CC BY
108
скФУ
УДК 94 (470+571) "18"
Ю.Ю. Гранкин
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ В ПОЛИТИЧЕСКИХ КОЛЛИЗИЯХ XVIII в.
В статье рассматриваются события, связанные с борьбой России за доминирование на Северном Кавказе. Для этого пришлось выдержать напряжённую борьбу со своими соперниками в лице Персии и Османской империи. Кроме того, на ситуацию влияли западноевропейские государства, которые стремились закрепиться на Востоке, а для этого ослабляли потенциальных конкурентов, сталкивая их друг с другом.
Активизация российской политики в регионе началась с Персидского похода Петра I. Эта акция во многом носила вынужденный характер и была обусловлена необходимостью не допустить усиления турецких позиций в регионе. Кроме того, император рассчитывал в дальнейшем организовать транзитную торговлю по территории России, которая связала бы Восток и Запад. Однако этому замыслу не удалось осуществиться, а преемники Петра Великого отказались от части его завоеваний,
вернув персам их территории. В дальнейшем Россия вынуждена была вести борьбу с османской и крымской угрозой, и в этом находя поддержку значительной части населения Северного Кавказа. В царствование императрицы Екатерины II военно-политическое доминирование Российской империи стало очевидным. В результате успешных войн против турок, она ликвидирует Крымское ханство и распространяет свою власть над регионом. Возводится Азово-Моздокская пограничная линия, которая закрепляет новые геополитические реалии и становится фундаментом для дальнейшей экспансии России на юг. Создаются необходимые условия для включения всего Кавказа в состав Российской державы и распространения здесь имперских порядков.
Ключевые слова: Российская империя, Северный Кавказ, горцы, экспансия, политика, война, союзники, дипломатия, крепости.
Yu. Grankin
THE NORTH CAUCASUS IN POLITICAL COLLISIONS OF THE XVIII CENTURY
The article examines the events connected with the struggle of Russia for domination in the North Caucasus. To achieve it Russia had to endure a tense struggle with such rivals as Persia and the Ottoman Empire. In addition, the situation was influenced by western European states that sought to hold firm in the East and for that reason weakened potential competitors by confronting them with each other.
The activation of Russian policy in the region began with the Persian campaign of Peter I. The action was caused by the need to prevent the strengthening of Turkish positions in the region. In addition, the emperor expected to organize the transit trade on the territory of Russia in the future, which would link the East and West. However, the plan failed to realize, and the successors of Peter the Great refused some of his conquests, returning the Persians their
territories. In the future, Russia was forced to manage the Ottoman and Crimean threat, and in this finding support of the large part of the population in the North Caucasus. During the reign of the Empress Catherine II, the military and political domination of the Russian Empire became evident. In the course of successful wars against the Turks, it eliminated the Crimean Khaganate and spread its power over the region. The Azov-Mozdok borderline was built; it fixed new geopolitical realities and became the foundation for further expansion of Russia to the south. The necessary conditions were created for the inclusion of the whole Caucasus in the composition of the Russian state and spreading the imperial order there.
Key words: Russian Empire, North Caucasus, highlanders, expansion, politics, war, allies, diplomacy, fortresses.
Для народов Северного Кавказа XVIII в. имел важное, эпохальное значение. В этот период произошли перемены, которые кардинально изменили геополитическую ситуацию и закрепили российское влияние в регионе. Географические факторы настойчиво требовали от правителей сформировавшейся империи так выстраивать свой политический курс, чтобы добиться обретения устойчивых и оптимальных границ на юге [19, с. 8]. А поэтому борьба за обладание Кавказом стала осознанной и мотивированной точкой приложения усилий государства на протяжении всего столетия, заложив надёжный фундамент для
окончательного включения в состав империи этих территорий в следующем XIX в. Именно проблема безопасности толкала Петербург на проведение затратных и, на первый взгляд, неочевидных шагов, попытка объяснения которых с точки зрения меркантильно-экономических интересов не выдерживает критики [15, с. 83-84].
Помимо России, за обладание Кавказом готовы были побороться государства, непосредственно граничившие с этой территорией. Речь идёт о Персии и Османской империи, давних соперниках и конкурентах не только для Петербурга, но и друг для друга. Свой интерес к Кавказу проявля-
ли западноевропейские государства - Франция и Англия, для которых эта территория была частью интересов в борьбе за влияние на Востоке в целом. В разгар Северной войны на этом направлении отметилась и Швеция. Она стремилась ослабить своего главного противника, создав ему проблемы на юге, и таким образом отвлечь силы Петра I от балтийского театра военных действий [9, с. 22].
Наиболее амбициозными были устремления Стамбула. В немалой степени это объяснялось той чередой неудач, которые это государство пережило в результате противоборства с европейскими странами. Экспансия в Азии должна была отчасти компенсировать понесённые потери [6, с. 427]. Османы хотели главенствовать не только на Северо-Западном Кавказе, где турецкое влияние было традиционно сильно, но и пытались прорваться к Каспию, потеснив здесь иранцев. В качестве инструмента своей экспансионистской политики они нередко использовали Крымское ханство, в свою очередь сохранявшее значительную политическую автономию и далеко не всегда соотносившее свои шаги с волей сюзерена.
Долгое время говорить об однозначном доминировании одной из сторон не приходилось. Каждый участник противоборства одерживал победы и терпел неудачи, отступал и вновь переходил к активному вытеснению своих конкурентов. Всё это предопределило напряжённость, а нередко и драматизм тех коллизий, в которые оказались втянуты народы Северного Кавказа. Они, в свою очередь, были важной стороной, учитывать интересы которой приходилось абсолютно всем задействованным в борьбу за регион силам. Местная элита искала для себя приемлемого покровителя, боролась за преференции, а самое главное - добивалась сохранения максимальной независимости при внешнем признании власти той или иной державы. Такие формы вассалитета были ненадёжны и не раз заканчивались переходом вчерашнего подданного в стан противника.
Представляется, что действия России в крае были в немалой степени реакцией на ту экспансию, которую пытались проводить здесь персы и турки. При всех надеждах (как покажет время, несбыточных) Петра Великого выстроить через эти земли логистический коридор, который связал бы Восток и Запад и позволил России обогатиться за счёт транзитной торговли [17, с. 280], всё же затеять Каспийский поход его толкала опасность усиления позиций амбициозных властителей Персии и Турции. В другой ситуации прагматичный государь вряд ли бы решился на эти затратные шаги в условиях, когда его страна с трудом приходила в себя после затянувшейся борьбы на северо-западном направлении.
Турки не скрывали своего желания монопольно распоряжаться на Чёрном море. Они утверждали, что оно находится в единоличном пользовании султана и «иной никто тем не владеет» [22, л. 3]. В этом их поддерживала французская дипломатия, всячески подогревая реваншистские
настроения в Высокой Порте и направляя турецкий натиск против России [18, с. 182].
Череда разрушительных по своим последствиям вторжений крымцев в пределы Кабарды и на Кубань стала отражением этих настроений, царивших в Стамбуле [6, с. 435]. Даже разгром агрессоров в Канжальской битве дал лишь временную передышку и не мог кардинально изменить ситуацию вокруг Северного Кавказа [26, с. 147-149]. Учитывая давнее покровительство России над Кабардой, такие действия можно было расценить как удар по российским интересам в регионе.
Несмотря на все тяготы войны с Карлом XII, русский государь уделял внимание и южному направлению в своей политике. Он требовал от воеводы в Астрахани всячески поддерживать с местными жителями торговые контакты и по мере возможности оказывать им всяческую поддержку. Пётр I рассчитывал, что в случае войны с турками и крымцами он найдёт среди местных народов верных союзников [11, с. 6]. Но такие же цели ставила перед собой и османская дипломатия, которая намеревалась объединить под своей рукой все горские общества [25, с. 308].
Стремясь укрепить свои рубежи, российская власть пошла на переселение на левый берег Терека сразу нескольких казачьих станиц, в которых разместились гребенские казаки. Одновременно усилились шаги по привлечению на службу части кабардинской элиты, которую предполагалось использовать в качестве противовеса протурецки настроенным силам. Так можно трактовать состоявшееся в 1712 г. посольство в Москву, когда Пётр I жаловал приехавших представителей кабардинского народа наградами за их участие в походе П. М. Апраксина на Кубань. Он обещал, что и в дальнейшем «в милости нашей и в награждении жалованья оставить не изволим» [11, с. 12].
Стремясь нейтрализовать успехи России по привлечению на свою сторону населения Кабар-ды, крымско-османские эмиссары способствовали расколу внутри местной элиты, которая и без того была склонна к внутренним конфликтам. Произошедшим в итоге расколом воспользовались крымцы, совершив в 1720 г. удачное вторжение на Кавказ и заставив местных жителей выплатить им значительную дань [4, с. 116].
Лидер пророссийской партии князь Аслан-бек Кайтукин обратился в Петербург с просьбой о помощи. По его мнению, ситуацию можно было исправить постройкой русского укрепления и поддержкой со стороны терских и донских казаков. Перед Коллегией иностранных дел встала нелёгкая задача. Нужно было помочь князю, но при этом не спровоцировать конфликт с турками. Кроме того, российская администрация хотела примирить враждующие группировки кабардинцев, чтобы они совместно могли отражать крымскую угрозу в случае нового вторжения хана. Эту нелёгкую миссию возложили на астраханского губернатора А. П. Волынского, которому предписали действовать «всякою ласкою» [11, с. 31].
Российскому чиновнику удалось на время снять напряжение между кабардинскими князьями. Но сохраняющиеся между ними земельные претензии и борьба за лидерство не могли сделать этот успех долгосрочным.
Ни Россия, ни Турция не желали идти на обострение на Кавказе, т.к. были заняты решением других, первоочередных для них внешнеполитических задач. Так, османы вполне могли рассчитывать на захват персидских земель, а возможный конфликт с Петербургом затруднял осуществление этой задачи. Но такое развитие событий не могло устраивать Петра I, который и сам не прочь был закрепиться в Иране. О его интересе к этим землям свидетельствует достаточно подробная инструкция, которую он подготовил для А. П. Волынского, отправлявшегося на встречу с персидским шахом. В ней говорилось о необходимости собрать максимально точную информацию о местных дорогах, городах, укреплениях. Государь ставил задачу разузнать о возможных путях в Индию, что, видимо, и являлось его главной целью [2, с. 549].
Неудивительно, что Пётр I, встревоженный перспективами османской экспансии в прикаспийских землях, решает нанести упреждающий удар, исходя из расчёта, что «турок тут допустить невозможно» [10, с. 412]. Когда российский император откажется от продолжения своих наступательных действий на Востоке, это станет косвенным свидетельством в пользу гипотезы о том, что его превентивные шаги были направлены на пресечение дальнейшего продвижения османов, а всё остальное имело второстепенное значение [7, с. 47].
В ходе подготовки к Каспийскому походу были проведены переговоры с многочисленными северокавказскими обществами, и некоторые из них высказали желание принять российское подданство. Надо отметить, что Петербург всегда осторожно относился к таким шагам, прекрасно понимая, что обеспечить реальную власть империи над ними невозможно. Но в данном случае потребность в лояльности местных народов была велика и потому на эти устремления смотрели вполне благосклонно [9, с. 38].
Сам поход Петра Великого на Каспий достаточно подробно рассмотрен в научной литературе [13, с. 72-76]. Видимо, император разочаровался в тех перспективах, которые он ранее связывал с этими территориями. Надежды на торговую прибыль оставались туманными, а непривычный климат, воинственное население, угроза обострения отношений со Стамбулом заставляли действовать осторожно и ограничиться теми приобретениями, которые уже были сделаны. Обозначив своё присутствие и, образно говоря, проведя «красную линию» для турок, Россия приступила к укреплению своих рубежей на новых землях.
Но даже эти задачи оказались весьма затратными и потребовали серьёзных корректив. Наследники Петра Великого должны были отказаться от части приобретений и по условиям
Рештского договора (1732 г.) и Гянджинского тракта (1735 г) вернули персам их бывшие владения. Здесь сказывалось и то, что теперь они могли сами противостоять турецким амбициям, а потому необходимость содержать здесь русские войска отпала. От персов потребовали, чтобы «возвращаемые провинции никогда в какие чужие руки достаться не могли» [17, с. 345]. Российское правительство рассчитывало, что новый владыка Персии Надир-шах станет верным союзником, и с его помощью предполагалось укрепить собственные позиции в регионе. Теперь можно было сосредоточиться на проблемах Северного Кавказа, тем более что ситуация здесь оставалась весьма запутанной. Для этого был даже основан новый русский форпост в крае - Кизляр [5, с. 138].
Однако как показали дальнейшие события излишне оптимистичный сценарий реализовать не удалось. Надир-шах предпринял наступление в Дагестан и развернул там жесточайший террор против непокорных горцев [1, л. 181]. Россия открыто не могла, да и не хотела вмешиваться в происходящие события. Однако на Северо-Восточный Кавказ были спешно переброшены новые воинские силы, в Астрахани начали готовить корабли. Эти меры не могли остаться незамеченными Надир-шахом и сами по себе служили для него предупреждением о недопустимости посягать на российские территории.
Кроме того, это был инструмент влияния на турок. Они намеревались через Северный Кавказ провести свою армию к Каспию и занять персидские владения. Видя неизбежность войны, русская армия в 1736 г начинает вторжение в пределы Крыма и занимает Азов. В начавшейся войне боевые действия разворачиваются ещё и на Кубани. Ситуация почти сразу осложняется эпидемией чумы, от которой пострадали все стороны конфликта. Несмотря на ряд убедительных побед, Россия пошла на подписание в сентябре 1739 г. Белградского мира, не соответствующего её реальным достижениям. Считается, что ошибочным было согласие признать нейтральный статус Ка-барды, в которой видели буфер между империями. Это привело к расколу внутри местной элиты, где непрестанно враждовали силы, ориентированные на Петербург и Стамбул. Усилилась крымская экспансия, сопровождавшаяся насильственной исла-мизацией кабардинцев [10, с. 435].
Убедившись в тщетности своих надежд на возможность только за счёт силы обеспечить защиту края от внешней угрозы, российская администрация берёт курс на усиление своего военного присутствия на Северном Кавказе. Следствием этого стало возведение крепости Моздок в 1763 г. Это было встречено далеко не однозначно кабардинской верхушкой. Если одни владельцы поддержали такой шаг и сами выступили инициаторами строительства укрепления, то другие выступили резко против и с оружием в руках принялись противиться такому развитию событий. Одной из претензий стало то, что в крепость начал бежать «чёрный народ», т.е. зависимые сословия, которым русская администрация предоставляла
покровительство и защиту от гнёта феодальной верхушки. Для Петербурга главным условием была лояльность державе, а не социальный статус подданного, а потому неустойчивая в своих внешнеполитических предпочтениях кабардинская элита опасалась лишиться зависимых людей [15, с. 52-53].
Такая позиция была выигрышной и способствовала росту популярности России в глазах местных жителей. Доказательством тому служит череда присяг, которые с готовностью, по своей инициативе давали осетинские, ингушские, чеченские общества. Таким образом, к началу новой войны с Турцией позиции российской империи в регионе ещё более укрепились. Взошедшая на престол императрица Екатерина II, видимо, прекрасно понимала, что решение вопроса о беспрепятственном выходе к Чёрному морю и закреплению здесь российского присутствия без Кавказа обеспечить невозможно.
В результате войны 1768-1774 гг. Россия вернула свою власть над Кабардой и сумела нейтрализовать угрозу крымских набегов. Кучук-Кай-нарджийский договор стал фундаментом для дальнейшего распространения влияния империи на Кавказе. Для всех стало очевидным, что Петербург опережает своих соперников в борьбе за доминирование в регионе. Политические успехи были подкреплены строительством Азово-Моз-докской кордонной линии, которая стала зримым воплощением новых границ государства и инструментом воздействия на автохтонное население [12, с. 44]. Крепости очень скоро сделались экономическими и культурными центрами, привлекавшими к себе местные народы [16, с. 109112]. Обращает на себя внимание тот факт, что одна из крепостей, входившая в состав Линии -Георгиевская, стала местом подписания в 1783 г. важного дипломатического соглашения, заключённого между Россией и Грузией о протекторате над последней [20]. В этом же году были ликвидировано Крымское ханство, и разорительные татарские набеги навсегда ушли в прошлое.
Были созданы все условия для распространения на Северном Кавказе российских порядков. Но власти прекрасно понимали, что этот регион ещё долго будет адаптироваться к образу жизни империи, а потому в 1785 г. здесь было учреждено кавказское наместничество. Местные власти получали самую широкую автономию и могли своевременно принимать те или иные управленческие решения, не дожидаясь команды из столицы [14, с. 124-128]. Представляется, что это был удачный шаг Екатерины Великой, а дальнейшая отмена этого решения Павлом I объяснялась скорее личной неприязнью к ней, нежели действительной необходимостью.
Несмотря на сокрушительное поражение, турецкое правительство не смирилось с потерей столь важных для неё территорий. Реваншистские настроения в Стамбуле подогревались европейской дипломатией. Но решиться на открытый конфликт Порта не спешила и принялась засылать своих эмиссаров на Северный Кавказ, что-
бы руками горцев ослабить Россию в преддверии предстоящей борьбы [23, л. 17]. В свою очередь Петербург стремился добиться лояльности местных владельцев, взяв курс на политику «ласканий» их с помощью наград и подарков [10, с. 457].
Успехи в «перетягивании» местных сообществ на свою сторону были как у одной, так и у другой стороны. Череда присяг была очевидным достижением российской администрации, но вспыхнувшие волнения на Северо-Восточном Кавказе, безусловно, можно отнести к числу побед их османских оппонентов. В 1785 г. в Чечне началось движение под предводительством шейха Мансу-ра, которое, хотя и имело местные корни, но нашло поддержку в Стамбуле, решившем воспользоваться благоприятным для себя событием. Сам новоявленный проповедник постоянно убеждал сторонников, что скоро им окажут помощь войска султана и призывал к газавату - священной войне с неверными, в роли которых выступали русские и горцы, не разделявшие его взглядов. После нескольких успехов, которые были приукрашены молвой, Мансур начал терпеть неудачи и в итоге покинул Северо-Восточный Кавказ, найдя приют у своих турецких покровителей. Его надежда объединить вокруг себя разные народы Северного Кавказа оказалась несбыточной.
Россия сохранила свой авторитет в глазах местных народов. Доказательством тому служит встреча представителей местных народов с Екатериной II во время её инспекционной поездки на юг [12, с. 70-71]. Не отрицая пропагандистский характер задуманного и осуществлённого императрицей путешествия, отметим, что она имела возможность показать миру не выдуманные, а реальные достижения своей политики. Недаром турецкая реакция оказалась невероятно болезненной и привела к началу новой войны. И вновь Кавказ сделался ареной столкновения двух давних соперников.
В фирмане, обращённом к горцам, Селим II призывал сражаться с русскими, брать «в плен жён и детей, обогащаться их пожитками» [24, с. 156]. Но широкого отклика это не получило, в то время как в рядах российской армии сражалось немало горских добровольцев [11, с. 369-370]. Сокрушительный разгром армии султана под командованием Батал-паши в сентябре 1790 г. окончательно закрепил успехи Петербурга в крае [21, с. 137-146]. А летом следующего года генерал И. В. Гудович занял главный форпост Турции на черноморском побережье Кавказа - Анапу. В качестве трофея в руках у русских оказался и их давний противник шейх Мансур. Примечательно, что в штурме крепости участвовали отряды, сформированные из числа северокавказских народов, а многие отличившиеся получили чины и награды [9, с. 56-66].
И хотя по условиям Ясского мира 1791 г. туркам удалось вернуть себе черноморское побережье вплоть до Кубани, до конца XVIII в. они уже не могли пойти на открытый вооружённый конфликт с Россией, предпочитая действовать через эмиссаров и восстанавливая разрушенные
укрепления. Однако новой угрозой для России стал персидский владыка Ага Мухаммед-хан, чьи внешнеполитические амбиции несли угрозу интересам империи на Восточном Кавказе. Стамбул готов был даже признать Восточную Грузию сферой интересов Ирана, лишь бы столкнуть персов с русскими [12, с. 80].
Вторжение Ага-Мухаммед-хана в Закавказье весной 1795 г., резня, устроенная им в Тифлисе, не остались незамеченными среди горцев Дагестана. Участились случаи обращения их в Петербург за покровительством [8, с. 20]. При всём желании сохранить мир с Персией, Екатерина II уже не могла игнорировать угрозу, которая нависла над прикаспийскими владениями России. В 1796 г. принимается решение о войне с Ираном, и на Кавказ отправляется корпус под командованием В. А. Зубова [8, с. 81].
Успешно начавшийся поход был внезапно прерван. В столице произошли серьёзные изменения, затронувшие и кавказскую политику России. На престол вступил Павел I, который внёс коррективы в подходы своей матери по выстраиванию отношений с местными народами. Но при всех разно-
гласиях, он продолжил выполнять магистральную линию по закреплению в регионе, хотя и слишком оптимистично рассчитывал разрешить узел имеющихся противоречий с помощью преимущественно дипломатических шагов [3, с. 91-98].
Таким образом, в течение XVIII в. позиции России на Кавказе постоянно усиливались. Если в начале столетия она была наименее сильным «игроком» среди противоборствующих держав, то к концу века это уже безусловный лидер, который не только потеснил своих внешнеполитических конкурентов, но и начал успешно выстраивать успешные взаимоотношения с местными обществами. Начало этого процесса представляется возможным связать с Персидским походом Петра I. Во многом это была вынужденная мера и неслучайно, что приемники отказались от некоторых территориальных приобретений этого императора. Но в дальнейшем, по мере укрепления позиций России на мировой арене, она активизирует свой южный вектор во внешней политике и в царствование Екатерины II прочно закрепляется на новых, северокавказских рубежах.
Источники и литература
1. Архив внешней политики Российской империи. Ф.144. Сношения России с Персией. Д.7.
2. Брикнер А. Г. История Петра Великого. М.: АСТ, 2002. 666 с.
3. Виноградов Б. В. Кавказ в политике государя Павла I (1796-1801 гг.). Армавир - Славянск-на-Кубани, 1999. 115 с.
4. Виноградов Б. В., Приймак Ю. В. Специфика российско-северокавказских взаимоотношений в начале - середине XVIII века // Северный Кавказ с древнейших времён до начала ХХ столетия (историко-этнографические очерки). Пятигорск: ПГЛУ, 2010. С.111-140.
5. Гарунова Н. Н. Российские города-крепости в контексте политики России на Северо-Восточном Кавказе в XVIII -первой половине XIX в.: проблемы политической, экономической и культурной интеграции. Махачкала, 2007. 275 с.
6. Гугов Р. Х. История Кабарды и Балкарии в XVIII веке и их взаимоотношения с Россией. Нальчик: Издательский центр «Эль-Фа», 1999. 685 с.
7. Дегоев В. В. Персидский поход Петра I: к вопросу о замыслах и результатах // Кавказский сборник. М.: НП ИД «Русская панорама», 2010. Т.6. С. 47-62.
8. Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В VI т. Т. III. СПб., 1886. 318 с.
9. Илясова А. А., Гранкин Ю. Ю. Торговый фактор в системе политико-экономического развития Северного Кавказа в XVIII - первой половине XIX веков. Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2013. 224 с.
10. История народов Северного Кавказа с древнейших времён до конца XVIII в. / Отв. ред. Б. Б. Пиотровский. М.: Наука, 1988. 544 с.
11. Кабардино-русские отношения. Сборник документов. М.: Наука, 1957. Т. II. 403 с.
12. Киняпина Н. С., Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России (вторая половина XVIII - 80-е годы XIX в.). М.: МГУ, 1984. 328 с.
13. Клычников Ю. Ю. Из истории формирования российского Северного Кавказа во второй половине XVI-XVIII веках / Под ред. и с пред. В.Б. Виноградова. Пятигорск: ПГЛУ, 2008. 136 с.
14. Клычников Ю. Ю., Лазарян С. С. Мозаика северокавказской жизни: события и процессы XIX - начала ХХ веков (Исторические очерки). Пятигорск: ПГЛУ, 2012. 330 с.
15. Клычников Ю. Ю. Российская государственность и северокавказская архаика: В поисках преодоления противоречий (XVIII - начало XXI вв.). Исторические очерки. М.: ЛЕНАНД, 2015. 368 с
16. Клычников Ю. Ю. Роль Азово-Моздокской линии в российской политике урбанизации Северного Кавказа // Азо-во-Моздокская оборонительная линия и её роль в становлении российской государственности на Северном Кавказе: Межрегиональная научно-практическая конференция. 19 апреля 2017 г. Ставрополь: Ставролит, 2017. С.109-112.
17. Курукин И. В. Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735). М.: Квадрига; Объединённая редакция МВД России, 2010. 381 с.
18. Молчанов Н. Н. Дипломатия Петра Первого. М.: Международные отношения, 1986. 448 с.
19. Мухаев Р. Т. Геополитика. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2007. 623 с.
20. Пайчадзе Г. Г. Георгиевский трактат. Тбилиси: Издательство Мецниереба, 1983. 387 с.
21. Потто В. А. Кавказская война: В 5 т.: Т.1.: С древнейших времён до Ермолова. Ставрополь: Кавказский край, 1994. 672 с.
22. Российский государственный архив древних актов. Ф. 89. Турецкие дела.Д.9.
23. Российский государственный военно-исторический архив. Ф.52. Потёмкин-Таврический Григорий Александрович. Оп.1. Д.486.
24. Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М.: Наука, 1958. 244 с.
25. Соловьев С. М. Труды по истории России. М.: Астрель, АСТ, 2003. 349 с.
26. Унежев К. Х. История Кабарды и Балкарии. Нальчик: Издательский центр «Эль-Фа», 1999. 614 с.
References
1. Arhiv vneshnej politiki Rossijskoj imperii. F.144. Snosheniya Rossii s Persiej. (The Archives of the Foreign policy of the Russian Empire. F.144. Persian-Russian relations) D.7. (In Russian).
2. Brikner A. G. Istoriya Petra Velikogo (The History of Peter the Great). Moscow: AST, 2002. 666 p. (in Russian).
3. Vinogradov B. V. Kavkaz v politike gosudarya Pavla I (1796-1801 gg.) (The Caucasus in the Policy of the Sovereign Paul I 1796-1801 yy.). Armavir - Slavyansk-na-Kubani, 1999. 115 p. (in Russian).
4. Vinogradov B. V., Prijmak Yu. V. Specifika rossijsko-severokavkazskih vzaimootnoshenij v nachale - seredine XVIII veka (The Features of Russian and the North Caucasus Relations in the Beginning - in the Middle of the XVIII Century) // Severnyj Kavkaz s drevnejshih vremyon do nachala XIX stoletiya (istoriko-ehtnograficheskie ocherki). Pyatigorsk: PSLU publ., 2010. P.111-140. (In Russian).
5. Garunova N. N. Rossijskie goroda-kreposti v kontekste politiki Rossii na Severo-Vostochnom Kavkaze v XVIII - pervoj polovine XIX v.: problemy politicheskoj, ehkonomicheskoj i kul'turnoj integracii (The Russian town-fortresses in the Context of Russian Policy in the North-Eastern Caucasus in the XVIII - the First Half of the XIX c.). Mahachkala, 2007. 275 p. (In Russian).
6. Gugov R. H. Istoriya Kabardy i Balkarii v XVIII veke i ih vzaimootnosheniya s Rossiej (The history of Kabarda and Bulcaria in the XVIII century and Their Relations with Russia). Nal'chik: EHl'-Fa, 1999. 685 p. (In Russian).
7. Degoev V. V. Persidskij pohod Petra I: k voprosu o zamyslah i rezul'tatah (The Persian Campaign of Peter I: on the Issue of Intentions and Results) // Kavkazskij sbornik. Moscow: NP ID «Russkaya panorama», 2010. Vol.6. P.47-62. (In Russian).
8. Dubrovin N. F. Istoriya vojny i vladychestva russkih na Kavkaze (The history of War and Russian Conquering of the Caucasus). In V VI Vols. Vol. III. St.Petersburg, 1886. 318 p. (In Russian).
9. Ilyasova A. A., Grankin Yu. Yu. Torgovyj faktor v sisteme politiko-ehkonomicheskogo razvitiya Severnogo Kavkaza v XVIII - pervoj polovine XIX vekov (The Trade Factor in the System of Political and Economic Development of the North Caucasus in the XVIII - the First Half XIX Century). Pyatigorsk: PSLU publ., 2013. 224 s. (in Russian).
10. Istoriya narodov Severnogo Kavkaza s drevnejshih vremyon do konca XVIII v. (The History of the North Caucasus Peoples from Antiquity to the End of the XVIII Century) / ed by B.B. Piotrovskij. Moscow: Nauka, 1988. 544 p. (in Russian).
11. Kabardino-russkie otnosheniya. Sbornik dokumentov (Kabardian and Russian Relations. The Collection of Documents). Moscow: Nauka, 1957. Vol. II. 403 p. (In Russian).
12. Kinyapina N. S., Bliev M. M., Degoev V. V. Kavkaz i Srednyaya Aziya vo vneshnej politike Rossii (vtoraya polovina
XVIII - 80-e gody XIX v.) (The Caucasus and Middle Asia in the Foreign Policy of Russia (the Second Half of the 80-s of the
XIX Century). Moscow: MSU publ., 1984. 328 p. (in Russian).
13. Klychnikov Yu. Yu. Iz istorii formirovaniya rossijskogo Severnogo Kavkaza vo vtoroj polovine XVI-XVIII vekah (From the History of the Russian North Caucasus Formation in the Second Half of the XVI-XVIII c.) / ed by. V.B. Vinogradov. Pyatigorsk: PSLU publ., 2008. 136 p. (In Russian).
14. Klychnikov Yu. Yu., Lazaryan S. S. Mozaika severokavkazskoj zhizni: sobytiya i processy XIX - nachala XIX vekov (The Mosaic of the North Caucasus Life: Events and Processes. XIX - the Beginning of the XX c. Historical Essays) (Istoricheskie ocherki). Pyatigorsk: PSLU publ., 2012. 330 p. (In Russian).
15. Klychnikov Yu. Yu. Rossijskaya gosudarstvennost' i severokavkazskaya arhaika: V poiskah preodoleniya protivorechij (XVIII - nachalo XXI vv.). Istoricheskie ocherki (The Russian Statehood and North Caucasus Archaic: in Search of Overcoming Contradictions (XVIII - the Beginning of the XIX c.) Historical essays). Moscow: LENAND, 2015. 368 p. (In Russian).
16. Klychnikov Yu. Yu. Rol' Azovo-Mozdokskoj linii v rossijskoj politike urbanizacii Severnogo Kavkaza (The role of the Azov-Mozdok Line in the Russian policy of the North Caucasus Urbanization) // Azovo-Mozdokskaya oboronitel'naya liniya i eyo rol' v stanovlenii rossijskoj gosudarstvennosti na Severnom Kavkaze: Mezhregional'naya nauchno-prakticheskaya konferenciya. 19 aprelya 2017 g. Stavropol': Stavrolit, 2017. P.109-112. (In Russian).
17. Kurukin I. V. Persidskij pohod Petra Velikogo. Nizovoj korpus na beregah Kaspiya (1722-1735) (The Persian Campaign of Peter the Great. The Down Corps on the Caspian Shores (1722-1735). Moscow: Kvadriga; Ob»edinyonnaya redakciya MVD Rossii, 2010. 381 p. (In Russian).
18. Molchanov N. N. Diplomatiya Petra Pervogo (The Diplomacy of Peter I). Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1986. 448 p. (In Russian).
19. Muhaev R. T. Geopolitika (Geopolitics). Moscow: YUNITI-DANA, 2007. 623 p. (In Russian).
20. Pajchadze G. G. Georgievskij traktat (The Georgievsk Treaty). Tbilisi: Mecniereba, 1983. 387 p. (in Russian).
21. Potto V. A. Kavkazskaya vojna: In 5 vols: Vol.1.: S drevnejshih vremyon do Ermolova (The Caucasus War. In 5 volumes. Volume 1: From Antiquity to Ermolov). Stavropol': Kavkazskij kraj, 1994. 672 p. (In Russian).
22. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov. F. 89. Tureckie dela. (The Russian State Archives of Ancient Acts. F.89. Turkish Affairs) D.9. (In Russian).
23. Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv. F.52. Potyomkin-Tavricheskij Grigorij Aleksandrovich (The Russian State Military and Historic Archives. F.52. Potemkin-Navricheski Grigori Alexandrovich). Inv.1. D.486.
24. Smirnov N. A. Politika Rossii na Kavkaze v XVI-XIX vv. (The Politics of Russia in the Caucasus in XVI-XIX cc.). Moscow: Nauka, 1958. 244 p. (In Russian).
25. Solov'ev S. M. Trudy po istorii Rossii (Works on the History of Russia). Mщысщц: Astrel', AST, 2003. 349 p. (In Russian).
26. Unezhev K. H. Istoriya Kabardy i Balkarii (The History of Kabarda and Balkaria). Nal'chik: EHl'-Fa, 1999. 614 p. (In Russian).
Информация об авторе
Гранкин Юрий Юрьевич - доктор исторических наук, профессор кафедры истории государства и права России и зарубежных стран, проректор по академической политике, контролю качества образования и информатизации Пятигорского государственного университета (Пятигорск) / grankinj@pglu.ru
Information about the authors Grankin Yurii - Doctor of History, Professor, Chair of History of State and Law of Russia and Foreign Countries, Vice-Rector for Academic Policy, Higher Education Quality Assurance and Informatization, Pyatigorsk State University (Pyatigorsk) / grankinj@pglu.ru
