CC BY
17
УДК 323 (470.6)
Ю. Ю. Клычников
МОДЕРНИЗАЦИОННЫЙ ПРОРЫВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В ИМПЕРСКИЙ И СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД: ОТ УСПЕХА К КАТАСТРОФЕ
В статье раскрываются этапы модернизации Северного Кавказа, имевшие место в XIX и XX вв. Отмечаются успехи и трудности этого процесса. Выясняются наиболее проблемные задачи, которые приходилось решать в регионе представителям российской (советской) администрации. Демонстрируются те сферы приложения усилий, которые считались наиболее перспективными с точки зрения преобразования жизни местных народов. Кроме того, показывается роль русского (шире - славянского) этноса в деле приобщения автохтонного населения региона к ценностям
модернизационного общества. Отмечается уязвимость (в том числе физическая) русского населения в периоды восстановления архаичных институтов на Северном Кавказе. Доминирование архаики или модерна в местной практике чередуются друг с другом. Такая ситуация во многом зависит от эффективности государственных институтов, которые в значительной степени являются инициаторами новаций в регионе.
Ключевые слова: кризис, рецидивы, архаика, модерн, криминал, экономика, социальный эксперимент, насилие, идеология, политическая практика.
Уи. Уи. К1ус1пп1коу
MODERNIZATION BREAKTHROUGH OF THE NORTH CAUCASUS IN THE IMPERIAL AND SOVIET PERIODS: FROM PROGRESS TO THE CATASTROPHE
The article studies the stages of modernization in the North Caucasus, which took place in the XIX-XX centuries. The successes and failures of the process are specified. The representatives of the Russian (Soviet) administration had to solve the most challenging tasks. The spheres, which were viewed as the most perspective as regards the enhancement of the local people life, are demonstrated. The article shows the role of the Russian (and more generally - theSlavic) ethnos in providing the population of the region access to the values of a modernized society. The vul-
nerability (including the physical one) of the Russian population in the periods of the archaic institutes renewal in the North Caucasus is shown. The domination of archaic or modern in the local practice reveals alternation. Such situation mostly depends on state institutes effectiveness, which to a considerable extent act as initiators of innovations in the region.
Key words: crisis, relapses, archaic, modern, criminal, economics, social experiment, violence, ideology, political practice.
Завершение к середине XIX столетия военно-политического противостояния на Северном Кавказе ознаменовало собой постепенный выход региона из того кризиса, который имел место в прошедшие десятилетия. Это не значит, что рецидивы так называемой «Кавказской войны» были полностью изжиты. Неблагоприятная внешнеполитическая ситуация, наличие социально-экономических трудностей, связанных с обустройством жизни местных народов на новых буржуазных началах, приводили к очаговым конфликтам, но они уже не определяли общую картину положения в крае [6, с. 49].
Спустя десять лет после пленения Шамиля в Чечне, некогда бывшей очагом напряжённости, удалось добиться опредёленной стабильности. Весьма наглядную картину мирной жизни
рисует Н. С. Семёнов в своём очерке «День в ауле». В ходе путешествия по Малой Чечне он точно подметил все те позитивные перемены, которые произошли во взаимоотношениях русского и чеченского народов. На каждом шагу он наблюдал примеры культурно-экономического сближения, при этом не отрицая и не обходя стороной факты сохраняющихся предубеждений в отношении друг друга [4]. Безусловно, противоречия сохранялись и при неблагоприятных обстоятельствах могли вырваться наружу. Это подтверждают события 1877-1878 гг., когда на северо-востоке региона вновь вспыхнуло вооружённое противостояние, спровоцированное начавшейся войной с Турцией [15, с. 49-69].
Не следует думать, что преодоление трудностей было связано исключительно с горски-
ми этносами. Немало проблем существовало и районах, население которых составляли преимущественно славяне. Так, начавшаяся в стране череда реформ и прежде всего отмена крепостного права проходили на территории Ставропольской губернии непросто и доставили немало хлопот местному начальству. Рядовым событием стало использование воинских команд, направляемых во все крупные дворянские имения для поддержания порядка. Проживавшие здесь крестьяне отстаивали свои права на землю и не желали платить оброк помещикам согласно условиям уставных грамот [19, с. 258-259].
Что касается так называемого «инородческого» населения, то здесь также существовали свои «болевые точки». Наиболее распространённым в то время правонарушением был угон скота. Немало сил и личного мужества требовалось от представителей российской администрации, чтобы обезвреживать опасные вооружённые шайки, промышлявшие подобными занятиями [16, с. 203-207].
К 1865 г. были в целом определены те меры, с помощью которых предполагалось добиться интеграции горцев в российское общество. Как говорилось в «Отчёте по военно-народному управлению Кубанской области с 1 января 1863 г. по 1 января 1869 г.», постепенно, «шаг за шагом, так сказать, входили мы в горскую среду, тщательно выбирая из оной всё вредное и обветшалое, и вызывая народ на новую, светлую жизнь...» [8, л. 8]. Усилия властей имели комплексный характер и затрагивали различные сферы жизни автохтонов региона.
Естественно, полностью искоренить воровство в обществе, которое долгое время рассматривало подобную деятельность как удаль, было невозможно. Имелись сведения о целых семействах, которые жили за счёт набегов и грабежей. Но такие рецидивы прошлого, по мнению кавказского начальства, «при надлежащем надзоре местных властей ... не получат уже в горских обществах прежнего снисходительного о них суждения и с каждым годом, всё более и более, будет вкореняться в обществах сознание вредности этих преступлений» [8, л. 27].
Не меньше хлопот доставляли казачьи станицы, которые были поселены за Кубанью. Зачастую сюда попадали люди, от которых постарались избавиться прочие станичные общества вследствие их порочности и склонности к воровству. Такой контингент и на новом месте не отказался от привычных занятий, и очень скоро возникла целая «цепь воровских
этапов», по которым украденный скот переправлялся в сопредельные территории. Сформировался своеобразный «криминальный интернационал», справиться с которым оказалось непросто.
Вторая половина XIX столетия была ознаменована постепенным изживанием тех противоречий, которые привели к затяжному структурному кризису начала века. Рецидивы вооружённого противостояния хотя и имели место, но уже не относились к числу доминирующих факторов, которые определяли ситуацию в регионе. Социально-политические процессы на Северном Кавказе всё больше начинали напоминать аналогичные явления и в других частях империи, что свидетельствовало о его достаточно динамичном врастании в державное пространство России.
Северный Кавказ демонстрировал впечатляющие темпы развития промышленности и сельского хозяйства [11, с. 302, 310, 318-319 и др.]. Он становился одним из лидеров по добыче нефти, производству цемента. Успехи в хлебопашестве и разведении скота обеспечивали потребности не только жителей региона, но и позволяли выйти на всероссийский рынок, а также предоставляли возможности поставок за пределы империи. Немалую роль в этом сыграло развитие транспортной системы, стержнем которой стал железнодорожный транспорт [21, с. 113].
Во второй половине XIX в. на Кавказ устремилось множество переселенцев, которые восполнили демографические потери, которые возникли в результате исхода части горского населения в Турцию [1, с. 161-170, 337-363; 12, с. 93]. Они во многом обеспечили потребности местного рынка труда в доступной рабочей силе [17, с. 145]. Вместе с тем они стали причиной возникновения многочисленных социальных проблем, что было связано с отсутствием у т. н. «иногородних» гарантий защиты их прав и интересов со стороны государства [24, с. 176-177; 23, с. 305-306].
Одной из главных проблем, характерных для региона, была нерешённость земельного вопроса. Преобладание аграрного сектора в экономике не позволяло обеспечить всех нуждающихся необходимым наделом. Особенно заметно это было в горных районах, где специфика ландшафта вообще делала невозможным решение такой задачи [5, с. 28]. Перераспределение имеющегося земельного фонда власти считали неприемлемым, резонно исходя из того, что лучше всего обеспеченные землёй казаки значительную часть своих личных
средств вынуждены были тратить на подготовку к военной службе.
Несмотря на заметные успехи в своём социально-экономическом и культурном развитии Северный Кавказ сделался ареной ожесточённого противостояния в годы Гражданской войны. Его захлестнула волна насилия, связанного, в том числе с возрождением архаичных традиций, присущих местным реалиям независимо от российского фактора [2, с. 279]. В немалой степени результат модернизационного прорыва был утрачен, и победившей советской власти пришлось заново его восстанавливать.
Большевики, долгое время использовавшие специфичный военный уклад местных народов и восторгавшиеся поголовным вооружением горцев [20], должны были в итоге применить самые жёсткие меры, чтобы пресечь не поддающийся контролю бандитизм и антиправительственные выступления [22, с. 117-133; 7, с. 156]. Их действия мало чем отличались от тех мер, которые вынуждена была применять царская администрация, стремясь обеспечить «умиротворение» этих мест. Когда началось отрезвление от революционного популизма, зазвучали слова о необходимости использовать прежний опыт в борьбе с проявлением хищничества [18, с. 281]. Физическое уничтожение «непримиримых», изъятие оружия, поощрения и амнистия тем, кто соглашался признать новую власть.
При всех перегибах социальных экспериментов, проводимых большевиками, они сумели достаточно быстро мобилизовать силы, чтобы остановить ту вакханалию разрушения, которую первоначально сами поощряли и использовали для победы над своими оппонентами. Они применяли весьма жёсткие методы подавления противодействия тем архаичным институтам, которые препятствовали проводимому политическому курсу. Значительное внимание уделялось воспитанию молодёжи, которая должна была в процессе социализации органично усвоить новый образ жизни [9, с. 98].
Испытания, выпавшие на долю народов СССР в годы Великой Отечественной войны, наглядно продемонстрировали и успехи, и неудачи советского эксперимента. На Северном Кавказе были примеры как героического противостоянии общей угрозе, так и нейтрального, даже враждебного отношения к своему государству, сотрудничества с оккупантами. Реакция властей оказалась весьма жёсткой и в условиях военного времени бескомпромиссной. Часть народов региона была депортирована
за его пределы, но впоследствии возвращена в места традиционного проживания [3, с. 117118, 127-128].
Восстановление разрушенного войной народного хозяйства позволило создать фундамент для дальнейшего развития Северного Кавказа. Регион всё больше приобретал урбанистические черты. Города с их развитым промышленным сектором и сферой услуг обеспечивали рабочими местами людей, которые покидали сельскую местность, решая, таким образом, традиционную для региона проблему малоземелья [10; 14, с. 32-33]. Активно формировались кадры северокавказской интеллигенции как носители модернизационной идеологии. Однако наметился определённый перекос в этнической принадлежности местных рабочих. Это были преимущественно выходцы из славянской среды, более органично воспринимавшие особенность городской культуры, размывавшей фамильно-клановую сплочённость [9, с. 69]. Они утратили в немалой степени черты, присущие сельскому, более патриархальному обществу с его кровнородственными связями, и оказались уязвимыми перед теми испытаниями, которые ждали их в 90-е гг. прошлого века.
Структурный кризис конца XX - начала XXI вв. привёл к очередному хаосу на Северном Кавказе. Он проявился не только в параличе и деградации местного экономического потенциала, но и привёл к восстановлению ряда архаичных агрессивных черт в социокультурной и политической практике. Дошло до возрождения рабства и несколько видоизменившегося, но при этом не утратившего своей сути набегового промысла. Часть территории вообще выпала из правового поля государства. Всё это лишний раз демонстрировало уязвимость модернизационных начал, внедряющихся в местную среду.
Вместе с тем говорить об их полном исчезновении не приходится. Пережив период турбулентности, регион вновь продемонстрировал свой адаптационный потенциал и начал возвращать потерянные позиции [13, с. 325326]. Примечательно, что локомотивом здесь стали северокавказские субъекты РФ с доминирующим славянским населением, которое по-прежнему является наиболее восприимчивым к различным новациям.
Таким образом, не только архаика сохраняет высочайший уровень приспособленности к быстро меняющимся реалиям, но и модерни-зационные начала укореняются в местной со-
циокультурной, политической и экономической ше шансов у последних расширить своё при-практике: чем сильнее государство, тем боль- сутствие в жизни народов региона.
Литература и источники
1. Берже А. П. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. 1882. № 1. С. 161-176; 1882. № 2. С. 337-363.
2. Блиев М. М. Осетия, Кавказ: история и современность. Сборник научных трудов. Владикавказ: СОГУ, 1999. 332 с.
3. Бугай Н. Ф., Гонов А. М. Северный Кавказ: границы, конфликты, беженцы. Ростов-на-Дону: РВШ МВД РФ, 1997. 204 с.
4. Виноградов В. Б. Н. С. Семенов и его очерк «День в ауле» 1869 года / под ред. С. Л. Дударева. Армавир: Армавирский государственный педагогический институт, 2002. 24 с.
5. Воронов Н. И. По Дагестану // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис: Типография Главнаго Управления Наместника Кавказского, 1868. Т. I. С. 1-36.
6. Гатагова Л. С. Кавказ после Кавказской войны: этноконфликтный аспект// «Россия и Кавказ - сквозь два столетия». Исторические чтения. СПб.: АОЗТ «Журнал «Звезда», 2001. С. 47-68.
7. Гатагова Л. С. Революция 1917 г. и этнополитическая ситуация на Кавказе // История народов России в исследованиях и документах. М.: ИРИ РАН, 2004. С. 145-158.
8. Государственный архив Краснодарского края (далее- ГАКК). Ф.774. Оп.1. Д. 172. Св.13.
9. Денисова Г. С., Уланов В. П. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса. Ростов-на-Дону: РГПУ, 2003. 352 с.
10. Дударев С. Л., Клычников Ю. Ю. Города как пространство социокультурной адаптации населения Северного Кавказа в процессе осуществления российского модернизационного проекта. Пятигорск: ПГЛУ, 2014. 73 с.
11. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. - 1917 г.) / отв. ред. А. Л. Нарочницкий. М.: Наука, 1988. 659 с.
12. Кабузан В. М. Население Северного Кавказа в XIX-XX веках. Этностатистическое исследование. СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1996. 224 с.
13. Клычников Ю. Ю. Российская государственность и северокавказская архаика: В поисках преодоления противоречий (XVIII-начало XXI вв.). Исторические очерки. М.: ЛЕНАНД, 2015. 368 с.
14. Клычников Ю. Ю. Северный Кавказ: старые проблемы в новом измерении (Историко-политологические очерки)/ под ред. и с предисл. проф. С. Л. Дударева. Пятигорск: ПГЛУ, 2016. 99 с.
15. Клычников Ю. Ю., Линец С. И. Северокавказский узел: особенности конфликтного потенциала. (Исторические очерки) / под ред. В. Б, Виноградова. Пятигорск: РИА-КМВ, 2006. 211 с.
16. Клычников Ю. Ю„ Цыбульникова А. А. «Так буйную вольность законы теснят...»: борьба российской государственности с хищничеством на Северном Кавказе (исторические очерки) / под ред. и с предисл. Б. В. Виноградова. Пятигорск: РИА КМВ, 2011. 256 с.
17. Край наш Ставрополье: Очерки истории / научные редакторы проф. Д. В. Кочура и проф. В. П. Невская. Ставрополь: Шат-гора, 1999. 528 с.
18. Орджоникидзе Г. К. Статьи и речи. М.: Государственное издательство политической литературы, 1956. Т. I. 516 с.
19. Очерки истории Ставропольского края. Ставрополь: Книжное издательство, 1986. Т. I. 462 с,
20. Серов Ф. Нохчи-турпал (чеченские богатыри). Краснодар: [б.и.], 1927. 35 с.
21. Силаев Н. Ю. «Кавказа не станет...» (Владикавказская железная дорога: несколько незамеченных сюжетов) // Кавказский сборник / под редакцией Н.Ю. Силаева. М.: Русская панорама, 2004. Т. I (33). С. 110-128.
22. Степаков В. Битва за «Норд-Ост». М.: Эксмо, 2003. 320 с.
23. Успенский Г. И. Власть земли / сост., предисл. и примеч. В. И, Бельдюгова. М.: Советская Россия, 1984. 400 с.
24. Хетагуров К. Собрание сочинений: в 3 томах. Т. 3. Статьи. Письма. М.: Художественная литература, 1974. 400 с.
References
1. Berzhe А. P. Vyselenie gorcev s Kavkaza (The mountaineers expulsion from the Caucasus) // Russkaja starina. 1882. No.1. P. 161-176; 1882. No. 2. P. 337-363.
2. Bliev M. M. Osetija, Kavkaz: istorija ¡ sovremennost'(Osef/a, Caucasus: history and present time)'. Collection of scientific papers. Vladikavkaz: SOSU Publ., 1999. 332 p.
3. Bugaj N. F., GonovA. M. Severnyj Kavkaz: granicy, konflikty, bezhency (The North Caucasus: borders, conflicts, refugees). Rostov-ori-Don: Rostov higher school of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation Publ., 1997. 204 p.
4. Vinogradov V. B. N. S. Semenov i ego ocherk «Den' v aule» 1869 goda (Semenov and his essay of 1869 "One day in the aul") / ed. by S. L. Dudarev. Armavir: ASPI publ., 2002. 24 p.
5. Voronov N. I. Po Dagestanu (Along Dagestan) // Sbornik svedenij o kavkazskih gorcah (Collection of information about the Caucasian mountaineers). Tiflis: The printing house ofthe Chief Directorate of the Viceroy of the Caucasian, 1868. Vol. I, P. 1-36.
6. Gatagova L. S. Kavkaz posle Kavkazskoj vojny: jetnokonfliktnyj aspect (The Caucasus after the Caucasian war: ethno-conflict aspect) // "Rossija i Kavkaz - skvoz' dva stoletija". Istoricheskie chtenija («Russia and the Caucasus - through two centuries.» Historical reading). St. Petersburg: Journal «Zvezda», 2001. P. 47-68.
7. Gatagova L. S. Revoljucija 1917 g. i jetnopoliticheskaja situacija na Kavkaze (The 1917 Revolution and ethno-political situation in the Caucasus) // Istorija narodov Rossii v issledovanijah i dokumentah (History ofthe peoples of Russia in research and documents). Moscow: IRH of RAS publ., 2004. P. 145-158.
8. The State archive of Krasnodar region (GAKK). F.774. Inv.1. D.172. Set.13.
9. Denisova G. S., Ulanov V. P. Russkie na Severnom Kavkaze: analiztrans-formacii sociokul'turnogo statusa (Russiansin the North Caucasus: the analysis ofthe transformation ofthe socio-cultural status). Rostov-on-Don: RSPU Publ., 2003. 352 p.
10. Dudarev S. L., Klychnikov Yu. Yu. Goroda kak prostranstvo sociokul'turnoj adaptacii naseienija Severnogo Kavkaza v processe osushhestvlenija rossijskogo modernizacionnogo proekta (Towns as a space of socio-cultural adaptation of the North Caucasus population in the process of Russian modernization project realization). Pjatigorsk: PSLU Publ., 2014. 73 p.
11. Istorija riarodov Severnogo Kavkaza (konec XVIII v. - 1917 g.) (The History of North Caucasus people (the end of the XVIII-1917) /executive editor A. L. Narochnickij. Moscow: Nauka, 1988. 659 p.
12. Kabuzan V. M. Naselenie Severnogo Kavkaza v XIX-XX vekah. Jetnostatistlcheskoe issledovanle (The population of the North Caucasus in the XIX-XX centuries. Ethno-statistic research). St. Petersburg: Russko-Baltijskij informacionnyj centr BLIC Publ., 1996. 224 p.
13. Klychnikov Yu.Yu. Rossljskaja gosudarstvennost' I severokavkazskaja arhaika: V polskah preodolenija protivorechij (XVIII - nachalo XXI vv.). Istoricheskie ocherki (The Russian State system and North-Caucasus archaic: trying to overcome contradictions (XVIII - the beginning of the XXI centuries). Historical essays). Moscow: LENAND, 2015. 368 p.
14. Klychnikov Yu.Yu. Severnyj Kavkaz: starye problemy v novom izmerenii (Istoriko-politologicheskie ocherki) (The North Caucasus: old problems in present time. Historical and political essays) / ed. and with a preface by professor S. L. Dudarev. Pjatigorsk: PSLU Publ., 2016. 99 p.
15. Klychnikov Yu. Yu., Linee S.I. Severokavkazskij uzel: osobennosti kon-fliktnogo potencíala. (Istoricheskie ocherki) (The North- Caucasus knot: features of conflict potential. Historical essays) I ed. by V. B. Vinogradov. Pjatigorsk: RIA-KMV, 2006. 211 p.
16. Klychnikov Yu. Yu., Cybul'nikova A. A. «Tak bujnuju vol'nost' zakony tesnjat...»: bor'ba rossijskoj gosudarstvennosti s hishhnichestvom na Severnom Kavkaze (istoricheskie ocherki) ("The laws press the wild liberty": the struggle of the Russian State system against rapaciousnessin the North Caucasus. Historical essays) I edited and with a preface by B. V. Vinogradov. Pjatigorsk: RIAKMV, 2011. 256 p. 17.Kraj nash Stavropol'e: Ocherki istorii (Our region is Stavropol Krai: essays of the history)! scientific editors D. V. Kochura and prof. V. P. Nevskaja. Stavropol': Shat-gora, 1999. 528 p.
18. Ordzhonlkidze G. K. Stat'i i rechi (Articles and speeches). M.: State publishing house of political literature, 1956. Vol.I. 516 p.
19. Ocherki istorii Stavropol'skogo kraja (Essays of the Stavropol region history). Stavropol': Book publ., 1986. Vol.I. 462 p.
20. Serov F. Nohchi-turpal (chechenskie bogatyri) (Nokhchi-turpal (Chechen epic heroes). Krasnodar, 1927. 35 p.
21. Silaev N. Ju. «Kavkaza ne stanet...» (Vladikavkazskaja zheleznaja doroga: neskol'ko nezamechennyh sjuzhetov) ("There will be no Caucasus..." The Vladicaucasian railway: some obscure plots) // Kavkazskij sbornik (The Caucasian collection) / edited by N. Ju. Silaev. Moscow: Russkaja panorama, 2004. Vol.I (33). P. 110-128.
22. Stepakov V. Bltva za «Nord-Ost» (The Battle for "Nord-Ost"). Moscow: Jeksmo, 2003. 320 p.
23. Uspenskij G. I. Vlast'zemli (The Earth power) I Compilation, introduction and commentary by V. I. Bel'djugov. Moscow: Sovetskaja Rossija, 1984. 400 p.
24. Hetagurov K. Sobranie sochinenij (Collected works). In 3 vol. Vol.3. Articles and letters. Moscow: Hudozhestvennaja literatura, 1974. 400 p.
