CC BY
107Научные сообщения
УДК 172.1
ORCID 0000-0001-9608-615X DOI 10.34823/SGZ.2020.2.51385
Л.Л. ЛОМАКО старший преподаватель кафедры теории и методологии науки Белгородского государственного технологического университета им. В.Г.Шухова*
К.Г. МАЛЬЦЕВ доктор философских наук, профессор кафедры теории и методологии науки БГТУ им. В.Г.Шухова**
Модернистский и конструктивистский способы концептуализации нации и национализма: сопоставительный
анализ
Всеобщее согласие относительно причин национальных конфликтов (и насилия на «национальной почве»), большая часть которых полагалась «преодоленными» в либеральном демократическом политическом порядке, было преждевременным; «новый опыт», связанный с повсеместным ростом насилия в мире (в том числе и особенно «неожиданно» для европейской политической философии всех направлений - в Европе) актуализировал полемику относительно «концептуальных основ» понимания «национального».
Ключевые слова: национальное, суверенное государство-нация, конструктивизм, модернизм, этнонационализм.
L.L. LOMAKO Senior lecturer of the Department of Theory and Methodology of Science, Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov
' Ломако Леонид Леонидович, e-mail: [email protected]
** Мальцев Константин Геннадьевич, e-mail: [email protected]
K.G. MALTSEV Doctor of Philosophy, Professor, Professor of the Department of Theory and Methodology of Science, Belgorod State Technological University named after V.G. Shukhov
Modernist and constructivist ways of
conceptualizing the nation and nationalism: a comparative analysis
Total agreement on the causes of national conflicts (and violence on "national grounds"), most of which were considered "overcome" in a liberal democratic political order, was premature; the "new experience" associated with the widespread increase in violence in the world (including especially "unexpectedly" for the European political philosophy of all directions - in Europe) actualized the controversy regarding the "conceptual foundations" of the understanding of "national".
Keywords: national, sovereign state-nation, constructivism, modernism, ethno-nationalism.
В 90-е гг. прошлого века тема национализма вновь стала политически актуальной; академическая отстраненность и некоторое даже пренебрежение к проблеме виднейших западных теоретиков нации и национализма (национализм полагался многими как явление прошлого в истории, по крайней мере, Европы; предисловие к книге Э. Хобсбаума «Нации и национализм после 1780 года»1 свидетельствует именно о таких настроениях) постепенно вытеснялись заинтересованностью в исследовании причин национальных конфликтов в условиях, казалось бы, исключающих появление наиболее экспрессивных, даже определенных некоторыми как «террористические» их (конфликтов) форм: конечно, речь идет, прежде всего, о Европе (Балканах, бывшей Югославии).
Из направлений, в которых выстраивалось объяснение, можно выделить три основных. Во-первых, можно полагать, что Балканы и Восточная Европа в целом - все-таки «не совсем Европа» (кстати пришлась и привычная для всех
1 Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб.: Алетейя, 1998. 306 с.
классификация на нацию-государство и нацию-этнос, основанная на впервые проведенном Г. Коном разделении на «западный» и «восточный» национализм; «на Западе национализм вырос в процессе труда, нация - в политической реальности и в битвах современности, и при этом не возникла слишком сильная эмоциональная связь с историческим прошлым; в Центральной Европе, напротив, националисты часто конструировали из мифов прошлого и перспектив будущего идеальное отечество, которое хотя и было очень тесно связано с историческим прошлым, но ни в коей степени не было связано с современностью, и ждали, чтобы оно когда-нибудь реализовалось бы политически»1; национализм же в современной Европе есть случай, и как таковой может быть объяснен только ad hoc: с этим утверждением согласны все модернистские теории нации и национализма. Во-вторых, швейцарский историк У. Альтерматт2, например, высказал предположение, что этнонациональные конфликты не есть что-то внешнее и случайное именно для современной Европы в самом широком понимании ее культурно-цивилизационных и политических границ; национализм характерен для современной Европы. В-третьих, Р. Брубейкер3 (выступая как представитель конструктивистской школы в социологии) настаивает на том, что проблема нации и национализма не может быть поставлена и решена в классических (модернистских) рамках ее рассмотрения; вопрос о национализме еще только должен быть поставлен со всей возможной серьезностью и именно в «конструктивистской парадигме».
Задачей настоящей статьи является сопоставительное рассмотрение основных аргументов трех заявленных точек зрения на нацию и национализм, на этнонационализм и этнонациональный конфликт.
Наиболее авторитетные и полные классификация и описание модернистских и предшествующих модернистскому (как полагает исследователь) подходов к анализу наций и
1 Kohn H. Die Idee des Nationalismus: Ursprung und Geschichte bis zur Franzosischen Revolution. Frankfurt am Main, 1962, S. 310.
2 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М.: Издательство РГГУ, 2000. 367 с.
3 Брубейкер Р. Этничность без групп. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012. 408 с.
национализма принадлежит Э. Смиту1 он выделяет четыре основных направления в анализе наций: модернистский, премордиалистский, перенниалистский и конструктивистский (появившийся в 80-е гг. прошлого века и ревизующий ранее использовавшиеся способы исследования). Национализм, по Смиту, есть один из конститутивных (если не основной) принципов новоевропейской истории; «национализм и его история являются той тонкой нитью, которая связывает и одновременно разделяет народы в современном мире»2: «Несмотря на то, что национализм существует во многих формах, он все равно остается этой связующей нитью. История его развития - это история возникновения и упадка, роста и угасания наций и национализма. Историки могут расходиться в определении точной даты рождения национализма, но представителям социологии кажется очевидным: национализм - это современное движение и идеология, которое возникло во второй половине восемнадцатого века в Западной Европе и Америке и которое, достигнув своего апогея в двух мировых войнах, начинает клониться к упадку, открывая дорогу новым глобальным силам, выходящим за рамки националистических государств»3.
Модернистский подход неоднороден, Смитт выделяет, во-первых, социокультурную версию (Э. Геллнер4), «которая соединяет нацию и национализм с потребностями выработки «высокой культуры» для нужд модернизации и промышленного развития»5; во-вторых, социоэкономические модели Т. Нейрна6 и М. Хечтера7, «выводящие национализм из соображений рациональной эксплуатации мировой экономики и социально-экономических интересов индивидов»8; в-
1 Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. М.: Праксис, 2004. 464 с.
2 Там же, с. 19.
3 Там же, с. 19.
4 Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991. 320 с.
5 Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма, с. 27.
6 Nairn T. The Break-up of Britain: Crisis and Neo-Nationalism, L.: New Left Books, 1977.
7 Hechter M. Rational choice theory and the study of ethnic and race relations // John Rex and David Mason (eds) Theories of Ethnic and Race Relations, Cambridge: Cambridge University Press, 1988, р. 264-279.
8 Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма, с. 27.
третьих, версии Ч. Тилли1, Э. Гидденса2, М. Манна3, Д. Бройи4, «более сфокусированных на политических процессах»5, которые «рассматривают взаимоотношения национализма с источниками власти, особенно пристально с войной, а также с элитами и современным государством»6; в-четвертых, идеологические версии Э. Кедури7, Б. Капферера8, М. Юргенсмайера9, которые «склоняются к рассмотрению национализма как системы убеждений, суррогата религии или светской религии, и связывают его зарождение и мощь с изменениями в сфере идей и убеждений»10.
При всех различиях этих версий, в центре внимания, в разной степени, всегда оставались три основные проблемы (это относится не только к модернистам, но и к их «предшественникам»): первая, этическая и философская, должны ли мы рассматривать нацию как самоцель и абсолютную ценность или как ценность, служебную в отношении понимания других целей и ценностей общества, и, следовательно, зависимую от времени, места и контекста; вторая, антропологическая и политическая, выяснение вопроса какого рода сообществом является нация и каково отношение отдельного индивида к этому сообществу, является ли она фундаментально этнокультурным явлением или представляет собой социально-политическое сообщество (это
1 Tilly Ch. (ed.) The Formation of National States in Western Europe, Princeton NJ: Princeton University Press, 1975.
2 Giddens A. The Nation-State and Violence, Cambridge: Polity Press, 1985.
3 Mann M. A political theory of nationalism and its excesses // Sukumar Periwal (ed.) Notions of Nationalism, Budapest: Central European University Press, 1995, р. 44-64.
4 Breuilly J. Nationalism and the State, 2nd edn, Manchester: Manchester University Press, 1993.
5 Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма, с. 27.
6 Там же.
7 Кедури Э. Национализм. СПб.: Алетейя, 2010. 136 с.
8 Kapferer B. Legends of People, Myths of State: Violence, Intolerance and Political Culture in Sri Lanka and Australia, Washington DC and London: Smithsonian Institution, 1988.
9 Juergensmeyer M. The New Cold War? Religious Nationalism confronts the Secular State, Berkeley CA and Los Angeles CA: University of California Press, 1993.
10 Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма, с. 27.
различение в своей основе восходит к проведенному Ф. Теннисом1 различению сообщества и общества); третья, историческая и социологическая, связана с определением места нации в истории человечества, является нация древним и занимающим особое положение сообществом или ее следует рассматривать как современную социальную конструкцию или культурный артефакт, однажды образовавшийся и подверженный изменениям2.
Модернистские теории, при всем их многообразии, можно объединить, общими для них являются утверждения о том, что нации есть возникшие в истории сообщества, притом отнюдь не древние, но появившиеся в новое время, любое приписывание им древности, изначальности и тем более естественности лишь препятствует нашему пониманию нации (равно как идентичностей, имевшихся быть в истории до нового времени), и появление нации «не является порождением природных или глубинных исторических сил. Их появление было вызвано самим историческим развитием и стало возможным и необходимым в условиях нового времени и благодаря рациональной, спланированной деятель-ности»3. В отличие от премонриализма и перенниализма (которые нас не занимают в этой статье), активный классический модернизм «решительно выступил против свойственных прежним представлениям натурализма и эссенциа-лизма, против уверенности в том, что нации являются элементами природы, существовавшими от века, против идеи о том, что человек обладает национальностью так же, как он обладает глазами и речью»4.
Модернистская парадигма в целом акцентирует политический момент нациестроительства, активную роль элит в создании нации, которая является прежде всего территориальным политическим образованием (национальным государством), образующим посредством лояльности граждан национальные политические связи; как национальное государство нация является основным игроком на международной арене в новое время (ни до этого, ни по выходу из нового времени сказать этого нельзя, и именно в той степени, в
1 Теннис Ф. Общность и общество. СПб.: Владимир Даль, 2002. 451 с.
2 Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма, с. 31.
3 Там же, с. .50.
4 Там же, с.51.
какой национальное государство более не связывается с идеей суверенитета; суверенитет, в свою очередь, если все-таки продолжают использовать это понятие, все более «рассредоточивается», «размывается» в первую очередь наднациональными объединениями разной природы: глобализация и локализация); нация есть продукт «институциали-зации социальных функций, ожиданий и ценностей, а также создания инфраструктуры социальных коммуникаций: транспорта, бюрократии, языка, образования, средств массовой информации, политических партий и т.п.»1; в новое время (и только) «нации являются единственной основой, движущей силой и целью социально-политического развития, единственным средством, гарантирующим удовлетворение потребностей всех граждан в производстве и распределении ресурсов, единственным инструментом, обеспечивающим устойчивое развитие. Это обеспечивается тем, что только национальная лояльность и националистическая идеология способны мобилизовать массы, обеспечить их преданность, самоотдачу и самопожертвование, необходимые для модернизации, учитывая все ее сложности и крутые повороты»2.
Таким образом, нации современны, они порождены современными условиями (модерн) модернизации; национализм есть современная идеология, теряющая свое значение по мере исчезновения условий, ее вызвавших (например, переход от индустриального общества модерна к постиндустриальному или информационному обществу; сложнее вопрос с обществом потребления, но и здесь, кажется, среди симулякров, роль национализма может быть сведена к общей для симулякров функции: это, заметим, нисколько, в отличие от других версий описания современного общества, - постиндустриального или информационного, - не означает схождения национализма с исторической сцены, но нуждается в отдельном объяснении).
Смит указывает на проблемы модернистской трактовки нации и национализма; важнейшей из них называется неспособность «объяснить историческую глубину и пространственную протяженность уз, скрепляющих современные нации, потому что у них нет теории этничности и ее связи с
1 Там же, с. .52.
2 Там же, с.53.
современным национализмом»1. Однако отказ видеть в этносах «природные феномены», общий для модернистов и большинства их «противников», просто переносит вопросы, относящиеся к нациям, на этносы. Истолкование национализма, предпринятое в рамках политической теории Б. Яком2 в недавнее время (Як связал вопрос о нациях и национализме с вопросом о природе солидарности в сообществах, о сочетании исторической предопределенности и рационального выбора, источниками лояльности сообществам, при видимом желании отказаться от излишней, по его мнению, ригористичности кантовской постановки проблемы), также не выходит за рамки модернистского подхода, являясь тонкой (одной из многих) вариацией последнего.
Вывод, в связи со сказанным, очевиден: национализм есть продукт модернизации и потеряет/потерял свое прежнее значение определяющего исторического феномена; рецидивы национализма вполне объяснимы посредством использования двух концептуальных рамок (различимых только методически, но по своей сути являющихся одним и тем же). Во-первых, старое различение двух видов национализма (введенное, как мы уже упоминали, Коном) на государственный и этнический допускает возможность рецидива националистических эксцессов разного рода в странах «новой Европы» (для их обозначения используют различные термины, в зависимости от того, по какую сторону границы «размещена» «точка зрения» исследователя). При этом следует полагать, что по мере развития, во-вторых, восточноевропейский национализм ждет та же эволюция к «растворению», что и западный; для объяснения здесь обычно используется схема «двух скоростей» (или более, в зависимости от масштаба анализа), которыми движутся разные области Европы - к постсовременному (постмодернистскому) обществу, идентичности и сообщества которого будут основываться на свободном решении индивида (если не принимать в расчет те версии постмодернизма в политической теории, социологии и социальной философии, которым чужд этот, безусловно преобладающий в исследованиях нации и национализма, либеральный пафос).
1 Там же, с. .96.
2 Як Б. Национализм и моральная психология сообщества. М.: Издательство Института Гайдара, 2017. 520 с.
У. Альтерматт1, в целом разделяющий взгляды тех, кто полагает национализм феноменом из прошлого, определяет, тем не менее, те сложности, с которыми сталкивается современная Европа по обе стороны от границ (государственного и этнического) национализма: «Все, что происходит в конце ХХ века на Балканах и Кавказе, - это утрированная патология нормальных европейских будней. По-фарисейски самоуверенно европейцы Западной и Центральной Европы смотрят на Юго-Восток, не осознавая того, что они сами, хотя и в более мягкой форме, следуют тем же концепциям «этнической» и «культурной» чистки и соответствующего разделения, в значительной степени уже реализованных на своем континенте»2. Особенностью его позиции является именно то, что для него эта граница не столь очевидна и непроницаема, что националистический «угар» (к национализму швейцарский историк относится отрицательно) может стать проблемой для Европы в самом широком из всех употребляющихся под этим словом смыслах; причины, вызвавшие нации и национализм к историческому существованию, еще вполне актуальны и, более того, к ним добавились новые, вполне современные (постмодернистские); оптимизм поэтому должен быть, по меньшей мере, сдержанным, предполагающим выработку и проведение специальной политики, нацеленной на предупреждение и устранение условий и проявлений нежелательных, связанных с национализмом, социальных процессов (модель Швейцарии кажется Альтерматту поучительной и в целом приемлемой для решения подобных задач).
Этнонационализм, считает Альтерматт, «основан на представлении, что народ, нация и этнос представляют собой естественные сущности»3; они являются мощнейшим из имеющихся современных средств интеграции («национализм концентрирует общественные силы, пронизывая все социальные слои и идеологические позиции, и предвещает людям лучшее будущее, ссылаясь на народ и нацию»4; Альтерматт пишет даже, что «вместе с историками К.Дж. Хайесом, Дж. Лукасом и различными учеными в области
1 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М.: Издательство РГГУ, 2000. 367 с.
2 Там же, с. 12.
3 Там же, с. .16.
4 Там же, с. .28.
социальных наук я представляю тезис, что в Х1Х-ХХ вв. национализм занял место религии. Национальное чувство в качестве функционального элемента взяло на себя интег-ративую функцию религии»1. Из этого, кажется с неизбежностью, следует политический вывод: если нация и национализм служат для форсированной интеграции некоего сообщества, то, чтобы это получилось, надлежит избегать смешения культур и народностей, а значит политически необходимы сегрегация и обособление; даже самые культурноориентированные версии национализма поддерживают этот вывод: «Философия новых правых, последовательно представленная Аленом де Бенуа под названием «этноплюрализм», приобретает все возрастающее влияние в обществе. В сущности, этноплюралисты (я называю их этнонационалисты) выступают за общество, организованное по принципу апартеида, т.е. за деление людей на самом маленьком пространстве»2. Национализм есть выражение кризиса модернизации; чем больше европейские страны выравниваются в экономическом и техническом отношении - «тем сильнее многие люди ощущают угрозу своей культурной идентичности и испытавают потребность в том, чтобы каким-то образом отличаться друг от друга»3; «из страха перед потерей культурной идентичности они изолируются, строят этнонационалистические укрепления и используют культурные различия в качестве предлога для обособления иных»4, Альтерматт называет это «раковой опухолью идентичности».
Модернизационные процессы обусловливают (или, по меньшей мере, коррелируют) процессы индивидуализации (идеолого-политической манифестацией которых считается либерализм): самоопределение, социальная и трудовая мобильность, множественная идентификация есть разные проявления того, что здесь названо индивидуализацией. Люди все больше освобождаются от традиционных связей (семья, церковь), но одновременно в индивидуализированном и анонимном обществе возрастают неуверенность и страх (который не всегда просто «определить»), Альтерматт полагает, что национальное сознание и национализм берут
1 Там же, с. .139.
2 Там же, с.16.
3 Там же, с. .11.
4 Там же, с. .11.
на себя компенсаторную функцию (секулярная религия) за ослабление традиционных связей в обществе; «национализм идет навстречу внутреннему религиозному состоянию человека и заменяет собой религию в качестве силы современного общества, формирующей общности»1.
Наиболее опасно это для людей с несформированной личностью, которым национализм придает недостающую идентичность; в странах, которые по классификации Кона относятся к Востоку (Европы), при существующем этнокультурном многообразии не только усложняется свободный выбор национальной идентичности, но человек включен в такое переплетение религии, языка и культуры, которое заранее детерминирует его идентичность и практически лишает свободной воли, «в смешанной зоне всегда трудно принять свободное индивидуальное решение»2. В общем, этнический национализм «инструментализирует страхи людей и предлагает простые объяснения и простые решения общественных проблем. В качестве реакции на общественные тенденции распада неуверенные в себе люди ищут новые социальные связи, сильнее чем прежде ориентируются на категории, якобы обусловленные природой, такие, как нация и раса, религия и народ, и сводят к культурно-этнической неравноценности такие социальные проблемы, как безработица, место жительства, образовательный дефицит и связанное с этим социальное неравенство»3, место прежнего классового сознания рубежа Х1Х-ХХ вв. (а ранее это место занимала религия) занимает национализм. Наконец, политическое измерение этнонационализма является наиболее провоцирующим и экспрессивным, опасным - и именно здесь необходима специальная политика регулирования отношений сообществ и сообщества.
Вообще этнонационализм враждебен культурной современности, либеральной идеологии и плюралистической демократии, - с этим утверждением, приписываемым Альтер-маттом модернистским исследователям национализма, согласен и он сам. Помимо названных выше причин «возрождения национализма», существенное значение имеет
1 Там же, с.140.
2 Там же, с. .47.
3 Там же, с. .205.
кризис политического как такового: (Р. Дарендорф1 говорит о крушении «лигатур», У. Бек2 - о «потере солидарности политической общности», Ж. Бодрийяр3 - вообще об «имплозии социального»), что является также одним из измерений процесса индивидуализации; «многие граждане утратили доверие к политическому порядку и уверенность в своих эмоциональных связях с традиционными институтами, такими, как, например, правительство, армия или церковь. Одновременно с распадом традиционных «естественных» социальных связей кризис политических сообществ усиливает поиск в направлении укрепления национальной идентичности; «этническое происхождение или язык - это критерии создания политического сообщества. Во время кризисов, происходящих в ходе современных трансформационных процессов, люди склоняются к тому, чтобы определить свои общности с помощью дополитических критериев, что порождает этнонационализм, ксенофобию и расизм»4. В целом, описывая современное положение вещей, Альтерматт соглашается с американским политологом Б.Р. Барбером5 в том, что противоречие между процессами глобализации и ответной реакцией национализма зашло так далеко, что его можно определить как противоречие между современным миром и джихадом, причем «и рыночное хозяйство, и национализм опасаются гражданского общества и отрицают демократические институты и гражданские права»6.
Таким образом, национализм (этнонационализм) вполне современен, является острой политической (для Европы, прежде всего именно это интересует Альтерматта) и актуальной научной проблемой для современного общество-знания; основная задача, которую ставит Альтерматт, может
1 Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы. М.: РОССПЭН, 2002. 288 с.
2 Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-политическая экономия. М.: Прогресс - Традиция; Издательский дом Территория будущего, 2007. 464 с.
3 Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000. 109 с.
4 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М.: Издательство РГГУ, 2000, с. 119.
5 Barber B.R. Zwischen Dschihad und Mc World // Die Zeit: Wochenzeitung fur Politik, Wirtschaft, Handel und Kultur. 1994. 14. Oktober.
6 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе, с. 207.
быть определена следующим образом: выработка и проведение политики, минимизирующей негативные последствия нового пробуждения этнонационализма в Европе. Если в основном эта задача может быть интерпретирована и решена в контексте глобализационных процессов в целом (как преодоление кризисов глобализации; в первую очередь тех, которые ведут к чрезмерному социальному неравенству: этнонационализм понимается как вероятный ответ на социально-экономические проблемы), и мы оставляем связанные с этим вопросы за рамками рассмотрения в настоящей статье, то специальная политика между этническими сообществами и внутри политического сообщества - современного многонационального (как правило) государства сводится к адаптации к конкретным условиям описанной им швейцарской модели. Суть этой модели и основанной на ней политики сводится к тому, чтобы языковые, этнические, административные границы внутри политического сообщества (государства) не совпадали, но максимально перекрывали друг друга; коммуникативные стратегии (в духе Хабермаса1) должны быть нацелены на поддержание диалога между максимально пересекающимися (внутри имеющихся политических границ национального государства) сообществами, с опорой на целенаправленное формирование гражданской лояльности. Это предотвратит этносоциальную идентификацию и переход к политическому этнонациональному конфликту. В целом следует отметить, что предложенная Альтерматтом программа вполне вписывается в концептуальные рамки модернистского подхода к анализу национализма, акцентируя внимание на кризисном состоянии модернизационных процессов.
Р. Брубейкер2, предлагая обсуждение проблем наций и национализма в современной Европе в терминах конструктивистского подхода, согласен с целями, которые ставятся модернистами; однако он полагает, что вопрос о национализме не может быть поставлен в неадекватных (как он полагает) концептуальных рамках классического модернизма, а значит проблема не имеет решения и поставленные
1 Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории. СПб.: Наука, 2001. 417 с.
2 Брубейкер Р. Этничность без групп. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012. 408 с.
цели не могут быть достигнуты. Брубейкер отмечает амбивалентность и хроническую двусмысленность исследований национальности и национализма с момента их появления в конце Х1Х в. и до настоящего времени: с одной стороны, «национализм ассоциируется с милитаризмом, войной, иррационализмом, шовинизмом, нетерпимостью, гомогенизацией, вынужденной ассимиляцией, авторитаризмом, узостью, ксенофобией, этноцентризмом, этническими чистками, даже геноцидом»1; с другой стороны, национальность и национализм связываются с «демократией, самоопределением, политической легитимностью, социальной интеграцией, гражданской религией, солидарностью, достоинством, идентичностью, культурным выживанием, гражданством, патриотизмом и освобождением от чуждого правления»2. При этом все приведенные (и многие другие) отождествления вполне справедливы. Одна из причин подобной амбивалентности заключается в том, что «нация и национализм обозначают целый мир различных вещей»3 в «альтернативных употреблениях одного и того же термина»4, в простой «неясности». Обычное различение на гражданский и этнический национализм не вполне удовлетворительно и не вносит надлежащей ясности в вопрос; «различие между гражданским и этническим национализмом ориентировано на важные аналитические и нормативные проблемы, но не обеспечивает их удовлетворительного решения»5.
Брубейкер предлагает иное решение. Во-первых, следует «разукрупнить» проблему, иметь в виду не только политические проекты и националистическую риторику, но и повседневность, «повседневные столкновения, практические категории (здесь Брубейкер обычно ссылается на П. Бурдье6), знание здравого смысла, культурные идиомы, сигналы во взаимодействиях, дискурсивные фреймы, организационную рутину, социальные сети и институциональные формы»7. Во-вторых, следует отказаться от того, что Бру-бейкер называет «группизмом», что определяется как
1 Там же, с. 240.
2 Там же, с. 241.
3 Там же, с. 241.
4 Там же.
5 Там же, а 265.
6 Бурдье П. Практический смысл. СПб.: Алетейя, 2001. 562 с.
7 Брубейкер Р. Этничность без групп, а 15.
«тенденция рассматривать ограниченные группы как основные единицы анализа» (и как базовые элементы социального мира); под группизмом следует понимать «тенденцию рассматривать дискретные, ограниченные группы как базовые составляющие социальной жизни, как главных действующих лиц социальных конфликтов и как основные единицы социального анализа. Я имею в виду тенденцию к пониманию этнических групп, наций и рас как субстанциальных сущностей, к которым могут быть приписаны интересы и деятельность. Я имею в виду тенденцию к овеществлению таких групп»1. Именно этот подход господствует не только в современных медиа, в политических заявлениях государственных деятелей, но и в науке. Более того, это есть точка зрения здравого смысла - «трактовать этнические столкновения как столкновения этнических групп, а этнический конфликт - как конфликт между такими груп-пами»2. В-третьих, следует отказаться от «самоуспокоенного конструктивизма»3, особенно от обычного «соединения идиом группизма и конструктивизма»4.
Таким образом, Брубейкер «пытается выработать способы анализа этничности, не требующие обращения к ограниченным группам, и вместе с тем придать конструктивистскому проекту новую аналитическую ценность. Их объединяет приверженность к разукрупняющим способам анализа, которые, однако, не ведут к онтологическому или методологическому индивидуализму»5. Основная мишень исследователя - группа как категория и как социальная вещь, понимание группы как «беспроблемного, само собой разумеющегося понятия»6, в результате чего «мы начинаем считать само собой разумеющимися не только понятие группы, но и «группы» - мнимые вещи-в-мире, к которым относится это понятие»7. Главное сводится к тому, что «этничность и национализм надо понимать как конкретные способы обсуждения и восприятия социального мира и как конкретные способы фреймирования
1 Там же, с. 23.
2 Там же, с.25.
3 Там же, с.17.
4 Там же, с.17.
5 Там же, с.18.
6 Там же, с.23.
7 Там же, с.23.
политических заявлений, а не как реальные границы, проведенные в природе вещей»1; и именно когнитивные подходы, по мнению автора, «дают возможность осмыслить этничность, расу, нацию в негруппистском ключе, как точки зрения на мир, а не сущности в мире, и вместе с тем помогают объяснить практическую живучесть мышления в категориях групп»2. Овеществление - плохая стратегия исследования наций и национализма, но это не только дурная интеллектуальная привычка, но и социальный процесс, который, по мнению Брубейкера, играет главную роль в практике политизированной этничности, это бизнес деятелей этнополитики. Брубейкер актуализирует старое различение между категориями и вещами, между понятием вещи и вещью, полагая, что социальные вещи являются продуктом определенного, в данном случае «этнического» фреймирования; «характер понимания, интерпретации и репрезентации конфликта и насилия в значительной степени зависит от господствующих интерпретативных фреймов. Сегодня этнические и национальные фреймы легко доступны, получают мощный резонанс и широко признаются легитимными. Это подталкивает и акторов, и аналитиков к истолкованию конфликта и насилия именно в этнических терминах. В итоге аналитики начинают преувеличивать долю этнического конфликта и насилия путем «кодирования» в качестве этнических тех случаев конфликта и насилия, которые могли бы кодироваться иначе»3. Этнические группы, нации, ограниченные и солидарные группы - лишь один из модусов этничности, причем модус вторичный, производный; групповость - «переменная, а не константа, и из нее невозможно исходить. Она различна не только в разных предполагаемых группах, но и внутри группы: со временем она может прибывать или истощаться, достигая пика в исключительные - но краткие - моменты коллективного подъема»4; этничность же не требует такой групповости, «она действует не только (и даже не столько) в ограниченных группах и влияет через них, но и через категории, схемы, столкновения, идентификации, языки, рассказы, институты, организации, сети и события»5; этнические группы, таким образом, не являются основным предметом анализа этничности.
1 Там же, а276.
2 Там же, а19.
3 Там же, а 41.
4 Там же, а18.
5 Там же, а18.
Этнический конфликт (автор предлагает использовать термин этнизированный или этнически фреймированный конфликт) не следует понимать как конфликт между этническими группами, а этничность, раса и нация «должны быть осмыслены не как субстанции, вещи, сущности, организмы или коллективные личности - к чему нас подталкивает образ дискретных, конкретных, ощутимых, ограниченных и «живучих групп», но в реляционных, процессивных, динамических, событийных и разукрупненных терминах. Иными словами, этнизация, расизация и национализация должны пониматься не как субстанциальные группы или сущности, а как практические категории, ситуативные действия, культурные идиомы, когнитивные схемы, дискурсивные фреймы, организационные устои, институциональные формы, политические проекты и случайные события»1. Подобное переосмысление, конечно же, не означает отрицания реальности этнич-ности или преуменьшения ее силы, но означает изменение их истолкования, причем реальность национальности не требует реальности нации.
Следует указать, что в этом способе интерпретации современный конструктивизм совсем не нов и не оригинален, разве что в разработке нюансов, но никак не в принципе; бесконечное экстенсивное и интенсивное разнообразие действительности, упорядочиваемое посредством понятий, имеющих силу в отношении реальности, но никоим образом не содержащих ее в себе, не отражающих реальность - широко известная и тщательно разработанная идея немецких неокантианцев Г. Риккерта2 и М. Вебера3. Более того, концепт «точки зрения» - тоже неокантианская разработка: реальность упорядочивается посредством понятий в горизонте познавательного интереса и исходя из точки зрения субъекта познания, подобное знание будет объективным, т. е. общезначимым, если будет соблюден ряд условий, первое из которых - различение отнесения к ценности и оценки; все это общеизвестно и не требует специального изложения в этой статье. Брубейкер пишет: «Этничность, раса и национальность являются по существу способами восприятия,
1 Брубейкер Р. Этничность без групп, с. 29.
2 Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб.: Наука, 1997. 532 с.
3 Вебер М. Хозяйство и общество: Очерки понимающей социологии. Т 2. Общности. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2017. 429 с.
интерпретации и представления социального мира. Они - не вещи-в-мире, а точки зрения на мир. Они включают этнически окрашенные способы видения (и игнорирования), объяснения (и неверного объяснения), вывода (и ошибочного вывода), воспоминания (и забвения). Они включают этнически ориентированные фреймы, схемы и нарративы, а также приводящие их в действие ситуативные сигналы, и не в последнюю очередь - те, что доставляются средствами массовой информации. Они включают системы классификации, категоризации и идентификации - формальные и неформальные. И они включают подразумеваемое, само собой разумеющееся фоновое знание, воплощенное в людях и встроенное в институциональную рутину и практики, через которые люди опознают и воспринимают предметы, места, лица, действия и ситуации как этнически, расово или национально окрашенные или значимые»1. Научное исследование, различающее отнесение к ценности и оценку, понятийно опосредует это «фоновое знание».
Брубейкер не называет иных, по сравнению с исследователями, уже названными в данной статье, причин, почему этнические (националистические) фреймы стали легитимными и легко применимыми. За исключением, может быть одной, еще здесь не названной (на которую обратил особенное внимание еще Б. Андерсон2) причины: этническим конфликт могут сделать «игры элит»; «насилие становится «этническим» («расовым», «националистическим») благодаря значениям, которые придают ему преступники, жертвы, политики, чиновники, журналисты, исследователи, работники служб помощи и др. Такие акты фреймирования и нарративного кодирования не просто интерпретируют насилие -они конституируют его в качестве этнического»3. Разукрупнение проблемы дает возможность переформатирования, иного фреймирования этнического (этнически фреймиро-ванного) конфликта; фреймирование общностей как национальных, этнических позволяет сохранить «положительные» (определенные нами выше) привязки нации, этноса и исключить (или ослабить) отрицательные.
1 Брубейкер Р. Этничность без групп, а 42.
2 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон - Пресс - Ц., Кучково поле, 2001. 288 с.
3 Брубейкер Р. Этничность без групп, а 40.
Общим для всех рассмотренных в данной статье концепций является стремление устранить или ослабить негативные манифестации этнонационализма, если невозможно (пока) элиминировать условия, актуализирующие национализм как идеологию и политическую программу; все они исходят из утверждения историчности феномена нации и национализма, а значит и неизбежного «размывания», «переформатирования», «исчезновения» того, что называется нацией. Способы, которые предлагаются (равно как и причины, которые называются) для решения этой задачи, несмотря на различие в методологии исследования, также вполне совместимы, если не совпадают (различие, скорее, в разработке темы, в нюансах, а не в принципе). Ценность индивидуального выбора безусловно превалирует над ценностью коллективной идентичности; современность связывается с введенным еще Теннисом концептом «общества» на основе автономного решения индивида; политика должна создать условия, обеспечивающие возможность такого решения. Либеральная парадигма объединяет в конечном счете эти, различные в деталях, способы понимания нации и национализма.
