CC BY
0
ЗАПАД НА ВОСТОКЕ, ВОСТОК НА ЗАПАДЕ:
кросс-Культурные отношения, взаимные
ВОСПРИЯТИЯ, ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ
УДК 355.1-048.35(620) 1182/183 | +929Мухаммед Али
МОДЕРНИЗАЦИЯ АРМИИ В ЕГИПТЕ В 20-30-Е ГГ. XIX ВЕКА: ПРОБЛЕМЫ ВНЕДРЕНИЯ КАРТЕЗИАНСКОЙ МОДЕЛИ В ИСЛАМСКОМ ОБЩЕСТВЕ
С.А. Богомолов1
независимый исследователь е-mail: Bogomolov_SA@mail.ru
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы комплексной модернизации египетской армии в 1820-1830-е гг. во время правления Мухаммеда Али. Автор анализирует процессы внедрения французской картезианской модели организации вооруженных сил, призывов, обучения, боевого применения и размещения новых солдат в казармах. Форсированная военная реформа в короткие сроки привела к сильному сопротивлению традиционного исламского общества и вынудила Мухаммеда Али и его администрацию искать компромиссы и паллиативные способы. Новая египетская армия выиграла войны в Сирии и Аравии, но без устойчивой материальной базы и общественной поддержки не обеспечила достижения главной цели Мухаммеда Али - провозглашения независимости Египта.
Ключевые слова. Египет, Мухаммед Али, Османская империя, ислам, военная реформа.
MODERNIZATION OF ARMY IN EGYPT IN 1820-1830 YEARS: THE PROBLEMS OF INTRODUCTION OF CARTESIAN MODEL
IN ISLAMIC SOCIETY
S.A. Bogomolov
(Ulyanovsk, Russia)
е-mail: Bogomolov_SA@mail.ru
Abstract. The article discusses the problems of comprehensive modernization of the Egyptian army in the 1820-1830s. during the reign of Muhammad Ali. The author analyzes the processes of implementation of the French Cartesian model of the organization of armed forces, appeals, training, combat use and placement of new soldiers in barracks. Forced military reform in a short time led to strong resistance of traditional Islamic society and forced Muhammad Ali and his administration to seek compromises and palliative ways. The new Egyptian army won the wars in Syria and Arabia,
1 Богомолов Сергей Александрович (Ульяновск), кандидат исторических наук, доцент, независимый исследователь.
but without a stable material base and public support, it did not ensure the achievement of Muhammad Ali]s main goal - the declaration of Egyptian independence.
Key words. Egypt, Muhammad Ali, Ottoman Empire, Islam, military reform.
Военная реформа османского губернатора, а фактически самостоятельного правителя Египта Мухаммеда Али (1769-1849) в 20-30-е гг. XIX века стала одним из вариантов ответа исламского мира на Великую огнестрельную революцию, которая началась в Европе на рубеже Средних веков и Нового времени. Гладкоствольное, а затем и нарезное оружие кардинальным образом повысило поражающую мощь, как сухопутной армии, так и военного флота, изменив не только военную стратегию, но и принципы организации вооруженных сил в европейских государствах. Превосходство в военной сфере Испании и Португалии, а затем Нидерландов, Франции и Великобритании стало главным фактором их глобального доминирования, обеспечив успешные колониальные завоевания в Азии, Африке и Южной Америке.
Высадка экспедиционного корпуса Наполеона Бонапарта в Египте и разгром мамлюков в 1799 г. произвело шоковое впечатление не только на правителей Египта, но и на все население долины Нила. Дисциплинированная французская пехота в «сражении у пирамид» прицельным и организованным огнем отразила атаки аморфной массы мамлюкской конницы. Эти храбрые военные профессионалы, предки которых в 1244 г. захватили Иерусалим, а в 1260 г. отразили вторжение монголов в долину Нила, и через пять столетий ничем не уступали солдатам Наполеона по своим морально-волевым качествам и индивидуальному воинскому мастерству. Но они ничего не могли противопоставить слаженным коллективным действиям интервентов на поле боя.
Мухаммед Али начал свою карьеру в 1799 г. в качестве офицера османского экспедиционного корпуса, высадившегося в Египте для отражения французской агрессии. Добившись в 1805 г. должности губернатора (вали), он был убежден в необходимости быстрой перестройки вооруженных сил Египта по европейским (французским) образцам. В 1820 г. Мухаммед Али подписал декрет о вводе в египетской армии «нового порядка» (Низам джадид). Но военная реформа не могла ограничиться только призывом рекрутов, их размещением в казармах, перевооружением и организацией в соответствии с французскими военными уставами. Вчерашние крестьяне (феллахи) в новой армии были
вынуждены полностью сменить поведенческую модель, которую они усвоили в традиционном исламском обществе2.
Французская модель военной организации основывалась на картезианской системе формализованных категорий и никак не совмещалась с египетской культурой и обычаями. Не удивительно, что военная реформа вызывала сильнейшее сопротивление традиционного египетского общества. После разгрома в 1820-х гг. локальных вооруженных восстаний крестьяне перешли к уклонению от призыва. Феллах, ставший солдатом, воспринимал свое новое положение, как разновидность государственных принудительных работ - «корви»3.
В начале модернизации вооруженных сил при относительной многочисленности здоровой деревенской молодежи Мухаммед Али считал возможным минимальное принуждение при наборе на военную службу. 29 марта 1822 г. в письме к своему старшему сыну и фактически главнокомандующему Ибрахиму-паше он требовал прекратить применение методов, идентичных «корви». Правитель Египта советовал использовать такие же методы убеждения, которые в 1799-1800 гг. применяли французы при вербовке коптов во вспомогательные войска. Офицеры интервентов в первую очередь обращались к религиозным чувствам единоверцев. Мухаммед Али полагал, что новые египетские солдаты должны ощущать себя не рабами очередного фараона, а ревностными защитниками ислама и Отечества4.
Однако с самого начала призывы на военную службу вызывали инстинктивное сопротивление феллахов, которые много веков занимались сельским хозяйством и воспринимали казармы, как разновидность тюрем, а военную службу - как каторгу. К тому же первоначально в новой египетской армии отсутствовали как инфраструктура, так и кадры для гуманного обращения с рекрутами. Рапорты военных чиновников 23 ноября 1823 г. о призывной кампании в провинциях Нижнего Египта - Гарбийе, Минуфийе, Мансуре, Галубийе, Шаркийе и Гизе показывали достаточно характерную картину: из 14426 призывников 622 бежали, а 428 умерли до прибытия в учебные лагеря. В провинциях
2 Богомолов С.А. «Военная революция» Мухаммеда Али в Египте в 20-е гг. XIX в. / / Minbar. Islamic Studies. 2019. № 12 (3). С. 645-664; он же: Албанская династия в Египте в XIX в.: циклическая эволюция в условиях европейского вызова. Санкт-Петербург, 2020. С. 136-142.
3 Colvin A. The Making of Modern Egypt. L., 1906. Р. 5-6
4 Fahmy K. All the Pasha's Men. Mehmed Ali, his Army and the Making of Modern Egypt. Cairo - N.Y., 2002. Р. 98.
Среднего Египта - Мануфийе, Бани Суэйф, Файюме и Атфихе из 1960 рекрутов, числящихся в списках, более трети не удалось обнаружить.
20 декабря 1825 г. Мухаммед Али издал декрет, в котором предупреждал директоров правительственных департаментов, губернаторов (мудиров) провинций и начальников дистриктов (хакимов хаттов) об ответственности за проведение призывных кампаний. Вице-король быстро избавился от иллюзорных надежд на добровольную готовность египтян воевать за родину и веру. Правительственные агенты сообщали о повсеместных злоупотреблениях. Губернаторы скрывали информацию о ситуации в их провинциях, а деревенские шейхи за взятки или на основании родственных связей прятали уклонистов в своих домах. Главы сельских общин часто вместо своих земляков выдавали для призыва феллахов из соседних деревень.
В конце 20-х - начале 30-х гг. по мере истощения мобилизационных ресурсов репрессивное давление государства на низшие социальные слои еще более усилилось. Тяжелые потери в войнах в Судане, Морее и Сирии полностью нивелировали уровень исламской и националистической индоктринации феллахов. Они больше не хотели воевать и умирать в дальних незнакомых странах ни за веру, ни за родину. По выражению британского финансового контролера, служившего в Египте в 1881-1882 гг., О. Колвина пустыни Аравии, Сирии и Судана белели от костей египетских феллахов5.
22 июля 1825 г. Мухаммед Али подписал первый декрет о поиске скрывающихся от призыва. В нем содержались достаточно мягкие требования к шейхам, которые были должны не задерживать, а только сообщать о беглецах. Однако их пособникам, которые укрывали рекрутов, причем часто за взятки, назначались достаточно суровые наказания - от 100 ударов по пяткам палкой-бастинадо до пожизненного тюремного заключения. Но ужесточение наказаний не дало никакого положительного эффекта. В конце 30-х гг. некоторые деревни были полностью покинуты жителями6.
В результате возрастания количества уклонистов в феврале 1844 г. в Свод законов (Канун аль-Мунтахаб) была введена ст. 118, которая детально регламентировала соответствующие обязанности шейха. В
5 Colvin A. The Making of Modern Egypt. P. 6.
6 Fahmy K. All the Pasha's Men. P. 101-102; St. John J.A. Egypt and Mohammed Ali. 2 vols. L., 1834. Vol. I. P. 189; The Cambridge History of the Egypt. Vol. 2. Modern Egypt, from 1517 to the end of twentieth century / ed. by M.W. Daly. Cambridge, 2008. P. 155156.
течение четырех дней после бегства рекрута он был должен сообщить об этом мудиру провинции, а затем содействовать в его поиске и задержании. В случае пособничества шейха казнили через повешение. Метод казни в Египте был «гуманнее», чем в других провинциях Османской империи, в которых за аналогичные преступления казнили распятием на кресте. Феллахи с большим трудом могли избежать военного призыва в густонаселенной долине Нила, и бежали в пустыню, где их поджидали и укрывали бедуины. Поэтому мудиры платили кочевникам за каждого феллаха, доставленного в военный лагерь. В качестве другого метода уклонения от военной службы египтяне начали применять членовредительство. Кандидаты в рекруты отрезали себе пальцы, выбивали передние зубы или закапывали в глаза крысиный яд, который вызывал слепоту на время призывной кампании.
В 1830-е гг. призывные кампании все больше начинали напоминать карательные экспедиции. В отличие от европейских призывных комиссий египетские военные чиновники ради достижения количественных плановых показателей по-прежнему игнорировали возраст и семейное положение призывников. В результате мобилизации начали превращаться в облавы, когда на сборные пункты сгоняли всех мужчин, обнаруженных в деревне, в сопровождении плачущих жен, детей и матерей. Если по месту проживания не удавалось обнаружить призывника из списка, взамен забирали кого-то из его родственников.
Офицер и солдаты связывали их веревками за шеи группами по 68 человек. В таком авральном режиме никто не обращал внимания на физическую пригодность рекрута к военной службе. В военные лагеря отправляли не только людей, нанесших себе незначительные травмы, но и калек от рождения, хромых, слепых и т.д. Слухи о новом военном призыве распространялись подобно пожару, вызывая повальное бегство из деревень всех мужчин. Губернаторы провинций возлагали на деревенских шейхов ответственность за поимку беглецов. Крестьяне, не способные укрыться в пустыне, начали искать убежища в Каире. Тогда губернатор столицы (катхуда) потребовали от квартальных шейхов возвращать феллахов, не имевших разрешительных документов, в их родные деревни7.
Французский врач А.-Б. Кло (Клот-бей), который с 1825 г. находился на службе в египетской армии, не одобрял жесткие репрессии, с помощью которых проводился призыв рекрутов. Вся ненависть рекрутов к вице-королю выразилась в его прозвище «христианского паши».
Однако французский врач оправдывал Мухаммеда Али, который просто не мог использовать конскрипции (призыв по жребию), наем на военную службу за высокое жалование и другие, более гуманные методы, применявшиеся в Европе. Клот-бей привел характерный пример провала одной попытки гуманизации военного призыва.
Мудир провинции Галубийи, располагавшейся рядом с Каиром, сформировал из деревенских шейхов совет, которому предложил свой план призыва. Шейхи должны были составить списки 18-22-летних рекрутов, освободив от воинской службы больных, сыновей вдов и т.д. Во время совещания в диване шейхи выразили шумное одобрение, но при появлении в деревнях призывных комиссий вся молодежь, как обычно, разбежалась. Во время оккупации Дамаска в 1832 г. Ибрахим-паша рассказал местным улемам о системе военного призыва во Франции. Все присутствующие выразили свой восторг, но затем один из улемов категорически отказался от предложения отправить на военную службу одного из своих пяти сыновей. Клот-бей в вопросе комплектования армии уповал исключительно на мусульманский фатализм: «вступив на службу, араб безропотно покоряется силе, его победившей; в глазах его насилие, употребленное для его вербовки, есть не что иное, как исполненный приговор судьбы»8.
В 1824-1832 гг. в ходе войн в Морее, Сирии и Анатолии египетская армия получила боевой опыт, а военная держава Мухаммеда Али достигла апогея развития. Централизованная государственная машина во главе с харизматичным правителем в кратчайшие сроки обеспечила модернизацию армии и флота. Личный авторитет Мухаммеда Али обеспечивал максимальное использование человеческих ресурсов Египта как в вооруженных силах. В 1820-1833 гг. в армию было призвано от 125 тыс. (по оценке британского консула Дж. Баркера)9 до 194 тыс. рекрутов (так полагал журналист Дж. Сент-Джонс)10. Всего на военной службе оказалось 2,6% пятимиллионного населения Египта. Кроме солдат в казармах, на службе Великого паши находились курсанты военных школ, рабочие арсеналов и верфей, ополчения бедуинов11.
8 The Cambridge History of the Egypt. Vol. 2. Р. 161-162; Клот-бей А.-Б. Египет в прошлом и нынешнем своем состоянии. Ч. 1-2. СПб., 1843. Ч. 2. С. 202-205.
9 Barker J. Syria and Egypt Under the Last Five Sultans of Turkey: being experiences during fifty years of Mr. Consul-general Barker. 2 vols. L.: Samuel Tensley, 1876. Vol. II. Р. 48-49.
10 St.-John J.A. Egypt and Mohammed Ali. Vol I. Р. 96-97.
11 Клот-бей А.-Б. Египет в прошлом и нынешнем своем состоянии. Ч. 2. С. 203205; The Cambridge History of the Egypt. Vol. 2. Р. 166-168.
174
Сохранение эффективности и устойчивой боеспособности новой египетской армии прямо зависела от комплексности военной реформы. Вооружение и снаряжение, произведенное с помощью индустриальных технологий на египетских фабриках или импортированное из Европы, требовало минимального уровня образованности солдат. Планирование военных операций, командование подразделениями и соединениями на поле боя зависело от более высокого уровня компетенции штабных офицеров. Взаимодействие офицеров и солдат на поле боя на основании военных уставов, передвижение на местности с помощью географических карт было возможно только при условии рационализации и формализации их взаимоотношений. Концентрация большого количества солдат в казармах предполагала соответствующей социальной инфраструктуры для сохранения их боеспособности в промежутках между военными кампаниями.
К. Фахми видел в такой комплексной модернизации действие дисциплинарного механизма власти в понимании М. Фуко, использованного Мухаммедом Али и Ибрахимом-пашой. В отличие от традиционных восточных деспотий Великий паша рассчитывал не на эффект прямого физического насилия и запугивания, а на косвенное влияние приказов носителей власти. Угрозы наказаний и казней деспотов давали только краткосрочные эффекты временного подчинения, после чего подданные переходили либо к скрытому пассивному сопротивлению, либо к открытым мятежам. Европейский тренинг Нового времени воздействовал не на тело, а на сознание, обеспечивая долгосрочное предсказуемое градуированное поведение. Наказание из красочного «фестиваля» публичных порок и казней превратилось в рутинную «школу» заключения в карцере или нарядов на тяжелые грязные ра-боты12.
Т. Митчелл предложил в исследовании модернизации египетской армии дополнить методологию М. Фуко инструментарием Ж. Дер-риды. Если Фуко акцентировал внимание на микрофизическом дисциплинирующем функционировании государственной власти, то Дер-рида под ощутимым влиянием М. Хайдеггера больше внимания обращал на репрезентативную власть, воздействующую на общество через операции со знаками, издание письменных приказов и инструкций. «Новый порядок» Мухаммеда Али базировался на картезианском противопоставлении материальной действительности и идеальных планов-проектов правителя-реформатора. Переупорядочение и
оформление нейтрального пространства повседневной деятельности в точно измеряемых ментальных моделях приказов и законов создавало метафизический эффект восприятия материальной действительности, как воплощения идей в материальных объектах и в их отношениях. Проектирование военных лагерей, верфей и полигонов становилось способом регулирования социальной практики. Унифицирующая и дисциплинирующая власть заменяла «случайные тела» средневековых сословий и сельских общин «искусственными машинами» воинских подразделений
Т. Митчелл акцентировал внимание на метафизических аспектах регулирующего и тренирующего воздействия военных уставов. Ежедневная муштра превращала повседневную жизнь офицеров и солдат в постоянный «спектакль порядка», приучая их к регулярным ритмичным движениям в унисон, к расположению в пространстве с упорядоченными расстояниями и геометрически выверенными интервалами. Офицер контролировал длину шагов и скорость солдат на маршах, направление взглядов в строю. В метафизическом измерении египетская армия становилась главной «картиной» на «выставке» Египта под управлением Мухаммеда Али. Наказания, предусмотренные статьями «Канун аль-Дахилийя», были важнейшими движущими «шестеренками» дискурсивной техники упорядоченного управления армией и всем обществом. Устав формулировал скрытый план оформления окружающей действительности, превращения хаоса в структурированную систему с целенаправленной деятельностью.
Власть «девайсов», приспособлений и механизмов, схем и планов обеспечивала осознание отклонений и разрывов в человеческом поведении, нарушений воинской дисциплины. Наказания устраняли эти разрывы, восстанавливая упорядоченную деятельность военной машины. Власть уставов, «текстуальных девайсов», базировалась на программировании повседневной деятельности, подчинения индивида внешним детерминантам. Вчерашние крестьяне обучались новым способам еды, сна, разговора, бытовой гигиены и т.д. При этом неизбежно возникал разрыв материальной реальности и идеальной концепции. Военное командование использовало техники манипуляции, чтобы подчинить солдата дисциплинарным требованиям, но никогда не могла до конца устранить внутреннюю автономию личности, самосознание или «инсайт». В ходе форсированной военной реформы
Мухаммеда Али в условиях постоянных войн египетские солдаты не успели превратиться в послушные «винтики» в египетской военной ма-шине13.
К. Фахми полагал, что публичные порки провинившихся солдат перед строем копировали «литургии власти», основанные на принципе спектакля, применявшиеся в европейских армиях. Демонстрация физической боли в сочетании с публичным унижением наглядно показывали другим солдатам последствия подобных проступков. В фукол-дианской парадигме «дисциплины и наказания» тело преступника было «книгой для чтения неграмотными зрителями», которые наглядно усваивали связь между преступлением и наказанием. В ходе военной реформы происходила рационализация и гуманизация системы наказаний за военные преступления. Формирование регулярной армии на основании европейских уставов не позволяло сохранить в действии Уголовный кодекс Османской империи, включавший правовые нормы шариата.
26 ноября 1834 г. Мухаммед Али приказал заместителю Военного департамента Хуршиду-бею дополнить «Канун аль-Филаху» специальным Военным уставом - «Кануном аль-Дахилийя», скопированным с французского образца. Бей отказался от турецкого перевода, который начинался с 10-й статьи и регламентировал обязанности старших офицеров, начиная с полковника. Арабский сокращенный перевод начинался с 147-й статьи и регламентировал поведение только средних офицеров, начиная с адъютант-майора. Новый устав был рассчитан на египетских офицеров, которые в армии под командованием османских генералов не имели шансов занять высшие должности. Тем не менее, «Канун аль-Дахилийя» отличался усовершенствованной юридической конструкцией. «Канун аль-Филаха» являлась перечнем статей, соединенных только хронологией промульгации. В этих архаических правовых нормах эффектная жестокость публичных наказаний была гораздо важнее их эффективности, т.е. неотвратимости.
В «Канун аль-Дахилийя» были введены внутренние принципы структурирования: 1) дифференциация преступлений и наказаний с их детализированными формализованными определениями; 2) корреспондирование преступлений и наказаний в соответствии с их тяжестью; 3) индивидуализация и гуманизация наказаний в зависимости от должности, воинского звания и личных характеристик преступника. В новом «Кануне» различались офицеры, унтер-офицеры, солдаты,
13 Mitchell T. Colonizing Egypt. London, Berkeley, Los Angeles, 1988. P. 39-41.
177
кадеты (курсанты) и преподаватели военных училищ. Таким образом, Военный кодекс приводился в соответствие с военными уставами, в которых поведение военнослужащих стандартизировалось и регламентировалось. Офицеры и солдаты превращались в унифицированные боевые единицы в униформе, чьи права и обязанности описывались в уставе в исчерпывающем «картезианском смысле». Военнослужащие теперь дифференцировались не по человеческим (антропологическим), а по служебным (военным) характеристикам - по должности и званию, по здоровью, болезням и ранениям.
В 1832 г. комендант Аккры Ахмед-бей предложил заменить брутальное воздействие патрулей бедуинов, которые ловили дезертиров из египетских военных лагерей, более просвещенными методами дисциплинарного воздействия. Комендант Аккры считал возможным ограничиться перекличкой личного состава дважды в день и разрешением увольнений солдат под контролем офицеров. Командиры полков должны были выдавать солдатам сертификаты-тезкере, в которых указывалось время и цель пребывания вне расположения части.
В «Канун аль-Дахилийя» принцип гуманизации стал основой многих правовых норм. Многие наказания за небольшие нарушения больше не связывались с физическим телесным воздействием. В новый Военный кодекс были введены три вида наказаний, ориентированных исключительно на психологические травмирующее воздействие: домашний арест сроком до двух месяцев; в комнате под внешним наблюдением сроком до одного месяца; на гауптвахте (хабсхане) сроком до пятнадцати дней. Целью этих наказаний была не месть преступникам, а исправление нарушителей воинской дисциплины. В условиях непрерывных военных кампаний и тяжелых боевых потерь египетское командование не могло позволить роскошь выведения из строя солдат, на обучение и содержание которых расходовались большие государственные средства.
Принятие в 1834 г. «Кануна аль-Дахилийя» окончательно утверждало в египетской армии концепцию воинской дисциплины в европейском «фуколдианском смысле». Офицеры и солдаты попадали под постоянный внешний контроль, как во время службы, так и на отдыхе, выполняя свои служебные обязанности в соответствии с идентификационными номерами. Главной задачей военной учебы было приучение солдата к автоматическому выполнению команд без пауз на размышления14.
Во французских военных уставах, во-многом продолжавших традицию Фридриха Великого, приказ не нуждался в объяснении. Он состоял из двух элементов: более длительная команда для привлечения внимания и более короткая, содержавшая требование к солдату. Главным в приказе было понятность содержания, а не рациональность и не логичность. Военная муштра превращала изолированных рекрутов в агрегированную массу, приученную к автоматическому стандартизированному ритмичному движению в строю. Рекрут постепенно терял свою индивидуальность, превращаясь в элемент военной машины (низам).
Ежедневно офицеры проводили три переклички личного состава: через полтора часа после подъема, в полдень и через час после захода солнца. Солдат занимал место в казарме, получая ярлык со своим именем в изголовье койки. В списках, находящихся в военной канцелярии и вывешиваемых на дверях казарм батальонов, указывались имя и физическое описание солдата, фиксировались сроки выплаты жалования, выдачи обмундирования, оружия и боеприпасов. Чистка военной формы производилась по четвергам. Солдаты по пятницам, т.е. в выходные дни при посещении полуденной молитвы, при отправлении из лагеря в город и при инспекциях вышестоящим командованием меняли повседневную униформу на парадную.
Статьи Военного устава («Канун-у сеферийе») регламентировали как военную учебу, так и порядок повседневной жизни. Солдаты выполняли военные упражнения зимой и осенью в сентябре-апреле в субботу-среду один раз в день, а летом в мае-августе дважды. Устав определял способы установки палаток, хозяйственных построек, уборных и расстояние между ними в лагерях, количество солдат и расположение их коек в палатке. В строго определенных местах в палатках должно было находиться холодное и огнестрельное оружие, одежда и другие бытовые принадлежности. Смена постельных принадлежностей полагалась чрез каждые двадцать дней летом и через тридцать дней зимой.
«Канун-у сеферийе» регулировал санитарное устройство военных лагерей и казарм. Они должны были устраиваться в отдалении от населенных пунктов, каналов и заболоченных низменностей, на сухих возвышенностях. Окна и двери в стационарных строениях должны были обеспечивать необходимую вентиляцию. Военные врачи в мирное время строго контролировали состояние солдат и были обязаны при малейшем подозрении на заболевание чумой, холерой, чесоткой, сифилисом или какими-либо другими инфекциями, переводить больных в карантинные госпитали с отдельными кладбищами, которые были окружены специальными траншеями. После сражений врачи
179
проводили специальные осмотры солдат с целью выявления скрывающихся легкораненых и отправляли их в госпитали.
Особое внимание в военных уставах уделялось контролю воинских подразделений во время маршей. Из-за постоянной опасности дезертирства офицеры должны были постоянно наблюдать за своими подчиненными. Между батальонами должна была сохраняться минимальная дистанция - 15-20 шагов в зависимости от качества дороги. Солдаты должны были делать 76 шагов в минуту длиной по 24 дюйма. После одного часа марша солдатам разрешался получасовой отдых. В конце дня после завершения движения командующий батальона/полка составлял детальный письменный рапорт, в котором докладывал о времени начала и конца движения, количестве вьючных животных, в т. ч. верблюдов, принадлежащих правительству или нанятым бедуинам, потерянном или сломанном снаряжении и, самое главное, о дезертирах. Солдат при отлучке в уборную должен был оставлять ружье, т. е. самое ценное имущество, у товарищей. Задержка в таких деликатных делах в соответствии со ст. 432 «Канун аль-Дахилийя» каралась тюремным за-ключением15.
К. Фахми подробно исследовал новые техники социального контроля, которые в соответствии с приказами Мухаммеда Али вводились впервые в Египте, как и на всем Ближнем Востоке. Формирование египетской армии «нового порядка» стало лабораторией для выработки фуколдианской модели рационального взаимодействия государства и общества. Рекрут перемещался «из природы на бумагу». Вместо кора-нического календаря религиозных праздников и повседневной жизни, привязанной к разливам Нила и другим природным явлениям, Мухаммед Али требовал перейти на европейские абстрактные стандартизированные единицы измерения времени и пространства. Часы и минуты, километры и метры служили командирам средством упорядочения деятельности солдата, учета и контроля его усилий с целью их рационализации и повышения эффективности.
Новые уставы регулировали учения, марши, стрельбы, приучая новобранца к постоянным полезным занятиям, делая невозможным праздное времяпровождение. Главной задачей европейских инструкторов было доведение поведения солдата в бою до автоматизма. Новое оружие, появившееся в египетской армии, требовало от военнослужащих действий без эмоциональной реакции на смерть и ранения товарищей, разрушения зданий, дым, грохот и огонь. «Бумага»
официальных документов стала символом безличной власти государства, которое никогда ранее не существовало на берегах Нила. Характерно, что принцип рациональной последовательности и систематизации, определявший место солдата или налогоплательщика в списке, определялся арабским термином «кайд» (qayd), обозначавшим привязь животного к дереву. Точно так же подданный Мухаммеда Али привязывался к созданной им бюрократической машине.
Военные уставы определяли распорядок дня, работ в лагере, движения походных колонн и действий в бою в картезианской системе координат. Вчерашний феллах перемещался из хижин, с улиц и полей, в которых практически не было прямых линий и углов, в стандартизированные отсеки казарм, на плацы и полигоны. Вместо привычных повелений с обязательным добавлением «Иншалла» («если на то будет воля Аллаха») он слышал строгие приказы офицеров, за невыполнение которых ему угрожало суровое, но точно определенное уставом наказание. Снабжение и быт солдат теперь определяли не приблизительные и часто не выполняющиеся распоряжения командующих пашей, а тыловые интенданты, опирающиеся на скрупулезные ведомости и регистрационные списки штабных писарей. На эту революцию в государственном управлении у Мухаммеда Али ушла вся его жизнь. Только в 1844 г. квалификация египетских офицеров и гражданских чиновников достигла такого уровня, который позволил нумеровать страницы реги-стров-дефтеров. Бюрократы в конце концов научились не пропускать страницы, не вычеркивать слова и не вносить в документы произвольные исправления.
Офицеры из военного департамента с помощью низшей деревенской администрации (шейхов) составляли списки (дефтеры), в которых указывались имена, местонахождение, родственники рекрутов в данной деревне. Для каждого призывника оформлялся сертификат (тез-кере), становившийся прототипом современного паспорта. В нем указывались имя рекрута и его отца, место жительства (деревня) и основные физические характеристики. Впервые в августе 1822 г. идею выдачи таких документов для путешествия в другие провинции Османской империи высказал Наджиб-эфенди. Но указ о выдаче тезкере Мухаммед Али смог подписать только 23 июля 1833 г. Эти документы становились обязательными для любых поездок, как феллахов, так и шейхов за пределы родной деревни. Без тезкере в городе любого селянина полиция задерживала для установления личности и выяснения прочих обстоятельств.
Перед установлением подобной тотальной системы контроля сельского населения в Египте была проделана большая подготовительная работа. 26 декабря 1823 г. в воинских частях вводились детализованные регистры, в которых отмечались умершие или дезертировавшие солдаты. 14 августа 1842 г. появились регистры лиц, укрывающих призывников. 25 августа 1825 г. Мухаммед Али потребовал от директора военного департамента точной информации о призванных и оставшихся рекрутах, о населении каждой провинции для определения оптимальных призывных контингентов.
Постоянной проблемой египетской армии было дезертирство. Естественным и самым надежным убежищем для беглых солдат были родные деревни. Мухаммед Али это прекрасно понимал и регулярно требовал от губернаторов усилить контроль за положением дел на местах. 7 октября 1825 г. Мухаммед Али приказал делать призывникам татуировки, по которым их сразу же можно было опознать в случае дезертирства. На руке солдата «набивалось» название воинской части, у матроса - корабля, а у заключенного - название тюрьмы. Уровень дезертирства резко увеличился после начала войны в Сирии. 22 августа 1830 г. последовал приказ о выдаче деревенским шейхам премии 50 пиастров за каждого обнаруженного дезертира и наказании 100 плетей за укрывательство. 21 сентября 1834 г. губернаторы направили шейхам городских кварталов Каира и других городов строгие запреты предоставлять беглецам убежища16.
Столкнувшись с жесткими административными запретами на родине, дезертиры начали бежать в другие провинции Османской империи. 19 ноября 1833 г. Мухаммед Али направил вали Ахмеду-паше Йе-гену в Мекку предписание задерживать беглых солдат, которые маскировались под паломников. Совершавшие хадж пилигримы, получали при отъезде из Египта сертификат, в котором указывалось его имя, местожительство и приводилось описание физического облика. После усиления запретительных мероприятий беглецы начали спасаться в Европе. 26 мая 1835 г. египетский представитель Мухаммед Эмин-эфенди обнаружил соотечественников-дезертиров в Париже.
Мухаммед Али понимал, что главной причиной дезертирства было отношение османского офицерства к египетским солдатам, как к бесправному быдлу. В победоносной египетской армии главной проблемой были не тяготы воинской службы, а коррупция, лень и пренебрежение офицеров своими служебными обязанностями. 27 июня 1832 г.
вице-король подписал приказ о сокращении жалования всему командному составу от полковника до капитанов в случае чрезмерного количества дезертиров из их полка. Лейтенантам и капралам в качестве наказания за издевательства над солдатами полагалась порка.
В то же время для предотвращения дезертирства Мухаммед Али совмещал «кнут» и «пряник». 14 сентября 1832 г. было объявлено о прощении дезертиров, добровольно вернувшихся в свои части, в то время как пойманным назначалось 500 плетей. Но в целом ситуация оставалась крайне тяжелой. 6 августа 1832 г. в журнале 12-го пехотного полка, расквартированного в Сирии, числилось 13% дезертиров, а 21 мая 1833 г в журнале 13-го пехотного полка, было зафиксировано 25% беглецов. 14 апреля 1837 г. вице-король получил итоговые рапорты: в период военной кампании в Сирии из 130 тысячной армии дезертировало 60 тысяч, а с флота - 20 тысяч военнослужащих.
В 1831 г. начало боевых действий в Сирии крайне осложнило работу призывных комиссий, вызвав массовое бегство молодежи из египетских деревень. После окончания кампании 17 декабря 1833 г. Мухаммед Али приказал ответственному за работу призывных комиссий Назифу-бею забирать в армию всех здоровых мужчин, включая коптов. К этому времени вице-королю стал очевиден окончательный провал первоначальных планов исламской индоктринации египетской армии и поэтому он не видел ничего противоречивого в службе христиан в армии «Египетского джихада». Гораздо более острой была проблема самокалечения. Еще 25 января 1828 г. вице-король приказал вешать у входа в деревни всех участвовавших в нанесении травм рекрутам. Обычно это были их жены или матери. При установлении подобного факта «инвалида» отправляли на пожизненные каторжные работы в Лиман в Александрию. Но потенциальные рекруты использовали все возможные способы, чтобы избежать отправления в действующую армию.
Военные врачи начали признавать годными призывников, выбивших себе передние зубы. Они здраво рассудили, что патроны для мушкетов можно надкусывать и любыми другими зубами. Для подобных «уклонистов» оставался один радикальный способ - полное лишение себя зрения, которое стало практиковаться все чаще. 11 января 1830 г. в Египте была запрещена продажа крысиного яда, который обычно использовался рекрутами для этой цели. 6 мая этого года по приказу Мухаммеда Али в Ниле была утоплена женщина, выколовшая глаза своему сыну и дезертиру-односельчанину. Дезертир был отправлен на каторгу в Лиман, а сын амнистирован. Как в дальнейшем сложилась судьба
человека, ставшего виновником казни своей матери, можно только догадываться17.
Феллахи решительно сопротивлялись возраставшим государственным репрессиям. Из-за нараставшего дефицита рабочей силы качество обработки земли и урожайность постоянно снижались. Крестьяне демонстрировали готовность к самым крайним мерам, чтобы избежать отправки в армию, на флот, на общественные работы (корви) или на государственные фабрики, между которыми не видели особого различия. Призыв калек не решал проблемы создания армии европейского типа. Такие «солдаты» годились для тыловой, но не для строевой службы и тем более, не могли участвовать в сражениях. Более того, в Египте начала падать рождаемость. Матери не хотели рожать детей, которых у них навсегда отнимало государство.
Мухаммед Али никогда не отличался особой религиозностью, и его мало заботило нарушение исламского канона, в первую очередь требовавшего от женщин рождения максимального количества детей. Но сокращение трудоспособного населения ставило непреодолимую преграду для его стратегических планов создания могущественного независимого Египта. 25 апреля 1835 г. Ибрахим-паша предложил Мухаммеду Али сократить срок военной службы. Вице-король согласился и установил предел в пятнадцать лет. В 1836 г. Мухаммед Али приказал Генеральному инспектору военных фабрик усилить контроль за условиями труда и быта рабочих. Мухаммед Али приказал повысить жалование, смягчить государственный контроль и обеспечить более комфортные условия на государственных предприятиях. Но эти меры не привели к кардинальному улучшению ситуации. Только в 1840-1841 гг. во Второй сирийской войне поражение египетской армии в столкновении с коалицией европейских держав остановило военную экспансию. В Египте прекратились массовые военные призывы и крестьянство получило возможность вернуться к нормальной жизни18.
В историю Египта Мухаммед Али заслуженно вошел, как Великий паша и Благодетель - Benefactor (wali al-ni'am). Офицер, ставший губернатором, всегда воспринимал армию, как главную несущую конструкцию государственного механизма. Модернизация вооруженных сил стала главным элементом всех реформ, положивших начало современному Египту. Мухаммед Али поставил невозможную задачу: превратить мирных земледельцев долины Нила в солдат, способных воевать и
17 Fahmy К. All the Pasha's Men. Р. 255-259.
18 Ibid. P. 288-290.
побеждать профессиональные армии европейских держав и Османской империи. И он добился успеха: после кампаний в Сирии в 1833 и в 1839 гг. победоносные войска Ибрахима-паши были готовы занять беззащитный Константинополь. Только вмешательство европейских держав дважды помешало Египту провозгласить независимость.
Военная муштра на основании европейских уставов Мухаммеда Али и Ибрахима-паши закономерным образом вступила в конфликт с нормами традиционного исламского общества. В условиях крайнего дефицита времени и материальных ресурсов на протяжении жизни одного поколения Великий паша столкнулся с сильнейшим «сопротивлением материала». Для феллахов мобилизация в армию была тождественна отправлению на пожизненную каторгу. Государственная пропаганда и репрессии не могли мгновенно превратить вчерашних крестьян в профессиональных солдат и матросов. Мухаммед Али был авторитарным правителем, но он постоянно искал баланс между «кнутом» и «пряником», стремясь гуманизировать османское военное законодательство и обеспечить египетским солдатам достойные условия жизни. При всех издержках военной реформы Великого паши после него осталось главное - новая египетская армия.
Для цитирования: Богомолов С.А. Модернизация армии в Египте в 20-30-е гг. XIX века: проблемы внедрения картезианской модели в исламском обществе // История и историческая память: межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. А.В. Гладышева. Саратов: Сарат. гос. ун-т, 2023. Вып. 27. - С. 169-185.
