CC BY
229В. В. Алексеев,
академик РАН (г. Москва), И. В. Побережников,
кандидат исторических наук УрО РАН (г. Екатеринбург)
МОДЕРНИЗАЦИОННАЯ ПАРАДИГМА РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ *
Фундаментальные исторические трансформации, составляющие наиболее важные вехи в истории человечества, такие как антропогенез, «неолитическая революция», становление ранних цивилизаций, переход от традиционного к современному обществу, а от последнего - к постсовременному, постиндустриальному и др., всегда привлекали внимание исследователей. Подобные трансформации нередко именуются революциями, настолько всеобъемлющ их характер и настолько значимы их последствия для развития человечества.
Кардинальная трансформация, связанная с движением от традиционности к современности, получила в науке наименование модернизации. Она трактуется исследователями как протяженный, охватывающий несколько столетий, всеобъемлющий исторический процесс инновационных мероприятий, в ходе которого люди совершали переход от традиционного аграрного к современному, индустриальному обществу. Данный процесс, в свою очередь, может быть представлен как совокупность подпроцессов (субпроцессов): структурной и функциональной дифференциации общества (перехода от комплексных, диффузных, малоэффективных социальных структур и функций к узкоспециализированным и эффективным), индустриализации, урбанизации, бюрократизации, профессионализации, рационализации, социальной и политической мобилизации, демократизации, становления новых ценностно-мотивационных механизмов, образовательной и коммуникативной революций1.
Специально для изучения процесса модернизации во второй половине 1950-х — 1960-х гг. был сформулирован теоретический подход - модернизационный (работы М. Леви, Д. Лернера, Д. Эптера, У. Ростоу, Н. Смелзера, Ш. Эйзенштадта, С. Хантингтона, С. Блэка и других авторов), разработанный первоначально в рамках социологии и получивший затем широкое распространение в исторических исследованиях. Необходимо при этом обратить внимание на творческий характер разработок, осуществленных в русле модернизационного направления. Данная теория (точнее теории) не оставалась неизменной со времени ее первоначального оформления; дальнейшее ее развитие было обусловлено нарастанием сложности реальных модернизационных процессов, развитием теоретического оснащения гуманитарных наук. В частности, для сторонников модерниза-
1 Опыт российских модернизаций XVШ—XX века / Под ред. В.В. Алексеева. М., 2000; Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации. М., 2006.
* Исследование выполнено по Программе Президента РФ по поддержке ведущих научных школ (проект № НШ - 7455.2006.6).
ционного подхода стала очевидной необходимость учета социокультурного контекста модернизации, получила признание идея многовариантного и циклического характера модернизации, влияния на ее результаты международного контекста. В итоге современный модифицированный модернизационный подход заметно дистанцировался от классической версии, превратившись из первоначально односторонней и абстрактной теоретической модели, не игравшей существенной роли в историко-эмпирических исследованиях, в многомерную и эластичную по отношению к эмпирической реальности научноисследовательскую программу2. При этом необходимо подчеркнуть, что модернизацион-ная перспектива никогда не претендовала на роль универсальной познавательной отмычки, объясняющей все и вся в историческом прошлом (как это было с историко-материалистическим формационным подходом).
Следует помнить, что в арсенале социальных и гуманитарных наук помимо модерниза-ционного есть множество других макрообъяснительных подходов - неоэволюционистский, цивилизационный, теории зависимости, миросистемный анализ3 и др., которые предлагают различные видения исторической реальности, по-разному объясняют движущие силы, динамику, последствия исторического процесса (само собой разумеется, что существуют разнообразные подходы и для анализа исторической реальности других уровней и масштабов - истории ментальности, повседневности, историко-антропологический подход, гендерный анализ, интеллектуальная история и т. д.)4. В связи с этим не хотелось бы противопоставлять данные теоретические подходы и рассматривать их как последовательно сменяющие друг друга познавательные модели. Скорее, речь должна идти об альтернатив-
2 Алексеев В.В., Побережников И.В. Модернизация и традиция // Модернизация в социокультурном контексте: традиции и трансформации. Екатеринбург, 1998. С. 8-32; Они же. Школа модернизации: эволюция теоретических основ / / Уральский исторический вестник. 2000. № 5/6: Модернизация: факторы, модели развития, последствия изменений. С. 8-49; Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу...
3 Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000; Уайт Л.А. Концепция эволюции в культурной антропологии // Антология исследований культуры. Т. 1: Интерпретации культуры. СПб., 1997. С. 536—558; Коротаев А.В. Социальная эволюция: факторы, закономерности, тенденции. М., 2003; Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. М., 2002; Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия. М., 2001; Время мира. Альманах. Вып. 2: Структуры истории. Новосибирск, 2001. С. 306—368, 397—423; Рашковский Е.Б., Хорос В.Г. Мировые цивилизации и современность (к методологии анализа) // Восток—Запад—Россия: Сб. ст. М., 2002. С. 36—66; Ионов И.Н., Хачатурян В.М. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб., 2002; Шемякин Я.Г. Европа и Латинская Америка: Взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. М., 2001; Кардозо Ф.Э., Фалетто Э. Зависимость и развитие Латинской Америки. Опыт социологической интерпретации. М., 2002; Пребиш Р. Периферийный капитализм: есть ли ему альтернатива? М., 1992; Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001; Он же. Конец знакомого мира: Социология XXI века. М., 2003; Чешков М.А. Развивающийся мир и посттоталитарная Россия: Новые конфигурации мирового пространства: (В поисках глобального и теоретического синтеза). М., 1994; Кагарлицкий Б. Периферийная империя: Россия и миросистема. М., 2004; Он же. Марксизм: не рекомендовано для обучения. М., 2005; Семенов Ю.И. Философия истории: (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М., 2003; Побережников И.В. Социальное изменение в теоретических проекциях / / Уральский исторический вестник. 2001. N° 7: Историческая наука на рубеже тысячелетий: итоги и перспективы. С. 57—92.
4 Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993; История ментальностей. Историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996; Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998; Кром М.М. Историческая антропология. СПб., 2004; Дэвис Н.З. Возвращение Мартена Герра. М., 1990; Гинзбург К. Сыр и черви. М., 2000; Ле Руа Ладюри Э. Монтайю, окситанская деревня (1294—1324). Екатеринбург, 2001; Дарн-тон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры. М., 2003.
■ ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
ных теоретических конструкциях, имеющих собственные задачи, на решение которых ориентирован и предлагаемый ими теоретический инструментарий.
Что касается модернизационной перспективы, то она призвана в первую очередь решать проблемы, связанные с объяснением перехода от традиционного аграрного к современному индустриальному обществу. Данная проблема сохраняет свою актуальность для значительной части стран и народов, населяющих планету; значима она и для России, которая осуществляет сегодня грандиозную трансформацию, призванную завершить постройку современного общества. Проблема модернизации сохраняет определенную значимость и для наиболее развитых обществ мира, в которых индустриальный сектор экономики по-прежнему играет немаловажную роль. В этой связи подчеркнем теоретическую значимость модерниза-ционного направления, плодотворность его использования для объяснения механизмов широких исторических процессов.
В последнее время теория модернизации стала широко использоваться отечественными обществоведами для объяснения особенностей российского перехода от традиционного к современному обществу. Интересные результаты в этом плане были получены в работах В.А Кра-сильщикова, А.Г. Вишневского, В.Г. Федотовой, Б.Н. Миронова, В.Г. Хороса, Л.И. Семенниковой, В.Т. Рязанова, А.К. Соколова, А.С. Сенявского, В.В. Согрина, И.В. Поткиной, С.И. Каспэ, Н.Н. Зарубиной, В.И. Пантина, В.В. Керова, Н.А. Проскуряковой и других исследователей5.
5 Красильщиков В.А. и др. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994; Красильщиков В.А.
Модернизация и Россия на пороге XXI века // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 40—56; Красильщиков В.А. Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М., 1998; Козловский В.В., Уткин А.И., Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995; Вишневский А.Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М., 1998; Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М., 1997; Она же. Типология модернизаций и способов их изучения / / Вопросы философии. 2000. № 4. С. 3—27; Она же. Неклассические модернизации и альтернативы модернизационной теории / / Вопросы философии. 2002. № 12. С. 3— 21; Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении. М., 1996; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб., 1999. Т. 1-2; Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века (опыт целостного анализа). М., 1999; Он же. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М., 1999; Рязанов В.Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в XIX—XX вв. СПб., 1998; Каспэ С. Империя и модернизация: Общая модель и российская специфика. М., 2001; Лейбович О.Л. Модернизация в России. К методологии изучения современной отечественной истории. Пермь, 1996; Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества? М., 1999; Пан-тин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России. К обсуждению гипотезы // Полис. 1998. № 2. С. 39—51; Плимак Е.Г., Пантин И.К. Драма российских реформ и революций (сравнительно-политический анализ). М., 2000; Поляков Л.В. Методология исследования российской модернизации / / Полис. 1997. № 3; Он же. Путь России в современность: модернизация как деархаизация. М., 1998; Поткина И.В. Индустриальное развитие дореволюционной России. Концепции, проблемы, дискуссии в американской и английской историографии. М., 1994; Поткина И.В., Селунская Н.Б. Россия и модернизация: (В прочтении западных ученых) / / История СССР. 1990. №4. С. 194—207; Российская модернизация: проблемы и перспективы // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 3—39; Сенявский А.С. Урбанизация России в ХХ веке: Роль в историческом процессе. М., 2003; Он же. Индустриальная модернизация, урбанизация и демографические процессы в России в XX веке: соотношение и взаимосвязи / / Индустриальное наследие: материалы Международной научной конференции. Саранск, 2005. С. 398—406; Согрин В.В. Теоретические подходы к российской истории конца XX века / / Общественные науки и современность. 1998. № 4; Он же. Современная российская модернизация: этапы, логика, цена / / Вопросы философии. 1994. № 11. С. 3—18; Он же. Политическая история современной России. 1985—2001: от Горбачева до Путина. М., 2001; Проскурякова Н.А. Концепции цивилизации и модернизации в отечественной историографии // Вопросы истории. 2005. № 7. С. 153—165.
На основе использования модернизационного подхода были разработаны различные концептуальные схемы российского пути развития. Предприняты попытки определения специфики российских модернизаций, нашедшие, в частности, отражение в формулировании их моделей (имперская модель6, модели консервативной7, рецидивирующей8 модернизации, псевдомодернизации9, деархаизации10 и т.д.). Широкое распространение получили оценки российской модернизации как не органичной, преследующей цель догнать более развитые общества, характеризующейся циклизмом, рецидивирующей природой, прочной связью с традицией. Существенное внимание уделяется при этом роли государства, которое обычно трактуется как инициатор, наиболее активная и сильная общественная структура11.
В целом положительно оценивая обращение исследователей различной дисциплинарной принадлежности к модернизационному подходу с целью использования его для объяснения российской истории, отметим, что наиболее востребованными в качестве образцов, на которые ориентируются, оказались классические модернизационные исследования, выполненные преимущественно в 1960-е гг. Чаще всего, кстати, цитируются труды именно того периода - С. Блэка, Д. Лернера, М. Леви, Д. Эптера, Ш. Эйзенштадта и др. Однако данные работы создавались на очень схематичной и абстрактной основе, сформированной эволюционистскими и функционалистскими постулатами, позднее подвергнутыми критике. Гораздо меньшее внимание современные российские исследователи уделяют работам более позднего периода, методология которых подверглась существенному обновлению.
Теоретическая ориентация на исследования классической поры, несомненно, сказывается на результатах анализа. Разнообразные трактовки российской модернизации, предложенные различными авторами в последнее время, часто грешат схематизмом, сводят описание процесса к взаимодействию абстрактных категорий.
До сих пор в отечественной литературе широко распространено подвергнутое интенсивной критике самими представителями модернизационной парадигмы на Западе в 1970—1980-е гг. узкое понимание процесса модернизации как линеарного и телеоло-гичного, однозначно направленного в сторону достижения параметров западного общества. Подобный подход связывает с модернизацией только движение к либеральным ценностям и институтам, к капиталистическому рынку и либеральной демократии; все, не совпадающее с этим вектором развития, трактуется как аномальное, тупиковое или маргинальное по отношению к модернизации (что не связано с либерализмом, то не укладывается в модернизационный проект). Между тем либерализм - явление историческое и пространственно ограниченное (даже в рамках атлантической цивилизации).
6 Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении. М., 1996. С. 36—40; Он же. В поисках ключа к прошлому и будущему (размышления в связи с книгой А.С. Ахиезера) / / Вопросы философии. 1993. № 5; Красильщиков В.А. и др. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. С. 68; Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века. С. 47.
7 Вишневский А.Г. Серп и рубль...
8 Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества? М., 1999.
9 Piirainen T. Towards a New Social Order in Russia: Transforming Structures in Everyday Life. University of Helsinki, 1997. P. 12—13.
10 Поляков Л.В. Методология исследования российской модернизации; Он же. Путь России в современность...
11 Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1997; Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении; Ильин В.В., Панарин А.С., Ахиезер А.С. Реформы и контрреформы в России. М., 1996; Модернизация и национальная культура. М., 1995; Российская модернизация: проблемы и перспективы / / Вопросы философии. 1993. № 7. С. 3—39; Свободное слово: Интеллектуальная хроника. Альманах-2001. М., 2003. С. 9—55, 130—180.
■ ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
В определенной степени подобный («либералистский») подход был принят одним из основоположников российских модернизационных исследований, автором ценных работ по истории отечественного перехода от традиционного к современному обществу - В.А. Кра-сильщиковым. В известной работе «Модернизация: зарубежный опыт и Россия» автор оценивает российский (советский) опыт перехода от традиционного к современному обществу в XX в. как контрмодернизацию. По мнению исследователя, советская контр-модернизация сменила зашедшую в тупик имперскую модель модернизации, продемонстрировавшую неэффективность институционально-политических и социальных институтов, приведшую к социокультурному расколу в обществе, породившую масштабную маргинализацию значительной части населения. Смена моделей развития приобрела революционный характер и сопровождалась «вымыванием» буквально всего, что напоминало о старом режиме, - чуждой народу культуры, рыночных отношений, частной собственности и личной инициативы.
Что касается контрмодернизации, то В.А. Красильщиков считает ее также тупиковым вариантом развития и определяет как псевдомодернизацию12. Он называет ошибочным курс большевиков на ускоренную индустриализацию страны на основе воспроизводства технико-экономической базы западного общества, описанной основоположниками марксизма. Такой подход, по мнению автора, изначально закладывал последующее отставание России от стран Запада, поскольку последний в тот период уже выстраивал новую модель общественного устройства («фордизм», «государство благоденствия»), которая осталась не замеченной руководством Советского государства. Искусственно воспроизводя технико-экономическую базу капитализма начала XX в. с монополизмом одноотраслевых предприятий, преимущественным ростом производства средств производства по сравнению с производством предметов потребления, большевики, как полагает В.А. Красильщиков, воссоздавали индустриальный тип общества, уже зашедшего к тому времени в тупик. Здесь естественно возникает вопрос: почему же тогда весь мир, а не только большевики, на том этапе шел аналогичным путем?
При этом автор признает, что советский «казарменный коммунизм» сумел осуществить раннеиндустриальную модернизацию, т. е. воспринял индустриальную технологию, создававшуюся в условиях рыночного хозяйства. Данное обстоятельство В.А. Красильщиков объясняет изоморфизмом, существующим, по его мнению, между индустриальной технологией, деспотичной по своей природе и отчуждающей человека от его труда, и советским государством, по существу тоталитарным, а также эсхатологичностью общественного сознания советского общества, присущей ему верой в грядущее «царство свободы», которая порождала энтузиазм у немалой части людей, готовность подчиняться жесткой дисциплине антигуманной технологии ради рывка вперед, в будущее.
Исследователь полагает, что, осуществив сталинскую индустриализацию и восстановив разрушенное войной хозяйство, советское общество, тем не менее, оказалось неспособным преодолеть технико-экономическое отставание СССР от Запада, продуктивно отреагировать на тенденции, набиравшие силу в странах «атлантической цивилизации». По существу автор солидаризируется со сторонниками тоталитарного подхода, которые отрицали наличие в советской системе внутренних импульсов к саморазвитию, трансформации. Акцент делается им на имманентно присущее сталинской системе свойство к самовоспро-изводству. Попытки реформ, предпринимавшиеся Советским правительством на протяжении 1950—1960-х гг., автор оценивает как поверхностные и неэффективные, как имитацию преобразовательной деятельности.
Следствием принятия «либералистского» подхода к трактовке модернизации становится преимущественно негативистское видение данного процесса применительно к России как не соответствующего идеализируемому эталону. Между тем здесь следует быть более
12 Красильщиков В.А. и др. Модернизация зарубежный опыт и Россия. С. 70—74.
№
2006 Щ
осторожным и соблюдать принцип историзма. Во-первых, очевидно, что процесс модернизации вообще, в том числе на Западе, не протекал как абсолютно гармоничный и способствующий на каждом этапе всеобщему росту благоденствия (достаточно вспомнить первоначальное накопление, социальную дифференциацию, пролетаризацию, колониализм как сопутствующие повсеместно модернизации явления). Во-вторых, следует учитывать особые, трудные условия модернизации за пределами атлантической цивилизации, в частности в России, которая начала переход от традиционного к модерному обществу с низкого уровня, вынужденной регулярно противостоять враждебному окружению, доказывать собственное право на самостоятельное, независимое существование. Можно и нужно критиковать советскую модернизацию, но нельзя игнорировать тот факт, что именно она в кратчайший срок превратила аграрную страну в индустриальную державу. На том этапе это отражало мировую тенденцию развития и было жизненно важно для нашего Отечества, что убедительно подтвердила победа во Второй мировой войне. Вряд ли в тех конкретно-исторических условиях российская модернизация могла проходить по-другому. Поэтому ее надо воспринимать такой, какой она была.
В фундаментальном исследовании А.Г. Вишневского13 глубокая противоречивость советской модернизации, которую автор квалифицирует как «консервативную» (подразумевается использование консервативных механизмов для достижения инструментальных целей модернизации, а также консервирование «многих основополагающих звеньев традиционалистского социального устройства»), объясняется «условиями старта», обстоятельствами, а не чьим-либо «недомыслием или злой волей». А.Г. Вишневский, признавая объективную необходимость перехода от аграрного к индустриальному обществу, высоко оценивая достижения советской модернизации, превратившей страну «из аграрной и сельской в промышленную и городскую», развитую, способную к конкуренции с любой другой страной мира во всех областях, по существу выступает против концепций «псевдо-» или «антимодернизации».
Принимая в целом данный подход, признавая незавершенность и консерватизм советской модернизации в социально-политической и социокультурной сферах, следует иметь в виду, что данная модель модернизации сопровождалась несомненными значимыми завоеваниями в указанных областях. Более того, именно существование социалистической системы как фактора международных отношений вынуждало страны атлантической цивилизации модифицировать западный вариант модернизации, придавая капитализму «человеческое лицо», в форме «государства всеобщего благоденствия» в частности.
Вряд ли можно признать справедливым утверждение автора о неизбежности дальнейшей модернизации России по западной модели, о бессмысленности поиска «третьего пути». Данное утверждение опять-таки созвучно эволюционистской риторике классической версии мо-дернизационного подхода. Сегодня уже очевидно, что модернизация осуществлялась разными путями, приведшими к множественности «модернов». Так же очевидно, что оптимальным является тот вариант модернизации, который опирается на национальные традиции. Что касается современного Запада, то он сам не является однородным. По крайней мере, выделяются неолиберальная англо-американская модель социально-экономического развития и «континентальная» социально ориентированная рыночная модель, получившая распространение в большинстве стран Западной Европы (модификацией ее является социал-демократическая модель, характерная для скандинавских стран, в значительной степени воплощающая «третий путь»). Социал-демократическая альтернатива представляется вполне здравым вариантом развития для посткоммунистической России. Модернизация же - процесс открытый, в том числе альтернативам, что вселяет оптимизм и определенные надежды.
Намечая перспективы дальнейшего изучения российских модернизаций, следует остановиться на следующих возможных направлениях.
13 Вишневский А.Г. Серп и рубль... .
■ ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
Важно понимать, что за анонимными законами развития стоят конкретно-исторические действия исторических персонажей, осознанные или неосознанные, массовые или уникальные, что в процессе модернизации всегда шла борьба между разными силами, одни из которых поддерживали новации, структурирование новых отношений, а другие отстаивали традиционные институты и ценности. При этом на каждой фазе модернизации, в каждый ее момент происходило осмысление, сопровождавшееся переоценкой наследия, выбраковкой устаревшего, разработкой и усилением новационных элементов.
Здесь можно сослаться на концепцию рефлексивного модерна, согласно которой процесс модернизации нельзя превращать в элементарный кумулятивный процесс, в рамках которого старое последовательно превращается в новое14. На поздних стадиях модерна, по мнению сторонников данной концепции, происходит разложение не только пред-модерных форм жизни, но также и тех модерных форм, которые возникли на более ранних стадиях в результате компромиссов между старыми и новыми тенденциями.
Таким образом, модернизационный переход следует рассматривать как реальный исторический процесс, результирующий противоборство различных социальных и политических группировок, столкновение мнений и стратегий, полный драматизма, героических рывков вперед и катастрофических отступлений. В определенной степени попыткой подобной трактовки модернизации может служить предложенная ранее концепция «столетней революции»15, которая объясняет особенности методов и динамики российских модернизаций. Стремление реконструировать реальный «расклад сил», показать роль и формы участия различных акторов в процессе выработки научно-технической политики в контексте советской модернизации присуще исследованию Е.Т. Артемова16.
Использование подобного подхода способствует актуализации исторического опыта, поскольку, анализируя прошлое, исследователь подводит читателя к постановке проблем современности, к прогнозированию судьбы страны в будущем, ее позиционированию в мировом сообществе XXI столетия (развитая держава или мировая периферия), зависящему от идентификации того этапа модернизации, на котором страна остановилась, от желания и готовности социальных акторов двинуться дальше.
Пространственные аспекты затрагивались представителями модернизационной парадигмы преимущественно в рамках применения сравнительно-исторического подхода. Исследователи, прибегавшие к данному подходу, обычно рассматривали в компаративном плане эволюцию двух или более обществ (обыкновенно стран), выделяя общие и особенные черты модернизации. Сравнительно-исторический подход был реализован в работах таких представителей школы модернизации, как С. Блэк, Ш. Эйзенштадт, Д. Ростоу, С.М. Лип-сет, Б. Мур, Р. Бендикс и др. Внимание исследователей при этом фокусировалось на переменных, изучение которых вызывает большие затруднения в рамках социально-процессуального подхода: это институты, культура, лидерство. Сравнительный подход был ориентирован на выявление: 1) общих стадий или фаз, через которые должны проходить все общества; 2) особых путей, которыми могут двигаться общества; 3) комбинаций подобных «вертикальных» и «горизонтальных» категориальных классификаций.
Достигнуты определенные успехи в выявлении пространственных особенностей процесса модернизации. Но полученные результаты относятся преимущественно к разработке страновых вариантов модернизации (скорее, даже особенностей отдельных аспектов мо-
14 Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000; Fornds J. Cultural Theory and Late Modernity. London, 1995. P. 33.
15 Алексеев В.В. Общественный потенциал истории. Екатеринбург, 2004. С. 292—304; Он же. Столетняя революция в России / / Северная Евразия: взгляд через тысячелетия: Урало-Сибирские исторические чтения, посвященные 275-летию Российской академии наук. Екатеринбург, 2000. С. 35—48.
16 Артемов Е.Т. Научно-техническая политика в советской модели позднеиндустриальной модернизации. М., 2006.
№ із
2006 Щ
дернизации применительно к конкретным странам). Субстрановый уровень пространственной динамики в рамках модернизационных исследований по-прежнему освещается недо-статочно17. Между тем без исследования субстрановой динамики модернизации вряд ли возможно получение углубленных знаний о сути данного процесса.
Поскольку классический модернизационный анализ был сфокусирован на националь-но-страновый уровень, постольку именно страна выступала в качестве основной аналитической единицы в большинстве модернизационных исследований, в частности в работах, базировавшихся на компаративно-исторической методологии. Гораздо меньшее внимание уделялось субстрановым аспектам модернизации, недостаточно исследованными оставались пространственно-региональные аспекты модернизации.
В определенной степени данная оценка может быть отнесена и к современным отечественным исследованиям российских модернизаций. Немногочисленные, часто постановочные, работы по данной проблематике лишь подтверждают указанный историографический факт18. Между тем применительно к российской истории пространственное измерение требует самого пристального внимания.
Во-первых, пограничное месторасположение страны в целом между различными цивилизационными мирами оказывало и продолжает оказывать существенное влияние на ее исторические судьбы и цивилизационную специфику, существенно усложняя последнюю. Во-вторых, колоссальное пространство России, разнообразие ее природноклиматических условий, богатство полезными ископаемыми имели неоднозначные последствия для исторической динамики страны в целом и отдельных ее секторов. В-третьих, пространственный фактор оказывал существенное воздействие на внутренний строй страны, ее территориальную морфологию19. Исторически складывавшиеся в первичном русско-православном ядре и в зонах фронтиров освоения, наиболее важными из которых являлись северный, восточный и южный, регионы различались административно-управленческими, хозяйственными, социально-сословными, этнокультурными ландшафтами, что создавало предпосылки для вариации степени их проницаемости для импульсов модернизации.
Процессы модернизации нельзя исследовать, абстрагируясь от пространственных характеристик, исходя из гипотетического представления о гомогенности пространства. Напротив, следует учитывать территориальную неравномерность распространения волн модернизации, региональные особенности разворачивающихся модернизационных субпроцессов,
17 Аванесова Г.А. Региональное развитие в условиях модернизации (на материалах стран Запада и Востока) // Восток. 1999. № 2. С. 41—56.
18 Соколов А.К. Природно-демографические факторы в российской истории и вызовы современности / / Этот противоречивый век: К 80-летию со дня рождения академика РАН Ю.А. Полякова. М., 2001. С. 31—53; Наумова Г.Р. Вся Россия (региональный подход к истории народного хозяйства) / / Россия на рубеже XIX-XX веков: Материалы научных чтений памяти проф. В.И. Бовыкина. М., 1999. С. 186—197; Власов А.В. Проблема индустриального развития регионов и роль государства в этом процессе (на примере русского севера) // Информационный бюллетень научного семинара «Индустриализация в России». М., 1997. № 2; Керов В.В. Региональный аспект в изучении истории российской промышленности // Там же; Наумова Г.Р., Никонов А.В. Национальный фактор в индустриализации регионов / / Там же.
19 Алексеев В.В., Алексеева Е.В., Зубков К.И., Побережников И.В. Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. XVI-XX века. М., 2004; Соколов А.К. Природно-демографические факторы в российской истории. С. 37; Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1997; Барретт Т.М. Линии неопределенности: северокавказский «фронтир» России / / Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология. Самара, 2000. С. 163—194; Роуни Д. Региональные различия эпохи индустриализации в России // Проблемы источниковедения и историографии: Материалы II Научных чтений памяти академика И.Д. Ковальченко. М., 2000. С. 125—144.
■ ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
таких как индустриализация, урбанизация, бюрократизация, профессионализация, складывание своеобразной региональной структуры модернизации, включающей пространственные центры и периферию развития, наконец, региональные взаимодействия в контексте модернизации, сопровождающиеся как модернизационными импульсами со стороны более продвинутых регионов, так и реакциями периферии, способными адаптировать или гасить подобные импульсы.
Процессы модернизации имели не только временное, но и пространственное измерение. Они приобретали удивительное своеобразие и неповторимость в зависимости от времени и места: геополитического положения региона, его исторического наследия, уровня социально-экономического, политического и культурного развития на момент начала ускоренного роста, специфики национального менталитета и т. д.
Разработку конкретно-проблемной методологии изучения пространственно-временных особенностей российских модернизаций предприняли исследователи Института истории и археологии УрО РАН, однако работа в данном направлении еще далека от завершения20. Особо следует упомянуть проблему соотношения модернизации и имперского строительства, нашедшую отражение в современной отечественной литературе21.
Нуждается в дальнейшей разработке тема конкретных механизмов модернизации. В данной связи следует коснуться проблемы соотношения эндогенных и экзогенных аспектов развития. Модернизационная перспектива, выросшая из эволюционизма, традиционно уделяла преимущественное внимание эндогенным факторам развития. Классическая модер-низационная парадигма отводила незначительное место проблемам международного порядка, интерсоциальных взаимоотношений, «динамики сопоставлений различных обществ», ее исследовательский фокус был направлен в первую очередь на внутренние, эндогенные факторы модернизации. Между тем экзогенные аспекты невозможно было обойти при обсуждении вопросов смены традиционных институтов и ценностей новыми, модернистскими, даже несмотря на то, что, как оказалось, традиционные формы обладают колоссальным трансформативным и адаптивным потенциалом, позволяющим им гибко приспосабливаться к новым — модернистским — функциям.
20 Алексеев В.В. Общественный потенциал истории. С. 265—398; Он же. Регионализм в России. Екатеринбург, 1999; Опыт российских модернизаций XVШ—XX века; Алексеев В.В., Алексеева Е.В., Денисевич М.Н., Побережников И.В. Региональное развитие в контексте модернизации. Екатеринбург; Лувен, 1997; Побережников И.В. Региональные аспекты модернизации: теоретико-методологические проблемы / / Парадигмы исторического образования в контексте социального развития. Екатеринбург, 2003. Ч. 1. С. 17—27; Он же. Пространственные аспекты развития: теоретико-методологические проблемы / / Историческое пространство России: инерция и трансформация: Материалы Всероссийской научной конференции (12 мая 2003 г.). Челябинск: 2003. С. 20—27; Он же. Урал в контексте российских модернизаций XVIII - начала XX в.: теория и история / / Урал в контексте российской модернизации. Челябинск, 2005. С. 10—24; Артемов Е.Т. Научно-техническая политика.; Зубков К.И. Экономические связи Урала с регионами Европейского Северо-Востока и Западной Сибири в ретроспективе / / Проблемные регионы ресурсного типа: экономическая интеграция Европейского Северо-Востока, Урала и Сибири. Новосибирск, 2002. С. 17—54; Модернизационные процессы в металлургии Урала XVП-XXI вв. Екатеринбург, 2006; Корнилов Г.Е. Трансформация аграрной сферы Урала в XX веке / / Социальные трансформации в российской истории. Екатеринбург М., 2004. С. 136—144; Он же. Основные тенденции аграрного развития в XX веке / / Динамика и темпы аграрного развития России: инфраструктура и рынок. М., 2004. С. 166—170; Он же. Трансформация аграрной сферы Урала в первой половине XX века / / XX век и сельская Россия. Российские и японские исследователи в проекте «История российского крестьянства в XX веке». Токио, 2005. С. 286-314.
21 Алексеев В.В., Алексеева Е.В. Распад СССР в контексте теорий модернизации и имперской эволюции // Отечественная история. 2003. № 5; Каспэ С. Империя и модернизация: Общая модель и российская специфика. М., 2001.
Диффузия, т. е. распространение инноваций, в том числе их импорт в определенное общество извне, принадлежит к числу важнейших механизмов социальных изменений. Именно способность обществ заимствовать технологии, практики, институты, культурные модели выступает в качестве предпосылки ускорения социального прогресса и повышения их адаптивных ресурсов в процессе приспособления к новым реалиям. Процесс диффузии получает дополнительные импульсы благодаря совершенствованию транспорта и средств коммуникации, облегчающих интерсоциетальные контакты и взаимодействия внутри обществ. Распространению инноваций способствуют торговля, миграции населения, войны, путешествия, развитие средств массовой информации и т. д.
Роль диффузии в истории вообще трудно переоценить - именно в форме диффузии происходило распространение производительных технологий из первоначально немногочисленных регионов-«очагов» по всему миру в период «неолитической революции»; трансляция письменности, алфавитов, мировых религий сопровождала становление и развитие цивилизаций в период «городской» и «осевой» революций (терминология Ш. Ито)22. Распространение технологий, организационных моделей, культурно-идейных ценностей в значительной степени ускорило процессы модернизации во всем мире в XVI-XX вв. Весьма распространенная в Европе модель абсолютистско-полицейского государства являлась упрощенной версией популярной в Германии XVП—XVШ вв. утопии так называемого полицейского государства. Известно, как широко растекались в XVIII в., переступая государственные границы, идеи Просвещения в Европе и Новом Свете, какое значительное влияние они оказывали на политические и социокультурные процессы23. Индустриализация, развернувшаяся первоначально в Великобритании во второй половине XVIII в., также осуществлялась во многом в результате диффузии, а не независимого развития в рамках отдельных сообществ24. В условиях современного «информационного» общества колоссальный рост уровня диффузии способствует превращению земного шара в своего рода, по выражению канадского социолога М. Маклюэна, «глобальную деревню».
Общепризнанна существенная роль диффузии, импорта институтов в ходе петровской модернизации в России и мэйдзийской — в Японии. Оба случая в высшей степени интересны как исторические примеры преднамеренных, очевидных и систематических процессов копирования и избирательного включения институциональных практик и идей, заимствованных за рубежом.
Использование диффузионной модели раскрывает широкие возможности изучения распространения технологий, социальных институтов, культурных ценностей, их усвоения и адаптации, влияния данных процессов на общий ход модернизации и ее результативность25.
22 Ито Ш. Схема для сравнительного исследования цивилизаций // Время мира: Альманах. Вып. 2: Структуры истории. Новосибирск, 2001. С. 345—354.
23 Общественно-политическая мысль европейского Просвещения. М., 2002.
24 Pollard S. Peaceful Conquest. The Industrialization of Europe 1760-1970. Oxford, 1995.
25 См.: Алексеев B.B., Нефедов C.A., Побережников И.В. Модернизация до модернизации: средневековая история России в контексте теории диффузии (к постановке проблемы) // Уральский исторический вестник. 2000. № 5/6. С. 152-183; Побережников И.В. Диффузионные механизмы как фактор модернизации власти и общества: теоретико-методологические аспекты // Уральский исторический вестник. 2005. № 10/11 : Власть и общество в российской провинции. С. 302—314; Алексеева Е.В. Экзогенные факторы и диффузионные механизмы развития Российской империи: историографические аспекты / / Там же. С. 39—59; Она же. Использование европейского опыта управления государством при Петре I // Вопросы истории. 2006. № 2. С. 15—30; Нефедов C.A. Реформы середины XVII века: попытка модернизации России по голландскому образцу // Западноевропейские специалисты в России XV-XVII веков. М., 2002. С. 40—43; Он же. Первые шаги на пути модернизации России: реформы середины XVII века // Вопросы истории. 2004. № 4.
■ ИНФОРМАЦИОННОАНАЛИТИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
В целом, как нам представляется, творческий потенциал теории модернизации еще далек от исчерпания. В дальнейшей разработке нуждаются как теоретико-методологические принципы и инструменты модернизационного подхода, так и конкретно-историческое изучение российского варианта модернизации не только в страновом масштабе, но и в региональном измерении. При этом требуется обратить особое внимание на региональные особенности протекания субпроцессов модернизации, а также на взаимодействие регионов в контексте модернизации и влияние данных процессов на модификацию региональной структуры страны применительно к различным эпохам модернизации. Не следует ограничиваться при этом только исследованием имперсонализированных тенденций и механизмов развития; субъективный фактор должен занять подобающее ему место в реконструируемых картинах модернизации.
Ученые, работающие в модернизационной парадигме, чаще всего пишут об индустриальной доминанте, что вполне естественно, но модернизация - куда более емкое понятие. Оно охватывает широчайший спектр проблем от смены технологических укладов и форм собственности, трансформации социальных ролей до изменений в области образования, науки, правовых институтов, культуры, массовых коммуникаций и повседневности, не говоря уже о взаимодействии традиций и новаций, механизмах модернизационного перехода. Однако до них не всегда доходит внимание исследователей, тогда как без этого не может быть полной и объективной картины модернизации. Назрела необходимость ее всестороннего анализа.
