CC BY
44
УДК 94. (479) "17"
Ю. Ю. Гранкин
«СО ЗДЕШНИМИ НАРОДАМИ ОБХОДИТСЯ ЛАСКОВО...»: РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА ПО ОТНОШЕНИЮ К НАСЕЛЕНИЮ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
В статье анализируются особенности политики Российской империи на Северном Кавказе во второй половине XVIII века. Борьба за надёжные и безопасные южные рубежи заставляла Петербург обратить самое пристальное внимание на привлечение на свою сторону местных народов. Однако выработать оптимальный курс по взаимодействию с северокавказскими обществами было непросто. Социально-экономические, политические и культурные особенности их жизни зачастую противоречили устоям империи. Это приводило к столкновениям и вооружённому противостоянию. Но российская администрация делала всё, чтобы прекратить этот конфликт и решать возникающие споры мирными методами. Не имея реальных рычагов воздействия на местных владельцев, российская власть нередко ограничивалась тре-
бованием от них формальной лояльности. Когда эта практика перестала давать нужный эффект, имперская администрация начала увеличивать своё военно-политическое присутствие в регионе, приступив к возведению цепи крепостей в предгорных районах края. Кроме того, на новые рубежи переселялись казачьи станицы, которые должны были усилить военные гарнизоны укреплений. Успешно отражая покушения внешнеполитических конкурентов, Россия сумела завоевать авторитет у населения Северного Кавказа, обеспечив пророссийский выбор значительной части местных обществ.
Ключевые слова: империя, горцы, регион, администрация, набеги, пленники, политика, укрепления.
Yu. Yu. Grankin
«PEOPLE HERE ARE TREATED KINDLY ...»: RUSSIAN POLICY TOWARDS THE POPULATION OF THE NORTH CAUCASUS IN THE SECOND HALF
OF THE 18TH CENTURY
The article analyzes the peculiarities of the policy of the Russian Empire in the North Caucasus in the second half of the 18th century. The struggle for a safe and secure southern frontier forced Petersburg to pay close attention to attracting local people to its side. However, it was not easy to work out an optimal course on cooperation with the North Caucasian societies. Socio-economic, political and cultural characteristics of their lives often contradicted the foundations of the empire. This led to clashes and armed confrontation. But the Russian administration did everything to stop this conflict and settle disputes by peaceful methods.
Having no means of the influence local seniors, Russian authorities wanted just formal loyalty. When it produced no effect the imperial administration increased its military and political presence in the foothills. Besides the Cossack villages transferred to new borders, which had to strengthen garrisons. Having repulsed foreign policy rivals attacks, Russia succeeded in gaining authority with the Northern Caucasus inhabitants, having provided the pro-Russian choice of local societies.
Key words: Empire, highlanders, region, administration, raids, captives, politicy, fortifications.
Ко второй половине XVIII века Российская империя уверенно демонстрировала способность защищать не только собственные рубежи, но и оказывать покровительство народам, которые входили в сферу её геополитических интересов. Некогда могущественное Крымское ханство, которое, пользуясь покровительством Стамбула, безнаказанно совершало вторжения на сопредельные территории, теперь всё
чаще должно было опасаться ответных шагов со стороны Петербурга. Это прочувствовали на себе и народы Северного Кавказа, которые, по мере усиления российского присутствия в крае, всё реже становились жертвами набегов крымчаков.
Однако полностью нейтрализовать этот неблагоприятный фактор империя не могла. Предстояло выдержать серьёзную схватку с Турци-
ей, для которой крымский вассал был важен как инструмент её влияния в Причерноморье. В этом противостоянии российское правительство рассчитывало на поддержку и лояльность со стороны северокавказских народов, для которых ликвидация крымской угрозы была не менее важна, чем для самой России.
Между тем отношения с рядом местных владельцев складывались отнюдь не безоблачно. Получив, благодаря России, серьёзные преимущества и защиту от внезапных вторжений, они отнюдь не торопились отказываться от привычного уклада, неприемлемой для империи стороной которого были набеги с целью захвата пленников и добычи [11, с. 10]. Для них же это был институт социализации юношества и часть «престижной экономики», сама мысль об отказе от которых воспринималась крайне враждебно [10, с. 118-119]. В дальнейшем это столкновение интересов будет препятствием в русско-северокавказских отношениях и приведёт к длительному конфликту, чаще всего обозначаемому как «Кавказская война».
Доводить дело до вооружённой борьбы с потенциальными союзниками и подданными российские власти не хотели. Если была возможность разрешить имеющиеся разногласия с помощью переговоров, такой исход считался наиболее предпочтительным. Но неоднократно убеждаясь в бесперспективности дипломатических усилий, не подкреплённых реальной военной поддержкой, Петербург начинает наращивать своё присутствие в крае. Особенно заметной эта тенденция становится в период царствования императрицы Екатерины II.
По указанию императрицы на Северном Кавказе появляется новая крепость - Моздок [6, с. 167-169]. Этот шаг российских властей вызвал резкое недовольство у части кабардинской элиты, которая не без оснований опасалась, что с её появлением начнётся наступление на их вольности. Как показывал опыт, русские укрепления и поселения привлекали к себе «чёрный народ», который искал спасение от произвола своих феодалов.
Кроме того, кабардинские князья рассчитывали стать в регионе силой, которая будет связующим звеном между Петербургом и местными племенами. По существу, это была претензия на региональное лидерство, в котором Россия не нуждалась, т.к. предпочитала сама налаживать взаимодействие с теми обществами, которые хотели войти в состав империи.
В этой связи участились случаи обращения со стороны осетинских и ингушских обществ с просьбой о предоставлении им земель на рав-
нине. Раньше эта территория была для них недоступна из-за угрозы нападения со стороны вооружённых дружин кабардинских и крымских феодалов. Но с появлением здесь российских фортификаций с постоянными гарнизонами вековая мечта этих народов начинала сбываться [3, с. 67].
В Моздок устремились представители закавказских христианских народов, которых власти рассматривали как своих естественных союзников в крае. Сюда переехали даже армянские и грузинские жители Кизляра, посчитавшие новое поселение более перспективным для занятий коммерческой и хозяйственной деятельностью [9, с. 227]. Для горских пленников, которые бежали из неволи, нарождающийся город стал спасительным приютом, причём здесь находили поддержку не только русские, но и все остальные народы края. Отсюда они могли отправиться к месту своего прежнего проживания либо пополнить ряды моздокских поселян.
Кабардинские князья не раз обращались к российскому правительству с пожеланиями и требованиями ликвидировать Моздок. Но их усилия оказывались тщетными. В Петербурге на такие обращения отвечали, что крепость не несёт угрозы верным подданным престола. Более того, указывались все плюсы, которые открывались для желающих заниматься торговой деятельностью, т.к. в Моздок регулярно стали стекаться не только проживавшие в крае купцы, но и прибывшие из других стран [12, с. 48].
Примечательно, что своё недовольство выказывал даже грузинский царь Ираклий II. Он столкнулся с тем, что его подданные стали переезжать в Россию, т.к. здесь условия для жизни были гораздо лучше, чем те, которые он мог создать для своих подданных [6, с. 60].
Моздок почти сразу стал культурным центром, в котором усилиями Русской Православной Церкви начала проводиться миссионерская деятельность. В рассматриваемый период религиозная идентичность нередко становилась синонимом политической ориентации, а потому власти всячески поощряли подобные шаги. Здесь в 1764 г. была учреждена школа, в которой дети местных народов обучались грамоте и основам христианства [8, с. 56]. В Петербурге считали предпочтительным привлекать для этой деятельности русских священников, т.к. иностранные миссионеры могли внушать ученикам идеи, которые шли в разрез с интересами России [16, с. 34]. Привлечение миссионеров из Грузии также не давало ожидаемого результата и вызывало справедливые нарекания со стороны властей [16, с. 36].
Осложнение отношений с кабардинской верхушкой привело к тому, что она попыталась создать альтернативное России объединения из числа горцев. С этой целью в осетинские общества отправились князья, которые предлагали им самим решать проблему с отражением крымских набегов, без участия России. Но эта затея закончилась безрезультатно. Осетины подтвердили верность пророссийскому выбору, хотя и не отказывались действовать совместно против вторжений крымчаков [16, с. 63].
Ответом на отказ стали гонения на тех осетин, которые придерживались христианского вероисповедания. Для охраны церкви в Малой Кабарде «при Барсуковском Кабаке» пришлось выделить воинскую команду, чтобы избежать её разорения. Саму церковь решено было перенести в Моздок, чтобы не допустить кровопролития [16, с.169].
Ситуация в регионе в целом отличалась противоречивостью и неоднозначностью. Местные народы охотно пользовались покровительством империи и готовы были давать присягу на верность престолу. Но как только заходила речь о реальном выполнении взятых на себя обязательств, возникали трудности, а ещё вчера лояльные владельцы могли занять враждебную России позицию [6, с. 196-198]. О таких особенностях местных владельцев писал И. А. Гильденштедт, отмечавший, что «вероломство, лицемерие, хищничество, коварство, жестокость и непостоянство кавказских князей ни с чем не сравнимо. Князь, который вчера торжественно признавал Россию, завтра будет строить козни и послезавтра станет открытым врагом. Если бы я не соблюдал всевозможную осторожность, то я наверняка стал бы мучеником естественной истории» [4, с. 39].
Раздражающим фактором был запрет российских властей заниматься набегами. Для многих «удальцов» не играло роли, являются ли разоряемые и попадавшие в плен люди дружественными России. Главным был сам факт захвата добычи, который прославлял и обогащал «набежчика» [15, с. 130].
Такой ситуацией пользовались геополитические соперники Петербурга. Речь, прежде всего, идёт об Османской империи, которая хотя и растеряла былую мощь, но по-прежнему оставалась серьёзным игроком на Кавказе. Когда осенью 1768 г. началась русско-турецкая война, в противоборство оказались втянуты и народы края, которые должны были определиться со своими политическими симпатиями. Новые испытания показали, что российская администрация в целом выбрала правильный курс, который
позволил обрести на Северном Кавказе надёжную опору. Так, кабардинский «чёрный народ» предупредил своих владельцев, что в случае враждебных действий против России, они покинут их. Это стало решающим аргументом, определившим в целом лояльную позицию местной феодальной верхушки [5, с. 512-513].
В свою очередь российское правительство следило за тем, чтобы местная администрация соблюдала права и интересы горцев. Если в Петербурге узнавали о творимом произволе и притеснениях, тотчас следовало указание прекратить такую практику и возместить пострадавшим претензии. В лучшем случае проштрафившийся начальник получал известие о «неудовольствии» его поступком, а то и вообще мог лишиться своего поста [9, с. 287].
Конечно, среди местных жителей находились те, кто воевал на стороне турок против России. Но в рядах русской армии было немало воинов с Северного Кавказа, храбро сражавшихся с общим врагом и заслуживших похвалу командования. За это кабардинские князья даже получили обещание Екатерины II впредь отправлять обратно их беглых холопов, которые раньше укрывались на Линии [9, с. 302].
В условиях войны кавказская администрация вынуждена была ограничить своё покровительство над народами, которые подвергались притеснению со стороны кабардинских феодалов. Им предлагали временно укрыться в горах, но обещали в дальнейшем обеспечить защиту от нападений их гонителей [16, с. 315].
Победное завершение войны и подписание Кючук-Кайнарджийского мира в июле 1774 г. привело к усилению позиции России на Северном Кавказе [7, с. 356]. Фактически было нейтрализовано Крымское ханство и его разорительные набеги ушли в прошлое. Это был серьёзный геополитический прорыв, который способствовал расширению пророссийской ориентации среди народов региона.
Теперь нужно было последовательно демонстрировать готовность предоставить новым подданным империи равные права и не допускать того, что одни из них доминировали над другими. Ради этого власти готовы были идти на конфронтацию с теми феодалами, которые не желали смириться с подобной реальностью. Непросто было внушить и необходимость выполнять и определённые обязанности перед государством. Новые законы зачастую шли в разрез с привычным укладом, что не могло не вызвать сопротивления со стороны части общества [1, с. 38].
Российское правительство прекрасно осознавало, что рычагов воздействия в крае у него
мало и нередко ограничивалось формальным выражением лояльности. А на практике даже императрица Екатерина II отмечала, что местные владельцы «хотя и почитаются в нашем подданстве, однако ж во внутренних своих распоряжениях всю свободность имеют...» [15, с. 149].
Отсутствие уверенности в верности северокавказских феодалов в немалой степени стало причиной того, что в 1777 г. в крае начинается широкомасштабное строительство цепи укреплений. Они протянулись от Азова до Моздока и должны были стать фундаментом российского контроля над стратегически важным регионом. Помимо солдат регулярной армии на Северный Кавказ переселялись казачьи станицы, которые должны были обеспечить надёжную охрану кордонной Линии [14, с. 19-20].
Последующие события показали, что опасения российской власти и её стремление усилить свои позиции на юге вполне оправданы. Турция не смирилась с понесёнными утратами и начала активно готовить возврат Крыма под свою власть. Османские эмиссары появились и на Кавказе, где стали активно вербовать всех недовольных политикой Петербурга. А таких людей было немало. Один только «холопий вопрос» в Кабарде провоцировал антироссийские выступления княжеской верхушки, которая не смирилась с потерей былых возможностей повелевать зависимыми сословиями [9, с. 327-331].
О том внимании, которое уделялось правительством ситуации на Кавказе, свидетельствует тот факт, что сюда был направлен А. В. Суворов. Один из лучших полководцев империи провёл рекогносцировку кубанского пограничья и, помимо решения военных вопросов, уделил немало внимания налаживанию мирных отношений с местными обществами. Он приказывал своим подчинённым «со здешними народами обходится ласково», одаривал влиятельных людей, стремясь не допустить вражды [18, с. 234].
И такая политика дала свои положительные результаты. Убедившись в отсутствии
масштабной поддержки, Турция не пошла на дальнейшее обострение отношений с Россией и подписала Айналы-Кавакскую конвенцию. Фактически подтверждались все договорённости, которые существовали между двумя империями [17, с. 116].
Дальнейшие шаги демонстрировали, что Россия и впредь не собирается поступаться своими интересами. Убедившись в невозможности сохранить влияние в Крыму через своего ставленника в Бахчисарае, она пошла в 1783 г. на присоединение полуострова к своим владениям. В том же году, в крепости Георгиевской был подписан протекторат над Карт-ли-Кахетинским царством. Это не могло не привести к активизации российской политики на северокавказском направлении. Возник замысел создать Кавказское наместничество, центр которого был размещён в Екатериногра-де. Началась активная колонизация края, причём, помимо казаков, сюда стали приезжать и крестьяне. Предполагалось, что, контактируя с ними, местные народы постепенно изменят свои воинственные нравы и сделаются лояльными подданными престола [19, с. 109-110].
Ни движение шейха Мансура, ни очередная война с Османской Портой не могли уже остановить этот процесс. Россия достаточно успешно отражала внешние вторжения и фактически вытеснила с Кавказа своих потенциальных конкурентов в лице Турции и Персии. Примечательно, что и после вступления на престол нового императора Павла I, прежний курс в отношении этого региона в своей основе сохранился [1, с. 98].
Периодически применяя военные аргументы, империя в целом придерживалась курса на мирное вхождение этих территорий в свой состав и старалась привлекать новых подданных «лаской», а не насилием. Такими способами формировалось историческое партнёрство, которое должно было определять специфику русско-северокавказских отношений [13, с. 45-51].
Источники и литература
1. Виноградов Б. В. Кавказ в политике государя Павла I (1796-1801 гг.) / под ред. В. Н. Ратушняка. Армавир-Сла-вянск-на-Кубани: АГПИ, 1999. 115 с.
2. Виноградов Б.В. Специфика российской политики на Северном Кавказе в 1783-1816 гг. Славянск-на-Кубани: СГПИ, 2005. 384 с.
3. Гарунова Н. Н. Российские города-крепости в контексте политики России на Северо-Восточном Кавказе в XVIII -первой половине XIX в.: проблемы политической, экономической и культурной интеграции. Махачкала: Радуга-1, 2007. 275 с.
4. Гильденштедт И. А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2002. 512 с.
5. Гугов Р. Х. Кабарда и Балкария в XVIII веке и их взаимоотношения с Россией. Нальчик: Эль-Фа, 1999. 686 с.
6. Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом с древнейших времён до конца XVIII в. /Документы подобрал, подготовил к печати и предпослал им исследование В. Н. Гамрекели. Тбилиси: Мецниереба. 336 с.
7. Дружинина Е. И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года (его подготовка и заключение). М.: Издательство АН СССР, 1955. 368 с.
8. Емельянова Н.М. Мусульмане Осетии: на перекрёстке цивилизаций. М.: РИК, 2003. 360 с.
9. Кабардино-русские отношения в XVI-XVIII вв. Документы и материалы в 2-х томах. М.: АН СССР, 1957. Т. 2. 479 с.
10. Карпов Ю. Ю. Джигит и волк. Мужские союзы в социокультурной традиции горцев Кавказа. СПб.: Наука, 1996. 312 с.
11. Клычников Ю. Ю., Линец С. И. Северокавказский узел: особенности конфликтного потенциала (исторические очерки). Пятигорск: РИА КМВ, 2008. 211 с.
12. Илясова А. А., Гранкин Ю. Ю. Торговый фактор в системе политико-экономического развития Северного Кавказа в XVIII - первой половине XIX веков. Пятигорск: ПГЛУ, 2013. 224 с.
13. Клычников Ю. Ю. Формирование северокавказской окраины России: равноправное историческое партнёрство или проявление имперской политики // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия: Общественные науки. 2005. № 2. С. 45-51.
14. Наш край (Документы, материалы. 1777-1917 гг.). К двухсотлетию г. Ставрополя. Ставрополь: Книжное издательство, 1977. 424 с.
15. Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в.: Сборник документов. М.: Наука, 1988. 357 с.
16. Русско-осетинские отношения в XVIII веке: Сборник документов: В 2-х т. / сост. М. М. Блиев. Орджоникидзе: Ир, 1984. Т. II. 457 с.
17. Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1958. 241 с.
18. Суворов А. В. Походы и сражения в письмах и записках. М.: Военное издательство, 1990. 480 с.
19. Гранкин Ю. Ю., Землянский А. В. Северный Кавказ и его колонизация Россией в 30-90 годы XVIII века. Пятигорск: ПГЛУ, 2006. 162 с.
References
1. Vinogradov B. V. Kavkaz v politike gosudarja Pavla I (1796-1801 gg.) (The Caucasus in the Policy of the Sovereign Paul I (1796-1801) / ed. by V. N. Ratushnyak. Armavir-Slavyansk-On-Kuban: Publishing center ASPU publ., 1999. 115 p. (In Russian).
2. Vinogradov B. V. Specifika rossijskoj politiki na Severnom Kavkaze v 1783-1816 gg. (Specificity of the Russian policy in the North Caucasus in 1783-1816). Slavyansk-On-Kuban: The Publishing Center SSPI, 2005. 384 p. (In Russian).
3. Garunova N. N. Rossijskie goroda-kreposti v kontekste politiki Rossii na Severo-Vostochnom Kavkaze v XVIII - pervoj polovine XIX v.: problemy politicheskoj, jekonomicheskoj i kul'turnoj integracii (The Russian fortress cities in the context of Russia's policy in the North-East Caucasus in the XVIII - first half of the XIX century: the problems of political, economic and cultural integration). Makhachkala: Rainbow-1, 2007. 275 p. (In Russian).
4. Gil'denshtedt I. A. Puteshestvie po Kavkazu v 1770-1773 gg. (The Journey through the Caucasus in 1770-1773). St.Petersburg.: Peterburgskoe Vostokovedenie, 2002. 512 p. (In Russian).
5. Gugov R. H. Kabarda i Balkarija v XVIII veke i ih vzaimootnoshenija s Rossiej (Kabarda and Balkaria in the XVIII century and their relationship with Russia). Nalchik: Publishing Center «Jel'-Fa», 1999. 686 p. (In Russian).
6. Dokumenty po vzaimotnoshenijam Gruzii s Severnym Kavkazom s drevnejshih vremjon do konca XVIII v. (Documents on the relationship of Georgia with the North Caucasus from ancient times to the end of the XVIII century). Tbilisi: Publishing Metsniereba (Science), 1968. 336 p. (In Russian).
7. Druzhinina E. I. Kjuchuk-Kajnardzhijskij mir 1774 goda (ego podgotovka i zakljuchenie) (The Kuchuk-Kainardzhsky agreement of 1774 (its preparation and conclusion). Moscow: SA USSR publ., 1955. 368 p. (In Russian).
8. Emel'janova N. M. Musul'mane Osetii: na perekrjostke civilizacij (Muslims of Ossetia: at the crossroads of civilizations). Moscow: RIK, 2003. 360 p. (In Russian).
9. Kabardino-russkie otnoshenija v XVI-XVIII vv. Dokumenty i materialy v 2-h tomah (The relations of Kabarda and Russia in the XVI-XVIII centuries. Documents and materials in 2 volumes). Vol.2. Moscow: SA USSR publ., 1957. 479 p. (In Russian).
10. Karpov Ju. Ju. Dzhigit i volk. Muzhskie sojuzy v sociokul'turnoj tradicii gorcev Kavkaza (Djigit and wolf. Man's unions in the socio-cultural traditions of the mountaineers of the Caucasus). St. Petersburg: Nauka, 1996. 312 p. (In Russian).
11. Klychnikov Ju. Ju., Linec S. I. Severokavkazskij uzel: osobennosti konfliktnogo potenciala (istoricheskie ocherki) (The North Caucasus knot: features of the conflict potential (historical essays). Pjatigorsk: RIA KMV, 2008. 211 p. (In Russian).
12. Iljasova A. A., Grankin Ju. Ju. Torgovij faktor v systeme politiko-ekonomicheskogo razvitija Severnogo Kavkaza v XVIII -pervoj polovine XIX vekov (Selling factor in the system of politico-economical development of the North Caucasus in XVIII -first half of XIX centuries). Pjatigorsk: PSLU publ., 2013. 224 p. (In Russian).
13. Klychnikov Ju. Ju. Formirovanie severokavkazskoj okrainy Rossii: ravnopravnoe istoricheskoe partnjorstvo ili projavlenie imperskoj politiki (The formation of the North Caucasus outskirts of Russia: equal historical partnership or manifestation of imperial policy) // Izvestija vysshih uchebnyh zavedenij. Severo-Kavkazskij region. Serija: Obshhestvennye nauki. 2005. No. 2. P. 45-51. (In Russian).
14. Nash kraj (Dokumenty, materialy. 1777-1917 gg.). K dvuhsotletiju g. Stavropolja Our region (Documents, materials, 1777-1917 gg.). To the bicentenary of the city of Stavropol). Stavropol': Kniznoe izdatel'stvo, 1977. 424 p. (In Russian).
15. Russko-dagestanskie otnoshenija v XVIII - nachale XIX v.: Sbornik dokumentov (Russian-Dagestan relations in the XVIIII - early XX centuries: The collection of documents). Moscow: Nauka, 1988. 357 p. (In Russian).
16. Russko-osetinskie otnoshenija v XVIII veke: Sbornik dokumentov: V 2-h t. (Russian-Ossetia relations in the XVII century: The collection of documents: In 2 volumes) / comp. M. M. Bliev. Vol. II. Ordzhonikidze: Ir, 1984. 457 p. (In Russian).
17. Smirnov N. A. Politika Rossii na Kavkaze v XVI-XIX vekah (Politics of Russia in the Caucasus in the XVI-XX centuries). Moscow: Izdatel'stvo social'no-jekonomicheskoj literatury, 1958. 241 p. (In Russian).
18. Suvorov A. V. Pohody i srazhenija v pis'mah i zapiskah (Military campaigns and battles in letters and notes). Moscow: Voennoe izdatel'stvo, 1990. 480 p. (In Russian).
19. Grankin Yu. Yu., Zemljanskij A. V. Severnij Kavkaz i ego kolonizacija v 30-90 gody XVIII veka (The North Caucasus and its colonization in the 30s-90s of XVIII century). Pjatigorsk: PSLU publ., 2006. 162 p. (In Russian).
