CC BY
56
Ю.Ю. Комлев,
доктор социологических наук, профессор (КЮИ МВД России)
модернистская интеграция: предпосылки, типы и опыт синтеза девиантологических теорий
Рассматриваются основные интегративные теории девиантности и преступности в ретроспективном измерении, а также типы причинности, разработанные в рамках позитивизма и неопозитивизма
Ключевые слова: микро-, макро-, микро-макро-модели, модернистская интеграция, концептуальная и пропозициональная теории
Запас знаний и научных исследований до середины 70-х годов XX века не позволял выделить самостоятельный дискурс теоретической интеграции в рамках более сложных концепций, объясняющих изменения темпов насильственной преступности представителей низшего класса или моделирующих латентную делинквентность в среде «белых воротничков» и буржуазной элиты развитых стран Запада. Рост числа деви-антных проявлений, их дифференциация, а также неспособность системы формального социального контроля в 70-80-е годы прошлого века, прежде всего в США, сбить «волну преступности» привели к «кризису наказания» или «полицейского контроля». В этих условиях сложился запрос на разработку интегративной парадигмы в деви-антологии. Новый интегративный подход в моделировании природы делинквентности и других форм социального неблагополучия предполагал более полный учет различных сфер человеческой деятельности, синтез причинно-следственных связей, заимствованных из ряда локально «работающих» и непротиворечивых монотеорий.
Интегративная перспектива анализа де-виантности и преступности сформировалась лишь со второй половины 70-х, в 80-90-годы как реакция на ограниченность объяснительных возможностей большого количества монотеорий девиантности в новых социальных условиях. Впрочем, первые попытки интеграции элементов на-
учных теорий, их взаимное влияние имели место и на более ранних этапах развития девиантологической мысли, например, в работах Коэна (1955), Клоуорда и Олина (1960), Реклесса (1973) и других социологов и криминологов. [1]
Интерес к теоретической интеграции был также связан с тем, что девиантологи стремились разработать базовые понятия и принципы причинности, способные обеспечить согласованность положений отдельных теорий и выстроить более комплексные, если не всеобъемлющие, этиологические модели девиантности и преступности. Так, Джек Гиббс (1989) определил понятие «контроль», а Стивен Месснер и Ричард Розенфельд (1994) идентифицировали концепт «культура» как центральное понятие интегративной теории. Интегративный подход стал многообещающим в более адекватном комплексном объяснении множественных причинно-следственных связей в контексте объяснения природы различных проявлений девиантно-сти и практик социального контроля.
Эйнстэдтер и Генри в 1995 году выделили четыретипапричинностивконтекстетеорети-ческой интеграции (линейная, множественная, интерактивная, диалектическая).[2] Линейную причинность они интерпретировали как последовательность событий, в которой каждый предыдущий случай генерирует условия для последующего, пока не наступит финальный криминальный акт. Множественная причинность в ранних ин-
терпретациях криминологов моделировала преступный акт как результат действия нескольких условий (разрыв с родителями, слабая приверженность к школьной учебе, идентификация с преступной группой): любое из них могло привести к преступлению. В более поздних вероятностных версиях причины преступления стали выступать необходимым, но недостаточным условием для совершения преступления. Интерактивная причинность характеризуется еще большей сложностью, поскольку причина и следствие имеют циклический характер взаимодействия, меняясь местами. Диалектическая причинность является образцом множественной интерактивной причинно-следственной взаимосвязи. Она охватывает взаимосвязи между несколькими причинами и следствиями одновременно. В модернистских интегративных теориях, как правило, подразумевается линейная или множественная причинность.
Увлечение социологов и криминологов интегративным подходом привело к появлению целого ряда модернистских инте-гративных теорий девиантности и преступности. Это работы Говарда Каплана (1975), Рональда Айкерса(1975), Ричарда Куин-ни(1977), Дэлбета Эллиота(1979), Ричарда Джонсона(1979), Марка Колвина и Джона Паули(1983), Фрэнка Пирсона и Нэйла Уэй-нера(1983), Джеймса Уилсона и Ричарда Хернштайна(1985),Томаса Бернарда(1986), Мервина Крона(1986), Джона Хагэна(1988) и многих других исследователей.
Рональд Айкерс в работе «Криминологические теории: введение и эволюция»(1997) рассматривает три принципиальных способа, с помощью которых можно дать оценку и способствовать развитию теории. Первый заключается в том, чтобы проверить, подтверждаются ли выдвинутые гипотезы в ходе практики и испытания временем. Второй способ состоит в том, чтобы использовать «теоретическое соревнование», то есть выполнить логическое, концептуальное или эмпирическое сравнение двух или более теорий для того, чтобы выяснить, какая модель лучше объясняет девиантное поведение. Третий способ - работа над те-
оретической интеграцией. Она определяется исследователем как комбинация двух или более теорий, которые отбираются на основе их общности в единую переформулированную теоретическую модель с большим объяснительным потенциалом, чем в каждой исходно взятой теории. В процессе разработки интегративной теории в нее могут как включаться, так и не включаться совместимые (непротиворечивые) суждения и идеи из других теорий. [3]
Современный разработчик интегратив-ной парадигмы в девиантологии Грэг Барак выделил три уровня группировки модернистских теорий: микромодели (микросоциальные процессы), макромодели (макро-социальные структуры), микро-макро, или смешанные модели. [4]
Для микромоделей существенна роль социальных процессов и личностных характеристик индивидов в объяснения преступного поведения. Так, Джеймс Уилсон и Ричард Хернштайн (1985) выдвинули комбинированную гипотезу, в соответствии с которой в природе преступления первостепенное значение имеют социальное научение индивида и его наследственные факторы (импульсивность, низкий интеллект). Эта теоретическая конструкция была нацелена на интегративное моделирование агрессивного, жестокого криминального поведения.
Мервин Д. Крон (1986) в своей сетевой теории предложил более сложную интегра-тивную модель преступного поведения на основе социального обучения, социальных связей и социального контроля в процессе взаимодействия индивидов в форме социальной сети. Крон считал, что чем ниже плотность сети по отношению к плотности населения, тем слабее ограничения против несоответствия нормам и тем выше уровень преступности.
Для макромоделей при прогнозировании преступности существенна роль соци-оструктурных факторов. Так, Родни Старк (1987) обосновал структурную теорию преступности с использованием концепта «экология среды обитания». Он объединил влияние ряда средовых (плотность населения, ветхость жилья) и экономических (бед-
ность) факторов на преступность. Джон Ха-гэн (1988) выдвинул структурную теорию контроля власти, пола и поведения, где объединил базовые элементы неомарксизма, гендерного анализа и теорий контроля.
Для микро-макромоделей характерно объединение положений из процессных и структурных теорий девиантности. Фрэнк Пирсон и Нэйл Уэйнер (1985) предложили модель интеграции на основе социального обучения с включением пропозиций из теории социальной связи, устрашения и рационального выбора теорий напряжения и использования незаконных возможностей.
Девиантологи используют различные основания для типологизации интегративных теорий. Так, Ален Лиска, обобщая опыт теоретического синтеза в 1980-е годы, выделил концептуальную и пропозициональную интеграцию. Концептуальная возникает тогда, когда понятия из одной теории перекрывают в своем значении понятия из других теорий. Пропозициональная интеграция связывает суждения (положения) из различных теорий. К первому типу относятся, например, интегративные теории концептуального поглощения Р. Айкерса и концептуальной интегративной рамки Ф. Пирсона и Н. Уэйнера. Ко второму - ин-тегративная модель напряжения, связи и научения Д. Элиота, интегративные теории М. Крона, Т. Торнберри и других авторов.
Рассмотрим наиболее яркий опыт модернистской концептуальной и пропозициональной интеграции.
Теория концептуального поглощения Р. Айкерса. Р. Айкерс в 1975 году показал, что идеи теории социального научения частично совпадают с положениями из теорий социальной связи, стигматизации, конфликта и аномии. Позже он предположил, что интеграция может достигаться с помощью концептуального поглощения. Концептуальное поглощение означает абсорбцию понятий из одной теории понятиями другой в тех случаях, когда это позволяет описываемое ими явление. Например, в теории социальной связи концепт «убеждение» относится к обычным моральным убеждениям, которые строго придерживаются виновности. Кон-
цепт «убеждение» может быть абсорбирован в теорию социального научения для определения неблагоприятных дефиниций закона, способствующих совершению преступления, и благоприятных, останавливающих перед совершением зла. Айкерс считает, что концепт «приверженность» из теории социальной связи также может быть абсорбирован в теорию социального научения.
Теория концептуальной интегративной рамки Ф.Пирсона и Н.Уэйнера. Удачная попытка концептуальной интеграции была сделана Фрэнком С. Пирсоном и Нейлом А. Уэйнером (1985), в которой они объединили концепты из наиболее важных макро-и микротеорий криминального поведения в одну интегративную рамку. Предложенная модель интеграции выполнена на основе выделения понятий, которые являются общими для разных монотеорий и, в свою очередь, характеризуют эти понятия в рамках общей структуры.
Основой модели Пирсона и Уэйнера является теория социального научения. С ее помощью они установили восемь основных концептуальных положений. Шесть из них ссылаются на предшествующие факторы в процессе научения: 1) выгода (награда/наказание), 2) поведенческие навыки (техника совершения преступления), 3) символы благоприятных возможностей совершения преступления, 4) поведенческие ресурсы, 5) правила целесообразности (дают указания для получения максимальной награды и избегания негативных санкций), 6) правила морали (определяют поведение как плохое или хорошее).
Оставшиеся положения имеют отношение к определению двух обратных связей в механизме социального научения, как результат действия по линии: 7) получение выгоды (приобретение наград и наказаний) и 8) получение информации (знание о поведении, которое могло быть использовано для повторного действия). Позже Пирсон и Уэйнер показали, как принципиальные положения из других наиболее важных теорий могут быть вариациями или подтипами этих восьми основных положений. Например, они полагали, что привязанность к другим
(из теории социальной связи) влечет за собой подражание им и эти, другие, становятся источником позитивной выгоды в форме эмоционального удовлетворения. Концепт приверженности также соответствует концепту выгодных требований. Положения из теорий устрашения и рационального выбора также могут быть отнесены к выгодным требованиям, правилам целесообразности, знакам благоприятных возможностей, выгодным и информационным приобретениям. Положения из теорий напряжения, использования незаконных возможностей объединяются с концептами выгодных требований, правил целесообразности, знаков благоприятных возможностей. Наконец, Пирсон и Уэйнер добавили в интегративную рамку концепцию макроуровня как социально-структурированный источник производства и распространения выгоды, возможностей, правил целесообразности и морали.
Интегративная модель напряжения, связи и научения Д.Элиота. Дельберт С. Элиот предложил пропозициональную интеграцию на основе теорий напряжения, социальной связи и социального научения. Его интегрированная модель предполагает, что движение в сторону делинквентности начинается с напряжения, возникающего в семье и школе, затем оно подпадает под влияние слабых конвенциональных социальных связей в рамках традиционных структур и, наконец, под воздействием сильных связей с делинквентными сверстниками приводит к девиантному поведению.
Аналогичные построения в 80-е годы предложили А.Лиска (теория «состязания») и Т.Торнберри («интерактивная теория»), М.Крон («сетевая теория»), Ч.Титтл (теория «баланса контроля») и другие. [5]
Работа над теоретической интеграций с модернистских позиций продолжилась и в 90-е годы XX столетия. Это труды Джеймса Коулмана, Терэнса Мифа и Роберта Мейера, Бэки Татума.
Интегративная теория беловоротничко-вой преступности. На рубеже 80-х Джеймс Самуэль Коулман в работе «Преступная элита» (1989) сформулировал микро-макро интегративную теорию беловоротничковой
преступности, которая объясняет и корпоративные, и профессиональные преступления. С одной стороны, он на микроуровне анализирует психологические побуждения «беззаботных» и «эгоцентричных» «белых воротничков». С другой, на уровне макро выполняет анализ «структуры оппозиции» (законный и незаконный).
Коулман рассматривает также «культуру соревнования», которая может быть проверена этическими нормами, СМИ, символической силой закона. Он определенно подчеркивает роль «техник нейтрализации» в корпоративном мире, которые разрушают этические нормы поведения. Они являются продуктом корпоративной культуры, где эффективная бюрократия порождает своего рода аморальный прагматизм. Он также утверждает, что законные и незаконные оппозиционные стороны дифференцированно распределены согласно рынку и потребностям правовых систем. В пределах крупномасштабных организационных структур это означает, что беловоротничковые преступления - продукт ценностей, установленных требованиями рынка и проведения законов в жизнь. [6] В итоге Коулман утверждает, что корпоративная субкультура является существенной в побуждении к профессиональным преступлениям.
Контекстуальная теория. Терэнс Миф и Роберт Мейер в работе «Преступление и его социальный контекст: к интегрированной теории преступников, их жертв и ситу-аций»(1994) утверждают, что преступления не могут произойти без особого социального контекста. Они заявляют, что преступления значительно различаются с точки зрения своей социальной экологии и преступной мотивации. Предложенная учеными макро-микромодель учитывает факторы вик-тимизации, поскольку обычные действия в повседневной жизни нередко создают ситуации, провоцирующие преступления. Однако, прежде всего, Миф и Мейер концентрируются на социальном контексте преступления, который задают следующие структурные факторы: низкий социально-экономический статус, подвижность населения, этническая разнородность и неполные семьи.
Интегративная теория структурного притеснения. Беки Татум в 1995 году предложил микро-макроинтегральную теорию преступности - теорию структурного притеснения. Модель Татума стремится объяснить преступления угнетаемой части населения «структурным притеснением», отношениями между ней и социальным окружением с учетом психологического состояния отчуждения этих людей в трех формах адаптивного поведения - ассимиляции, делинквентности, протестных девиаций. Татум попытался связать структурные условия, восприятие афроамериканцев, отчуждение, преступления и девиации, совершаемые в этой среде под давлением «структурного притеснения».
Теория Татума утверждает, что неоколониальная модель притеснений не только объясняет расовые и классовые различия в преступности, но также раскрывает ее историческую ориентацию, объясняет ее отличие от других структурных моделей. В то же самое время эта модель перемещает исследование преступления «от жертв притеснения к эксплуатирующим структурам современного общества».[7]
Обзор модернистских интегративных теорий 80-90-х годов был бы неполным, если бы не критика девиантологов - сторонников постмодернистской теоретической интеграции. Так, Грэг Барак считает, что модернистские
теории ограничены выбором тех или иных интегральных переменных при объяснении девиантности и преступности.[8] Объяснительный потенциал интегративных теорий модернистов снижен за счет простого объединения непротиворечивых положений или самих монотеорий, поскольку криминальная реальность значительно сложнее ее позитивистских моделей. Кроме того, модернисты игнорируют такие типы социального знания, как: медиа-дискурсы, текстуальность, культуру, гендер, участвующие в конструировании криминальной реальности и правосудия.
Таким образом, теоретическая интеграция в области девиантологии стала возможна во второй четверти XX столетия как реакция на «кризис наказания». Основную лепту в развитие интегративной парадигмы внесли американские социологи и криминологи-неопозитивисты. Успешный опыт теоретического синтеза позволил существенно повысить объяснительный, эвристический потенциал девиантологии. Он послужил мощным стимулом для развития интегративного дискурса, создал широкую площадку для конструктивной критики новых теорий, а также дал толчок развитию постмодернистской, а затем в начале нового века и пост-постмодернистской теоретической интеграции, что может быть предметом специального исследования и соответствующих публикаций.
ЛИТЕРАТУРА
1. Комлев Ю.Ю. Теории девиантного поведения: учебное пособие. Казань: КЮИ МВД России, 2013. С.277-284.
2. Barak G. Integrating criminologies. Allyn & Bacon,1998. P.191.
3. Akers R.L. Criminological Theories: introduction and evalution. 2nd ed. Los Angeles: Roxbury publishing company,1997. P.205-206.
4. Barak G.Integrating criminologies. Allyn & Bacon.1998. P.193-199.
5. Akers R.L. Criminological Theories: introduction and evalution. 2nd ed. Los Angeles: Roxbury publishing company,1997. P.214-219.
6. Barak G.Integrating criminologies. Allyn & Bacon.1998. P.201-202.
7. Barak G.Integrating criminologies. Allyn & Bacon.1998. P.208.
8. Barak G.Integrating criminologies. Allyn & Bacon.1998. P.211.
