CC BY
5
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2023. Т. 67, № 2. C. 99-118 Lomonosov Oriental Studies Journal, 2023, Vol. 67, No. 2, pp. 99-118 (In Russ.)
DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-67-2-9
МОДЕЛИ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ ЭПОХИ ЧУНЬЦЮ (УШ-У ВВ. ДО Н.Э.) В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНОГО НАРРАТИВА
М.С. Целуйко
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия; Институт общественных наук РАНХиГС, Москва, Россия; atharvan@mail.ru
Аннотация: Данная статья посвящена рассмотрению данных эпиграфических источников эпохи Чуньцю в истории древней Восточной Азии и тех типов текстов, которые вошли как составляющие в более поздние письменные памятники. На примере двух надписей на бронзовых сосудах показано возникновение двух разных традиций: царских надписей и надписей представителей аристократических родов. На примере второго типа надписей рассмотрены возможные пути зарождения текстов, которые в будущем станут отдельной «структурно-жанровой группой» в таких сложных письменных памятниках, как Чуньцю Цзочжуань, Шицзи и др., а именно историко-литературными нарративами. В статье показано родство текстов надписи и письменного памятника. Высказано предположение о параллельном развитии двух разных традиций создания текстов, возникших из надписей этих двух видов. И на примере царств Цзинь и Цинь показана связь этих процессов с двумя вариантами развития государственности в Восточной Азии периодов Чунь-цю и Чжаньго. В заключении перечисляются этапы складывания традиции нарративов в историописании Восточной Азии от надписей на бронзе VII в. до н. э., к сочинениям на бамбуковых планках эпохи Чжаньго и далее, ко времени окончательной сборки комплексных памятников уже в эпоху Хань. В статье сделан вывод о непрерывной передаче исторической информации от синхронных первоисточников к комплексным сочинениям поздней древности.
Ключевые слова: древность, история Китая, источниковедение Китая, древние памятники, нарративы, цзиньвэнь, эпиграфика, политический процесс, Чуньцю Цзочжуань
Для цитирования: Целуйко М.С. Модели государственности эпохи Чуньцю вв. до н. э.) в Восточной Азии и происхождение историко-литературного нарратива // Вестн. Моск.ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2023. Т. 67, № 2. С. 99-118. DOI: 10.55959^Ш320-8095-13-67-2-9
© Целуйко М.С., 2023
MODELS OF STATE OF CHUNQIU PERIOD (VIII-V BC)
IN EAST ASIA AND THE GENESIS OF HISTORICAL NARRATIVES
Maxim S. Tseluyko
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; atharvan@mail.ru
Abstract: This article is devoted to the broad question of the connection of synchronous epigraphic sources of the Chunqiu era on the history of ancient East Asia and those types of texts that were included as components in later complex texts. The examples of two inscriptions on bronze vessels show the emergence of two different traditions of self-referencing inscriptions: the tradition of royal inscriptions and the tradition of inscriptions of dignitaries of hereditary aristocratic clans. The example of the second type of inscriptions shows the origin of the plot core of that type of texts, which will later become a type of historical and literary narratives in Chun qiu zuo zhuan, which are sometimes called "anecdotes". The research shows the similarity between the plot in the inscription and the general outline of events in the written monument. The article assumes the parallel development of two different traditions of texts arising from different types of inscriptions, these processes are linked to the development of two types of statehood in East Asia. The article also describes the successive stages of the genesis of tradition of narratives: from inscriptions on bronze of the 7th century BC through the inscriptions on bamboo of the Zhangguo era to the time to the antologies and complex texts of the Western Han era. Thus, we can conclude that there is a continuous chain of transmission of historical information from synchronous primary sources to complex narratives of the later historical tradition. Our research establishes a connection between the productive type of preservation of historical memory and the winning imperial model.
Key words: antiquity, history of China, sources studies, ancient texts, epigraphics, paleography, jinwen, political process, Chunqiu Zuozhuan, narratives
For citation: Tseluyko M.S. Models of State of Chunqiu Period (VIII-V BC) in East Asia and the genesis of Historical Narratives. Lomonosov Oriental Studies Journal, 2023, Vol. 67, No. 2, pp. 99-118. DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-67-2-9 (In Russ.)
Проблема соответствия текстов эпиграфических надписей и письменных источников
При изучении истории древней Восточной Азии специалисты пытаются установить природу сохранившихся письменных памятников, которые используются в качестве источников. Такие памятники, как правило, носят комплексный характер, их главы и фрагменты представляют собой собрания неоднородных в жанровом отношении текстов, созданных в разное время, и порой значительно отстоящих
от описываемых событий. Например, «Исторические записки» Сыма Цяня в 130 главах описывают историю целого тысячелетия, с XIII в. до н. э. до эпохи империи Западная Хань (202 г. до н. э. — 8 г. н. э.), поэтому сам этот памятник не является синхронным большей части упоминаемых им событий, но отдельные его фрагменты являются таковыми или восходят к таковым.
Синхронными источниками по периоду Чуньцю можно считать надписи на твердых материалах, прежде всего на бронзовых изделиях, бамбуковых планках и деревянных дощечках, которые были найдены археологами и сейчас часто становятся предметом исследований историков. По мере их изучения становится все более очевидным, что между текстами синхронных эпиграфических надписей и сообщениями традиционных письменных источников, которые зачастую включают в себя тексты различных жанров (например, фрагменты хроникального характера, повествования, документы и др.), существуют фундаментальные различия.
Поэтому важной задачей является их сопоставительный анализ, в ходе которого необходимо установить, когда и как элементы содержания эпиграфических источников переходили в традиционные памятники, и каким изменениям при этом подвергалось их содержание? Это — проблема соответствия эпиграфики и письменных памятников, требующая изучения общих или близких по содержанию фрагментов этих двух типов исторических источников1.
Этот вопрос особенно важен для историка, стремящегося непредвзято изучать прошлое и понимать то, как современники событий фиксировали сведения о них и как эти сведения трансформировались и переосмыслялись при составлении более поздних письменных источников, отстоящих от описываемых событий на многие годы.
Всё вышесказанное характерно для всего доимперского периода и особенно для эпохи Чуньцю (VIII-V вв. до н. э.). Для этого времени в распоряжении специалистов находятся письменные памятники, при изучении которых встает задача установления датировки и авторства отдельных составляющих их текстов. В первую очередь это три памятника: хроника царства Лу Чуньцю («Весны и осени»), по названию которой именуется исторический период, Чуньцю Цзоч-жуань («Комментарий Цзо к "Веснам и Осеням"»), развернутый комментарий к Чуньцю, а также Го Юй («Речи [представителей] царств»), сборник речей, приписываемых высокопоставленным
1 Подробнее см.: Целуйко М.С. «Пояснительные сочинения»: проблема сохранности жанра в рамках нарративной традиции на примере трактата Хэ Лу (II век до н. э.) // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2019a. № 3 (15). C. 190-191.
историческим лицам. Эти «речи» являются ядром текста такого типа, который по своим признакам может быть назван «историко-литературным нарративом». В обоих этих памятниках он занимает важное место2. В эпиграфике этой эпохи (в основном это надписи на бронзовых предметах) текстов подобного типа нет.
Надписи на бронзовых сосудах известны с конца эпохи Шан-Инь (XI в. до н. э.). Они являются основным источником по истории эпохи Западного Чжоу (XI-VIII вв. до н. э.). Надписи этого времени в основном фиксируют акт пожалования. Это акт сакрально-политической коммуникации между царем (ваном) и другими персоналиями, которые, получив от царя приказ-повеление и награду, устанавливали с ним особые отношения: становились его поданными или приобретали новый, более высокий, социальный статус3.
С начала эпохи Восточное Чжоу (VIII-III вв. до н. э.) на бронзовых изделиях появляются надписи новые типов; происходят значительные изменения в характере носителя надписи и в размещении ее текста на носителе. Если в Западное Чжоу большое число надписей размещалось на внутренней поверхности сосуда, то в Восточное Чжоу гораздо большее распространение получили надписи на внешней поверхности колоколов4. Это отражает изменение функции надписи — если раньше она была скрыта от глаз, ее касалась жертвенная пища, то теперь ее содержание должно было распространяться вместе со звоном колокола и она была доступна людям. Что роднит данный тип надписей с царскими надписями монументальной эпиграфики древнего Ближнего Востока.
2 Термин «нарратив» к таким типам текстов стал применяться М. Ю. Ульяновым в работах по текстологии Чуньцю Цзочжуань: Ульянов М. Ю. Текстологические аспекты изучения Чуньцю Цзочжуань: к проблеме выделения и характеристики структурно-жанровых групп. // XLI научная конференция Общество и государство в Китае. Ученые записки отдела Китая. Вып. 3. М., 2011. C. 46-47.
3 В.М. Крюков полагал, что надписи на бронзовых сосудах отражали ритуалы дарений и пожалований, которые пронизывали все общество и составляли его социальную ткань. См.: Крюков В.М. Текст и ритуал: Опыт интерпретации древнекитайской эпиграфики эпохи Инь-Чжоу. М., 2000. C. 122. Он отмечал так же и наличие среди ритуалов, связанных с пожалованиями: «назначение» или «инвеститура». См.: Крюков В.М. Ритуальная коммуникация в древнем Китае. М., 2012. C. 179-180. Так же об этих функциях ритуалов: Shaughnessy ЕХ. Sources of Western Zhou History: inscribed bronze vessels. California, 1991. P. 79-80.
4 Процитируем В.М. Крюкова: «113 западночжоуских надписей на колоколах чжун — против 172 инскрипций, сделанных в Чуньцю и Чжаньго». См.: Крюков В.М. Текст и ритуал: Опыт интерпретации древнекитайской эпиграфики эпохи Инь-Чжоу. М., 2000. C. 330. То есть число надписей на колоколах увеличилось в 1,5 раза.
Типология надписей на бронзовых изделиях периода Чуньцю
В период Чуньцю пожалования монарха некому отдельному представителю знати перестали быть центральной темой надписей5. Возобладали другие типы, которые в западной синологии называют «self-referential», буквально «самосоотносящиеся»6. Они представляют иной, чем ранее, тип социальной коммуникации. Их можно объединить в две группы:
1. Надпись царя, отражающая акт коммуникации между ним и группами людей.
2. Надпись представителя знатного и влиятельного рода, в которой он говорит о себе, о своих заслугах и подвигах.
Примером первой группы является надпись Цинь гун чжун
на бронзовом колоколе, которая датируется правлением в Цинь У-гуна (697-678 гг. до н. э.)7:
«Циньский гун сказал: «Наши предки обрели повеление Неба, были пожалованы жилищем и получили владение. Светлые и достаслав-ные Вэнь-гун, Цзин-гун, Сянь-гун (Нин-гун?) непоколебимы, [пребывая] наверху, высочайше отвечают готовностью августейшему Небу ревностно служить в краю маней (в качестве пограничной охраны — М.Ц.)».
Гун и его царственная супруга сказали: «Я малый сын, я с утра и до вечера почтительно с трепетом [приношу] жертвы, чтобы обрести многие милости, суметь просветить [свои] помыслы о насущном, обуздать и умиротворить потомственных [служилых] мужей (ши), позаботиться обо всем, что справа и слева. Во многом соответствуя долгу, чаю обрести сияющие дары%, дабы в благо-
5 КрюковВ.М. Текст и ритуал: Опыт интерпретации древнекитайской эпиграфики эпохи Инь-Чжоу. М., 2000. C. 332.
6 Например, этот термин употребляет американский синолог Мартин Керн: Kern M. Bronze Inscriptions, the Shijing and the Shangshu: The Evolution of the Ancestral Sacrifice during the Western Zhou // Early Chinese Religion. 2009. Vol. 1. Leyden; Boston. P. 193.
7 Здесь и далее перевод надписей выполнен автором статьи. Оригинал приведен по: У Шицянь. Цинь гун чжун каоши. Комментированное исследование Цинь гун чжун // Сычуань дасюэ сюэбао (Чжэсюэ шэхуй кэсюэ бань). 1980. № 2. С. 103-108. Перевод и краткое исследование этой надписи см. в: ЦелуйкоМ.С. Надпись на сосуде: Бу Ци гуй и возникновение циньского государства // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2021. Т. 20, № 10. Востоковедение. C. 64-65.
8 Буквально написано ЩШ мин дэ, что можно перевести как «сияющая добродетель», «пресветлая добродетель», «просветленная добродетель». В мировой синологии нет консенсуса о том, как переводить этот термин.
денствии и в согласии созиждить наше владение, жаждая, чтобы сто маней следовали всем их обязанностям»9.
Изготовил этот созвучный колокол10, дабы звуки его звона прославляли августейших гунов, дабы обрести великое благо, полное счастье, многие радости, великое долголетие на десять тысяч лет. Циньский гун да вечно повелевает на престоле, заслуженно обрящет великое веление [неба], имея неиссякаемое долголетие, повсеместно принимая [дары] четырех сторон, будет вечно [хранить] Его как драгоценность.
шш: шш^тш шшшн©
(Ш^Ь ЖЯ, ШМ ($) И (й) ^о
ж±, ммкх, ж^тШо шмшж (Ш),
И, ДВШ^ ШШ, ^ММ , У&Ш,
ш«.
Здесь, в надписи циньского монарха, упоминаются две общности, одна этническая, другая социальная:
1) этническая группа § мань, название южных неханьских народов, в том числе хмонгов, жителей Средней Янцзы, с землями которых граничило царство Цинь на юге;
2) отдельная социальная группа из числа элит, названная «потомственные служилые мужи» иньши.
В это время, по-видимому, впервые возникает упоминание новых обобщенных групп людей, но в контексте не родовых связей, а этнических или социальных связей.
«Самоосоотносящиеся» царские надписи (их мы объединяем выше в 1 группу) встречаются, начиная с VII в. до н. э. не только в царстве Цинь, но и в других царствах, например, Цзинь: Цзинь-гун пань и Цзинь-гун пэнь которые были изготовлены при
дворе правителя11.
В качестве примера «самосоотносящейся» надписи сановника (их мы объединяем во вторую группу) приведем перевод текста
9 Имеется в виду, что царь просит благословение, которое выражается в обретение им сияющей добродетели дэ, без которой было бы невозможно установить крепкую власть во владении.
10 Так как в наборе было несколько колоколов, то возможно, что, здесь «созвучный» означает — созвучный в ансамбле колоколов.
11 Подробнее о них: У Чжэньфэн. Цзинь гун пань юй Цзинь гун пэнь минвэнь дуйду (Сравнительный анализ надписей Цзинь гун пань и Цзинь гун пэнь). Шанхай, 2014. http://www.fdgwz.org.cn/Web/Show/2297 (дата обращения: 26.03.2023).
надписи, которая нанесена отдельными фразами на лицевую часть восьми колоколов. Их общее название Цзы Фань Хэ чжун^Ш^^-Автором (заказчиком?) этой надписи являлся цзиньский сановник Цзы Фань ^'Ш (715-629 гг. до н. э.), родственник по женской линии правителя Цзинь Вэнь-гуна (Чжун-эра, 636-628 до н. э.), занимавший высокие должности при его дворе.
Приведем ее перевод с указанием номера колокола, на который нанесен фрагмент текста надписи (см. Приложение)12.
[1] Пятый месяц вана, начало, благоприятно, день дин-вэй, Цзы Фань, облагодетельствованный пребыванием в свите цзиньского гуна, прибывшего восстановить свою державу. Чуское Цзин ММ [2] не послушав воли вана, исполчилось, Цзы Фань вместе с цзиньским гуном повел шесть западных армий, чтобы нанести удар и тем покарать чуское Цзин. Был благословен [3] великим подвигом, чуское Цзин потеряло все войско, был уничтожен его [командующий] опора [государства]. Цзы Фань, облагодетельствованный [пребыванием в] свите цзиньского гуна, призвал чжухоу покорно [явиться] ко двору [4] вана. Воздвиг престол вану, ван преподнес Цзы Фаню большую колесницу, запряженную четверкой, верхнюю одежду, поддевку (чан), пояс (дай), фартук (фу), шапку (гуань). Чжухоу поднесли отличный [5] металл в расположение Цзы Фаня, которые использовался для изготовления девяти13 стоек (ду) для созвучных колоколов, [6] блестящих и крупных, также созвучных и звонких, которые будут использованы на пирах [7] для умиротворения, для подношения [жертвенных даров], для почитания, для вознесения моления о долголетии [8] десять тысяч лет без конца, сыны и внуки будут использовать вечно как драгоценность для музыки.
1. етлй, т^, rn ^rnrn&tt, шт 2. *
),(Я)з.
12 Эти 8 колоколов хранятся в собрании музея императорского дворца в Пекине — Гугун. Запись современными иероглифами дана по: Чжан Гуанъюань. Чунь цю цзинь вэнь чэнба «цзы фань хэ чжун «чу ши» («Первичное разъяснение» цзиньской надписи эпохи Чуньцю о гегемонии «Цзы фань хэ чжун») // Гугун вэньу юэкань. № 145. Пекин, 1995. С. 4-31.
Прорисовка надписи из: Shim, Jae-hoon. The Harmony between Unearthed and Transmitted Texts: The Hegemony of Jin Wen Gong Narrated in the "Zifan bianzhong" Inscription and the Zuozhuan // Dongyang xue. №40. (2006, 8). Yongin-si, 2006. С. 89-114.
13 Видимо, колокола считали по стойкам, следовательно тут написано об изготовлении девяти колоколов данного набора. Однако колоколов в наборе найдено всего 8 и на них присутствует полная надпись, пока что нет основания считать, что где-то в тексте надписи есть лакуна, где должен был быть фрагмент с утраченного девятого колокола. Возможно, что девятый колокол был без надписи. С другой стороны, возможно колоколов всегда было только 8, а число 9 стоит здесь потому, что является сакральным числом — столько было священных треножников у чжоуского вана.
(й> , ттжжж)14 о ¥ да #
сш) ттшт 4. г, сю, ^т^шшш, ^ ^
^ ^ s, # сш) 5. тада«, е. es
шш, ш (*) 7. 8. л
В одном нарративе (рассказе) этой надписи объединены четыре сюжета из истории Цзинь, впоследствии ставшие широко известными15.
1. Путешествия автора надписи с царевичем Чун-эром («цзинь-ский гун») (жил в 697-628 гг. до н. э.), будущим правителем царства Цзинь Вэнь-гуном (правил в 636-628 гг. до н. э.), вторым гегемоном Восточной Азии, когда он находился в изгнании в результате борьбы за власть в Цзинь, имевшей место в 656-636 гг. до н. э. Этот сюжет введен в текст надписи сообщением о пребывании Цзы Фаня в свите цзиньского гуна еще до его возвращения в Цзинь; с этого начинается текст надписи после датировки.
2. Возвращение в Цзинь вместе с Чжун-эром, который, вступив на престол, возвысил тех, кто в изгнании был рядом с ним. Это произошло в 636 г. до н. э. Это сообщение введено в надпись фразой о том, что Цзы Фань был одним из тех, кто «прибыл восстановить его (гуна) державу».
3. Битва армий Цзинь и Чу при Чэнпу в 632 г. до н. э. Введение этого сюжета начинается фразой «Чуское Цзин, не послушав воли вана, исполчилось».
4. Восстановление власти законного чжоуского государя Сян-вана Äi (?-619 г. до н. э.) в 635 г. до н. э. в Лояне, свержение узурпировавшего царский престол его младшего брата по имени Дай (672-635 гг. до н. э.). Об этом сказано: «Смог воздвигнуть престол вану». При этом слово кэ которое переведено как «смог», как правило, используется в надписях при упоминании военного конфликта. Здесь оно имплицитно означает «смог победить», «одолел». Таким образом надпись говорит о том, что возвращение престола вану произошло в результате военного конфликта.
Названный в надписи «опорой [государства]» гун Ж (№) это, вероятнее всего, чуский полководец Цзы Юй (?-632 гг. до н. э.),
14 Эта фраза переведена по: Ли Инин, Ли Чжэньдун. Цзы Фань хэ чжу минвэнь инаньцзы синь цюань (Новое разъяснение сомнительных иероглифов из надписи Цзы Фань хэ чжун) // Хаэрбинь сюэюань сюэбао. Т. 44, № 2. Харбин, 2023. С. 115.
15 Корейский историк Шим Джэ Хун в своей статье 2006 г. сравнил эту надпись с содержанием одного из фрагмента из Чуньцю Цзочжуань, но выделил три сюжетных элемента, а не четыре, пропустив сюжет о возвращении Чун-эра в Цзинь. См.: Shim, Jae-hoon. The Harmony between Unearthed and Transmitted Texts: The Hegemony of Jin Wen Gong Narrated in the "Zifan bianzhong" Inscription and the Zuozhuan // Dongyangxue. №40. (2006, 8). Yongin-si, 2006. С. 114.
командовавший чускими войсками в битве при Чэнпу. Источники единодушны в том, что его смерть была последствием поражения при Чэнпу, хотя они и расходятся в деталях.
Все эти события упомянуты в таких письменных памятниках, как Чуньцю Цзочжуань и Го юй. Они стали основой предания, которое в какой-то момент времени приняло вид «нарратива». Цзы Фань — один из частых героев таких преданий и нарративов. В Чуньцю Цзочжуань он упомянут в первых трех сюжетах, но не упомянут в четвертом, а в Го Юй — во всех четырех16.
Для формирования представления о заслугах Цзы Фаня важно упоминание о смерти военачальника царства Чу. Это один из немногих случаев, когда в эпиграфической надписи говорится о судьбе побежденного в битве, не попавшего в плен.
Обратим внимание на то, что в этой надписи нарушена хронологическая последовательность событий: упоминание о восстановлении в Лояне власти Сян-вана в 635 г. до н. э. следует последним, четвертым, уже после сообщения о битве при Чэнпу, состоявшейся на 3 года позднее, в 632 г. до н. э.
Такое нарушение хронологии событий может быть объяснено закономерностями формирования в надписях на бронзовых изделиях сюжета о заслугах ее заказчика: сообщение о награде должно идти после упоминания о подвигах, и именно ван должен вознаграждать за совершенные подвиги. Поэтому возникает необходимость перейти от повествования о битве при Чэнпу к более ранним событиям «установлении престола вана». Благодаря этому можно проследить, как именно произошло искажение хронологии. Сюжетные закономерности оказываются важнее хронологической последовательности.
Надпись Цзы Фаня на колоколах отчасти соответствует стандарту западночжоуских надписей, ядром которого выступает описание ритуала одаривания ваном Чжоу представителя знати, имеющего военные заслуги. Ради соответствия этому древнему стандарту и была нарушена хронологическая последовательность изложения событий. Собственно, так и зарождалось ядро нарратива, который принял свою окончательно формулировку в Чуньцю Цзочжуань.
Из надписи видно, что царское пожалование, упоминаемое в этой надписи, не было царским в строгом смысле слова: это чжухоу, а не ван поднесли Цзы Фаню «отличный металл» (х^) для изготовления колокола, и это произошло не во дворце вана, а «в расположении Цзы
16 Цит. по: Чунь цю Цзо чжуань. Комментарий Цзо к «Чунь цю» / Исследование, пер. с кит. гл. 1-5, комм. и указатели М.Ю. Ульянова. М., 2011. С. 237, 247, 262; Го Юй. Речи царств / Пер. с кит., вступление и прим. В.С. Таскина. М., 1987. С. 162, 175, 179, 181.
Фаня» К тому же надпись начинается не с упоминания
о месте пребывания вана, а с перечисления основных эпизодов биографии самого Цзы Фаня. То есть это надпись не о деянии вана, а о деяниях самого Цзы Фаня, составленная по поручению последнего. Поэтому мы относим эту надпись к «самосоотносящимся», а не к классическим надписям о пожалованиях.
Таким образом, рассмотрение текста этой надписи позволило выявить особенности зарождения ядра нарративной традиции. В тексте надписи разные события связаны в единый сюжет, и их последовательность может нарушаться. Общей составляющей всех этих событий является участие в них Цзы Фаня цзиньского царедворца и военачальника.
То есть смысловое ядро нарратива формируется вокруг идеологической потребности представителя высшей наследственной знати в легитимации своего особого статуса через демонстрацию своих заслуг и их признание правителем Цзинь, чжоуским ваном и остальными владыками чжоуского мира (чжухоу).
Текст данной надписи является синхронным событиям, упомянутым в исторических источниках. Важно отметить, что соединение разных событий в единую сюжетную последовательность произошло именно в надписи, а не в более поздних письменных памятниках.
То, что заказчиком надписи являлся участник события, указывает на следующее: создание сюжетов на основе изложения наиболее значимых исторических событий происходило при жизни участников и в их политических интересах. Например, в рассмотренной надписи Цзы Фань ставит себе в заслугу то, что он был одним из инициаторов сражения, вел войска вместе с правителем Цзинь.
Важно констатировать то, что те персоналии из среды высшей знати, которые в Чуньцю Цзочжуань являются участниками событий, описанных в историко-литературных нарративах, действительно в них участвовали, судя по надписям. И именно их политические интересы способствовали сохранению исторической памяти о данных событиях в более поздних письменных источниках в форме нарратива.
Еще один важный вывод заключается в том, что зафиксированные в Чуньцю Цзочжуань отношения участников к событиям, также соответствуют действительности. В тексте Чуньцю Цзочжуань, например, сообщается, что часть политической элиты царства Цзинь была против того, чтобы дать бой войскам Чу при Чэнпу17. Но другая
17 Подробнее см. диалог правителя Цзинь с Цзы Фанем о том, давать ли бой: Чунь цю Цзо чжуань. Комментарий Цзо к «Чунь цю» / Исследование, пер. с кит. гл. 1-5, комм. и указатели М.Ю. Ульянова. М., 2011. С. 263.
часть, представителем которой был Цзы Фань, считала иначе, и ее мнение возобладало.
* * *
Итак, перед нами два типа «самосоотносящихся» надписей: правителя царства и сановника. Следует поставить вопрос: почему в позднейшей традиции историописания нет элементов, взятых из надписей первого типа, а нарративы, идущие, как показано выше, от надписей второго типа, были, напротив, так многочисленны? То есть: почему второй тип в традиции историописания оказался более продуктивен?
Особенности формирования нарративной традиции в историописании хуася и направления государственного развития царств Цзинь и Цинь
Как было показано, развернутые нарративы, характерные для письменных произведений, являлись продуктивной производной от второго типа надписей. Значительная часть упомянутых в них персоналий и событий относится к истории именно царства Цзинь. Это и не удивительно, ведь Цзинь являлось мощнейшим государством эпохи Чуньцю, вторым гегемоном Восточной Азии и одним из самых последовательных претендентов на земли Великой равнины.
В Го юй, памятнике, который состоит из речей и нарративов, из 21 раздела на царство Цзинь приходится 9, это около 40,0%. Далее по значимости следует Чжоу, которому отведено три раздела. Из больших царств меньше всего нарративов о царстве Цинь, которое в Го Юй даже не получило собственного раздела. Все они связаны с Му-гуном и его борьбой с царством Цзинь и воцарением в последнем Чун-эра (Вэнь-гуна), которому циньский Му-гун в этом помог. Из всех крупных царств эпохи Чуньцю, которые упомянуты в нарративах, Цинь — единственное, которое в эту эпоху не имело выхода на Великую равнину и почти не вступало во взаимодействие со «срединными царствами» хуася, которым и принадлежит большинство сохранившихся исторических нарративов.
Традиция их создания связана с социально-политической ролью высшей наследственной знати, в первую очередь, царства Цзинь. Как видно из надписи, аристократ Цзы Фань стал заказчиком надписи, которая утвердила его высокий статус, сравнимый со статусом самого монарха этого царства.
Из истории Цзинь известно, что шесть наиболее знатных и влиятельных кланов ограничили власть монарха, а к середине V в. до н. э. царство Цзинь было разделено между тремя сильнейшими: Хань,
Чжао и Вэй, которые в междоусобной борьбе одержали победу над остальными18. Таким образом, именно то, что власть в царстве Цзинь была захвачена кланами наследственной знати, и обусловило особенности изучаемой нами нарративной традиции. Иными словами, на ее формирование оказала прямое влияние модель государственности царства Цзинь, в рамках которой государственные институты опирались на кланы высшей знати.
Такие кланы были не только в Цзинь, они существовали во всех государствах Восточной Азии эпохи Чуньцю, но никакое другое крупное государство не было разделено ими на владения, ставшие самостоятельными государствами. В разных царствах периода Чуньцю в зависимости от степени интенсивности влияния кланов наследственной знати возникли разные модели государственного устройства. Но именно в царстве Цзинь такое влияние было максимальным. Соответственно, и нарративы, приоритетом которых были жизнь и власть представителей высшей знати в Цзинь, в большинстве своем повествовали именно о них.
На другом полюсе находилось царство Цинь, в котором царская власть при переходе от Чуньцю к Чжаньго не только не ослабла, но и усилилась (на выходе из политически кризисного периода 443-385 гг. до н. э.)19. Именно различия в моделях устройства государства этих двух царств привели как к существенному различию их исторической судьбы, так и к различию форм историописания с точки зрения создания нарративов, на основе которой осмыслялась история Восточной Азии уже в эпоху Хань и позднее20.
В этой связи исключительно важно отметить, что содержание «самосоотносящихся» надписей первого типа (надписи правителей) не попадало в более поздние письменные источники. Однако это не значит, что вся традиция дворцовой историографической традиции и культурной среды, к которой принадлежали царские надписи как единичный элемент, не была продуктивной. Ведь тексты на основе этой традиции, например анналы, были включены в такие письменные памятники, как Губэнь Чжушу цзинянь («Бамбуковые анналы. Древний текст») и Чуньцю Цзочжуань, но на их основе
18 Подробнее см.: Бамбуковые анналы: древний текст (Гу бэнь чжу шу цзи нянь) / Пер. с кит. М.Ю. Ульянова при участии Д.В. Деопика и А.И. Таркиной. М., 2005. С. 39.
19 Подробнее см.: Целуйко М.С. Политическая история царства Цинь (УШ-Ш авв. до н. э.): основные периоды и их характеристика // История Китая. Материалы ки-таеведческой конференции ИСАА при МГУ. М., 2005. С. 150-152.
20 Подробнее о различиях в государственных моделях Цинь и Цзинь см.: Целуйко М.С. Политические институты древней Восточной Азии эпохи Чуньцю (УШ-У века до н. э.): между внутренней и внешней политикой // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2019а. № 3 (15). С. 211-213.
сформировались другие структурно-жанровые группы, не историко-литературные нарративы.
Это очень хорошо видно на примере упоминаний все того же Цзы Фаня, первым именем которого было Ху Янь ШШ. Знак «цзы» ^ из сочетания «Цзы Фань» — это титул знатности, который Ху Янь, скорее всего, принял, только возвратившись в Цзинь вместе с Чун-эром в 636 г. до н. э. Поэтому все места Чуньцю Цзочжуань до 636 г. до н. э., где он так назван, — это ретроспективное упоминание его титула, который он еще не получил. Кроме того, в анналистических сообщениях и после 636 г. до н. э. он назван по имени Ху Янь.
Таким образом, в одном и том же памятнике отражены результаты развития двух традиций сохранения исторической памяти: традиции анналов, где персонаж носит имя Ху Янь, и традиции нарративов, идущей от аристократических надписей, где персонаж назван Цзы Фань, то есть назван более престижным образом. При этом финальный текст в письменной традиции сохраняет лингвистическую близость к тексту эпиграфическому. Так, например, в надписи Цзы Фань хэ чжун употребляется слово ме Ш («уничтожить»), которое относится к некоему представителю знати из Чу. А в Чуньцю Цзочжуань, в разделе, в котором говорится о битве при Чэнпу (28-й год луского Си-гуна), этот же иероглиф употреблен в том же значении и также в отношении к людям: ме сюнди Ш^Ш («уничтожить братьев»)21. В памятниках же более позднего времени, например, в «Исторических записках» Сыма Цяня этот иероглиф употребляется иначе22.
Этапы развития двух традиций историописания
На основе всего вышесказанного сформулируем модель развития двух традиций сохранения исторической памяти, связанных с «самосоотносящимися» надписями: надписей сановников и царских надписей. История развития этих традиций на примере царств Цзинь и Цинь нам представляется таковой.
Первый этап. В начале периода Чуньцю, в VII в. до н. э., и в Цзинь, и в Цинь существовали царские «самосоотносящиеся» надписи, которые фиксируют коммуникацию между царем и представителями
21 Чунь цю Цзо чжуань. Комментарий Цзо к «Чунь цю» / Исследование, пер. с кит. гл. 1-5, комм. и указатели М.Ю. Ульянова. М., 2011. С. 271.
22 Хотя в сохраненных цитатах из первоисточников эпохи Чуньцю и в этом источнике этот иероглиф используется по отношению однако в более поздних текстах в основном он используется по отношению к государствам. См., например:
— «На девятом году Сыма Цо пошел походом на царство Шу и уничтожил его». См.: Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи) / Пер. с кит. и коммент. Р.В. Вяткина, В.С. Таскина, Т. 2. М., 2003. С. 43.
господствующей социальной группы. В Цзинь сначала в связи с гегемонией царя, а затем по мере формирования институтов кланового государства и гегемонии-ба начинали появляться «самосоотносящиеся» надписи сановников на бронзовых изделиях (колоколах), в текстах которых формируется определенный сюжет, происходит отбор наиболее значимых событий и сформулировано их описание, впоследствии широко распространившееся. Такие особенности этих надписей были вызваны политическими причинами, а именно, необходимостью легитимации возвышения аристократического клана. С этого начинается традиция сюжетного повествования, то есть нарратива. На этом этапе складывается основное содержание нарратива как последовательности упоминаний ряда значимых событий, представленных как единый сюжет.
Второй этап. Вследствие распространения и увеличения влияния аристократических кланов, Цзинь в период 450-380 гг. до н. э. распадается. В это же время Цинь, напротив, вышло из кризиса, результатом которого стало усиление царской власти. В историографической традиции царств Хань, Чжао и Вэй, возникших в ходе распада Цзинь, к ядрам нарративов добавились высказывания и диалоги, которые нашли отражение в тексте из коллекции бамбуковых планок университета Цинхуа23. В Цинь же развивалась традиция текстов социальной коммуникации, которая впоследствии привела к появлению циньских юридических текстов: законов, статутов и указов, известная впоследствии только из текстов на бамбуковых планках24. В конце Чжаньго, с появлением империи Цинь, появляются надписи Цинь Шихуанди на каменных стелах, которые ближе всего к традиции собственно царской эпиграфики.
Третий этап. В эпоху Западной Хань заканчивается процесс составления текстов таких письменных памятников, как Чуньцю Цзочжуань и Го юй, которые являются завершением развития традиции нарратива. Эти тексты становятся важной частью традиции историописания о периоде Чуньцю. В то же время традиция «социальных» текстов не угасала — появились свидетельства синтеза
23 Подробнее об этом см. Ляо Мяоцин, Люй Вэньмин. Циньхуа цзянь (7) юйлэй вэньсянь вэньсюэ сюйщу янцзю (Нарративное исследование цитат речей литературных памятников из 7 раздела планок коллекции университета Цинхуа) // Гуаньцзы сюэкань. 2020 № 3. С.99. Авторы этой статьи находят сходство между диалогами, записанными на бамбуковых планках из коллекции университета Цинхуа и нарра-тивами Чуньцю Цзочжуань. Участниками диалогов на планках являются Цзы Фань, Цзы Юй, циньский Му-гун.
24 Вкратце об этой юридической традиции текстов см. например: Целуйко М.С. Особенности нелинейной структуры древнекитайских эпиграфических текстов из могилы в Шуйхуди // Вопросы эпиграфики. VII, ч. 1. 2013.С. 163-206; 164-167.
двух традиций, такие, как включение некоторых нарративов в сбор-
25
ники юридических текстов25.
Тексты Чуньцю Цзочжуань и Го Юй сохранились до эпохи печати, а циньские и ханьские юридические тексты нет. Тексты надписей Цинь Шихуанди на каменных стелах остались только в «Исторических записках» Сыма Цяня. До археологических находок массивов юридической сочинений на бамбуковых планках первым сводом законов в Восточной Азии считался кодекс империи Суй (581-617 гг. н. э.).
Выводы
Таким образом, теперь мы можем реконструировать непрерывную традицию передачи сюжетов и входящей в них исторической информации, от синхронных событиям надписей на бронзе через бамбуковые планки эпохи Чжаньго и до развернутых историко-литературных нарративов Чуньцю Цзочжуань. С другой стороны, мы можем связать развитие этой традиции с государственными моделями, с социально-политическим процессом ослабления царской власти и усиления кланов наследственной аристократии, происходившим в царствах Великой равнины, в «срединных царствах», в первую очередь в царстве Цзинь.
В то же время традиция царских надписей, фиксировавших контакт монарха с социально-политическими группами, продолжалась в царстве Цинь, где царская власть усилилась, а не ослабла в кризисе перехода от Чуньцю к Чжаньго. Эта традиция породила как значительные массивы юридических текстов, так и надписи Цинь Шихуанди на каменных стелах.
Все это позволяет предполагать, что традиция нарративов, вышедшая из «надписей сановников», возникла в историописании «срединных государств» и была обусловлена развитием их государственной модели.
А традиция «социальных текстов», вышедшая из «царских надписей», была более характерна для государственной модели больших «фронтовых государств», к которым относились Цинь и Чу, чьи элиты создали империю Цинь и затем Хань26. В царстве
25 См. например текст о «Волосе и травинке в пище» из собрания юридических текстов Цзоуяньшу из эпиграфического массива Чжанцзяшань. Этот текст имеет только формальное сходство с историко-литературными нарративами Чуньцю Цзочжуань. См.: Цзоуяньшу («Сборник судебных запросов»): палеографические документы древнего Китая / Изд. текста, вступ. ст., комм. М.В. Королькова. М., 2013. С. 84-86.
26 Концепция «фронтовых народов», обладающих большим опытом межэтнических контактов и, соответственно, большим потенциалом имперского строительства принадлежит Д.В. Деопику. См.: ДеопикД.В. Исторический текст между прошлым
Цинь в то же время продолжалась традиция создания царских надписей, фиксировавших контакт монарха с представителями высшей знати и других социальных групп. В нем при переходе от Чуньцю к Чжаньго царская власть усиливалась, а не ослабевала. Эта традиция породила значительные массивы юридических текстов, которые известны благодаря открытиям археологов, а также надписи Цинь Шихуанди на каменных стелах.
Естественно, что конфуцианцы ханьской эпохи, видевшие себя продолжателями первой традиции, вторую воспринимали враждебно. Поэтому первая традиция, предполагавшая сохранение исторической памяти в виде нарратива, проникла в канон (в виде Чуньцю Цзочжуань), а вторая в письменных памятниках почти отсутствует.
Приложение
Надпись на 1 колоколе (с обеих сторон один и тот же текст)
Надпись на 2 колоколе (текст только на одной стороне)
Надпись на 3 колоколе (лицевая сторона справа, задняя слева, далее этот порядок сохраняется)
1
&
и настоящим // «Отголосок прошедшего в будущем»: Сборник научных статей преподавателей и аспирантов Исторического факультета, место издания М., 2012. С. 21, 24-26.
Надпись на 4 колоколе Надпись на 5 колоколе Надпись на 6 колоколе
Надпись на 7 колоколе
Надпись на 8 колоколе
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бамбуковые анналы: древний текст (Гу бэнь чжу шу цзи нянь) / Пер. с кит. М.Ю. Ульянова при участии Д.В. Деопика и А.И. Таркиной. М., 2005. 311 с.
2. Го Юй (Речи царств) / Пер. с кит., вступление и прим. В.С. Таскина. М., 1987. 481 с.
3. Деопик Д.В. Исторический текст между прошлым и настоящим // «Отголосок прошедшего в будущем». М.: Издательство ПСТГУ, 2012. С. 8-41.
4. Крюков В.М. Ритуальная коммуникация в древнем Китае. М., 2012. 399 с.
5. Крюков В.М. Текст и ритуал: Опыт интерпретации древнекитайской эпиграфики эпохи Инь-Чжоу. М.: Памятники исторической мысли, 2000. 464 с.
6. Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи) / Пер. с кит. и коммент. Р.В. Вят-кина, В.С. Таскина М., 2003. Т. 2. 567 с.
7. Ульянов М.Ю. Текстологические аспекты изучения Чуньцю Цзочжуань: к проблеме выделения и характеристики структурно-жанровых групп. // XLI научная конференция Общество и государство в Китае. Вып. 3. М., 2011. С. 43-59.
8. Целуйко М.С. Надпись на сосуде Бу Ци гуй и возникновение циньского государства // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2021. Т. 20, № 10: Востоковедение. С. 57-71. DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-10-57-71
9. Целуйко М.С. Особенности нелинейной структуры древнекитайских эпиграфических текстов из могилы в Шуйхуди // Вопросы эпиграфики. VII. Ч. 1. 2013. С. 163-206.
10. Целуйко М.С. Политическая история царства Цинь (VIII-III вв. до н. э.): основные периоды и их характеристика // История Китая. Материалы китаеведческой конференции ИСАА при МГУ. М., 2005. С. 145-157.
11. Целуйко М.С. Политические институты древней Восточной Азии эпохи Чуньцю (VIII-V века до н. э.): между внутренней и внешней политикой // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2019a. № 3 (15). С. 205-223.
12. Целуйко М.С. «Пояснительные сочинения»: проблема сохранности жанра в рамках нарративной традиции на примере трактата Хэ Лу (II век до н. э.) // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. 2019a. № 3 (15). С. 189-204.
13. Цзоуяньшу («Сборник судебных запросов»): палеографические документы древнего Китая / Изд. текста, вступ. ст., комм. М.В. Королькова. М.: Наука, Вост. лит., 2013. 215 с.
14. Чунь цю Цзо чжуань. Комментарий Цзо к «Чунь цю» / Исследование, пер. с кит. гл. 1-5, комм. и указатели М.Ю. Ульянова. М., 2011. 335 с.
15. Kern M. Bronze Inscriptions, the Shijing and the Shangshu: The Evolution of the Ancestral Sacrifice during the Western Zhou // Early Chinese Religion. 2009. Vol. 1. Leyden-Boston. P. 143-200.
16. Shaughnessy EdwardL. Sources of Western Zhou History: inscribed bronze vessels. California 1991. 333 p.
17. Shim, Jae-hoon. The Harmony between Unearthed and Transmitted Texts: The Hegemony of Jin Wen Gong Narrated in the "Zifan bianzhong" Inscription and the Zuozhuan // Dongyangxue, №40. (2006, 8). Yongin-si, 2006. P. 89-114.
18. Ли Инин, Ли Чжэньдун. Цзы фань хэ чжун минвэнь инаньцзы синь цюань [Новое разъяснение сомнительных иероглифов из надписи на Цзы фань хэ чжун] // Хаэрбинь сюэюань сюэбао [Научный журнал университета Харбина]. 2023. Т. 44, № 2. С. 112-115.
19. Ляо Мяоцин, Люй Вэньмин. Циньхуа цзянь (7) юйлэй вэньсянь вэньсюэ сюйщу яньцзю [Нарративное исследование цитат речей литературных памятников из 7 раздела планок коллекции университета Цинхуа] // Гуаньцзы сюэкань [Научный журнал Гуаньцзы]. 2020. № 3. С. 97-106.
20. У Чжэньфэн. Цзинь гун пань юй Цзинь гун пэнь минвэнь дуйду [Сравнительный анализ надписей Цзинь гун пань и Цзин гун пэнь]. Шанхай, 2014. http:// www.fdgwz.org.cn/Web/Show/2297 (дата обращения: 26.03.2023).
21. У Шицянь. Цинь гун чжун каоши. Комментированное исследование Цинь гун чжун // Сычуань дасюэ сюэбао (Чжэсюэ шэхуй кэсюэ бань) [Научный журнал Сычуаньского университета (серия философия и социальные науки)]. 1980. № 2. С. 103-108. (на кит. яз.)
22. Чжан Гуанъюань. Чунь цю цзинь вэнь чэнба «цзы фань хэ чжун «чу ши» [«Первичное разъяснение» цзиньской надписи эпохи Чуньцю о гегемонии «Цзы фань хэ чжун»] // Гугун вэньу юэкань [Ежемесячный журнал артефактов Гугуна]. № 145. Пекин, 1995. С. 4-31.
REFERENCES
1. Bamboo Annals: drevniy tekst (Gu ben zhu shu ji nian) [Bamboo Annals: The Ancient Text] / per. s kit. M. Yu. Ulyanova pri uchastii D.V. Deopika i A.I. Tarkinoy. [Bamboo Annals: the ancient text (Gu ben zhu shu ji nian) / transl. from Chinese by M. Yu. Ulyanov, participating: D.V. Deopick and A.I. Tarkina]. Moscow, 2005, 311 p. (In Russ.)
2. Guo Yu (Rechi Tsarstv) [Guo Yu: The Speeches of the Kingdoms] / VS Tsakin ed. Moscow, 1987. 481 p. (In Russ.)
3. Deopik D.V. Istoricheskiy tekst mezhdu proshlym i nastoyashim [Historical Text between Past and Present]. "Otgolosok proshedshego v budushem" [The Voice of Past in the Future]. Moscow, p. 8-41 PSTGU, 2012. (In Russ.)
4. Kriukov V.M. Ritualnaya kommunikatsiya v drevnem Kitaye [Ritual Communication in Ancient China]. Moscow, 2012. 399 p. (In Russ.)
5. Kriukov V.M. Tekst i ritual: Opyt interpretacii drevnekitajskoj epigrafiki epohi In'-Zhou [Text and Ritual: Attempt at an Interpretation of Archaic Chinese Epigraphy of the Shang-Zhou Period]. Moscow: Monuments of Historical Thought, 2000, 464 p. (In Russ.)
6. Sima Qian. Records of the Grand Historian (Shi Ji). Transl. from Chinese by R.V. Vyatkin and V. S. Taskin. Moscow, Eastern literature, 2003, vol. 2, 567 p. (In Russ.)
7. Ulyanov M.Yu. Tekstologicheskie aspekty izucheniya Chunqiu Zuozhuan: k probleme vydeleniya i harakteristiki strukturno-zhanrovyh grupp [Textological Aspects of Studying Chunqiu Zuozhuan: on the Problem of Defining structure-genre groups]. XLI nauchnaya konferenziya Obschestvo i gosudarstvo v Kitae [XLI Scientific Conference State and Society in China]. № 3. Moscow, 2011. P. 43-59. (In Russ.)
8. Tseluyko M.S. The Bu Qi Gui Inscription and Genesis of the Qin State. Vestnik NSU. Series: History and Philology, 2021, vol. 20, no. 10: Oriental Studies, pp. 57-71. (in Russ.) DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-10-57-71 (In Russ.)
9. Tseluyko M.S. Osobennosti nelineynoy struktury drevnekitayskih epigraficheskih tekstov iz mogily v Shuyhudi [The Specifics of Non-Linear Structure of Ancient Chinese Epigraphic Texts from the Tomb in Shuihudi]. Voprosy epigrafiki [Questions of Epigraphics]. Issue VII, part 1, 2013, pp. 163-206. (In Russ.)
10. Tseluyko M.S. Politicheskaya istoriya tsarstva TSin' (VIII-III vv. do n. e.): osnovnye periody i ih harakteristika [Political History of the Qin State (VIII-III BC): the Main Peroids and Their Characteristics]. Istoriya Kitaya. Materialy kitaevedcheskoy konferentsii ISAA pri MGU [History of China. The Materials of Synological Conference IAAS MSU]. Moscow, 2005, pp. 145-157. (In Russ.)
11. Tseluyko M.S. Political Institutions of the Ancient East Asia in the Chunqiu Period (VII-V B.C.) between the Internal and External Politics. Journal of Dmitry Pozharsky University, 2019, pp. 205-223. (In Russ.)
12. Tseluyko M.S. Informative texts: a Problem of Genre Preservation in the Context of Narrative Tradition Based on the Example of the Gai Lu Treatise (II B.C.). Journal of Dmitry Pozharsky University, 2019, pp. 189-204. (In Russ.)
13. Zouyanshu ("Sbornik sudebnikh zaprosov"): paleograficheskie dokumenty drevnego Kitaya [Zouyanshu (The Antology of Judicial Queries): Paleographic Documents of Ancient China]. Korolkov MV ed. Moscow, 2013. 215 p. (In Russ.)
14. Chunqiu Zuozhuan. Kommentariy Zuo k Chunqiu / gl 1-5, komm. i ukazateli M. Yu. Ulyanova [Chunqiu Zuozhuan. Zuo's commentary to Chunqiu / Ch. 1-5, translation and comments by M. Yu. Ulyanov] Moscow, 2011, 335 p. (in Russ.)
15. Kern M. Bronze Inscriptions, the Shijing and the Shangshu: The Evolution of the Ancestral Sacrifice during the Western Zhou // Early Chinese Religion. 2009. Vol. 1. Leyden-Boston. P. 143-200.
16. Shaughnessy Edward L. Sources of Western Zhou History: inscribed bronze vessels. California 1991. 333 p.
17. Shim, Jae-hoon. The Harmony between Unearthed and Transmitted Texts: The Hegemony of Jin Wen Gong Narrated in the "Zifan bianzhong" Inscription and the Zuozhuan. Dongyangxue, №40. (2006, 8). Yongin-si, 2006. P. 89-114. (In Korean)
18. Li Yining, Li Zhendun. Zi Fan He Zhong Mingwen yinanzi xin quan (New Explanation of Problematic Characters from the Zi Fan He Zhong Inscription). Journal of Harbing University. Vol. 44. № 2. 2023. P. 112-115. (In. Chin).
19. Liao Miaoqin, Lu Wenming. Qinghua jian (7) yulei wenxian wenxue xushu yanjiu [A Narrative Study of the Quotation of Speeches from Literature Sources from the 7th Part of Strips of Qinghua Collection]. Guanzi xuekan [Guanzi Journal]. 2020. № 3. P. 97-106. (In. Chin).
20. Wu Zhenfeng. Jin gong pan yu Jin gong pen mingwen duidu [A Comparative Study of the Inscriptions of Jin gong pan and Jin gong pen]. Shanghai, 2014. URL: http:// www.fdgwz.org.cn/Web/Show/2297 (accessed: 26.04.2023). (In Chin.)
21. Wu Shiqian. Qin gong zhong kaoshi [Commented Study on the Qin Gong Zhong]. Sichuan daxue xuebao (Zhexue shehui kexue ban) [The Monthly Journal of Sichuan University (Philosophy and Social Sciences Series)]. 1980. no. 2. P. 103-108. (In Chin.)
22. Zhang Guangyuan. Chunqiujinwen chengba "zi fan he zhong "chu shi" [The "Initial Study" of the Bronze Inscription about Hegemony "Zi Fan he zhong"]. Gogong wenwu yuekan [The Monthly Journal of Gogong Cultural Relics]. № 145. Beijing, 1995. P. 4-31. (In Chin.)
Статья поступила в редакцию 05.05.2023; одобрена после рецензирования 09.06.2023; принята к публикации 29.06.2023.
The article was submitted 05.05.2023; approved after reviewing 09.06.2023; accepted for publication 29.06.2023.
ОБ АВТОРЕ
Целуйко Максим Сергеевич — старший преподаватель кафедры истории Китая ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова; младший научный сотрудник лаборатории востоковедения и компаративистики школы актуальных гуманитарных исследований института общественных наук РАНХиГС; atharvan@mail.ru
ABOUT THE AUTHOR
Maxim S. Tseluyko — Senior Teacher, the Department of Chinese History, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; junior researcher at the Centre for Oriental Studies of the School for Advanced Studies in the Humanities of the Institute for Social Sciences of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration; atharvan@mail.ru
