован, подготовлен и мотивирован для решения существующих задач и при нынешней боевой технике. Что же говорить о технике следующих поколений, даже если она «вскорости» массово появится в войсках. Кто будет ее осваивать, кому ее можно доверить? В этом плане к оружию и системам оружия будущего должны предъявляться очевидные требования. При увеличении их сложности и эффективности одновременно необходимы простота и надежность, безальтернативность в их управлении и обслуживании персоналом, с этими вооружениями (или оборудованием) взаимодействующим (так называемая «дуракоустойчивость»). В связи со всем этим комплексом проблем встает вопрос: правильно ли мы ориентируемся в кадровой структуре ВС РФ на Запад? Возможно, у нас объективно должна быть выше доля офицеров и унтер-офицеров, способных овладевать и на протяжении длительного периода обслуживать сложную, тем более новейшую, технику. Для которых армия - это не «времянка», а смысл жизни и карьеры.
Сегодня мы действительно находимся в процессе революции в военном деле, в том числе кадровой. Уже теперь, а не в войнах будущего, меняется само представление о «поле боя». Оно многомерно, растянуто и дискретно в пространстве и одновременно функционально локализовано. Применение боевой техники все более носит дистанционный характер и не требует соприкосновения с неприятелем и его средствами поражения. А значит, нет и прежних «особенных» требований, предъявляемых к части операторов оружия и другого персонала. И это расширяет базу комплектования именно для ИА за счет так называемых «очкариков», женщин, а также прочих недоступных в нынешних условиях потенциальных кадров для ВС. Средства и объекты координации, информационного обеспечения, сопровождения, управления боевыми средствами и зоны непосредственного боеконтакта могут быть разнесены в пространстве. Неизбежен рост в армии «беловоротничковой» прослойки, мало отличающейся от обычных гражданских служащих по характеру и месту работы. Это могут быть как военные, так и супергражданские специалисты, причем находящиеся в центрах дистанционного управления, в том числе в тыловой зоне. Для все более значительной части персонала ВС война становится «бесконтактной».
Таким образом, сама жизнь, включая кадровые проблемы при смене характера и сути военной деятельности, заставляет повышать «органическое строение» армии, все больше ориентироваться на так называемый «прошлый труд», предъявлять особые требования к интеллекту, переводить многие элементы в цикле оборонной деятельности с непосредственного поля боя на более ранние стадии - в производственные цеха, лаборатории, компьютерные центры управления и т.д. Роль человека в ИА не снижается, наоборот, она возрастает, но при значительном изменении характера и расширении набора выполняемых функций. Никуда не уйти и от постепенного «выведения» человека с линии прямого боеконтакта с частичной заменой «живой силы» робототехникой, кибертехнологиями. Причем не только по причине особой «чувствительности» современных развитых обществ к боевым потерям, даже небольшим по меркам прошлого.
Одновременно необходимо резкое повышение всестороннего обеспечения военнослужащих на передовой - экипировкой, вооружением, связью, разведданными и информацией, системой защиты, питанием, постоянной поддержкой боевыми средствами и т.д. Нужно сделать их «работу» как можно более безопасной и престижной в их собственных глазах, а также не допустить раскола в ИА на «белую кость» и «пушечное мясо». Но для реализации всего этого нужны не только очень большие средства, но и соответствующая исследовательско-конструкторская и производственная база, совершенно по-другому подготовленный и мотивированный персонал, нужно время, нужна действительно другая армия. Зададимся вопросом - способна ли сегодня Россия на подобные кардинальные преобразования в сжатые сроки? Или наш 106
путь реформирования военной сферы все же будет иным по времени, содержанию, объему?
Увы, но оборонному комплексу, ОПК РФ до конца так и не удалось преодолеть последствия погрома перестроечных и постперестроечных лет, пресловутой «борьбы с милитаризацией», переломить негативные тенденции. И сегодня ситуация не слишком улучшается. При этом в качестве главного препятствия указывается недофинансирование оборонного комплекса, на которое есть большой соблазн списать значительную часть проблем ВС и ОПК. Однако во многих случаях ситуация куда более запутана и запущена, проблемы лежат гораздо глубже, а разрешить их гораздо труднее. Подчас даже при выделенных средствах это просто отсутствие реального потенциала, в том числе творческого, инновационного, для создания, серийного (и более экономичного) производства современных и перспективных образцов в ОПК и надежной эксплуатации ВВТ в войсках. Эксперты указывают на общую неэффективность оборонной сферы, слабый менеджмент, давно устаревшую производственную и технологическую базу, безрадостные кадровые вопросы и многое другое. Для всего оборонного комплекса РФ характерны финансовая непрозрачность, прямые финансовые нарушения. Утрачена целостность оборонного комплекса, управления им, маневра в его рамках. Обеспечению его полноценного функционирования очень мешают корпоративность, организационная неразбериха, здесь, как правило, не до инноватики. Необходимо осуществление реинтеграции различных элементов оборонного комплекса, устранение искусственных барьеров (организационных и денежных) между ВС, ОПК, военной наукой.
Что касается недофинансирования, зашкаливающих ставок по кредитам для оборонных предприятий, то действительно средства на оборону в последние 20 лет выделялись не слишком щедро, их ежегодный рост практически покрывал лишь реальную инфляцию. При этом в структуре военных расходов доля на ВВТ практически не менялась, несмотря на обещания, особенно с учетом груза социальных программ. Однако даже то, что было выделено по военному бюджету (а это в среднем 2,6-2,7% ВВП), зачастую расходовалось не полностью даже в годы секвестра. А из того, что осваивалось, до 40% приходилось на четвертый квартал (можно догадаться, как и с каким результатом). Однако кто объяснит, почему на сопоставимые средства, например, индийская армия умудряется закупать реальных вооружений в несколько раз, на порядок больше, чем российская? Почему в погоне за мнимыми выгодами «копеечной» стандартизации в ракетной промышленности РФ в результате технических нестыковок, субъективизма в принятии решений был нанесен серьезный урон отрасли и значительно ослаблены возможности развития морской компоненты стратегического ракетно-ядерного сдерживания?
В последние годы в России в структуре расходов на ВВТ довольно значительно были повышены расходы на военные НИОКР. Однако отдача от этого шага оказалась крайне слабой. По-настоящему эффективной является лишь малая часть НИОКР по оборонной проблематике, многие из них «мусолятся» по 10-15 и более лет, оттягивая силы и средства, создавая иллюзию благополучия и в итоге полностью теряя актуальность. И это при том, что по расходам на военные НИОКР и численности занятых в них РФ входит в группу ведущих стран мира. Важно понимать, что мультипликатор неоптимальных, невыверен-ных решений в сфере обороны и ОПК, военных НИОКР очень серьезно бьет не только по экономике, но и по боеготовности ВС, по всей системе национальной безопасности РФ. Для России с ее нынешними достаточно ограниченными возможностями это тем более недопустимо. Так что военная экономика современной РФ должна быть очень (очень!) экономной.
Кто-то считает, что для того, чтобы мы действительно встали на путь инновационной модернизации, России нужна очень большая встряска. После которой, однако, возможно, мы вообще долго не будем в состоянии что-нибудь серьезно «модернизировать» в оборонном комплексе, как после событий начала 90-х годов. Создается впечатление, что попытка перевода всей сферы национальной безопасности РФ, военной безопасности на сугубо рыночные рельсы (что стоит одно предложение выборочного премирования «отличившихся», вносящее разброд в воинские коллективы) лишь усугубляет ситуацию, по крайней мере, демонстрирует непригодность на российской почве этой схемы (до этого она с треском провалилась в Китае). Подчеркнем: не только это, но многие другие шаги в ходе нынешней «шоковой» военной реформы отнюдь не приближают появление в России эффективной и полноценной ИА. И необходим поиск иных стратегий для выхода отечественного оборонного комплекса из кризиса, тем более для его инновационной модернизации.
Современная ИА России в любом случае необходима. Причем в первую очередь - чтобы не воевать и сохранить не только значительные средства, но и стабильные условия для развития страны, сохранить человеческие жизни. Сильная (даже избыточно сильная) армия - это мощный стабилизатор, фактор сдерживания агрессора, консолидации государства и общества, важнейшая государствообразующая структура. И она в итоге все равно окажется дешевле, чем ликвидация последствий, возможных в случае внешней агрессии (или угрозы таковой), силового давления по отношению к слабой России.
Пока же, с учетом существующих у России очевидных трудностей по созданию ИА и модернизации всей оборонной деятельности, имеется настоятельная необходимость решать проблемы национальной безопасности РФ, в том числе и иным путем перераспределить часть задач по ее обеспечению, традиционно возлагаемых на ВС, на другие структуры и сферы. Сюда относится использование «замещающих», в том числе невоенных компонентов совокупной мощи, так на-108
зываемой «мягкой силы». (Между тем сегодня в США уже широко оперируют термином «умная сила», объединяющим весь комплекс средств и подходов к ведению внешней и оборонной политики.) Так, следует максимально «сократить работу» для Российской армии, оптимизировать ее участие в решении задач типа КТО на Северном Кавказе, отвлекающих от выполнения иных функций. Для этого нужно превентивно, действуя на опережение, поставить надежную преграду на пути сепаратизма и национализма внутри страны, подпитывающих их (и прикрывающихся ими) бандитизма и оргпреступности, политического и религиозного радикализма. И тем самым лишить почвы и повода для возможного вмешательства извне в целях поддержки этих уродливых явлений, их использования в качестве пятой колонны, в том числе практикующей методы вооруженной борьбы. В этом плане приоритетной является задача создания Россией собственных крепких тылов - экономических, технологических, идеологических, демографических, политико-административных, правовых без чего невозможны не только никакие инновационные прорывы, но само существование государства.
Самое пристальное внимание должно быть уделено осуществлению выверенной многовекторной внешней политики, поиску коалиционного взаимодействия с действительно цивилизационно близкими, «естественными» (а не «назначенными») партнерами. В числе прочего и для создания надежной политической базы в целях взаимодействия в сфере совместной разработки, производства, эксплуатации современных и новейших ВВТ. Необходимо как можно более полно использовать возможности геополитического маневра, неоднозначность мира, разнонаправленность интересов в нем, а значит, и шанс решать часть своих проблем «чужими руками», получить передышку. Особенно это важно в период глобального системного кризиса, при этом главное - самим не стать заложниками данных противоречий. Очевидно, что военная сила, даже самая «продвинутая», - не всесильна, даже контрпродуктивна. Как показывает нынешний американский опыт, военный блицкриг вовсе не гарантирует конечной политической победы, он способен на долгие годы втянуть страну и ее армию в трясину конфликтов, не имеющих решения. Надо четко понимать, что успешное решение задачи по сокращению и предотвращению угроз подчас значит никак не меньше, а то и намного больше, чем наращивание собственной военной мощи. И уж во всяком случае может оказаться экономически гораздо более дешевым вариантом.
